Последствия

Поздний мрачный вечер. Небо затянуто густыми тяжёлыми тучами, которые были готовы выплеснуть всю, накопившуюся за теплую неделю, влагу, насытив ею иссохшую землю. Столь безрадостная погода портила настроение многим людям, а Томасу тем более, учитывая то, что оно и без того было паршивым. Парень сидел у себя в комнате на кровати и пытался придумать слова к новой, свеженаписанной сегодня днём, музыке. Если вам все-таки интересно почему у него было плохое настроение, я вам отвечу! Всё дело в том, что примерно полчаса назад ему позвонил Эдд и сообщил о том, что сегодня дома они не появятся из-за приближающееся грозы. В ответ Риджуэлл закатил очередную ругань по причине нежелания находится с Ларссоном под одной крышей один на один, аргументируя это тем, что тот вполне способен перерезать ему глотку во время сна. На эту выходку он получил в ответ прекрасное посылание на три заветные буквы, сбросил вызов и с психу швырнул свой телефон в стенку, благо тот оказался намного крепче чем выглядит и поэтому смог пережить психоз своего владельца. После такой нервотрёпки парень решил немного выпить чтобы успокоить свои и без этого расшатанные нервы и спустился на первый этаж, на кухню. Забрав из холодильника полупустую бутылку крепкого пива, он уже хотел возвращаться к себе, но всё же решил найти «Чёртика» и убедиться, что миру не угрожает начало нового геноцида. Обнаружился «рогатый» в подвале. Бывший Красный Лидер кропотливо расчерчивал какие-то схемы на ватмане и негромко напевал какую-то песню, текст которой был загадкой для Томаса, так как он не знал норвежского языка, если не считать парочки отдельных слов. — Эй, черт в табакерке! — Риджуэлл окликнул парня, который от неожиданности вскочил из-за стола и запнулся об стул. Мгновение и любитель хентая встретился с бетонным полом, тихо матернулся, но не стал вставать. — Ты там живой? — с наиганным беспокойством спросил Том. По голосу можно было подумать, что он искренне волнуется, но его выдавала насмешливая улыбка. На его вопрос последовал положительный жест в виде поднято большого пальца в верх (отсылочка на терминатора, которого я даже не смотрела, но знаю этот мем). — Если что я собираюсь ложится спать, а остальные ребята задержались и поэтому приедут только завтра, ближе к обеду. Торд, уже поднявшись с пола, лишь кивнул в ответ, сел на переднее место и вновь уставился в свои чертежи. Решив, что миссия по надзору на сегодня вполне выполнена, черноглазый наконец отправился в свою непрекомновенную обитель. Просидел он не очень долго, бутылка пива закончилась быстро, а вдохновение так и не пришло. Недолго думая парень решил лечь спать пораньше, полдвенадцатого ночи. Если учесть его вечную бессонницу, преследующую его с пятнадцати лет, это и вправду казалось ранним временем для сна. К его большому удивлению, сон быстро его настиг. Как только он переоделся в майку, в которой спит уже несколько лет, и остался в одних труселях(жаль что это не стринги, а просто боксерки), Том лёг на кровать, его глаза начали слипаться. Уже засыпая, наш любимый алкоголик словно сквозь сонную пелену услышал быстрое постукивание капель об оконное стекло. Начался проливной дождь с громом и молниями. Проснулся Риджуэлл где-то в районе двух часов ночи, по крайней мере он сам так предположил, ведь искать свой телефон где-то на полу было лень. Проснулся же он от того, что ему показалось, что его как будто кто-то зовёт. Немного осмотревшись, до сих пор отходя ото сна, парень понял, что это ему вовсе не приснилось и не показалось. Его тихо позвал Торд, стоя в проходе, словно боясь, что его может кто-то услышать или увидеть кроме самого Тома. Он держался здоровой рукой за локоть механической сжимая его до скрежета от ногтей, что впивались метал. Этот жест Том знал очень хорошо, даже слишком. Это движение означало, что человек очень сильно нервничает. Подобное он и раньше видел, только у Эдда, когда тот чувствовал себя не в своей тарелке или в чужой незнакомой компании. Реже такое появлялось у Ларссона, но по какой причине это происходило не знал, да и не особо