War

*       Прекрасное настроение Сансы стремительно портится, стоит ей покинуть комнаты Джейме. Он, наконец-то, шел на поправку; и в силу ли отсутствия других собеседников, или из-за интересности самой Сансы (ей нравилось думать, что это так), они приспособились подолгу разговаривать. Эти разговоры носили странный характер и темы. Они делали это скорее, как старые приятели, чем враги; и в тоже время, он совсем не поучал ее, как это иногда любил делать Тирион. И порой, Джейме подтрунивал над ней с такой теплотой во взгляде, что ей невольно становилось жарко, и она смущено отодвигалась. Впрочем, скоро приходя к нему вновь.       Сегодня, несмотря на зиму, солнце светило особенно ярко, заливая двор мягкими лучами. Они проспорили с Джейме почти час об одной из старинных песен, которая повествовала о рыцаре, деве и драконе; и которая была так популярна в столице еще в то время, когда Санса была там. Оказалось (к ее удивлению), что будучи рыцарем, он отлично разбирался (кому из мужчин это вообще может быть интересно?) в песнях о рыцарях и прекрасных девах.       Она даже не удержалась от того, чтобы поддеть его.       — Это потому что Вы сами как прекрасный рыцарь?       И хотя ее вопрос повис в воздухе, она впервые в жизни наблюдала за тем, как непробиваемый Джейме Ланнистер краснеет.       И теперь, выйдя от него, она направлялась к Джону. Они давно не оставались вдвоем, и со времен битвы у них накопилось довольно много тем, которые стоило бы обсудить. Стоило. Но…. Это были мало приятные темы, связанные, как минимум, с подготовкой похода на Королевскую Гавань. Санса была не просто против; она была категорически против этого. Все внутри нее восставало против идеи отправлять жителей Севера на это. Отправлять Джона. А еще были вопросы статуса Севера. Вопросы признания Дейенерис королевой. И другие тысячи тем, которые вызывали в ней желание не обсуждать это с Джоном никогда. Поэтому она как могла оттягивала этот неприятный разговор. И когда день назад, за ужином, Джон мягко прикасаясь к ее руке, останавливая на выходе из зала, попросил завтра зайти к нему, она поняла, что бегать больше не получится.       Коридор заворачивал вбок. Она знала этот путь как свои пять пальцев, и все-таки чувствовала странное необъяснимое волнение. Санса всегда его чувствовала, идя к Джону. Словно все ее внутренности скручивало в сладком предвкушении, отдаваясь куда-то вниз. Впрочем, это все равно заканчивалось ничем. Могло ли быть иначе?       — Она так громко стонала, наверное, эй было хорошо. Эх… хотела бы, и я себе такого мужа…       Голос молодой девушки почти за секунду привел ее в себя. Жизнь в Королевской Гавани научила ее все время и ко всему прислушиваться, ведь это могло спасти чью-то (что немало важно ее собственную) жизнь. Она с интересом, хоть и невольно, остановилась. «Санса, подслушивать — плохо!» — разнесся на задворках сознания голос ее леди матери, но она отмахнулась. Плохо, неплохо, какая разница. В жизни люди делают и более неправильные вещи, чем это.       — Тсс! Вдруг кто-то услышит. Вдруг королева разгневается, и прикажет своему дракону сжечь тебя!       — Ой, да брось, ты просто тоже завидуешь. Втрескалась в него еще девчонкой, и до сих пор сохнешь.       — По крайней мере я не подглядываю!       — А я и не подглядывала! Я разве виновата, что они делали это прямо в зале собраний… Представляешь? Видимо прямо на столе…       Санса отшатнулась. Потрясающе. Великолепно. Это именно та информация, которую она хотела узнать. Как Джон и его королевская девка делают это на столе в зале собраний… Она потерла лоб рукой. Видимо леди мать все-таки была права. Вот что бывает, когда решаешь что-то подслушать… Хотелось по-детски разреветься, но она постаралась взять себя в руки. Вдох-выдох. И крепко сжав кулаки, постаралась вдохнуть еще раз. Это Личное Дело Джона Главное повторять это себе почаще. Тогда, возможно, и получится в это поверить.       Она бодро кивнула сама себе. Конечно получится. Разве есть смысл печалиться из-за того, что ты никогда и не имела? Из-за того, что никогда бы и не смогла бы получить? Они живы, они снова дома, Север вновь принадлежит им, а война почти закончилась. Не это ли повод для радости? Еще полгода назад она могла только мечтать о таком. И все же… Было ли ее сердце спокойнее, когда она не знала этого нового, взрослого Джона, вовсе? Мотнула головой. Проследила взглядам по каменно-серым стенам, но, когда ее рука наконец коснулась большой дубовой двери, шум собственного сердца все еще отзывался в ушах. Ее стук разнесся тихим эхом; а спустя секунду Джон уже отворил перед ней дверь, с такой стремительностью, словно все это время ждал, не отходя ни шагу. От его улыбки, как и всегда, становится тепло.       — Санса… Проходи.       Ей интересно, обнимет ли он ее; заключит ли в объятия как раньше. Но Джон лишь неуверенно топчется рядом, явно чем-то взволнованный. Избегает ли он ее взгляда? О, еще как! Но Сансе, в конце концов, надоедает играть в бесконечные гляделки; и, пройдя внутрь, а затем, выбрав стул, стоявший у стола, она, неловко толкая, перемещает его ближе к камину. Джон бросается ей помогать, но она останавливает его, ладонью показывая, что ей не нужна помощь; и он замирает прямо на половине пути. Их глаза сталкиваются, но лишь на секунду. Надеясь отвлечься от этой неловкой паузы хоть на что-то, она откидывает назад свою огненную косу, вновь ловя быстрый, украдкий взгляд Джона. Когда он все-таки решается начать, Санса чувствует облегчение.       — На самом деле, я хотел тебе кое что сказать… Кое-что очень важное. Но не знаю как… — вздыхая признается он. Развернув стул от стола, Джон присел напротив, взъерошивая волосы, наклоняясь к ней, вперед, — Я…       — Тогда давай я начну.       — Что? — Джон казалось опешил, явно не ожидая ничего похожего.       — Я сказала, раз ты не знаешь с чего начать, то давай начну я.       Джон словно потерян, но в согласии пожимает плечами.       — Я хочу поговорить об одном человеке…- она прикрывает глаза, — солдате, которого ты отправил в Крипту защищать нас. Тот молодой юноша…       Теперь уже Джон перебивает. Ей слышится, как скрипнули его зубы.       — Я уже принял решение и не хочу это обсуждать.       — Что? — Санса опешила на минуту, от удивления наклоняясь вперед, — В смысле ты принял решение? И ты даже не посоветовался со мной?       — А я должен был? Я принял это решение как главнокомандующий. Не думал, что я должен и это обсуждать с тобой.       Санса вспыхнула.       — Конечно нет. Не должен! Я знаю, что все ключевые решения ты принимаешь сам. Например, сложить с себя корону!       Укол пришелся в нужное место, и Джон поморщился, откидываясь обратно на стул. Сейчас они скорее походили на двух полководцев по разные стороны рва, чем на родственников.       — Почему только ты просишь за него? Всем остальным все равно, — очевидно, он все же смог взять себя в руки — его голос вновь стал спокоен.       — Почему? — Санса в удивление приподняла бровь, — Ты спрашиваешь меня- почему? Потому что он просто ребенок. Маленький мальчик, который просто испугался. Помнишь, ведь и мы когда-то были такими…       Она экспрессивна сейчас; даже слишком. Как и всегда с Джоном. И она почти неосознанно оказывается рядом с его стулом, до скрипа сжимая спинку, и пытаясь заглянуть ему в глаза.       — Пощади его.       Чем ближе она к нему, тем труднее ему ей отказать. Она знает это. Но сегодня Джон упорно продолжает стоять на своем.       — Он не ребенок. Он —солдат. И он- не выполнил мой приказ.       Джон запрокидывает голову, и Санса наконец ловит его взгляд. От черноты глаз, у нее на секунду захватывает дыхание, но затем она вновь идет в атаку. Ее рука мягко накрывает его.       — Джон, но это не справедливо. Он испугался. И всего лишь хотел защитить семью. Началась ужасная паника и он хотел позаботиться о них. Разве ты не сделал бы тоже самое для нас?       Джон смотрит на нее вновь, но руку отнимает. Встает, устало потирая переносицу, отходит к окну. Значит ли это, что в этот раз он ей не уступит? Или ему стало не приятно, когда она коснулась его? Обида закипает в ней, но она проглатывает ее; лишь ждет, что он скажет дальше.       — Посмотри в окно, — девушка неуверенно дергает головой в ту сторону, — там, еще неделю назад были сплошные костры. Только костры. И ничего больше. И все те люди, которые лежали в этих кострах, тоже защищали свои семьи. Но если бы они вели себя как он, то мы все были бы мертвы сейчас, — Джон указывает рукой в сторону окна вновь, — Ты ведь помнишь это, да?       Санса вздрагивает.       — Люди. Такие как Теон. Такие как Леди Бриенна. И теперь, все эти люди исполнившие свой долг, спасшие нас, защитившие нас ценной собственной жизни- мертвы. А он, трус. Но он жив. И не наказан. Как я должен смотреть семьям этих людей в глаза? Ты говоришь о жалости. Но что насчет справедливости?       