Конец - лишь новое начало

Стоя на командном мостике, Мегатрон все думал и думал. После вчерашнего очень неожиданного (для него) визита Грейс до него внезапно дошло, что в больнице ведь тоже есть камеры. И раз уж его верный связист смог взломать их на улице, то сможет взломать их и в госпитале. — Саундвейв, — обратился к нему Лорд, — если блок памяти мне не изменяет, то ты когда-то смог отключить камеры снаружи госпиталя белковых. Как я понимаю, тебе не составит труда вывести сюда трансляцию внутри больницы, — и быстро добавил: — Камигами снова с нами, но за ней нужно тщательно следить. Автошлак захочет ее к себе переманить, я в этом уверен. И не заставляй меня повторять приказ дважды. Связист кивнул, и его тонкие пальцы ловко затанцевали на клавиатуре панели. Через пару мгновений камера заработала. Но в палате Грейс было пусто. Ее кровать была аккуратно заправлена, но самой девушки не наблюдалось. — Где она? — невольно вырвался вопрос у Мегатрона. И тут же мимо палаты пробежала знакомая девушка. И пробежала довольно быстро. — Союзник Прайма, — лидер сощурил оптику. — Она-то что здесь делает? Проследи за ней. Саундвейв переключался с камеры на камеру, следя за траекторией движения агента, пока она не прибежала к закрытой палате с небольшим окошком на двери, сквозь которое можно было смотреть внутрь. — Что с ней? — тихо спросила Коллинс у стоящей рядом медсестры. — У нее, — Джун замялась, — Вчера она уходила из больницы на полдня, после чего направилась к своему лечащему врачу. Сказала, что ей надо с ним срочно поговорить. После разговора она направилась в свою палату, а я пошла за капельницей. Когда я вернулась, в ее окружении стояли несколько медсестер и ее лечащий доктор… Миссис Дарби резко замолчала. — Что с ней случилось? — дрожащий голос Винтер обещал с минуты на минуту сорваться. — У Грейс случилась остановка сердца. Бывший гладиатор яростно ударил по панели манипулятором, из-за чего в ней появилась вмятина, а запись с камеры исчезла. Мех быстро вышел из помещения мостика, чуть не врезавшись тараном в проходящего Нокаута. Медик испуганно взвизгнул и едва успел отойти, давая очень злому Лорду выйти из помещения. — Что с ним? — чуть ли не шепотом спросил Нокаут у связиста. Когда последний показал ему запись камеры с уже другой консоли, алый трансформер нахмурился. — Это очень нехорошо. Я, конечно, провел небольшой анализ ее внутренних систем, когда она была на корабле, но ее белковые внутренности непонятны для моих сканеров. Тут даже я бессилен. — /Вопрос: возможно ли чудо? / — Десептиконы не верят в чудеса, Саундвейв, — вздохнул медик. — Но это все, что большому М сейчас остается делать. *** -…остановка сердца. — Что?! — изумилась Винтер, ошарашенно глядя сначала на медсестру, потом на увешенную трубками и аппаратами бессознательную фехтовальщицу. — Как же так? Но… — в серых глазах неприятно защипало. — Грейс… *** — Винтер, Грейс сильная, она обязательно справится. — Оптимус, — горько усмехнулась Коллинс, подняв заплаканные глаза на руль грузовика, — остановка сердца это не шутки. Джун сказала, что… — девушка проглотила ком, — что если бы врач опоздал хотя бы на минуту, то Грейс… она бы… — она разрыдалась. Просто разрыдалась, не в силах сдерживать эмоции. Уж слишком долго она сдерживалась. — Все будет хорошо, — тихо сказал Оптимус. Прайму было очень больно смотреть на девушку. У Грейс такое плачевное состояние, а Винтер приходится на все это смотреть. Но они обе смелые и очень сильные. Трансформировавшись в робоформу, мех прошел вглубь… пещеры? Агент огляделась. Нет, это была не пещера базы, а просто пещера. — Почему мы здесь? — негромко спросила Винтер осипшим голосом, сидя на манипуляторе лидера. — Я бы хотел с тобой поговорить, — Оптимус присел и оперся спиной о ближайшую скалу. — Винтер, я знал это раньше и знаю сейчас: ты невероятно сильный и храбрый человек. Ты