Последствия

Темнота. Такая пустая и бессмысленная, она обвалакивает Торда, полностью заполняя его сознание и душу. Снова он видит тот день, когда всё пошло не так, как планировалось. Тот день, за который он ненавидит самого себя, целиком и полностью. Снова видит смерть соседа Джона, страх, непонимание и ненависть в глазах своих единственных друзей. Вновь чувствует адскую боль во всём теле, чувствует как трещат и ломаются кости. Он пытается кричать, звать на помощь, но не может издать нималейшего звука. Вновь оказывается в том дне, когда его наконец отыскал Томас. Он заслужил это наказание и он не отрицает этого. Просто не может, не имеет права. Он сам это решил и знает, что так надо, так правильно. Сквозь это безнадёжное отчаяние он чувствует прикосновение горячих рук, которые, до непозваления нежно, касаются его, словно он драгоценная стеклянная кукла, а не человек, что своими собственными действиями окончательно выжек свою и без того прогнившую душу. Он чувствует как эти руки нежно гладят его по голове, как тогда когда он болел будучи подростком. Торд тогда так и не смог узнать чьи же руки его так нежно приласкали, но запомнил их на всю жизнь. Возникает такое чувство, словно эти руки разгоняют всю ту беспросветную тьму, что окружает Ларссона уже долгое время. В теле начинает разливаться тепло, а сердце заходиться в непонятном ускоренном ритме. Мгновение и всё заканчивается. Нежные и тёплые руки больше не гладят его. Ввновь ощущение пустоты и одиночество заполняют его сердце. Снова эта боль и призрение к самому себе. Он больше не может сдерживать свои слёзы, свой крик отчаяния. – Торд! Торд, твою мать!!! Очнись!!! – Томас уже десять минут пытается растормошить парня, который в никакую не хочет приходить в себя. Он уже было хотел бежать за врачами, но Ларссон соизволил разлепить свои затуманенные очи. Он явно не был готов увидеть перед собой человека, которого он теперь до безумия боится. И по этому чуть не навернуля с кровати, повезло, что Томас успел его ухватить, а то бы на голове Ларссона была бы ещё одна шишка. – Угомонись рогатая бестия, я тебя и пальцем не трону! А то Эдд мне руки оторвёт... – попытался успокоить своего недруга безглазый и, кажется, это немного помогло. Торд перестал пытаться вырваться. Он просто смотрел на Риджуэлла своим пронзительным взглядом, полным недоверия и страха. Томас осторожно отпустил его и поднял руки перед собой, словно он здаётся. Норвежец, нестав медлить, воспользовался шансом и отполз от старого недруга на другой конец кровати. Он был в растреряностии не мог понять где находится, а последнее, что он помнил зал суда и страх. В тот момент ему казалось, что за спиной стоит не Томас Риджуэлл, а сама смерть. Надо ещё подумать кто лучше. – Не стоит тебе так паниковать. К тому же нас с тобой ждёт прекрасное времяпровождение длинною в жизнь... – оповестил гитарист рогатика. К слову, данный приговор не особо нравился ему, но радовало только одно, Эдд и Мэтт тоже в этой лодке. От его слов Ларссона словно током прошибло. Он никак не ожидал такого исхода событий. – В-в-всмысле? Ты же шутишь?.. – с надеждой в голосе пролепетал норвежец и взглянул на Риджуэлла неверящим взглядом. Собеседник на столь глупый вопрос лишь недобро ухмыльнулся. Он резко схватил Торда за волосы, тем самым притянув ближе к себе. – Запомни, Ларссон. Вздумаешь дурить или сделаешь что-то не так– я тебя не буду убивать, но взамен всего лишь напомню про ту прекрасную ночь, что мы провели вместе. Риджуэлл провёл языком по плотно сжатым и дрожащим губам бывшего Красного Лидера, а после, как будто ничего и не было, отпрянул от него, отсаживаясь на другой конец кровати. В ту же секунду открылась дверь в комнату, в которой они находятся. Это оказался Эдд. Только зайдя в помещенее он сразу понял, что что-то произошло, так как Ларссон сидел на кровати побледневший как моль и с глазами полными слёз. Гоулд тут же перевёл свой взгляд «Аля – ПОШЕЛ НАХЕР ОТСЕДОВА!!!!» на любителя нажраться в хламину. Тот без лишних слов понял и признал свою вину, так как отрицать всё равно бессмысленно. Он встал с кровати и пошёл на выход из комнаты, попутно получая смачный-фирменный подзатыльник от любителя колы. После того как Том удалился, Эдвард тут же кинулся к Торду с объятиями в попытках успокоить того. Рогатик не стал сопротивляться, вместо этого он начал цепляться за своего друга, как за спасительную соломинку и срывающемся голосом говорить что-то на родном языке. Из всего несвязного и неадекватно потока речи коммуниста Эдд смог разобрать только одну фразу, которая была произнесенная с самым настоящим отчаянием «Умоляю, не оставляй его со мной на едине!!!». Ларссон уже не сдерживаясь рыдал во весь голос, захлёбываясь собственными словами, что никак не переставали вырываться из его уст несвязными звуками. Тут-то Гоулд и понял, что сейчас он явно не в силах справиться с сероглазым и ему понадобится помощь. Патрик проходил рядом и услышал крики, он тут же кинулся на помощь Эдду, так как предполагалось, что нечто подобное может произойти. Пока Патрик держал Торда, Гоулд пытался ввести тому успокоительное, что оказалось не самой лёгкой задачей, так как рогатик бился в истерике. На всё это ушло около пятнадцати минут после чего Ларссон проводился в глубокую дрёму. – Что произошло? – встревоженно спросил бывший подчинённый Торда, поднимая последнего на руки, так как тот ещё не скоро очнётся. – Том опять что сделал или сказал, я точно не знаю. Но ясно только одно– их нельзя оставлять на едине. – ответил Гоулд посмотрев на карманные часы, которые пару лет назад подарил ему Мэтт. – Что же, нам пора отправляться домой. – с неким воодушевлением добавил любитель колы и направился к выходу, а за ним и Патрик держащий на руках Торда.