Он на секунду замолкает. А Сансе нечего больше сказать. Прав ли Джон? Она прикрывает глаза. Она в любом случае уже не переубедит его.       — Не проси больше за него. И передай остальным. Каждый кто попросит за него- будет сослан. А его я завтра утром лично казню перед всеми.       Сансе нечего сказать. Санса лишь ловит обрывочную мысль о том, как же сильно Джон похож на отца.       Она отворачивается от окна. Этот разговор вымотал ее. Это словно не брат, которого она знала; и ее грудь теснит странное сожаление. О том, какими они были; и что потеряли. О череде невозможных выборов, которые, видимо, будут продолжаться и дальше. На секунду она словно видит тени будущего; и встряхивает головой, отгоняя видения. Очевидно, ничего не закончилось. Очевидно, война только стала чуть другой.       — Санса…       Она поворачивается к нему вновь. Он стоит прямо перед ней, возвышается, так близко; и все равно смотрит как верный пес, случайно укусивший любимого хозяина. У него всегда такой вид, после подобных вспышек. Словно он чувствует груз вины за свой гнев или упрямство. За свою твердость перед ней. Санса мягко руками касается его плеч, задерживая их там. Они так близко, словно любовники; и его камзол (наконец не доспехи!) касается, цепляется за ее платье. У нее кружится голова от близости; а Джон замирает напряженный, растерянный. Позволяла ли она себе такое раньше? Позволит ли вновь? У них все равно нет ни времени, ни шанса.       — Я понимаю, Джон…       Она на самом деле, где-то в глубине души и правда понимает почему он это делает. Почему у него нет иной возможности. Понимает, но принимать не хочет. Ей хочется верить, что в их жизнях осталось больше выбора; ей не хочется думать о том, как нужно принимать невозможные решения. Садится она стремительно, также, как и вставала; не дожидаясь ответа. А Джон почти отлетает к окну.       — Ты ведь что-то хотел мне сказать?       — Что?       Он оборачивается к ней; но вид у него все еще ошалелый.       — Когда я пришла сюда, ты хотел сказать мне что-то важное, но я перебила тебя. Прости.       Лицо Джона на секунду напрягается, он сводит свои черные брови, и знакомая ей складочка вновь появляется у него на лбу. Но потом он кивает.       — Да, я хотел обсудить с тобой кое-что. Но этот разговор не будет легким. Ты уверена, что готова?       Санса пожимает плечами, и улыбка трогает ее губы.       — Почти все наши разговоры не легкие, разве нет? Мне кажется, мы не спорим только тогда, когда обсуждаем погоду.       Он хмыкает.       — И то правда — секундная пауза, — тогда я скажу прямо. Я хочу, чтобы ты принесла клятву Дейенерис. Как и весь Север.       Санса вздыхает.       — Ну… Я ожидала этого. И наверняка ты понимаешь, что я…       Он не дает ей договорить, кивая головой.       — Подожди. Не перебивай, дай договорить, — он касается пальцами носа, устало морщась вновь, и Санса, почти завороженно, смотрит на это; отслеживая взглядом проявившиеся морщинки. Были ли они, когда она зашла? Или это опять печать их разговора? — Есть кое-что более важное, чем это.       Она удивленно смотрит ему в глаза.       — Что?       — Да, — Санса выжидающе смотрит. Что может быть для Джона важнее этого? Дейенерис беременна? Или он влюблен в нее, в Сансу? Или Ходоки на самом деле не побеждены? Странная смесь беспокойства и предвкушения начинает проявляться в ней. Но Джон все равно мнется еще пару бесконечных минут (типичный Джон, думается Сансе на секунду).       — Я не Старк. Точнее, не только Старк. Я еще Таргариен. Сын Рейегера и Лианны. Нед мне не отец, а дядя. Он пообещал сестре, когда она умирала, что вырастит меня, и сохранит это в тайне. И сдержал слово.       — Что? — Сансе кажется, что она с разбегу прыгнула в ледяную реку. В водопад, который она однажды видела по пути в Королевскую Гавань. И теперь, она, пытаясь выплыть, захлебывается в бесконечном потоке брызг. Она делает судорожный вздох, словно ей на секунду вернулась возможность дышать, — Что ты сказал?       — Я не сын Неда. Я сын Рейегара и Лианны.       Она почти видит с каким трудом даются ему эти слова (она все равно не способна анализировать сейчас; и почти не способна замечать); с каким скрежетом они выходят из него. Что все это значит для Джона? Откуда он узнал? Знает ли Дейенерис? Она подумает обо всем этом позже. Не сейчас. Ее сознание легко цепляется лишь за одну мысль: Нед ему не отец — Джон ей не брат. Джон Таргариен. Смесь ужаса и предвкушения смешиваются в ее желудке. А если теперь он предаст ее? Ведь он ей не… Брат.       