War

*       Большой зал, каменные стены. Небольшие окна, тяжелая массивная люстра на сто свечей. Вокруг людей больше- чем когда-либо прежде. Столько, сколько сидело в этих залах лишь до войны. Тысячи ночей назад. Вся атмосфера здесь хранила воспоминания о том времени. Санса тянется к кувшину. Неровные тени от огня, смех, речь. Она вглядывается в вино, налитое в грубую деревянную чашку и лишь силится вспомнить.       Вспомнить как прошла церемония прощания с павшими. Но память отказывается, подкидывая лишь отдельные, смазанные картины. И их Санса особенно отчетливо видит на самом дне чаши, и потому опрокидывает ее залпом, а затем просит налить ей еще.       Может быть, она продержалась, а не свалилась прямо там- только из чистого упрямства. И холодной руки Арии, которая не отпускала ее ни на секунду. И хотя Джон пережил эту битву- слишком многие оставили Сансу. Она поворачивает голову в сторону. Драконья Королева тоже, как и она- потеряла. Возможно, как и Санса, своего единственного друга. Драконья Королева стоит возле погребального костра, где лежит, бледный как полотно Джорах Мормонт. Он погиб, защищая ее. И Дейенерис, наклоняясь к нему, горячо целует его в губы- так, как, наверное, никогда не поцеловала бы его, будь он жив. И белые пряди ее волос касаются черных как смола веток.       Рядом с Дейенерис — Тирион. Его вид полон скорби, но Санса видит в глубине его глаз плохо скрытое облегчение. Его брат жив. И это все, что в действительности его волнует. И она так внимательно разглядывает других, делает все, чтобы оттянуть неизбежное. У нее не хватает ни сил, ни храбрости, ни воли, чтобы наконец подойти и увидеть- восковые, неестественные, словно маски, лица Бриенны и Теона.       Кто-то мягко толкает ее в спину, она оборачивается и видит теплый, понимающий взгляд Джона. Он прав, она должна идти. Все слезы уже были выплаканы. Но когда она все-таки подходит к погребальному костру и смотрит на них вновь, уже вблизи, ее сердце глухо ухает. Санса вновь не может сдержать слез. Они сделали для нее так много, а она так и не смогла по достоинству отплатить им. У них, оказывается, было так мало времени. Тусклое солнце светит неприветливо, и кажется, что даже зажженные факелы дают больше света. Костры вспыхивают мгновенно. Сухие ветки негромко потрескивают, а ярко-красное марево поднимается в самую высь. И Санса не может отвести от этого взгляд.       Сегодня она сидит среди обычных солдат и жителей. В этот день у них лишь три героя. Драконья Королева (хотя Санса и выкинула бы ее оттуда), Джон и Арья. И люди пьяны и веселы на столько, на сколько могут быть неистовы люди, пару ночей назад заглянувшие в лицо смерти. Джон с Дейенерис сидят за большим деревянным столом, стоявшем на небольшом возвышении, и Санса с завистью думает, что когда-то там, на этом месте, была она. Впервые за много месяцев лицо Джона расслаблено, и, хотя складка от постоянных забот на его лбу никуда не делась, он выглядит достаточно веселым. Дейенерис (пфф, кто бы сомневался), откуда-то (очевидно, из своей безмерной поклажи) достала подобие короны, украшавшей сейчас ее голову. Белое, вышитое изумрудной строчкой платье делало ее еще краше, и все же, она не улыбалась. Плохо скрытое выражение усталости застыло на ее мраморном лице.       Пожалуй, Санса была с ней согласна- поводов для радости и правда было немного. Ей подумалось, что людям всегда мало. Еще недавно они просто мечтали выжить. А теперь, когда угроза миновала, отложенные проблемы вновь давали о себе знать. Чтобы отвлечься, она, отследив очередной кувшин глазами, подлила себе еще. Вкус вина был сладок, и она почти не почувствовала горечи. Арья, сидевшая за этим же столом, но чуть поодаль, явно скучала. На секунду Санса поймала ее обеспокоенный взгляд и легко кивнула ей головой — все в порядке.       Кто-то грубо хлопнул ее по плечу. Рядом с ней приземлился Пес, попутно сгоняя какого-то неудачливого парня.       — Я вижу, Пташка, что со времен Королевской Гавани ты явно стала лучше пить. И видимо, больше.       