Осадок зла

Тот февральский уикенд две тысячи седьмого года должен был стать одним из самых счастливых в жизни Леды, он ждал его больше месяца. Идея поехать в Токио на выходные втроем принадлежала Йо. – Погнали вместе, потусим два дня, а переночевать можно у моих друганов, – предложил он Агги и Леде. "Друганами" Йо называл каких-то парней-музыкантов, с которыми познакомился в интернете. Они еще ни разу не виделись лично, но после непродолжительного общения в сети Йо сделал безапелляционный вывод, что новые виртуальные знакомые, с его слов, "нормальные чуваки". Он быстро заразил друзей энтузиазмом – поездка могла стать своего рода небольшим приключением. Разумеется, Леда неоднократно бывал в столице прежде, но всегда с кем-то из родственников. Не то чтобы его не отпускали одного, семья придерживалась достаточно либеральных взглядов в воспитании детей и действовала по принципу "что не запрещено – разрешено". Просто повода не было ехать, да и компании тоже. Два дня без школы, без родителей, без обязанностей. Два дня и одна ночь вместе с Агги. Тогда Леда даже не подозревал, что вскоре будет рад отдать что угодно, лишь бы повернуть время вспять и остаться дома. Поездка обещала стать незабываемой и приятной с самого начала. Субботнее утро выдалось солнечным, совсем не по-февральски теплым. В поезде друзья хрустели чипсами, без умолку болтали и не чувствовали сонливости, несмотря на ранний подъем. Токио тоже встретил их чудесной погодой, весенним свежим воздухом и голубым небом. День пролетел весело и незаметно: они гуляли по торговым центрам, объедались мороженым и прошлись по большому парку, название которого Леда не запомнил. Агги выглядел потрясающе в своей кожаной черной куртке, в полинявших джинсах и с растрепанными волосами. Леда так привык видеть его в унылой школьной форме, что теперь не мог налюбоваться и опасался, как бы друг не заметил восхищенных взглядов. Если бы Агги одевался так в повседневной жизни, Леда наверняка влюбился бы в него на пару лет раньше. Вечером они отправились в небольшой, достаточно дрянной, как Леда понял уже много позже, клуб, где должны были выступать приятели Йо. Пришлось долго петлять по незнакомым малолюдным улочкам, прежде чем они нашли неприметное, откровенно неказистое здание, из которого доносился нестройный гул настраиваемых инструментов, сопровождаемый разноголосыми криками небольшой толпы. Потом, уже будучи студентом, подобные места Леда обходил стороной, искренне считая их ниже своего достоинства. Однако на тот момент по неопытности и под впечатлением от отлично проведенного дня он пришел в восторг и от тесного душного клуба, и от бездарных групп, выступавших там, и от публики, которая под действием алкоголя аплодировала куда сильнее, чем того заслуживали музыканты. А вот после концерта их ожидало непосредственное знакомство с друзьями Йо и заодно неприятный сюрприз. – Я и забыл, что мы договаривались о ночевке, – выдал главный "друган", представившийся то ли Рэем, то ли Роем – Леда не запомнил точно. – Не, не получится ничего. Фраза сопровождалась парой слов покрепче, и не совсем было ясно, кому они адресованы: дырявой памяти Рэя-Роя или Йо и компании, собиравшимся ввалиться к нему в гости. – Ну и пофиг, – не расстроился Йо. – Давайте просто гулять всю ночь. Друзья в ответ дружно кивнули, но радости от такой перспективы Леда не почувствовал: усталость целого дня, проведенного на ногах, давала о себе знать, как и подъем до рассвета. Когда же они вышли на улицу, настроение у всех троих резко упало. Солнечный день сменил отвратительный промозглый вечер, поднялся пронизывающий до костей ветер, а с неба сыпалась мокрая ледяная крупа. Словно сама погода хотела посмеяться над ними и напомнить, сколь обманчивой может быть. Не стоило забывать, что сейчас все еще зима. – Вот херня, – первым заговорил Агги, всматриваясь