то хотел. Если хорошенько присмотреться, то можно заметить, что у этих двоих на самом деле много общего в поведении. Том всегда списывал это на их долгое и близкое общение, в прочем так оно и было. –Чего тебе? – нервно и устало спросил Томас, сил на многословие и оскорбления не было, хотя очень даже хотелось. Торд, слегка помедлив, всё же кое-как ответил при этом сильно заикаясь: – М-м-можн-но я у-у-у теб-б-бя посиж-ж-жу? П-пожал-луйст-та... – в его голосе читалось самое настоящее отчаяние. – Ты с дуба рухнул?! Неужели грозы настолько боишься? – усмехаясь спросил Том, ещё не осознавая, что попал в самое яблочко. Спустя пол минуты он услышал тихое «Да», только в этот раз Ларссон не заикался, но казалось, что он вот-вот заплачет. Услышав эти жалобные нотки в хрипловатом голосе, сердце Риджуэлла, как-то неприятно сжалось. Он всё же сжалился над рогатиком и как только он произнес «Валяй. Но если будешь мешать мне спать или выкинешь какую-нибудь херню–вылетишь за дверь, как пробка из шампанского...», Торд тут же бесшумными шагами проскользнул в глубь комнаты недруга и уселся рядом с кроватью того, опираясь на неё спиной. Только когда Ларссон оказался рядом с кроватью, Риджуэлл увидел, что того всего трясет, как осиновый лист. Подобная картина вызывала у безглазого смешанные чувства. С одной стороны ему было очень жаль норвежца, а с другой стороны, хотелось поиздеваться ещё больше, заставить захлёбыватся собственными слезами. Ему очень хотелось сделать рогатику больно, хотелось увидеть то заплаканное выражение лица, те глаза полные страха и отчаяния. От подобных рассуждений в голове невольно промелькнули события той самой встречи и от этого губы Риджуэлла растенулись в ухмылке. Задумавшись парень не заметил как перевернулся ложась на живот и по привычке опустил руку с кровати, как раз рядом с Тордом. Он даже не обратил внимание, что последний осторожно взялся за его теплую ладонь обеими руками. Он старательно это игнорировал ровно до тех пор пока Теодор не дернулся услышав очередной раскат грома, сжав чужую ладонь до хруста. Томас поморщился от неприятных ощущений, но всё же не стал выдергивать руку из чужой, опасно-крепкой хватки. Он повернул голову в сторону рогатика, который уже был готов впасть в самую настоящую истерику. Глаза в слезах, нижняя губа прокусана и кровоточит, а сам весь дрожит, словно его окатили ледяной водой в минус тридцать. Может Том и был пофигистом, но даже для него это уже слишком. Алкаголик резко вырвался из рук Торда и схватив того за шиворот серой майки затащил к себе на кровать. Он прижал парня к себе накрывая его и себя одеялом. – Если ты хоть где-нибудь об этом пикнешь я тебя урою– ворчливо, но беззлобно процедил Томас. От подобных снисходительный действий со стороны Тома, Торд окончательно сорвался на эмоции, он начал судорожно хвататься за футболку рядом лежащего человека, стараясь подавить свой срывающийся на крик голос в перемешку со всхлипами, последнее получалось из рук вон плохо. Он что-то говорил и, судя по всему, сам толком не осознавал этого, так как то и дело чередуя свой родной язык с английским в хаотичном порядке. Из всех произносимых слов и фраз Риджуэлл смог понять только одно, то что повторялось чаще остальных и было на норвежском–«страшно»(Томас знал парочку фраз на норвежском так что не удивляйтесь). Спустя пол часа Ларссон относительно немного успокоился в объятиях Тома. Это не значит, что он его переслал бояться, вовсе нет, но грозы, как вы уже поняли, он боялся намного больше нежели кого-либо. Может показаться странным то, что этого человека, которого не возможно напугать выстрелом из танковой пушки возле самого уха, пугает самая обыкновенная гроза. С каждым раскатом грома Торд вздрагивал всем телом, пытаясь прижаться ближе к Томасу, а тот, в свою очередь, не стал сопротивляться этому, видя и без того плачевное состояние любителя хентая. Ближе к утру гроза стихлп, но мрачные тучи до сих пор накрывали город своим гнетущим давящим покрывалом. Ни Том, ни тем более Торд так и не сомкнули глаз. На настенных часах было около семи утра, хотя