Что-то странное творится с ней и она хватается рукой за голову, прикрывая глаза.       — Как такое вообще возможно? Как ты узнал? — ее голос звучит сипло.       — Санса, это сейчас не важно. Я обязательно все расскажу тебе позже.       — Не важно?! Ты издеваешься? Да что может быть важнее этого…       Она вспыхивает, но Джон лишь качает головой, присаживаясь рядом с ней на корточки, заглядывая в глаза.       — Санса, я по-прежнему хочу, чтобы ты и Север принесли клятву Дейенерис. Это намного важнее сейчас. Никому не нужна еще одна война. Никто не будет порабощать Север. И не важно, что во мне есть кровь Таргариенов. Я — Старк. Всегда был им. Всегда буду. Во мне наша кровь, меня вырастил наш отец… Я -твоя семья — это останется неизменным навсегда. Я твой брат. Но теперь я смогу стать и гарантией для Севера, как Таргариен, как соправитель Дейенерис — он тяжело вздыхает, — ты можешь не доверять ей, но мне ты доверяешь?       Санса задумчиво впивается в него взглядом. И правда. Хороший вопрос. Таргариен. Таргариен. Таргариен. Не-брат. Не-брат. Не-брат. Джон. Джон. Джон. Все мешается и бьется в ее голове, словно в набат. Знает ли она его достаточно? Может ли она ему доверять?       — Санса…       Он зовет ее; и в его голосе на секунду чувствуется тень обиды. Ранит ли его то, что она сомневается в нем?       — Да, — второй раз голос звучит уже громче, — Да, я доверяю тебе. Я… Я сдаюсь, да. Ты взял вверх. И… Я готова обсудить возможность присяги Севера.       Джон почти подпрыгивает на месте, но она вновь прерывает его.       — Но помни, что ты мне пообещал. И если ты не сможешь защитить Север, я сделаю это сама.       И хотя их с Джоном беседа длится еще долго, они оба знают, что эти ее слова все равно повисли в воздухе. **       Удивление Арьи, когда он рассказывает ей правду, чем-то похоже на реакцию Сансы. Только, пожалуй, чуть менее эмоциональную. И после, когда он заключает Арию в свои объятия, он чувствует, что для нее, для их отношений, это ничего не меняет. И это греет ему сердце.       Собираются они в большом зале, на следующий день, сразу, как только заканчивается завтрак. Он не видит смысла откладывать дальше то, что и так слишком затянулось. Они с Дейенерис приходят в зал собраний первыми, и, стоя у окна, он хорошо видит, как Санса вместе с Арьей торопливо пересекают двор, направляясь к замку. Даже отсюда он может заметить, что ее рыжие волосы сегодня заплетены в косу и собраны в тугой тяжелый узел, а темно-синее закрытое платье имеет небольшое изображение лютоволка на правой груди. Или Джон просто хорошо помнит это платье? Помнит, что по подолу оно украшено золотой нитью. В нем, кажется целую тысячу лет назад, она, скрепя сердцем прощалась с ним, отпуская на Драконий Камень. Как показало время, это было к лучшему. Единственно верное решение. Именно Дейенерис смогла спасти их всех.       Словно прочитав его мысли, стоящая рядом Дейенерис, невесомо накрыла его руку ладонью. Ее тихий шепот, кажется за секунду разнёсся вдоль его позвоночника, вызывая мурашки.       — Все в порядке? Ты о чем-то задумался?       Она смотрит на него с теплотой, и он не может удержаться от нежной улыбки.       — Все хорошо, да. Ты права, просто я думал, — он невольно вздыхает, — подумал о том, как будет хорошо, когда мы все сможем найти общий язык. Стать настоящей семьей.       Он переворачивает ее руку, сжимая в своей; ее лицо заливается румянцем; и ему стоит больших усилий отвести взгляд, чтобы сосредоточиться на другом. Сейчас не то место. У них еще много времени впереди.       — Я люблю тебя, ты знаешь это. И я действительно постараюсь сделать все для этого… Но пойми и меня, что я могу сделать, если руку, которую я протягиваю все время отталкивают…       И хотя их разговор прервал приход Давоса, Джон успел услышать в ее голосе плохо скрытые нотки обиды. Ее слова были правдой, он знал это. Дейенерис каждый раз словно переступала через себя, делая вещи, ей несвойственные. И каждый раз натыкалась лишь на стену холодного равнодушия. Вскоре к ним присоединился и Браном вместе с сестрами. Выражение лица у Сансы было такое — словно она съела лимон; но прикрыто такой учтивостью, что и захочешь — не придерешься. Она всегда это умела. Последними подошли Тирион и Варис. Джон невольно зацепился за них взглядом: видит их в компании друг друга было довольно… необычно.       