в темное, затянутое низкими тучами небо. – Мы так до утра не дотянем. В своей шикарной, но слишком легкой для февраля куртке он рисковал продрогнуть первым. – И что ты предлагаешь? – мрачно поинтересовался Леда. Ни одного пути решения проблемы он не видел. Денег даже на самый дешевый отель у них не имелось, знакомых, которые могли бы приютить, тоже. Перетусоваться в какой-нибудь круглосуточной забегаловке теоретически было возможно, но Леда не представлял, где искать подходящую. После долгой дискуссии, куда можно податься, Йо со вздохом произнес: – Ладно, есть один вариант. Правда, галимый. То, что идея Йо и правда не очень, согласились и Леда с Агги. В Токио у Йо был дядя, которого Леда даже как-то раз видел лично. Дядя был пожилым вдовцом, жил где-то на окраине со своим единственным сыном. Йо заметно помрачнел от одной только мысли, что проситься переночевать придется к родственнику – теперь об этом узнают и родители. Но после непродолжительного обсуждения других решений друзья не придумали и отправились в сторону метро. Номера дяди в телефоне Йо не нашлось, оставалось лишь надеяться, что тот окажется дома. Звонить родителям и спрашивать Йо наотрез отказался. – У них сейчас истерика начнется, если они узнают, что мы ночью шатаемся по Токио и не знаем, куда себя деть, – хмуро объяснил он. Зная родителей Йо, Леда не мог его упрекнуть – те действительно были склонны паниковать из-за любой ерунды. К тому моменту, как они добрались до района, где жили родственники их друга, Леда с трудом волочил ноги. Его друзья чувствовали себя явно не лучше и тоже еле-еле плелись. – Ну хоть где-то повезло, – выдохнул Йо и махнул рукой в сторону дома, на первом этаже которого приветливо светились окна. – Вы сейчас молчите, я придумал легенду для дяди, почему мы приперлись ночью и без предупреждения. Вот только выдуманное объяснение им было не суждено услышать – дверь открыл вовсе не дядя Йо, а какой-то парень, бывший ненамного их старше. Коротко стриженный, с черными волосами и темными глазами, он с первого взгляда чем-то напомнил Леде птицу. – Йо? – удивился он. – Ну ни хрена себе. Откуда ты тут? С первых слов Леда понял, что тот был очень пьян. К тому же глаза его странно блестели, а взгляд не останавливался ни в одной точке, блуждая по лицам гостей и над их головами, будто парень что-то высматривал в темноте. – Привет, Соно, – нарочито бодро начал Йо. – Это мои друзья, Агги и Леда. А это Соно – мой двоюродный брат... Не дослушав до конца, Соно вдруг захохотал в голос, окончательно убедив Леду в не полной своей вменяемости. – Блин, Йо, ну ты как обычно, – выдохнул он, отсмеявшись. – Зайдите хоть. И отошел, пропуская их в тесную темную прихожую. Оказалось, что дяди дома не было, он уехал в командировку. Услышав новость, Йо даже не стал скрывать радость. Вероятно, договориться с Соно и попросить его не рассказывать родителям о ночном визите не было проблемой. Выгонять незваных гостей на улицу тот не собирался, даже скорее обрадовался их визиту, как показалось Леде. – Мы тут день рождения празднуем. Друга моего, – заплетающимся языком пояснил Соно, пока гости разувались. – В узком кругу. Узком-преузком, – и снова начал смеяться, пока друзья смотрели на него удивленно и неуверенно улыбались в ответ. Друг, он же именинник и, судя по всему, единственный, кто праздновал с Соно, обнаружился в небольшой гостиной. – Анзи, – представился он, махнув рукой и без особого интереса взглянув на вновь пришедших. Состояние его было не лучше, чем у Соно, даже более того: казалось, что он вот-вот отключится и свалится на пол. Низкий столик у дивана был заставлен пустыми банками от пива, рядом же пристроилась полупустая бутылка вина, несколько грязных бокалов и пузатая бутылка чего-то более крепкого, то ли коньяка, то ли виски. Названия на этикетке Леда не знал и мог только