Санса фыркнула. Разве они все не собрались здесь сегодня, чтобы напиться до того, что даже тени этой битвы отступят? Разве не в этом смысл? Ей хочется язвить в ответ, и она язвит.       — Я и не знала, что ты такой моралист. Очевидно, ты забыл продемонстрировать мне это, пока мы были в Королевской Гавани.       Пес громко смеется, хлопая себя по колену.       — Пташка, я рад, что ты отрастила зубки. Они тебе, — он неопределенно качает головой в сторону главного стола, — еще как понадобятся.       Санса чувствует, что стремительно краснеет, и не придумывает ничего лучше, чем закатить глаза. По другую сторону от нее раздается хорошо знакомый голос.       — О, а ты популярна сегодня, бывшая женушка. Впрочем, как и всегда.       Тирион обходит ее и, подойдя с другой стороны, делает вопросительный жест. Пес вполне дружелюбно сдвигается вправо, освобождая ему немного места. Усевшись, Тирион с любопытством оглядывает Пса.       — Какие все-таки интересные люди собрались в одном месте.       Санса задумчиво пожимает плечами и пригубливает еще немного вина.       — И давно она так напивается? — Тирион вопросительно оглядывается на Пса.       — С тех пор, как я пришел, это вторая, — в его голосе, явно сквозит плохо скрытое веселье.       Тирион цокает языком.       — Дорогая бывшая женушка, как практикующий алкоголик, могу предупредить тебя- алкоголизм не поможет.       Она лишь отмахивается, и, видя, как он подливает себе, тихо спрашивает.       — Как Джейме?       Тирион, тут же напрягшись, пару секунд спустя, возвращает себе непринуждённый вид.       — Ему лучше. Он не отличном состоянии, но его жизни ничего не угрожает.       Санса кивает.       — Я рада. Надеюсь, он быстро поправится. Он-герой. Если бы не он, мы все в Крипте были бы мертвы.       Тирион криво улыбается.       — Я бы скорее предпочел видеть своего брата здоровым, нежели чем героем…       Их разговор прерывается внезапно. Неожиданно громкий звук заставляет Сансу подпрыгнуть. Высокий, статный парень, с рассечённой щекой, встав на скамейку, бьет мечом о тарелку. Она скрипит зубами- что за идиот. И зачем он взял меч на пир?       — Эй, братья и сестры! Эй!       Он ударяет снова и снова, пока пьяный галдящий зал не погружается в тишину.       — Мы собрались здесь не просто так. Это не просто пир. Была великая битва. И мы должны выпить за всех павших! Мы все потеряли кого-то. Но мы помним и их самих, и их мужество!       — Павших!       Его слова, словно кривым эхом, разнеслись по залу. Секунда тишины. Почти как вечность. Сансе не хочется вспоминать, может быть от того, что она слишком устала. А может от того, что ее сердце еще слишком ноет. Поэтому сегодня она пришла не вспоминать, а забыть. Хотя бы и лишь на одну ночь.       — За нашу героиню! За дочь Неда Старка!       И люди вновь подхватывают его крик; и чаши громко бренчат от ударов друг об друга и об столы. За соседним столом суматоха. Санса невольно замечает это краем глаза. Какой-то молодой парень, у которого еще и первые усы толком не пробились, вскакивая, тоже кричит тост. Ей даже на секунду становится не по себе: на сколько же молоды были люди, сражавшиеся и умиравшие вчера.       — За Короля Севера и нашу королеву! — он пьян так, что ели стоит на ногах, но восторг и плохо скрытое восхищение, с которым он смотрит на Дейенерис, абсолютно искренне.       Санса не удерживается и закатывает глаза, чувствуя как энтузиазм оставляет ее. Парню явно нужна какая-нибудь симпатичная девушка. Хотя кто стал бы отрицать, что Дейенерис настоящая красавица? На ее лице впервые за весь вечер вспыхивает улыбка. Еще бы. Санса закатывает глаза вновь. С момента попадания на Север, это первый раз, когда кто-то добровольно называет ее Королевой. Но секунды идут, а люди колеблются. В зале по-прежнему тихо и она мысленно потирает руки. Выкуси. И тогда Джон, мягко улыбаясь, привстает со своего места.       — За наш Север и за нашу Королеву! Которая милосердно протянула нам руку в день самой большой опасности!       