Солнце заливало комнату светом и в ней быстро стало душно, но все окна по-прежнему оставались закрытыми. На правах хозяйки, Санса невесомым жестом приказала служанкам разнести напитки, и кивая, велела им удалиться. И когда все присутствующие наконец заняли свои места; Джон невольно заметил, что лишь она выбрала самое удаленное от стола место.       — Мы собрались здесь с вами сегодня, потому что нам многое надо обсудить, — он на секунду замялся, потирая руки, — и, хотя мы победили ходоков- самую большую угрозу для всех нас — это еще не конец. Я буду говорить прямо. Нам нужно восстановить мир во всем королевстве и обеспечить безопасность Севера. Все это станет возможным только тогда, когда Дейенерис, наша королева и друг, одержит победу. Очевидно, что мы все по одну сторону, и нам необходимо…       Взгляды присутствующих устремились на него, и он замешкался. Окруженный своими самыми близкими людьми, он чувствовал себя все более не уверено, кожей ощущая на сколько разными они были. На сколько отличались их жизненные установки, опыт и на сколько разные вещи означали их взгляды сейчас. В голове невольно звякнул вопрос Сансы о том, не сошел ли он с ума, произнося эти слова. Он почти осязаемо слышал ее голос полный скрытого возмущения. Посмотреть на нее в ответ, он так и не решился.       — Нам в любом случае нужно подготовиться к новой битве. Очевидно, ничего не закончилось, пока Серсея остается королевой. Она в любой момент может собрать армию и вторгнуться в наши земли. Нам необходимо сделать это первыми. Использовать преимущество, использовать драконов, и начать подготовку к походу прямо сейчас…       Он устало выдохнул и обвел всех взглядом. Сейчас он был единственным, кто стоял, и, пожалуй, это давало ему некоторое преимущество обзора, но он предпочел вновь пропустить Сансу взглядом.       — У нас с Тирионом уже есть план. Но, очевидно, он носит чисто военный характер. Прежде, чем приступить к его обсуждению, нам надо прийти к общему соглашению. Что мы все согласны с глобальными целями и одинаково понимаем наилучший исход для нас. И поэтому… — он наконец кидает взгляд на Сансу, и невольно думает, что лучше бы он этого не делал, — мы все должны признать Дейенерис нашей королевой.       В зале становится тихо. Словно он задал вопрос, и он, повиснув в воздухе, остался без ответа. Хотя, собственно, это и был именно он. Вопрос, адресованный одному конкретному человеку. Вопрос, без ответа на который все вокруг сыпалось и ломалось; и Джон был вынужден признать, что и его жизнь тоже. Невозможный выбор. Выбор, который ему пришлось бы сделать в любом случае. Он почти почувствовал, как мурашки ползут по его спине от этого. Что если Санса передумает? Что, если она не послушает его как обещала, и не подчинится Дейенерис? Что тогда будет делать он? Что он должен будет выбрать: сестру или любимую? И сможет ли он?       — Звучит разумно, — голос Тириона разрезает тишину, как свет видится в конце пещеры. Он снова открывает рот, чтобы продолжить, но мягка рука Дейенерис вновь касается его руки.       — Позволь мне продолжить, — она уже встала, и мягко улыбаясь, касается его руки еще раз.       Он, заворожённый глубиной ее глаз, лишь молча кивает.       Спустя секунду ее лицо уже повернуто к Сансе, и у нее, в отличие от Джона, получается смотреть на нее спокойно.       — Мне кажется нам не нужны долгие речи, — Дейенерис пожимает плечами, — теперь, когда Вы, Леди Санса знаете правду, мы можем считаться одной семьей.       Джон наконец решается посмотреть, и видит, как та делает учтивый кивок. Если бы Санса сейчас стояла, Джон уверен, это был бы идеальный реверанс.       — Конечно, я согласна. Долгие речи нам ни к чему, — она делает секундную паузу, — Ваша Светлость.       Дейенерис вздыхает. Джон знает, эти слова даются ей с трудом.       — Леди Санса. Я знаю, в прошлом у нас были разногласия. Но теперь все по-другому…- она на секунду замирает, — Мы собираемся пожениться после войны. Джон станет моим соправителем. И как мой соправитель возьмет Север под свою опеку. У Вас будет автономия. Я не буду вмешиваться в Ваши с Джоном дела относительно него, до тех пор, пока Вы не ведете войну против меня.       