гадать. – Падайте, – гостеприимно указал на диван Соно. – Что пить будете? – Да мы только переночевать... – начал неуверенно возражать Йо, за что Соно тут же хлопнул его по плечу, перебивая: – Да чего ты как целка на первом свидании! Садись уже. Пиво? Виски? – Лучше пива, – пробормотал обескураженный таким приемом Йо. – А мне виски, – нахально потребовал Агги и, предупреждая любые вопросы, добавил: – Да я так замерз, что собственных ног не ощущаю! А ты, скажешь, нет? Вопрос был адресован Леде, который не то что ног, вообще ничего не чувствовал от холода и усталости. Пить на пустой желудок было плохой идеей, это он знал, пускай прежде не напивался всерьез. Вот только Агги смотрел на него с азартом и веселостью в глазах, и слова опередили разумные мысли Леды: – Я тоже буду виски. От двух первых глотков Леде стало хорошо и тепло, а усталость отступила на второй план. Откинувшись на спинку дивана, он сидел и даже не замечал, как улыбается, когда на его плечо опустилась тяжелая рука Агги. – Жизнь налаживается, – выдохнул он, и у Леды по спине мурашки побежали – Агги как будто шептал ему на ухо секрет. От крепкого алкоголя Леду сразу приятно повело, как бывает только когда напиток дорогой и качественный. Он не вслушивался, о чем говорили остальные, рассеянно смотрел прямо перед собой и наслаждался теплом Агги, которое чувствовал даже через свитер. Вытащив странного вида сигарету, Анзи закурил, и по запаху Леда догадался, что это не просто табак. Анзи обладал необычной красотой, он был удивительно хорош собой, несмотря на то что вальяжно развалился в кресле, не особо заботясь о том, как выглядит, и бессмысленно смотрел в потолок. – А почему вы празднуете только вдвоем? – донесся до Леды вопрос Йо, и он лениво повернул голову в сторону друга. – Ну почему же вдвоем? – усмехнувшись, Соно поднес сигарету к губам. – Мы праздновали втроем, пока вы не пришли. А теперь отлично отпразднуем еще раз вшестером. Только сейчас Леда понял, что глаза Соно казались такими бездонными из-за сильно расширенных зрачков. В гостиной было достаточно светло, чтобы рассмотреть это. – Втроем? В смысле? Подавшись вперед в сторону Йо, Соно прищурился и улыбнулся довольно, как сытый кот. – А сейчас мы вас познакомим. *** В этот момент Леда понял, что растратил все свои силы на подробную предысторию, и рассказывать дальше о самом главном – о том, ради чего начал откровения – у него вряд ли получится. Сглотнув, он устало сложил руки перед собой на столе и уставился на собственные ладони, а Сойк, молча наблюдавший за ним, пока что не проронивший ни слова, тяжело вздохнул. Леда услышал, как зашуршала новая, еще не распечатанная пачка сигарет, как щелкнула зажигалка. Прежде Сойк никогда не курил в квартире. – Господи, Леда, что вы натворили? – негромко спросил он. – Там была девушка. С ними в доме, – торопливо выдал Леда, страшась, что не хватит сил, и с отчаянием взглянул в лицо Сойка кабы не впервые с начала разговора. Никогда в жизни Леда еще не видел у него такого взгляда, застывшего в одной точке, как у плюшевой игрушки со стекляшками вместо глаз. – Только не говори, что вы ее... – Да, – на мгновение зажмурившись, Леда несколько раз кивнул, чтобы Сойк точно поверил. – Да. Вновь отвернувшись, он торопливо, путаясь в последовательности фактов, продолжил рассказ. *** Из-за того, что Леда уже не был трезв, и потому, что прошло много лет, он не помнил точно все детали. Даже самые страшные воспоминания со временем подергиваются дымкой. Он точнее смог бы описать, что чувствовал тогда – тошноту и ужас от ситуации, в которую попал, чем пересказать, кто что именно из участников безобразного преступления сказал и сделал. – Скажешь тоже, втроем, – с запозданием прокомментировал слова Соно Анзи. – Празднуем мы вдвоем, а она просто шлюха. Одна из. Ничего особенного. От такого заявления Леда даже немного