***
Надежда на спасение сгорела в адском пламени вместе с деревней, Анна понимала, что ей недолго осталось, её скоро убьют. Последние несколько дней жизнь стала совсем не в радость: то тошнота одолевает, то эти чудовищные боли в животе спать мешают, ещё и солдаты, которые будто бы специально ходят туда-сюда под её дверью и ржут, как кони резаные. Стоя возле окна, пустым взглядом смотря на то, что осталось от её маленького уютного дома, Брагинская ощущала лишь горечь в горле. Плакать она уже не могла, слёзы давно высохли на её ресницах, а потускневшие глаза на всё смотрели с непривычным безразличием. — Как бы я хотел забрать тебя с собой и отвести на родину. Ты должна увидеть Дрезден своими глазами, уверен, тебе там понравится. Помнишь место, где мы впервые встретились? А наше любимое озеро в парке? Анна не заметила, как он вошёл, и продолжала бы не замечать, если бы Людвиг не заговорил. Сегодня он какой-то странный, в голосе заметно чувствуется грусть с ноткой радости. Прислонив ладонь к щеке Анны, немец продолжал говорить тихо и без остановки, Нюра по-прежнему ничего не понимала, отчего сложилось впечатление, будто он прощается. Точнее Людвиг собирается убить её, чтобы продолжить свой путь, она ему больше не нужна, если оставить в живых, только мешаться будет. Анна никогда не считала себя слабой девушкой, у которой могут пойти слёзы от прощания с таким ублюдком, как этот нацистский солдат, но сейчас слёзы ручьями бежали по её щекам и падали, достигая подбородка. Брагинская не ревела, в её глазах не было печали, это были слёзы радости. Наконец-то этот миг настал, и она сможет увидеть папу, маму, братьев и всех жителей своей деревни в полном составе. Развернув её лицом к себе, Людвиг обнял её крепко-крепко, подтверждая этим предположение Анны. Они и правда прощаются, это их последняя встреча, другой не будет. Закрыв глаза, Нюра стала нашёптывать молитву, обеспокоенный голос немца не заставил её прерваться. Почувствовав, как в ладонь сунули холодную железку, Анна из любопытства приоткрыла глаза, тут же ощутив на своих губах поцелуй. Смущённо опустив взгляд и увидев в своей ладони чёрный крестик, тот самый, что дают всем войнам нацисткой армии, как знак отличия за верную службу, Нюра в недоумении уставилась на Людвига. В её голове не было даже самых банальных предположений касательно столь щедрого подарка. — Я хочу, чтобы ты сохранила его для нашего малыша, — ладонь Людвига вновь опустилась на щёку Анны. — Я знаю, что ты беременна. Предположения Людвига касательно беременности были основаны на собственных доводах, но они оказались верными, Анна действительно была беременна от него. Хоть срок и был небольшим, но Нюра в полной мере чувствовала, что с ней что-то не так, а боли внизу живота сами собой натолкнулись на мысль о ребенке. Мальчик или девочка — неважно, она не сможет принять этого ребёнка. Особенно если малыш родится похожим на своего отца. Дальше всё происходило будто в тумане. Анна слышала крики солдат, шум выстрелов, автоматные очереди и голос, звучащий точно в тумане. Это был не голос нациста, который за столь долгое время заточения успел стать привычным, нет, это была ни с чем не сравнимая русская речь. — Нюра! Сильные руки вновь охватили её, прижав к сильной мужской груди. Вот оно — долгожданное спасение, но радоваться ему или нет, Анна не знала. Она уже ничего не знала, её пугало осознание того, что может ожидать её впереди, а Николай, с которым они были повенчаны с самого рождения, всё нашептывал: — Нюра, все хорошо, я здесь с тобой. Теперь мы будем вместе. — Нет, Коля. Не будем… — Анна пустым взглядом посмотрела на своего жениха. — Я беременна.***
— Он крепко обнял меня и сказал, что счастлив. Потом мы переехали в Москву, и… У нас родился сын. Виктор, Коля сам выбирал имя. — Мама, так значит… — глаза девушки расширились от удивления, она даже представить себе не могла, сколько матери пришлось пережить прежде чем подарить ей жизнь. Анна негромко рассмеялась и с улыбкой проговорила: — Папа любил повторять одну и ту же фразу: «Глупенькая, ты даже представить себе не можешь, как я благодарен тебе за рождение сына». Когда Витя родился, Коля ходил весь святился от радости, подбирая малышу подходящее имя. Николай любил Анну и так же сумел полюбить её ребёнка, вырастив его как собственного сына. Он никогда не вспоминал и уж тем более не упрекал Нюру за связь с тем немцем, потому что любил. Коля по сей день в жене души не чает, Анна вышла за него замуж, хотя вполне могла отказаться, и родила сына. Наверняка многие сочтут её шлюхой, которая и замуж-то выскочила, чтобы не опозориться в глазах людей, но на самом деле Нюра любила Колю и замуж она выходила тоже по любви. Входная дверь заскрипела, затем раздался голос: — Любимые мои, я дома! — Папа! — сорвавшись с места Шура, побежала к отцу и бросилась тому на шею. — Ты сегодня поздно. — Работы было много, пришлось задержаться, — пройдя вместе с дочерью в гостиную, Николай с удивлением покосился на жену. — Что вы делаете? — Разбираем оставшиеся коробки, — коротко пояснила девочка и сразу же убежала на кухню разогревать ужин, чтобы накормить голодного отца. А Николай подошёл к супруге, сжимающей в руке тот самый железный крестик. — Ты не в чём не виновата, Нюра, — Николай поцеловал жену в висок. — Прекрати винить себя. — Ты женился на мне, несмотря на то, что я была обрюхачена тем фритцем. Николай вновь поцеловал жену в висок и прошептал: — Ты моя жена, а Витя мой сын. Так какая теперь разница, кто его биологический отец? — Спасибо, Коля, за всё, что ты сделал для меня и наших детей, — улыбнувшись, Анна поцеловала мужа в ответ, несмотря на свои годы, они продолжали трепетно любить друг друга, с нетерпением дожидаясь внуков. Судьба сыграла с Анной злую шутку, сильно потрепав в юности, но она всё же смогла стать счастливой. Для человека самое большое счастье в жизни — это не деньги, не связи, не хорошая работа или дорогой автомобиль, нет, это семья, близкие и дорогие сердцу люди.