Лицо Сансы- бело как мел. И Джон уже знает этот взгляд. Он видел его раньше. Она считает. Высчитывает, что обойдется ее дому дешевле. Что дешевле обойдется ей. У нее было такое же лицо перед битвой с Рамси. Когда она сказала, что лучше умрет, чем вернется к нему снова. За секунду до этого- до этих слов- ее взгляд был таким же, как и сейчас.       Она медленно, почти показательно привстает. Джону почему-то кажется, что она, ища поддержки, обязательно взглянет на него. Но Санса этого не делает. Она вообще ни на кого не смотрит. Даже на Дейенерис. И действительно, он был прав, секунду спустя, она склоняется в идеальном реверансе. Краем взгляда он замечает Тириона, и лишь позже осознает на сколько у того озабоченный вид.       — Ваше Величество. От лица Севера- мы рады приветствовать новую королеву Семи Королевств. Надеюсь, Ваше правление будет мирным и долгим. И принесет всем нам процветание.       Дейенерис — не может сдержать улыбки. Это- ее мечты, воплощающиеся в реальность. Все, чего она хотела. И теплота теснит ей грудь. Она подходит, берет Сансу за руки, помогая подняться.       — Леди Санса. Вы даже не можете представить, на сколько я рада, что мы наконец нашли общий язык.       Санса — тоже улыбается. Но в ее улыбке- нет тепла. Только лед- о который можно ободрать всю кожу. Но Дейенерис кажется все равно. Это все, чего она когда-либо желала. Джон чувствует, что наконец-то выдыхает, ощущая себя так, словно вообще не дышал все это время. Пот струится у него по спине, и все же, он чувствует себя в десять раз лучше, чем час назад. Из всех присутствующих лишь лицо Тириона остается напряженным; он улыбается, но его улыбка кисла на столько, словно Санса только что вовсе и не приносила никакой клятвы. Джон мысленно ставит себе пункт обязательно обсудить это с ним позже.       Следующие пол дня они бесконечно обсуждают детали. Детали всего: плана, количества солдат и провизии, сроки похода и маршрут, назначение командующих и потенциально слабые звенья в лагере Серсеи. Они бесконечно ругаются и спорят, и обсуждения, делая круг, начинаются заново. Но по крайней мере это уже не похоже на холодную войну и Джон чувствует небывалое воодушевление. В конце концов все расходятся лишь поздним вечером, когда план окончательно готов и почти по всем вопросам найден консенсус.       Лишь перед тем, как выйти из комнаты, Санса наконец смотрит на него. Но ее взгляд- как лезвие. ***       У Джейме премерзкое настроение. Дни летят — как хороший конь пересекает поле. Окна в его комнату теперь открыты чаще чем раньше, ведь он идет на поправку. И с улицы, со двора, он слышит звуки копошащейся там жизни. Он знал, брат приходил к нему в эти дни не раз, что идет подготовка к походу на столицу. Походу, который должен наконец положить конец войне, которая раздирала королевство столько лет; и возвести Дейенерис на трон. Джейме, увы, не был уверен ни в первой цели, ни во второй. Как хороший солдат он усвоил лишь одно- войны никогда не заканчиваются. На смену одной обязательно приходит другая. Вот почему на таких как он, всегда, в любую эпоху, был спрос. Через открытое окно он слышит звуки лязгающих мечей; крики командиров и простых солдат, вперемешку с матом; гулкие шаги построений; и пару раз даже улавливает солоноватый запах вяленого мяса. Это продолжается почти неделю. Кажется, звуки не смолкают ни днем, ни ночью. И хотя он все еще много спит, ему уже можно вставать с кровати и прогуливаться по комнате. Поэтому бессонными ночами, он с интересом наблюдает за тем, что происходит внизу; пытаясь разглядеть то, что позволяет увидеть неровный колеблющийся свет факелов.       Посетители наконец оставили его. Это было логично. Только отпраздновав окончание одной битвы; все эти сестры, жены и дочери были вынуждены собирать своих мужчин на новую. Вряд ли им сейчас было до старых героев; время слишком неумолимо бежало вперед. Но Джейме испытывал от этого лишь облегчение. Ему это было попросту не нужно. И в целом он был очень доволен тем, что теперь, не считая сиделки и мейстера, его посещали лишь Тирион и Санса.       