Написано под впечатлением после прослушивания егор натс feat. pyrokinesis — Рядом со мной
Город бегущих людей вновь встречает вас и окутывает незримыми объятьями, одновременно с этим, погружая в воспоминания. Здесь всё такое же мрачное и серое, как и шесть лет назад. Привычные узкие улочки с неприветливыми зданиями, которые казались такими яркими когда-то. Всё та же набережная с видом на тёмные волны моря. Даже ветер тут какой-то особенный…. Не такой же теплый, как тогда, а во много раз холоднее, срывающий с шеи красный шарф. Странно возвращаться сюда через столько лет. Да и ради чего? Ради того, чтобы, наконец, распрощаться с прошлым и отпустить его. Спустя столько лет.… Вот он, привычный глазу район, где довелось прожить долгие годы, а вот и та самая серая многоэтажка, которая ещё недавно казалась самым лучшим местом на Земле. Широкие лестничные пролеты, тянущиеся до самого девятого этажа — то, что девушка хотела бы меньше всего сейчас видеть. Есть, конечно, лифт, но сейчас ей совсем не хотелось так быстро добраться до шестого этажа и открыть дверь. Ту самую дверь. Поэтому…. Терпя нарастающую боль в ногах, возникшую из-за не подготовленных к таким нагрузкам мышц, она медленно, но верно подступала к злосчастной квартире, в которую так не хотелось возвращаться. «Надо было продать её ещё тогда» — думала та, но сомневалась, что вообще могла осилить настолько тяжелый поступок. До этого дня девушка была уверена, что давно отпустила прошлое, но ключ в дверной скважине и открывшийся глазу вид, говорили об обратном. Всё было также, как и шесть лет назад, будто бы время совсем не властно над этим местом. Вот обувь на полке. Его обувь. А вот тигровый плед на кресле, скомканный и наверняка покрытый вековой пылью. А вот комната. Та самая комната. Большая кровать, застеленная пледом цвета шоколада, старые серые занавески на окнах, стол, шкаф. Всё это напоминало о времени, которое она совсем не хотела вспоминать, но и удалить из памяти не могла. Хотя, скорее, не хотела. Она не хотела забывать, но одновременно с этим не хотела, чтобы было больно. А было ли больно? Однозначно. Раскрыв занавески, девушка открыла окно, впуская свежий воздух настоящего в затхлое прошлое. Осень не спешила уступать зиме, поэтому пейзаж на улице только ещё больше усугублял ситуацию. Он был слишком мрачным. В квартире не было ни электричества, ни тепла, потому что никто не оплатил счета, здесь никто и не жил. Хотя это не совсем верно — кое-кто тут всё-таки жил. Оно поселилось тут шесть лет назад и не спешило собирать чемоданы и покидать одинокое пространство. Это было прошлое. Оно всем своим нутром стремилось обозначить своё присутствие в каждом уголке. В каждой мелочи и пылинке. Во всём. Повернув голову, девушка увидела пыльную коробку. Кажется, это была коробка, которую ей в спешке вручили в больнице. Она тогда так и не разобрала её. Физически не смогла. Просто поставила её на стол и ушла. Но, можно ли считать, тот факт, что она вернулась знаком, что всё-таки стоит её открыть и, возможно, найти что-то важное? Мы этого никогда не узнали бы, если бы руки сами невольно не потянулись бы в ней. Коробка была самой обычной. На стенке имя пациента и палата и больше никаких обозначений. Она открыла её. Открыла этот ключ в воспоминания. Достала этот якорь, который всё это время удерживал её мысли в этой квартире. Ты можешь сменить место жительства, выйти замуж, родить ребенка и сделать ещё много чего, но ты никогда не убежишь от своего прошлого так, чтобы оно не давало знать о себе. В коробке было много всякого. Кружка, красный шарф, карандаш и полуразбитый телефон, но внимание девушки привлек менее яркий объект — тетрадь. Если быть точным, записная книжка в твердой обложке с обнимающимися котиками. Она не помнила, чтобы это когда-либо было в его руках. Но это оказалось в его вещах, в этой коробке не случайно, она чувствовала это. К сожалению, выражение «не судите книгу по обложке» не обошло стороной и эту тетрадь. Содержание было явно не таким радужным, как коты на обложке. «Здравствуй, солнце, если ты читаешь это, значит, я уже умер…» — гласила обратная сторона обложки. На глаза невольно навернулись слёзы. Хотелось её закрыть, но также и хотелось узнать продолжение, всё-таки не просто так тетрадь начиналась с обращения. «Я был бы рад провести с тобой гораздо больше времени. Хотя.