тихая и спокойная, но ты не боишься трудностей и ценишь дружбу. Я рад, что за время пребывания на Земле я встретил тебя. Винтер молчала. Да, она была неимоверно счастлива, что Оптимус снизошел до таких слов. И она улыбнулась бы во весь рот, если бы не недавний инцидент. — Спасибо, Оптимус. Мне приятны твои слова. Коллинс сказала это так сухо и почти безжизненно, что мех почти расстроился, но не показал этого внешне. — Скажи мне, Винтер. Перед твоим отъездом в больницу ты собиралась что-то мне сказать. — Да. — Ты говорила, что это было что-то важное. Я уверен, что сейчас нас никто не побеспокоит, поэтому я готов выслушать тебя. — Это уже не важно. Можешь забыть об этом. Глаза девушки смотрели куда-то вдаль. Поодаль Прайма. Винтер сейчас не хотела ничего говорить. Она прекрасно понимала, что сейчас она преспокойно (почти) может признаться меху в том, что копилось в ней месяцами, но сейчас она не хотела этого делать. Только сейчас она разгадала очень неприятную цепную реакцию: Когда Винтер в первый раз встретилась с Грейс, она впервые поговорила с Оптимусом наедине. Когда выяснилось, что Грейс заодно с Десептиконами, Оптимус похвалил Винтер при всех и улыбнулся ей. Когда Грейс упала в обморок в первый раз, Винтер стала смелее вести себя с Оптимусом, а он предложил регулярно отвозить ее домой. Когда Грейс упала в обморок во второй раз, Винтер и Оптимус полюбовались закатом вместе. Когда выяснилось, что у Грейс анемия, Винтер и Оптимус стали еще ближе. И сейчас, когда у Грейс случилась остановка сердца, у Винтер появился реальный шанс признаться Оптимусу в своей безответной любви. Но Коллинс этого не хотела. Ей было страшно. Страшно, что если она сейчас это сделает, то подруге станет еще хуже. А хуже ее теперешнего состояния был только один вариант… Летальный исход. *** Винтер не знала (да и не считала), сколько дней Грейс провела в палате интенсивной терапии, но когда Джун позвонила с известиями, что она вернулась в свою старую палату, агент помчалась по земному мосту прямо к больнице. *** Грейс было плохо. Ей хотелось плакать, ей хотелось кричать, рвать на себе потускневшие волосы, биться в истерике и много чего еще, но сейчас она могла лишь смотреть пустым взглядом в небо, чувствуя как прохладные капли дождя спускаются по ее больничной пижаме и инвалидной коляске. — Грейс! — Камигами лениво повернула голову в сторону знакомого голоса. Винтер стояла около входа на крышу, смотря на фехтовальщицу изумленным взглядом. — Ты что под таким ливнем забыла?! И почему тебя не было в палате? Фехтовальщица смотрела на агента остекленевшим взглядом секунды три, после чего повернула коляску к ней спиной, продолжая созерцать грозовое небо и вслушиваться в то, как дождь барабанил по стенам и крыше больницы. Буркнув себе под нос что-то невнятное, Винтер вышла из-за двери и направилась по направлению к Грейс. Оттащив коляску вместе с девушкой в коридор, Коллинс негромко спросила: — Как ты попала на крышу? — Одна из медсестер случайно оставила у меня в палате ключи. Я поднялась на лифте и открыла дверь, которая выходила на крышу. — Зачем? Да еще и в ливень. — Давно не была на улице. Ее голос звучал тихо и хрипло. Винтер это не нравилось. А еще ей не нравилось то, что даже когда она катила коляску с Камигами, она чувствовала, как последняя очень заметно похудела. Она была очень легкая. *** Присев с коляски на кровать, Грейс похлопала рукой рядом с собой. Винтер присела рядом. — А, кстати, — она достала из сумки небольшой пакетик, — как ты и просила. Камигами подняла мутный взгляд на агента, и тут же ее глаза самую малость загорелись. — Пицца? — она попыталась слабо улыбнуться, глядя на небольшой кругляшок в пакете. — Спасибо, ФБР… Винтер. В сердце Коллинс неприятно кольнуло. Грейс хотела назвать ее ФБР-щицей, но исправилась. Она исправилась. Винтер это не понравилось. Ее столь долгое время бесило, что