протрезвел, а еще почувствовал, как напрягся Агги, который все еще прижимался к нему боком. – Шлюха? – неуверенно переспросил Йо, озвучивая их общий вопрос. – Ну а даже если и шлюха, – усмехнулся Соно. – Кто хочет познакомиться первым? Хотя, пардон, не первым, уже третьим. И он в очередной раз коротко и как-то болезненно нервно рассмеялся. Почему-то Леда подумал, что под грубым словом подразумевалась девушка по вызову, согласная на все за деньги. А может, его убедила в этом последовавшая фраза Соно: – Присоединяйтесь, за все уплачено. – Только она вырубилась, – добавил Анзи. – Так что трах так себе. – Это ее проблемы, – развел руками Соно. – Никто никого здесь пить не заставляет. В тот момент Леда даже не подумал, что девушка по вызову в жизни не напьется у клиентов, до этого никогда он не встречал их, таких девушек. Да и потом тоже не пришлось. Йо согласился "присоединиться" первым, возможно, отчасти бравируя перед старшим братом, который только рукой махнул, указывая на дверь в примыкавшую комнату. Она была приоткрыта, Леда увидел, что за ней горит свет, и оттуда не доносилось ни звука. От происходящего вокруг в голове Леды просветлело окончательно, он почувствовал дурноту от подступающего страха. Чего он точно не ожидал от их поездки, так это подобного поворота. Мысли суматошно метались в голове, но решить, как поступать дальше, он не успел, потому что горячий шепот Агги, успевшего влить в себя два или три бокала, обжег его ухо: – Чувак, да это же твой шанс. У Агги к тому моменту сменилось три девчонки, и он был одержим идеей, что Леда тоже должен как можно скорее с кем-нибудь потрахаться. Эту фразу "с кем-нибудь потрахаться" он повторял слишком часто. Леда не представлял, что делать дальше, как спасаться. Он ощущал себя заранее униженным, потому что знал, что не захочет, не сможет себя заставить. Ему было до одури страшно. И самым паршивым был коктейль противоречивых эмоций, что вызывал у него Агги – его Агги – в ту горькую минуту. Леда любил его, как дурак, и не мог ударить перед ним в грязь лицом. Но одновременно с тем и ненавидел за то, что Агги склонял его к такой гадости. Когда Агги буквально за руку потащил его за собой, Леда встал и пошел. В голову пришла мысль, что, если они уйдут от всей компании, останутся вдвоем, он сможет как-то отмахнуться от Агги, спустить на тормозах всю эту ситуацию и сбежать. Чтобы не отказываться при всех, перед чужими, еще и старшими парнями. Они бы смеялись, и тогда Леде это казалось важным. Девушка была без сознания или балансировала где-то на грани. Она лежала на диване с бледно-желтой обивкой в комнате для гостей, и единственной одеждой на ней оставалась расстегнутая блузка канареечного цвета с пышными рукавами – Соно и Анзи, очевидно, поленились ее снять. Позже Леда сто раз спросил себя, почему он не задумался, какая вообще проститутка в мире наденет подобную вещь на вызов? И находил только один ответ: задним числом все умны и сообразительны. Меган Сальвадор, имени которой Леда тогда не знал, была не просто симпатичной – она была потрясающе красивой, как модель с обложки дорогого журнала. Большая грудь, роскошные черные волосы, оливковая кожа и длинные стройные ноги. Можно было понять Соно, который потерял голову. Конечно, Леда ее не захотел, его никогда не возбуждали женщины. Он смотрел на ее юное, притягательное для большинства мужчин тело как завороженный и не испытывал ничего, кроме болезненного любопытства. Но потом... Леда никогда не видел Агги обнаженным полностью, и тогда друг тоже не стал раздеваться, просто стянул джинсы до колен. То, что происходило перед ним сейчас, было мерзко – Леда понимал это, голос разума орал в голове, что надо развернуться и уйти, потому что происходящее ненормально, с какой стороны ни посмотри. Вот только Леда не мог отвести взгляда от длинного члена Агги, от