Его кубок полон и он почти залпом осушает его. И, как всегда, люди следуют за ним, сливаясь в едином порыве; также, как и он, осушая свои кубки до дна. Джон оборачивается на Дейенерис и она улыбается, но уже только ему. Даже ее глаза начинают светится. Словно враз, из Снежной Королевы, она превратилась в Королеву Весны. Санса пьет без всякого энтузиазма, просто потому, что пьют все. Ее даже начинает подташнивать. Еще бы Джон не вмешался. Он же прямо как рыцарь. Рыцарь для прекрасной Королевы. Ей становится гаденько. Поэтому пьет она, думая только о первой половине тоста.       — Ты сейчас сломаешь себе зубы, — пользуясь всеобщей суматохой, Тирион накланяется к ней почти вплотную, — я говорил тебе и скажу снова. Не сражайся с ней. Подчинись. Что толку воевать с тем, кто сильнее тебя? Поступая так, разве ты бы выжила тогда в Королевской Гавани? Вы можете договориться. Хотя бы ради Джона.       Он шепчет ей в самое ухо и Санса удивленно оборачивается на него. Секунду спустя она понимает, что он трезв, как стеклышко, и качает головой.       — Это Джон попросил тебя поговорить со мной? Только честно, — ее слова звучат осуждающе. И, пожалуй, даже чувствуются также.       Но их разговор опять прерывают.       Парень со шрамом вновь бьет своим мечом. Сейчас рядом с ним стоит женщина. У нее длинная светлая коса до пояса, бледная кожа и она совсем невысокого роста. Хоть на ней и нет большого количества украшений, она очень миловидна, и платье темного голубого цвета ей к лицу. Очевидно, она его невеста или сестра, хотя исходя из того, с такой нежностью он смотрит на нее, Санса скорее поставила бы свой стакан на первое.       Все уже привыкли, поэтому почти моментально замолкают. Санса с интересом смотрит на эту парочку и даже слегка радуется, что они почти не плывут перед ее глазами. И может быть, совсем чуточку, им завидует. А если постарается, то даже сможет запомнить их лица. Но парень в этот раз молчит, говорит девушка, громко, почти нараспев произнося свои слова. Ее голос звонок и мелодичен, и Сансе кажется, что она уже слышала его раньше.       — Я не была на этой войне. Я не умею пользоваться мечом и ни разу ни с кем не сражалась, — она смущенно улыбается, — я не воин. Все, что я могла, это прятаться в Крипте и молиться всем Богам, чтобы мой муж и брат вернулись ко мне из этой битвы живыми, — она кидает быстрый взгляд из-под ресниц на парня рядом с ней, — но когда мертвые в Крипте очнулись, — она на секунду замолкает, видно, что воспоминания все еще живы и ей с трудом даются эти слова, — наша леди, Леди Санса, старалась защитить нас как могла! У нее не было оружия, но она единственная не побежала. Она подбадривала нас и не давала терять надежду! Заставляла верить, что все будет хорошо и вы все к нам обязательно вернетесь, — ее голос дрогнул вновь. Она на секунду утыкается в грудь мужа, — Я хочу выпить за нашу бесстрашную леди!       И громкий голос ее мужа разносится над залой вновь.       — За леди Сансу!       И множество голосов подхватывает этот тост. Сансе неловко до красноты ушей- все смотрят на нее; и лишь, когда все наконец-то перестают смотреть на нее, она тихонько трясет Тириона за руку.       — Но я ведь испугалась. Я просто настолько испугалась, что не смогла бежать.       Тирион беззаботно машет рукой.       — Оставь их. Людям нужны герои.       Санса задумчиво кивает, а секунду спустя, ловит внимательный взгляд Джона, и чувствует, что краснеет вновь. **       Стук-стук-стук.       Джон смотрит прямо перед собой и нервно постукивает пальцем по гладкой поверхности стола. Солнце, холодное, но по-зимнему яркое, заливает своим светом все, до чего могут дотянуться его лучи, попадая и на стол, и на деревянные стулья, стоящие рядом. В зале, где еще неделю назад они планировали сражение с мертвыми- пустынно. На столе ни карты, ни даже бумаги. Только кувшин. В камине слегка потрескивает огонь.       Стук-стук-стук.       — Что? — в какой-то момент он не выдерживает и очевидно срывается, — он нарушил приказ и должен понести наказание. Или ты не согласен?       Тирион сидящий напротив него лениво тянется за бокалом.       — Конечно, должен. Я согласен.       