… Наверное, даже, всё время, которое нам отвел Бог, но…. Чёртова судьба выделила мне слишком мало времени. Иронично, правда? Но я знаю точно. Я не жалею ни об одной минуте, которую я провел с тобой. А их было не мало, ты же и сама знаешь…» Улыбка пробилась сквозь слёзы, но она была лишь мимолетной слабостью. Девушка села на край кровати. Ей было без разницы, сколько там пыли, постаралась ли над ней госпожа сырость, ей было совсем не до этого. «Ты помнишь, как всё начиналось? Ты наверняка думаешь, что помнишь, но всё началось куда раньше, уж поверь мне. Я помню это, как будто это было вчера, я клянусь. Ты стояла у самой воды, я издалека тебя заметил. Помню, меня сразу же к тебе потянуло. Я подумал, надо же, как странно. Человек стоит спиной, а меня к нему тянет. Именно тогда я понял, что ты — именно то, что я искал в своей жизни. Мой смысл. Моё всё. Познакомились мы, конечно, позже. Наша встреча не была случайна, так что не романтизируй. Я всё распланировал. Ты надеялась куда-то деться от меня? А вот и не получилось! Ха, я выиграл…»***
Я часто искал себя среди миллионов таких же одиночек, как и я. Прогуливался по набережной в надежде, что это хоть как-то скрасит моё существование. Я был таким же серым, как небо над головой, как люди вокруг, да и в целом, как весь город. Я лишь искал смысл в моём бытие, но каждый раз мне казалось, что мои попытки всё безнадежнее, а всё, что я делаю — бессмысленно. Я часто завидовал героям прочитанных книжек, ведь им было гораздо проще. Они были придуманы каким-либо автором, их будущее было определенно и они всегда знали, чего именно хотят. Да и вообще в книгах всё гораздо проще — добро всегда побеждает зло, а герои всегда поощрены и добиваются всех своих целей, живут долго и счастливо. Но жизнь — это не какая-то детская сказка, а собрание томов о бренности моего существования. Во всяком случае, я так думал до встречи с тобой. Ты стала путеводным маяком с первой минуты своего появления в моей мрачной жизни. Ты буквально перевернула всё с ног на голову и заставила меня поверить в то, что всё не так уж и бессмысленно, как казалось. Каково было моё удивление, когда оказалось, что ты живешь в том же доме, что и я, но на этаж выше. Хотя я был не столько удивлен, сколько обрадован таким стечением обстоятельств. Ради тебя я расписал все стены в подъезде. Довольно сомнительный и бредовый поступок (особенно, если учитывать реакцию местных бабулек), согласен, но ты, ведь, оценила, верно? Особенно, учитывая, что с тех пор мы стали общаться больше, а по итогу я все-таки добился своего.… Я так жаждал, чтобы ты научила меня любить. Любить без порезов на теле. Почему-то я с первого дня думал, что ты справишься с этой непосильной задачей лучше, чем кто бы то ни было. А помнишь, как мы впервые вместе пили чай в подъезде? Наверняка помнишь. Я смотрел на тебя, как на звезду, спустившуюся с небес, и каждый раз в душе радовался как ребенок, когда видел, что твои уголки губ взмывают вверх от моих сомнительных шуток. Готов поклясться, что это был самый лучший вечер в моей жизни. Ты даже тогда пообещала, что каждую ночь будешь спускаться на чай, а я стал самым счастливым человеком на этой гребаной планетке. В один из таких вечеров ты вынесла большой тигровый плед, поскольку осенью в подъезде не так уж и тепло. Спасибо за то, что согревала меня той осенью. — Вау, ровно в 8:02, как и договаривались. Помнишь? Это было нашей коронной фразой, потому что пунктуальность — это точно про тебя, но никак не про меня. Хотя в те вечера я, как бы невзначай, ждал, как маленький ребенок, что ты спустишься ко мне на чашку чая, потому выходил аж на 30 минут раньше и сидел в томном ожидании чуда. То бишь, тебя. Тогда мои желания были покрыты лишь одной мыслью: мой дом станет и для тебя домом. — Будь просто моею…. Будь просто со мной, — мне было одновременно и неимоверно трудно выговорить такие простые слова, и при этом я чувствовал такую легкость, ты бы знала. Я просто мечтал сказать их. Каждый день жил с этой мыслью, но всё никак не мог понять твоего отношения ко мне. Я боялся отрицательного ответа, потому и откладывал разговор, который был так важен для меня. Спасибо, что верила моим нелепым обещаниям. Помнишь, как я пообещал прокатить тебя на корабле? Я ведь даже не солгал тогда, удивительно, не правда ли? Я всё ещё помню, как мы поднимались на борт, а капитан объявлял поднятие якоря. Но эти воспоминания не такие яркие. Они не сравнятся с твоими глазами, влюбленными в море и радостной улыбкой. Я снова почувствовал себя самым счастливым человеком на Земле. Спасибо за то, что была моим спутником на пути и, когда я ослеп, то не перестала светить. Я открою тебе великую тайну. Я