визуально казалось, что только четыре часа ночи (или утра, кому как...). Риджуэлл поднялся с кровати и уже было хотел пойти на кухню и что-нибудь сворганить на завтрак, как вдруг почувствовал, что его схватили за край шорт. Обернувшись Том увидел немного встревоженного Ларссона, который явно не хотел оставаться сейчас в одиночестве. – Не бойся. Я всего лишь пошёл готовить завтрак, а вот тебе стоит заглянуть в ванную и перевести себя в более-менее нормальное состояние. Выглядишь так, словно тебя пережелало какое-нибудь чудище и выплюнуло в канаву. – спокойно ответил черноглазый рассмотрев собеседника уже при нормальном освещении, а не в полумраке. Почувствовав, что его всё же отпустили, он продолжил свой путь. Спустя минут десять возни на кухне Риджуэлл приготовил простенький завтрак, виде яичницы с беконом и пары хрустящих тостов. Ещё через пять минут к завтраку присоеденился Торд. Последний успел перевести себя в более человеческий вид и выглядел уже не так помято как ранее. Сам процесс проходил в тишине, нарушаемой лишь побрякиванием столовых приборов, и немного затянуто. Ближе к окончанию трапезы Том не выдержал и все же решил начать разговор, ему не давал покоя один вопрос: – И все таки, с каких это пор сам ТОРД ЛАРССОН боится грозы? Раньше я такого никогда не замечал. – акцентируя на его имени спросил Риджуэлл. Торд немного помедлив обдумывая как ответить и уже был готов сказать, уже открыл рот, но тут же встрепенулся. Вдруг на него накатило осознание того, что он не может говорить, а точнее не может издавать не единого звука. Томас сразу заметил резкие изменения в поведении собеседника, заметил его панику: – Что-то не так? – он встал с нагретого места, подошёл к Торду и положил тому руку на плечо. , Ларссон смотрел на подошедшего с неподдельной паникой и непониманием ситуации, отчаянно пытаясь сказать хоть что-нибудь или хотя бы вымолвить звук. Было видно, что немного и норвежец закатит очередную истерику, которая будет похлеще чем та ночная, поэтому Риджуэлл поспешил его попытаться успокоить. Он схватил рогатика за оба плеча, полностью развернув к себе и заставив смотреть на себя: – Эй! Не надо так паниковать... Сейчас тебе надо успокоиться, а я пока позвоню Эдду и мы вместе решим эту проблему! – на удивление эти слова немного успокоили сероглазого и он согласно кивнул в ответ. – Посидика ты пока в гостиной что-ли, а я пойду позвоню... – сказав это Томас быстро пошёл в свою комнату искать свой многострадальный телефон, а Торд, как и попроси его Том, отправился в гостиную, чтобы попытаться отвлечься просмотром чего-нибудь. Оказавшись в своей обитатели Риджуэлл быстро нашел телефон у той стены, в которую его вчера и запустил, и набрал нужный ему номер, который уже за столько лет глубоко врезался в его память. Сейчас он молился всем кому только можно и нельзя, лишь бы Эдд взял трубку после вчерашнего скандала. Сам Том не представлял, что вообще можно сделать в подобной ситуации и последняя надежда оставаласьна остальных ребят. На его счастье Гоулд всё же сжалился над ним и решил ответить: – Я удивлен, что тебе хватило наглости позвонить мне после вчерашнего!– наигранно ответил Эдд, изобразив обиженную девушку. Было понятно, что он уже совсем не злиться, но это не значит, что он забыл или простил. – Извините за вчерашнее, но у меня тут проблемы поважнее чем твои задетые нервные клетки и гордость!.. – не удержавшись съязвил безглазый, но тут же перешёл на серьезный тон: – А если честно, я не шучу. У нас тут и вправду возникла очень серьезная проблема, но как нам с этим быть не знаем... – Что случилось? – тут же взволнованно спросил художник-самоучка поняв, что его друг точно не шутит. – Во-первых, сегодня выдалась крайне странная и в целом омерзительная ночка... А во-вторых, он почему-то не может говорить. Я не знаю как и почему так произошло и он тоже не знает! Мне конечно удалось его немного успокоить, но это явно не надолго. Это надо решать и как можно быстрее...– ответил Томас. – Я тебя понял. Мы уже в течение часа будем дома. – уверенно ответил Гоулд и сбросил трубку.