Он протягивает Джону полный стакан, но тот лишь раздраженно отмахивается.       — Но ты ведь мог сослать его, лишить жалования, отправить в следующую битву в первых рядах. И придумать еще тысячи вариантов наказаний без того, чтобы убивать его. Тебе не обязательно было объявлять казнь как наказание.       Тирион поднимает на него глаза и Джон жмурится- в них сквозит неприкрытое осуждение. И еще жалость. Тирион видит, как ему тяжело. Возможно, он единственный, кто может понять его. В любом случае, у Джона больше нет никого, с кем он мог бы обсудить это. Он нервно меряет шагами комнату.       Конфликт разгорелся на утро после пира. Молодой парень, тот самый, кому он дал приказ охранять Сансу, и который, очевидно, не выполнил его, попался ему на глаза в самый неудачный момент. Джон только вышел из комнат, где был вынужден благодарить старшего Ланнистера, спасшего его сестру и других женщин. Тот, хоть и очнулся, но шел на поправку крайне медленно. За ним требовался особый уход и, как Джон успел заметить за пару дежурных посещений, Санса, по мере сил помогавшая в лазарете, с удовольствием присматривала за ним. Он, конечно, не мог ей этого запретить, будучи вынужден молча мириться с этой ситуацией. Но мысль о том, что выполни этот юнец его приказ- и всего этого можно было бы избежать, крепко засела в его сознании. Возможно, никто не был бы ранен; Бриенна осталась бы жива; ей не пришлось бы отправлять людей в Крипту; а Сансе теперь выхаживать Джейме Ланнистера. Словом, проблемы могло бы совсем не существовать. Но она была. И Джон, невольно, но все же, видел причину этой проблемы именно в нем. О том, чтобы произошло, не подоспей Ланнистер вовремя, он старался не думать совсем. От воспоминаний он опять скрипнул зубами.       Безусловно, он вспылил тогда. Но юноша ни только не выполнил приказ, но и покинул сражение, спасая свою семью. По правилам он являлся дезертиром, и Джон мог легко отдать распоряжение о его казни. Что и сделал, находясь в пылу гнева. И хоть он и сожалел об этом, но и сказанного назад вернуть не мог. Как командующий он не мог отступить.       — Ты прав, я просто… просто был слишком зол и поэтому погорячился. Теперь. В любом случае, я уже не могу отказаться от своих слов.       Он нехотя, но озвучил свои мысли вслух. Ему бы хотелось, чтобы хоть кто-то знал, что он сожалеет. Сожалеет, но… Он утыкается головой в раскрытую ладонь- голова ноет, и он чувствует, как Тирион со своего места наблюдает за ним. Очевидно, он пытался подобрать слова. Но Джону не нужна жалость; лишь понимание.       — Только не говори Сансе о моих словах. А то она обязательно вцепится в них.       Тирион хмыкает, но кивает головой в знак согласия.       — Да, моя бывшая женушка всегда была такой.       В зале повисает тишина, и Джон, невольно засматривается на задумчивое лицо Тириона. Удивительный человек. Несмотря на все, что семья успела сделать ему, он оставался Ланнистером до мозга костей. И сейчас, казалось, что по мере того, как Джейме становились лучше, жизнь возвращалась и к нему.       Следующий вопрос бьет Джона под дых.       — Тебе не жаль его?       Тирион задает простой вопрос- но на самом деле — бьет в цель. Потому что будь ты командир или король, у тебя нет возможности жалеть. Это как первый шаг к могиле; к проигрышу. Тирион следит за ним своим цепким взглядом и Джон, нервно постукивая по спинке кресла, устало косится в сторону. От камина идет жар- и встав, а затем подойдя к нему в плотную, выставив руки, он с наслаждением чувствует мягкое тепло, которое касается его ладоней. Ему не хочется отвечать, но в конце концов, эта ситуация разбередила многие раны в его душе, многие воспоминания. Он не понаслышке знает, как это работает.       — Конечно, мне его жалко, и даже, наверное, очень, — он отворачивается от огня, поворачиваясь лицом к Тириону, — но у меня, кроме него, разношерстная и практически деморализованная армия. Армия, которая считает, что раз мы победили самих мертвецов, то прогулка к Королевской Гавани будет такой же простой, как прогулка по морскому берегу. Они не способны ни то что сражаться, они сейчас не способны даже толком поддерживать дисциплину. И с этим Дейенерис собирается выступить через неделю. Неделю! Да они даже не успеют протрезветь к этому времени! И, если уж так получилось, что…       Джон почти чувствует, как Тирион следит за нитью его мыслей.       — И ты хочешь использовать его казнь? Казнь какого-то одного мальчишки? Думаешь поможет? — в голосе Тириона скользит неприкрытое сомнение. И все же, Джон почти чувствует облегчение от того, как легко Тирион уловил его идею. Что не только он сам способен так мыслить. Мыслить не как Старк. Он окончательно отходит от камина и тяжело облокачивается на стул.       — Не уверен, что поможет. Но, возможно, слегка отрезвит. Об этом в любом случае уже все знают. Ситуация зашла слишком далеко. Если я пощажу его сейчас, то дальше каждый будет рассчитывать на это, — он буквально впивается в Тириона взглядом, — тебе ли не знать, что случается с армиями, которые не боятся своих командиров. Я не хочу это делать, но у меня нет выбора. Понимаешь?       Ему практически жизненно необходимо услышать, что Тирион не просто понимает. Что будучи на его месте, он поступил бы точно также. Тирион смотрит на него в странной задумчивости, но потом все-таки кивает. И Джон, к своему удивлению, не может понять этот его взгляд.       В дверь уверенно стучат, и они почти синхронно оборачиваются. В первые секунды Джон думает, что это пришла Санса. Но его сестра делает это не так. Приходит к нему не так. Минута, и не дожидаясь ответа, дверь мягко скрипя приоткрывается. На пороге стоит Дейенерис. Ее волосы заплетены в косу, а темно-коричневое платье отсрочено серебряной нитью. Она мягко улыбается. Вид у нее слегка виноватый, и Джон не может сдержать улыбки. И все же, он замечает, как ее взгляд моментально цепляется за Тириона. Наследник и десница — стоит ли ее осуждать?       — Я вам помешала?       — Конечно нет, проходи.       — Королева, — Тирион ставит бокал на стол и неловко спрыгивает со стула, чтобы официально поприветствовать Дейенерис. В ответ она лишь мягко машет рукой.       — Если вы не против, я оставлю вас. У меня были свои планы и я должен заглянуть к брату.       — Конечно, — Джон кивает, — передавай ему, чтобы скорее поправлялся.       Тирион кивает в ответ, многозначительно смотря на бурдюк с выпивкой, оставшийся на столе. Ему слишком высоко, чтобы тянуться самому, и Джон подает его. Когда дверь за Тирионом закрывается, Джон чувствует лишь нетерпение.       — Иди сюда.       Он подхватывает ее и мягко усаживает на стол. Утыкается в плечо, чувствуя колючесть платья. Они толком не были вместе с того злополучного разговора в Крипте, и он истосковался по ней. Рядом с Дейенерис ему всегда было спокойно и тихо.       — Что вы обсуждали?       Про себя Джон вздыхает, но подозрительность- естественна в ее ситуации.       — Казнь дезертира.       Ему очень хочется верить, что от дальнейших расспросов она удержится.       — Ааа, это.       В ее голосе чувствуется плохо скрытое облегчение.       — Не переживай, я не буду вмешиваться. Это внутренние дела тебя как главнокомандующего. В любом случае твое решение —верное. Никто не в праве в этом сомневаться.       Джон на мгновение думает, что Санса никогда не сказала бы ему такого. У нее на все было свое мнение. И, даже если на многочисленных собраниях она и выступала на его стороне, то наедине она всегда высказывала ему свою позицию.       Его хватает лишь на то, чтобы благодарно промычать что-то неясное. Ее близость, как и всегда, кружит голову и Джон, раздвигая податливые губы, утягивает ее в поцелуй. Это отдает в голову хорошо знакомым возбуждением. Черт, он был готов взять ее прямо здесь. В конце концов у любой двери есть замок. Но Дейенерис слегка отклоняет голову, и он усилием воли останавливает себя. Кто он такой чтобы ее принуждать? Она мягко отодвигает его руками и спрыгивает со стола.       — Давай поговорим.       Она подходит к окну и внимательно смотрит. Джон знает, что она видит сейчас: перед ней открывается вид на внутренний двор и людей там. Он лишь облокачивается на стол и молчит, ожидая, что она скажет дальше.       — Я долго думала… — он чувствует, что слова даются ей не просто, — ну, о том разговоре. И я…       Она поворачивается к нему лицом.       — Я верю тебе. Я… люблю тебя. И мы одной крови, совсем одни. Больше никого нет. Только мы вдвоем. Я думаю… Мне кажется, мы можем править и вместе.       — Мне не нужна власть, — его голос почему-то хрипит, и он слышит его как будто со стороны, — никогда не была нужна. Все, что я делал, только для того, чтобы защитить семью. Ты знаешь это, как никто другой. И ты, ты тоже моя семья.       Дейенерис улыбается. И ее улыбка теплая, словно лучи весеннего солнца.       — Я знаю. Всегда знала. Но я хочу этого сама. Хочу, чтобы ты тоже был королем. Равным мне. Мы будем всегда вместе. И править будем вместе. Вернем величие нашему Дому, как раньше.       Он оказывается прямо перед ней мгновенно, склонившись, преклонив колени.       — Я обещаю тебе свою верность и любовь. Ты всегда будешь моей королевой.       — О, Джон!       Она падает в его объятия и он чувствует какие у нее мокрые щеки.       — Я так скучала…       Он гладит ее по спине и ему жаль, что ее война длится столько времени. Что в этой битве она тоже потеряла. Что у него не было возможности поддержать и утешить ее. Он действительно понимает, каких усилий от нее потребовало это решение. Поделиться тем единственным, к чему она всегда стремилась и чем дорожила. Его губы находят ее мгновенно. Чуть позже он все-таки запирает дверь. ***       У Джейме болело все. Казалось, каждая клеточка его тела, каждая часть, горела в адском пламени. И в тоже время, он словно не чувствовал совсем ничего; его как будто уронили в бесконечную реку забвения и тишины, в воды которой он медленно погружался. Вокруг была лишь пустота. Порой, она, эта пустота отступала, и именно в эти мгновения боль возвращалась к нему, усиливаясь; ударяя по голове, рукам, ногам и груди.       Порой, в такие моменты, когда проблески сознания, очевидно, возвращались к нему, он слышал голоса. Но не решился бы сказать, что из этого было реальностью, а что кривым отражением его сознания. Голос Тириона и наставления отца; смех Серсеи и слова сожаления от Сноу; шепот Бриенны и крики незнакомой женщины. Все смешивалось в единый калейдоскоп. Джейме даже не смог бы точно сказать, сколько прошло дней. Порой, он силился вспомнить, как он оказался здесь и что к этому привело. Но именно в такие моменты боль нестерпимо росла, и он вновь проваливался в спокойную мягкую пустоту. Поэтому, когда свет вновь впервые ослепил его — он испытал, если не удивление, то некоторое чувство неверия. Словно это вновь был один из многих миражей, которые преследовали его в эти дни. Лицо брата, иссохшее, совсем не такое, каким он его помнил, закрыло собой что-то нестерпимо яркое.       — Кх… воды…       Его собственный голос тоже был совсем не таким, каким он его помнил. Хрипящий, надтреснутый, и всего одно слово, почти выстраданное, вновь отняло у него все силы. Тирион что-то кричал, но он уже не смог разобрать, что именно. Когда он очнулся вновь, над ним склонилась милая девушка с веснушками по всему лицу. Видя, как он открыл глаза, она что-то весело залепетала и к нему одновременно кинулись и мейстер, и брат, оттесняя ее.       После этого он, очевидно, пошел на поправку. В какой-то момент он смог вздохнуть сам и его легкие больше не обожгло пламя; чуть позже сам вновь смог поднять руку. И дни полетели еще быстрее. Спустя неделю он уже даже мог сидеть.       И к нему потянулись люди. Бесконечные вереницы северян, большинство из которых он видел первый раз в жизни, благодарили его. Суровые мужчины, плачущие женщины и девушки. Когда среди них попадались знакомые лица, то он испытывал плохо скрытое чувство облегчения. Его брат приходил к нему каждый день и подолгу рассказывал последние новости; они давно не были так близки и Джейме наслаждался тем, что спустя столько лет, у него все еще есть семья, которая заботится о нем. Приходил и мейстер, тщательно проверяя его состояние. Приходили сиделки; чаще всего та милая веснушечья девушка с русой косой. Она неловко садилась рядом, щупала белыми как снег пальцами его лоб; и ее лицо заливал румянец.       