узнал гораздо раньше, что неизлечимо болен, но мне не так была важна своя жизнь, как твоя. Первое, о чём я подумал «что будет с ней, когда меня не станет?», да даже когда ты просто узнаешь. Я старался скрывать эту тайну как можно дольше, пока мне не стало совсем плохо и… ты и сама, думаю, помнишь, что произошло. Хотя я совсем не уверен, что ты будешь это читать сразу после моей смерти. Возможно, прошла неделя, а возможно и несколько лет. Ты, наверное, даже не помнишь как я выгляжу, а я пытаюсь заставить тебя вспомнить, как меня увезли из-за обострения в три часа ночи на скорой. Ты выглядела такой напуганной тогда, а у меня не было даже сил, чтобы сказать «у меня все в порядке, не переживай». Хотя… Нужна ли была тебе явная ложь? Моё состояние не было стабильным, меня вечно бросало из стороны в сторону, но мне было проще, чем всем тем, кто погибал от этого до меня. У меня была ты, моя радость. Ты прижимала меня к себе сильнее, когда видела во мне ту слабость, которая сопровождалась с болезнью. За это я тебе очень благодарен. Это никак не влияло на моё состояние физическое, но я был самым счастливым человеком. Хоть и был медленно умирающим. — Прошу тебя, останься рядом со мной, — говорю я полушепотом хриплым голосом — не исчезай. — Никогда, — отвечает усталый голос, и я чувствую твою голову у себя на плече. Прости за то, что заставил тебя волноваться и страдать. За то, что свой день рождения тебе пришлось отметить в больнице, а всё, что я мог тебе подарить — чёртов бумажный кораблик. Даже стыдно как-то получилось. Но твои глаза так ярко горели от радости, что я не мог корить себя за это. Возможно, именно благодаря твоим радостным глазам я оставался жив гораздо дольше, чем другие пациенты. Ты буквально вдыхала в меня жизнь. Но… скорее всего, растрачивая при этом свою. Я того не стою, прости меня. Я попрошу тебя кое о чём. Будь моим сердцем слева в груди. И если я умру, то ты не умирай, стучи. Будет сложно, я знаю. Будет больно, я знаю. Будет одиноко. Я знаю. Но я умоляю тебя, живи. Пусть такая мелочь, как моя смерть не сотрет улыбку с твоего лица и не повлияет на твою тягу к жизни. Звучит это очень эгоистично, я знаю. Но прошу тебя, свети, моя звезда. Продолжай улыбаться прохожим так, как мы делали это все эти годы, пожалуйста. Я благодарю тебя за то, что на какой бы мели мы не были, ты никогда не покидала меня и поддерживала. И, к сожалению, я не могу продолжать тебя поддерживать ведь Бог выделил мне не так много времени. Но, значит, так было нужно и я верю в то, что после смерти мы встретимся на одиноких берегах, где проведем всю ту вечность, что будет нам выделена. Спасибо тебе за всё. Я люблю тебя больше чем кого-либо на этом гребаном свете. И…. Скорее всего, когда ты проснешься, меня уже не станет. Поэтому.… Прощай. К сожалению, навсегда…***
Слёзы никогда не были чем-то, что можно было контролировать. Особенно слёзы боли. Они лились из глаз так, словно глаза — это маленькие тучки. И, долетев до пола, слёзы разбивались, становясь всего лишь ещё более маленькими капельками, о которых никто никогда и не узнает. Это были раны. Душевные раны. Они давно не болели, но то, что девушка пришла в эту квартиру, уже было своеобразным ритуалом их раскрытия. Это буквально те трещины в стенах, которые бы никакие обои бы не спрятали, они просто дали по швам и вряд ли что-то могло бы помочь. Девушка достала сигарету из пачки, но когда зажгла и сделала затяжку, поняла, что курить ей совсем не хочется, поэтому, подойдя к окну, она выбросила её как можно дальше, вдыхая дым одиночества вместе с птицами, пролетающими над окном. — Я не забуду, как в подъезде вместе пили глинтвейн, — шепот и измученная улыбка. Она знала, что сейчас как можно быстро соберет вещи, сожжет эту чёртову коробку вместе с тетрадью и отдаст ключи новым владельцам. Но пока она обнимала шарф и представляла великолепный огонёк, подобный тому что они излучали, гуляя по набережной и улыбаясь прохожим. «Знаю, что когда-нибудь я буду по-настоящему ближе… К тебе ближе…» Через пару недель уже станет холодно. Это было понятно по ветру, бившему прямо в окно, да и по тому, что на деревьях не было уже даже и листочка, а прохожие кутались в тёплые, зимние куртки. Совсем скоро придётся натянуть свой красный шарф, а вместе с ним и маску «у меня все в порядке» и вернуться домой, к своей семье. Мрачные пейзажи останутся навсегда в этом городе, точно также как и набережная, пропитанная воспоминаниями. И всё, что нам остается — плыть по течению и одеваться потеплее…