фехтовальщица называла ее этим, как казалось Винтер, глупым прозвищем, но сейчас… — Почему ты исправилась? — Я думала тебя это бесит, — Грейс уныло откусила кусок от лакомства. — Разве нет? — И про Оптимуса не спрашиваешь. — По лицу вижу, что все сложно. Как и всегда. — Как… как твое самочувствие? — Сама не видишь? Винтер сглотнула ком. Она не узнает «Сияющий меч». Та бойкая, веселая, жизнерадостная фехтовальщица превратилась в… это. Агент не знала, что на нее нашло, но в ту же секунду она буквально выхватила пиццу из рук Грейс и, открыв окно, с победным криком выкинула ее на улицу. — Какого фига ты мою пиццу выкинула?! — офонарела Камигами. — Дала бы я ее такой пессимистке съесть, да мне ее аж жалко стало!! — Сама мне ее дала! — Мои деньги — что хочу, то и делаю с ними! — Чего-о?! — в Винтер полетела подушка. Коллинс поймала ее и негромко рассмеялась. — Ну вот, расшевелилась наконец, — улыбнулась она. — Что? — не поняла Грейс. — Ты такая депрессивная стала, что я аж испугалась. Вот и решила тебя растормошить. Видимо получилось. Фехтовальщица слабо хихикнула. — Да, прости уж. Но… как ты видишь, в интенсивке мне несладко пришлось, так что я на время потеряла свой настрой. Как дела с Оптимусом? — Я ему пыталась признаться. Винтер отошла на шаг назад, чтобы в порыве радости Грейс не задушила ее. — И как? — на удивление спокойно спросила Камигами. — Ну… — Коллинс замялась от такой слабой реакции со стороны. — Я не успела, так как… Джун позвонила мне… — А-а, ясно, можешь не говорить, — фехтовальщица замялась, словно решая, говорить или нет. — У меня скоро будет операция. С моим состоянием она просто необходима сейчас. О, и кстати, — пока Винтер не успела еще что-то сказать, — можешь больше не звать меня в ряды Автоботов. Мегатрон снова врубил связь. — Ты рада? — Ага. Но он сейчас наверняка снова недоволен, потому что я ему еще не звонила с тех пор как меня снова перевели сюда. Агент так и не решилась снова присесть. — ФБР-щица, — внезапно обратилась Грейс, — а давай кое-что пообещаем друг другу. — Что именно? — негромко спросила Винтер. — Что после моей операции мы обе признаемся в безответной любви своим мехам, — улыбнулась Камигами. — Мы будем в равном положении, так что терять нам нечего. Идет? — Давай. — Ты как-то легко согласилась. — Надоело прятаться по углам. — Хех, ты учишься. *** — Операция? — спросил лидер фиолетовозначных на том конце. — Ага, — кивнула Грейс глядя в окно так, словно на парковке больницы стоял Мегатрон. — Когда мне ее проведут, я… должна буду кое-что тебе сказать. Кое-что очень важное. — Почему не сейчас? — Сейчас не время, — слабо улыбнулась девушка, давая соленым слезам стекать по ее бледным щекам. — Когда оно придет, тогда сам все узнаешь. *** Сердце колотилось. Грейс лежала, вокруг нее были врачи в масках, а она была подключена к пикающей машине. На ее лицо надели маску, которая закрывала нос и рот. — Давай, Грейс, сделай глубокий вдох, — мягко приказал врач. Фехтовальщице в голову всплыли моменты из недавнего разговора. Когда она вернулась с «Немезиды», первым же делом она разыскала своего врача. — Мисс Камигами, как я уже сказал, это невероятно опасно, — он напряженно смотрел на анализы. — Да и в Вашем состоянии… — Да, я понимаю. Или хотя бы надеюсь, что понимаю. Просто понимаете… я пока не могу уйти из этого мира. Я понимаю, что процент успеха этой операции невероятно мал, но если она сможет подарить мне еще немного времени… еще немного времени перед неизбежным, то я хочу, чтобы ее провели на мне. Я дала обещание подруге, которая стала мне как сестра, и дала обещание себе, что я скажу тому, кого люблю, о своих чувствах. И если я не воспользуюсь этим ничтожным шансом, — глаза Грейс затмили слезы, — то я буду ненавидеть себя до конца дней за это. Грейс сделала осторожный вдох и закрыла глаза, надеясь, что совсем скоро, она снова сможет это сделать.