напрягшихся мышц пресса на его животе, от ритмичных быстрых движений, что тот делал бедрами. Противно, дурно смотреть, как любимый человек на твоих глазах трахает какую-то бесчувственную проститутку. И невозможно отвернуться. А самое ужасное, Леда чувствовал, что заводится. Ни одна фантазия с участием Агги не возбуждала его так, как открывшаяся в живую картина. – Ну, теперь ты, – решительно заявил Агги, натягивая свои черные трусы. – Чего тормозишь, Леда? Я же вижу, у тебя уже стояк! Сам не понимая, что делает, Леда шагнул в сторону дивана. "Надо отказаться, – думал он в эту минуту. – Надо уходить. Давай же – поворачивайся и выметайся". И сделал еще один шаг. Агги смотрел на него весело и выжидательно, он никогда не улыбался так, как в ту минуту. Лишь позднее Леда понял, что тот был просто пьян, а он не видел своего друга таким прежде. Агги не собирался уходить, не планировал оставить Леду одного. Если бы он только вернулся в гостиную, ничего не произошло бы. Но Агги смотрел на него во все глаза, от этого взгляда волоски на руках, на затылке поднимались дыбом, а в паху становилось тяжело и тесно. И тогда Леда расстегнул ремень на своих джинсах. *** Когда прозвучали последние слова, подытоживающие его откровение, Леда не почувствовал облегчения, лишь болезненное опустошение. Как если бы из него вынули часть органов без наркоза, оставив кровоточащую рану. – Я знаю, что мне нет оправдания. Поднять голову и заставить себя снова посмотреть на Сойка было физически трудно, но Леда смог это сделать. Сойк уже не курил, сидел не шевелясь, и его лицо было совершенно непроницаемым. Почему-то Леда вдруг отметил, что тот успел снять с шеи наушники, и теперь они белели рядом на столе. Восковая бледность – вот как это называлось. Кожа Сойка приобрела совершенно нездоровый оттенок, словно тот был тяжело болен. – То, что я не хотел ее, ни о том думал, не сообразил, струсил – все не то. Что мне было мало лет, тоже: даже в шестнадцать понимаешь, что нельзя заниматься сексом с кем бы то ни было, не получив согласия. Даже если это девушка по вызову. Йо во всем винит Анзи и Соно, но мы тоже виноваты не меньше. – Что было дальше? – непривычно резко перебил Сойк, и Леда внутренне подобрался. – Я не знаю точно. На втором этаже была какая-то спальня, может, гостевая, и мы там вырубились. Утром девушки в доме уже не было – понятия не имею, куда и как Соно на пару с Анзи ее отправили. А потом мы вернулись в Миэ и через пару недель узнали, что она была вовсе никакой не проституткой, а одногруппницей этих двоих. И она покончила с собой. Выбросилась из окна с черт-те какого этажа через несколько дней после того, как все случилось. "Вот теперь все", – в голове щелкнуло, стрельнуло болью. Исповедь была окончена, оставалось только выслушать приговор. Леда почувствовал, как ледяная корка, сковавшая все внутри него, трескается. Не облегчение он испытывал, но нечто близкое к нему. Опустошающее освобождение. Он и правда был ненормальным: притупить боль можно было, лишь получив наказание, как когда-то давно говорил ему Сойк. Только Леда воображал, что наказанием станет реакция Сойка на его рассказ, нежелание иметь с ним ничего общего и холодное, равнодушное предложение расстаться. Леда и подумать не мог, что самое страшное – поделиться с живым слушателем, рассказать четкими словами о том, что он сделал одиннадцать лет назад. Публично препарировать свой отвратительный поступок и наконец признаться вслух, что таких моральных уродов, как он, в мире не так уж и много. Время шло, уходили секунды за секундами, а Сойк все молчал. Леда должен был мучиться, ждать его ответа, заранее перебирая в уме любые варианты, но он так устал, что не испытывал вообще ничего. Если бы Сойк так и не заговорил до утра, наверно, Леда тоже сидел бы, не шелохнувшись. – Все это многое объясняет, – наконец проронил