Спустя три недели походов Сансы к нему, сначала укратких, почти тайком; а затем открытых, полных их разговоров и споров; Джейме не мог не признать, что у них сложились вполне приятельские отношения. Наверное, он бы мог назвать их почти дружескими. Девушка оказалась не только красива, но и неглупа; а еще осторожна; и вопрос, который он некогда из любопытства задавал сам себе, почему из всех Старков только она смогла выжить в Королевской Гавани, в какой-то момент отпал сам собой. Она просто действительно была умна. А еще достаточно мила для того, чтобы любой мужчина предпочел бы скорее видеть ее в своей постели, чем в гробу. Типичная ошибка мужчин, когда речь шла о достаточно хорошеньких девушках. Может быть, именно поэтому он почти не удивился, когда в один из дней, когда она неловко откинула свои тяжелые огненные волосы за спину, чтобы они не мешали подтыкать ему одеяло, он осознал, что тоже может отнести себя к этим мужчинам.       В конце концов так и есть; у него давно не было женщины; а Санса словно становилась краше с каждым днем, заливаясь румянцем в два раза чаще, чем в первые дни их повторного знакомства. Приходя к нему, она приносила с собой свои запахи, которые тут же наполняли комнату; и милую суету, которая развлекала его в этой бесконечной череде одинаковых дней. Поэтому наблюдая за ней, он просто признал этот факт; абсолютно не планируя врать себе. Так в прошлом было и с Серсей. После их первого раза; голый, прижимающий всхлипывающую от наплыва чувств сестру к стене королевских покоев; только что излившийся в нее; он просто признал неизбежный факт. Она- его женщина. Не сестра; а женщина, которую он желает всем своим сердцем. И с той минуты никогда не сомневался в этом. Вплоть до того дня, когда он принял решение уйти. Чувства ушли; и она вновь, как когда-то за много лет «до», стало просто его сестрой. Еще была служанка. Милая девушка из небольшой деревни, под которой они стояли лагерем, когда он был еще совсем юн. Что он помнил о ней? Пожалуй, как трахал ее; беря сзади; помнил каскад ее длинных спутанных золотых волос, намотанных на его кулак. Помнил ли он ее лицо? Определенно, нет. Вряд ли он даже когда-то пытался запомнить его. А потом была Бриенна. Друг, соратник, товарищ. Значащая для него намного больше, чем могла значить просто женщина. Но у них в любом случае было слишком мало времени.       Приход Тириона в день отъезда получается скомканным. Его брат уже одет в черный походный плащ, и знак десницы новой Королевы белеет холодом металла, бросаясь в глаза. Джейме невольно цепляется за него взглядом.       — Ты уверен?       Его вопрос был обо всем сразу: и о Дейенерис, и о походе на королевскую Гавань, и о Серсее. Уверен ли его брат в выбранной стороне? Джейме искренне интересно знать это. Поскольку у него, у Джейме, все еще есть пусть и иллюзорный, но выбор. И Тирион сразу понимает это, точно схватывая суть вопроса. Они и в детстве всегда понимали друг друга с полуслова.       — Почему ты заступаешься за нее сейчас?       Джейме видит, что пусть Тирион и не участвовал в битве, война наложила свой отпечаток и на него. В его бороде теперь тоже видны первые седые волоски. Он качает головой.       — Я не заступаюсь. Но она все-таки наша семья. Тоже Ланнистер. Не должны ли мы держаться вместе?       — Наша семья? — Тирион почти выплевывает эти слова, криво ухмыляясь, — она мне не семья. Я не буду считать своей семьей людей, которые хотели убить меня.       Джейме внимательно смотрит на его побелевшее лицо. И лишь молча кивает. Он прав. Он не может его за это осуждать. Такое не прощают; даже семье. Ланнистеры действительно всегда платят долги.       — Хотя бы, если это будет возможно, попробуй сохранить ей жизнь.       Тирион равнодушно пожимает плечами.       — Может быть.       Джейме вздыхает, слыша лишь «это невозможно».       Тирион крепко сжимает его руку.       — Когда восстановишься до конца, тебе тоже нужно будет присоединиться к нам. Ты же понимаешь? — Джейме морщится как от зубной боли, — Этот поход на долго. И ты должен показать свою лояльность новой королеве.       — Я подумаю.       Брат впивается в него взглядом, как удавка обвивает шею. — Прекрати сомневаться в Дейенерис. Такое ощущение, что Санса подкупила тебя. Но, если ты еще не знал, то даже она приклонила колено.       Джейме почти искренне удивлен. Санса? Признала? Она ничего не говорила ему об этом. Не то чтобы он сомневался в новой королеве. По большей степени ему было все равно. Но что-то в ней настораживало его. Ему не верилось, что, придя к власти, эта милая, славная девочка, имеющая двух драконов и огромную армию, сможет наконец остановиться. Власть странная вещь; и желание обладать ею увеличивается пропорционально возможностям. Он знал об этом лучше, чем кто-либо. Он видел это в своем отце. В своей сестре.       — Она принесет нам мир и покой. Разве это не то, чего ты желаешь?       Он качает головой, не веря в это, но все-таки обещает подумать.       К обеду все звуки внизу смолкают, и он, к своему удивлению, нутром чувствует звенящую тишину. А потом, ближе к вечеру, в его комнату тихонько стучат. И он знает, что так делает только Санса. Да и остался ли кто-то кроме нее? Дверь тихо скрипит, а подол платья мягко шуршит, пока она проходит внутрь.       — Как ты себя чувствуешь? Все ушли, но на кухни готовили восхитительные пирожки и я…       — Ты принесла клятву? — он задает интересующий его вопрос сразу, стоит ей переступить порог комнаты, буквально перебивая ее.       Санса моментально словно одевается в доспехи; и от той веселости, с которой она зашла в комнату, не остается и следа.       — А почему бы и нет? — она пожимает плечами, — она же теперь наша признанная королева.       — Да, я слышал. Признанная тобой тоже.       Она закатывает глаза.       — Тирион сказал, да?       — Ну да, — он слегка привстает, и затем откидывается на подушки вновь, меняя положение на сидячее, чтобы удобнее было разговаривать.       Ему хочется спросить почему она не сказала ему сама, но он проглатывает этот вопрос. В конце концов, они даже не друзья. С чего бы ей доверять ему? Кем эти милые, но ни к чему не обязывающие беседы, делают их друг другу? И кем бы он хотел быть? Сансе явно неловко, и несколько минут она что-то отчаянно высматривает на краю своей туфельки, отчерчивающей небольшой круг на полу, прежде чем заговорить вновь.       — Я честно хотела сказать, но… — она делает неясный жест рукой, — Не успела. Не знала как. И еще Тирион. Просто… Твой брат с чего-то решил, что я не искренняя в этом…- его вопросительный взгляд заставляет ее продолжить, — я имею ввиду, в своей клятве.       Джейме хмыкает.       — А ты искренняя?       — Конечно, — она смотрит ему прямо в глаза, почти не мигая. И Джейме лишь остается признать, что Тирион абсолютно прав. В ее словах есть много оттенков, но искренности в них ни капли.       Сансе не уютно, и дежурно улыбаясь, она явно старается скорее перевести тему.       — Я думаю, что теперь смогу приходить к тебе чаще. Если ты не против, конечно, — на ее вопросительный взгляд, он утвердительно кивает, — сейчас почти никого не осталось. Все ушли на запад с Дейенерис и Джоном. Здесь только мы, да женщины и дети.       Он хмыкает, ворочаясь, пытаясь устроиться по удобнее. Но бок все равно нестерпимо ноет.       — Санса, неужели ты отпустила всех северных воинов на Запад?       Он все-таки дает себе право на этот небольшой выпад. Ему кажется, что это по крайней мере честно.       — Что? — ее короткий взгляд из-под ресниц полон удивления, — да. Естественно, да.       Она отвечает так просто, что если бы он хуже знал женщин, или Серсею, или повадки придворных в Королевской Гавани, то он, конечно, поверил бы ей. Но он не может сдержать ехидной улыбки и лишь качает головой. Ему не нравится, что она не доверяет ему; и он не может удержаться от того, чтобы задеть ее.       — О, кто угодно, Санса. Но только не ты. Ты же спишь и видишь, как моя сестра и Драконья Королева вцепятся и прикончат друг друга.       Эмоции сменяются на ее лицо так быстро, что он невольно засматривается. Удивление и неверие от этого неожиданного нападения почти молниеносно переходят в идеально отработанную маску. И секунду спустя она смотрит внимательно, осторожно и учтиво. Идеальный набор. Прямо, как и у ее идеальных учителей.       — Разве? — но словно подумав секунду, — она, вальяжно откидываясь на стул меняет вопрос, — ну и что?       — А то. Разве у тебя не должно остаться своей армии здесь, в Винтерфелле, на случай, если одна из них случайно выживет?       Он невольно чувствует как закипает. Ему хочется честности. Он хочет от нее правды. Но Санса не такой человек, который раздает свое доверие просто. Уже нет. Но неужели их отношения и правда такие? На столько они далеки друг от друга? Санса ласково улыбается.       — Сир Джейме, мне кажется- Вы все еще бредите. Север верен нашей королеве- Дейенерис Таргариан. Вам плохо и больно, я понимаю. Но то, что Вы говорите… Кто-то может решить, что это измена. Будьте аккуратнее в своих словах. — она встает со своего стула, — я приду завтра, чтобы снова помочь Вам с перевозкой. Хорошо отдохните, сир Джейме.       И она, мягко переступая, покидает комнату.