Один раз к нему пришла и Дейенерис. В жестком, обшитом мехом плаще, с короной, вплетенной в волосы. Ее лицо, собственно, не выражало совсем ничего. Она лишь сухо спросила его про здоровье и также дежурно поблагодарила за спасение своих (Джейме на этих словах про себя все-таки закатил глаза) поданных. Пару раз вместе с Тирионом к нему заглядывал Джон. И в его скупых спасибо, Джейме каждый раз виделся странный, не совсем ясный ему надрыв. В любом случае, разбираться в этом он не видел смысла.       — Сир Джейме, Вы были еще не совсем здоровы в прошлый раз. Поэтому я хочу поблагодарить Вас вновь. За сестру. И за всех женщин и детей, что были там.       Джон смотрел ему прямо в глаза, и явно не спешил отводить взгляд. Джейме лишь пожал плечами. Ему не требовалась его благодарность; он не ощущал себя героем. И, в отличие от этого странного Старка, он не стал бы благодарить человека, на которого смотрел таким взглядом.       Поэтому, когда на пороге появилась Санса он совсем не удивился.       Пожалуй, не считая Бриенны, она была единственной, кто еще не посетила его. Но хотя прямого ответа на свой вопрос о ней он так и не получил; выражение лица Тириона в тот момент не требовало каких-то дополнительных пояснений. Он спросил о Бриенне сразу, как смог говорить; спросил где она и с кем; все ли с ней хорошо; но брат лишь молча протянул ему стакан воды. Не считая брата, она была самым близким для него человеком здесь. И тихое молчание, вместо ответа, полоснуло его словно нож. И рана, глубокая рана, закровоточила вновь. Он знал, он понимал, что, снимая такое количество людей со стен, она обрекает себя на смерть. И все же верил, что ей удастся продержаться до их возвращения. Но возвращения не случилось; и Бриенна была мертва; а он сам жив только по чистой случайности.       Он с интересом наблюдал за ней из-под опущенных ресниц. Выражение лица Сансы было настолько нехарактерным для новой нее, что он невольно вспомнил те времена, в Королевской Гавани, когда встречал ее еще совсем юной, вечно смущенной девушкой. Она кралась, словно нашкодивший кот, неловко путаясь в своих юбках, опустив глаза. Ему вдруг подумалось, что с такой красотой, не случись всего этого в ее жизни, она бы уже давно была горячо любимой женой какого-нибудь Лорда. Но ее вид сейчас от души веселил его, и он не смог удержать себя от глупой шутки. Сегодня он чувствовал себя особенно хорошо и это сильно поднимало ему настроение. Поэтому, когда она подошла вплотную к его кровати, он резко распахнул глаза.       — О, Леди Санса! Вы ли это?       Она явно опешила.       — Значит ли то, что я вижу Вас, что я умер и оказался в лучшем из миров?       — Вы! Прекратите пороть чепуху!       Она тут же вспыхнула, словно спичка. Удивительно, как у таких спокойных людей, как Кейтилин и Нед Старк, могла получиться такая огненная дочь. Ее ответ получился резким, но это скорее от неожиданности. Очевидно, он испугал ее; потому что пару секунд спустя, она уже звонко заливалась смехом.       — Сир Джейме, это вряд ли. Будь это действительно так, Вы скорее увидели бы собственную сестру, чем меня.       Она явно сказала не подумав, потому что тут же тихонько ойкнула и прикрыла рот ладошкой. Но Джейме все равно расхохотался от всей души. Так, что даже шрам заболел вновь.       — Эй, Вы что! Вы что делаете? Вам ни в коем случае еще нельзя так смеяться! — она кинулась к нему с видимо хорошо обученной наседки, — а что, если Ваши швы разойдутся?       Он по-прежнему не мог сдержать улыбки.       — Ну что ж, значит я все-таки умру. И наконец-то вновь увижу мою сестру.       Санса прыснула в кулак, присаживаясь на край его кровати.       — Ну уж нет, сир Джейме. Вам придётся отложить вашу встречу. Мы потратили столько сил на Вас. Это будет очень неблагодарно с Вашей стороны после этого умереть, — она на секунду замолчала, — и я не хочу, чтобы Ваш брат решил мстить мне за Вашу смерть.       — Неужели Тирион может быть настолько жесток, чтобы мстить своей любимой бывшей жене?       Ему нравилось препираться с ней. Внезапно, он вдруг почувствовал себя живым. Словно кто-то открыл в комнате окно.       — О, конечно, он не настолько жесток. Помня о том, что я его любимая бывшая жена, моя смерть была бы быстрой.       И они вновь оба расхохотались. Когда он все-таки смог отдышаться, Санса, с почти непривычной для него заботой, уточнила о его самочувствие.       — А если серьезно, как Вы себя чувствуете?       Она коснулась его лба, и он невольно вздрогнул, ощутив мягкость ее рук.       — Неплохо, — он неопределенно повел плечами, — уж точно лучше, чем раньше.       — Да, я тоже вижу, что Вам лучше. У Вас даже спал жар, и, видимо, покраснение. Надеюсь, совсем скоро, Вы окончательно поправитесь.       Джейме с интересом поднял на нее взгляд. Сегодня она не заколола свои длинные волосы, и они, словно языки пламени, словно редкие змеи, обрамляли ее лицо и обвивали ее белоснежную шею. Ее щеки, словно вторя волосам тоже были красны. Он вновь, невольно, поймал себя на мысли о том, на сколько она красива. Дикая красота. Совсем не Северная.       — Леди Санса, Вы говорите так, как будто хорошо знаете, каким было мое состояние до этого дня, — на его лице появилась милая улыбка, и он почти силой подавил невольный смешок, — ко мне ходило много людей, но Вас я среди них не помню. Разве это не наша первая встреча после моего ранения?       Он с наблюдал за тем, как меняется выражение ее лица. О да, очевидно, он попал в точку. Ее щеки окончательно слились по цвету с волосами; вызвав странную ассоциацию со спелыми яблоками. Всего лишь вопрос, но дверь ловушка захлопывалась сильнее с каждой секундой. Услышав вопрос, Санса смущенно отпрянула, убирая руку, невольно отодвигаясь дальше. Как вор, пойманный на месте преступления. Она что-то лепетала, но постоянно сбивалась, явно стараясь подобрать слова. Джейме, к своему почти невероятному удивлению, наслаждался этим. Это было действительно весело.       — Иногда я подменяла Ваших сиделок.       Вы тогда еще были без сознания, поэтому, наверное, не помните, — она вновь запнулась, кинув на него быстрый взгляд, — это было только потому, что у нас не хватало рук. После битвы было очень много раненных.       Она потупила глаза в пол.       — Только не подумайте ничего.       Джейме мягко, и уже абсолютно искренне, улыбнулся вновь. Так вот почему она была так смущена.       — А что я мог подумать? — секунду спустя он все-таки не удержался, и, игнорируя легкую боль, наклонился к ней в плотную, — И как? Я был красив, пока умирал, а Леди Старк?       На какую-то долю секунды их носы почти соприкоснулись, но мгновение спустя, она неловко качнулась в сторону, и момент был утерян.       — Ну, по крайней мере, Вы были более молчаливы.       И они вместе звонко расхохотались вновь.       Джейме подумал, что за все время, что он был на Севере, они никогда не говорили так открыто. Они не говорили так легко. Словно старые друзья; как будто кто-то щелкнул пальцами и все прошлое, вся неловкость была стерта в пыль. За секунды их сблизило что-то. Война? Или смерть Бриенны? Чувство одиночества? Он не мог бы точно ответить на этот вопрос. Ее голос вырвал его из мыслей.       — Я знаю, что уже многие благодарили Вас за ту ночь, — она громко сглотнула, — я тоже хочу сказать Вам спасибо. Если бы не Вы, Сир Джейме, мы с Тирионом…       Он не дал ей закончить фразу, подняв руку.       — Не благодарите меня слишком сильно, леди Санса. Это Бриенна отправила меня в Крипту. Это она догадалась, что именно произошло.       — Бриенна…- улыбка исчезла с ее лица. Она внезапно побледнела, словно дождь смыл все краски, — я никогда, к сожалению, не смогу отплатить ей за все, что она для меня сделала.       Санса окончательно отодвинулась и поднялась со своего места.       — Поправляйтесь, сир Джейме. Я как-нибудь к Вам еще загляну.       Она вышла, мягко прикрыв дверь. И он остался лежать один, в комнате, заливаемой светом.