Сойк. – Вся эта история многое говорит о тебе. – Так и есть, – без эмоций в голосе согласился Леда и горько улыбнулся: – Готов поспорить, такого даже ты от меня не ожидал. – Да, – не разделил его иронии Сойк. – Все то время, что мы с тобой вместе, я пытался понять, почему ты такой. И уж точно не мог вообразить ничего подобного. Когда он начал вытаскивать из пачки следующую сигарету, Леда отрешенно следил за движением его пальцев. В комнате уже висел неприятный табачный запах, но он едва ли замечал его. – Хочешь сказать, что после того случая я умом тронулся, – не спросил, а скорее констатировал он. – Я бы сказал, что ты сильно травмировался. – Говоришь как психотерапевт, к которому я недавно записался. Комментировать последнее заявление Сойк не стал, вместо этого глубоко затянулся и медленно выдохнул дым. – Ты никому об этом не рассказывал? – спросил он. – Нет. Мы втроем с Йо и Агги поклялись молчать. Можешь мне не верить, но я сотни раз думал о том, что лучше бы мы пошли и во всем сознались. Сами заявили в полицию, пусть нас никто и не искал. – Лучше для кого? – Не знаю. Просто лучше. Для меня лучше. Стряхнув пепел в пустую чашку, что стояла на столе не вымытая еще с утра, Сойк покачал головой. Леде он казался подозрительно спокойным, флегматичным, как человек, еще до конца не осознавший, что ему только что открылось. Любой на месте Сойка должен был отшатнуться с отвращением, а не сидеть и курить с ним за одним столом, будто ничего не произошло. Впрочем, скорей всего, все еще было впереди. Признания, подобные которым на Сойка только что вывалил Леда, было не так просто переварить. – Да, признаться было бы правильно, – наконец снова заговорил Сойк, сжимая пальцами фильтр сигареты и глядя в сторону. – Точнее, поступить так одиннадцать лет назад было бы правильно. Но не теперь. – Почему же? – Потому что девушку не вернешь. Потому что родители, вся семья так или иначе примирились с ее смертью, и твои признания сейчас – вскрытие старых ран. Не думаешь же ты, что им станет легче, когда они узнают, что перед смертью их дочь еще и изнасиловали. За весь вечер страшное слово ни разу не прозвучало, и теперь Леду передернуло, как от прикосновения ледяных пальцев к теплой коже. "Изнасилование. Групповое изнасилование. Изнасилование, изнасилование..." – стучало молоточком в висках. Не просто изнасилование, а изнасилование с участием пятерых мудаков. Даже в их безобразном мире настолько отвратительные вещи случаются далеко не каждый день. – А то, что никто так и не был наказан? – спросил Леда, пытаясь прервать пытку собственными мыслями. – Ты считаешь, это нормально? – Нет, ненормально. Несправедливо, – согласился Сойк и медленно перевел взгляд на Леду, который, не выдержав, сразу отвернулся. – Я не знаю, что думают о том случае твои приятели – сдается мне, они не слишком переживали все эти годы. Но вот ты сам себя наказываешь до сих пор. – То, что я об этом часто вспоминаю, не сопоставимо с настоящим наказанием, – тихо возразил Леда. – Даже не знаю, сколько бы нам дали лет, если бы дело дошло до суда. Я живу и радуюсь, у меня есть личная жизнь, работа, я могу ходить в кино и рестораны, могу ездить в отпуск на море и кататься на лыжах... – Разумеется, – перебил его Сойк. – Не надо меня убеждать, как прекрасно ты живешь. Мы ведь оба знаем, что с тобой не так. И после секундной паузы уже чуть тише Сойк добавил: – Где-то слышал, что подобное иногда называют осадком зла. Последнюю реплику, прозвучавшую невпопад, он явно не собирался произносить и тут же умолк, но Леда зацепился за непонятные слова. – Осадок зла? В смысле? – нахмурился он. – Да это просто такое выражение, – отмахнулся Сойк. – Когда человек совершает зло, оно может пройти сквозь него и не оставить следов. А может оставить осадок. Абсолютно любой человек на свете так или иначе совершает нехорошие поступки, но осадок от них остается далеко не у всех. – Как поэтично, – Леда хотел, чтобы это прозвучало насмешливо, но вышло как-то жалко, может, потому что Сойк в чем-то был прав. Вот только у Леды не просто остался осадок – сейчас ему казалось, что в тот февральский вечер вся его дальнейшая жизнь была раз и навсегда отравлена. Как у остальных получалось жить, словно ничего не случилось? – Если хочешь знать мое мнение, пусть лучше так, – как-то обреченно, совсем измученно произнес Сойк, опустив голову, и тут же пояснил свои невнятные слова: – Пусть все это мешает тебе жить, но уж лучше так, чем если бы ты ни о чем не сожалел, оправдывал себя и винил других. – По-моему, обычно это называют совестью, – голос Леды предательски дрогнул. Он вдруг понял, что спокойствие Сойка вовсе не было напускным и не являлось последствием шока от услышанного. Сойк как будто не собирался отворачиваться от него с омерзением. По крайней мере, не сделал этого сразу, не подумав и не проанализировав. – Совесть есть у всех в той или иной мере, – возразил Сойк. – А то, о чем говорю я, понятие более глубокое. Я уверен, тебе не станет легче после того, как ты пойдешь и во всем сознаешься. – Откуда тебе знать? – без эмоций возразил Леда. – Уверен, – повторил Сойк. – Потому что твое преступление останется с тобой в любом случае. И если все же соберешься идти под суд, подумай сначала обо мне. Что мне тогда делать? До Леды не сразу дошел смысл сказанного, хотя в груди что-то больно защемило. Зажмурившись, он прижал ладонь к сомкнутым векам, сам не до конца понимая, зачем делает это. Перед глазами плыли разноцветные круги. – Как раньше уже не будет, – глухо произнес он, не отнимая руки от лица. – Ты теперь знаешь обо мне такое, что жить как раньше просто не получится. – Это так, – без выражения в голосе согласился Сойк. – И каждый раз, когда ты будешь смотреть на меня, ты будешь думать об этом. – Возможно. Первое время уж точно. "Первое время", – мысленно повторил Леда. Первое время. Сойк не собирался уходить и не собирался его выгонять: он верил, что как-то переживет это "первое время", а потом, возможно, удастся привыкнуть к новому, открывшемуся ему сегодня Леде и быть рядом после всех признаний дальше. Ведь однажды у них уже получилось. Только Сойк не знал, что времени у Леды, скорей всего, уже не осталось. – Я думал, ты меня видеть не захочешь после того, как узнаешь, – тихо произнес он, лишь бы сказать хоть что-то. Молчание, которое могло повиснуть между ними, заранее пугало. – А мне кажется, ты слишком высокого мнения о моих моральных принципах, – невесело усмехнулся Сойк, но Леда не поверил ему. Сойк был если не самым порядочным, то уж точно одним из самых, кого он встречал в жизни. Он верил, что не мог переоценить Сойка в этом аспекте. Зато теперь медленно осознавал, но недооценил в другом – в том, насколько сильно тот к нему привязан. – Почему ты решил поделиться со мной? – спросил Сойк, выводя Леду из неуместных сейчас размышлений. – Сначала твоя непонятная болезнь, теперь это. Что вообще происходит? Рассказывать дальше уже было не страшно, хотя Леде предстояла самая фантастическая часть истории. Еще утром он искренне переживал бы, сочти самый дорогой человек его сумасшедшим. Сейчас эмоций не осталось, если не считать жалости к Сойку – Леда понимал, что своими откровениями его сегодня доконает. – Ты не поверишь мне, но, похоже, моя болезнь и та история связаны, – приступил к финальной части признания Леда. – Помнишь, я говорил тебе, что мой одноклассник покончил с собой? Это был Агги. Сойк чуть заметно нахмурился, не понимая, к чему ведет Леда, но кивнул. – У Агги были те же симптомы, что у меня сейчас. Странные сны и провалы в памяти, – и, предупреждая любые вопросы, Леда торопливо попросил: – Только не перебивай меня, ладно? Я сам не уверен в том, что сейчас тебе расскажу.