На волне Ледибаг

Ледибаг — героиня Парижа. Она сильная. Она смело перехватывает запущенные в неё автобусы и автомобили, отбрасывая их в разные стороны. Она ловкая. Она легко уклоняется от попыток Ювелира превратить её в очередную подвеску для браслета. Она умная. Она легко догадывается, что акума скрывается в самом браслете. И она волшебная. Она способна вернуть всё на свои места после победы над акумой. Только вот сама Маринетт не чувствует в себе этой уверенности Ледибаг, когда чудом ловит брошенный в неё новенький оранжевый Матиз, и радуется, что это хотя бы не грузовик. Хотя когда в следующий раз Ювелир замахивается автобусом, Маринетт понимает, что радоваться рано. И пусть эти проклятые камни чудес даруют ей огромную физическую силу, необычайную ловкость и магию, они не даруют ей элементарной защиты! А от непрошибаемого щита она бы сейчас не отказалась. Кукольник был в этом плане проще, он не лез в драку, предпочитая использовать других в сражении. Ювелир был же опаснее в несколько раз, не гнушаясь сражаться с ней лично. Маринетт не понимает, откуда в ней столько сил на постоянные прыжки и развороты, удары и блоки, о которых она в обычной жизни и знать не знала. Она не понимает, откуда знает, как лучше блокировать акуму, когда стоит подпустить её ближе, а когда нанести решающий удар и сорвать чёртову цепочку браслета. И так же на автомате её тело подкидывает йо-йо, ловя акуму и выпуская на свет белого мотылька с роем исцеляющих всё вокруг божьих коровок. Вместо Ювелира перед ней сидит растерянная девушка, в потрёпанных джинсах и тонкой футболке, с невидящим взглядом. Маринетт под маской Ледибаг невольно жалеет её, она сама чувствует себя так же потерянно, пусть и является супергероиней. — Привет, — неловко она присаживается на корточки рядом с жертвой. — Ты как? — Вообще не помню ничего, — шепчет она. — Я была дома… у себя, с мужем. Мы… — она поднимает голову, и Маринетт видит в них слезы. — Ругались. Я хотела просто сказать ему, что мне нужно больше внимания. Но он… Не понял. Как обычно. — Эй… Всё хорошо. Ты не виновата… Маринетт замолкает. В чем не виновата? В том, что разозлилась? В том, что просто хотела быть любимой? В том, что позволила себя использовать неизвестно кому? Маринетт не знает. И как назло, владелец другого Камня Чудес сегодня не проявил желания поболтать, как в первый раз. Маринетт чувствует, что злится. Что за соперник ей достался такой, что прячется за спинами других? Йо-йо пищит, напоминая ей о времени. Ледибаг поднимается. — Ты не виновата в том, что стала жертвой этого труса. Просто впредь постарайся не позволять никому управлять собой. Помни, что твоя жизнь находится только в твоих руках. Девушка кивает и встаёт следом за героиней. — Да! Точно. Хватит терпеть это всё. Спасибо, Ледибаг. Спасибо большое. Они улыбаются друг другу и расходятся. Жизнь продолжается дальше. Ледибаг прячется на ближайшей крыше и открывает навигатор в своём йо-йо. Она находилась возле Восточного Вокзала. И если верить йо-йо, то даже на обычном общественном транспорте добраться до места, где была назначена встреча с Альей, ей потребуется всего минут 20. Оглядевшись вокруг, она решает не рисковать и подбрасывает йо-йо как можно выше, исчезая среди крыш. И уже через десять минут Маринетт Дюпен-Чен стремительно бежит по проспекту Президента Кеннеди, выискивая нужный ей 116 дом. Она бредёт среди однотонных серых домов, устало отсчитывая дома и проклиная себя за то, что сразу на йо-йо не посмотрела, где находится этот дом и не детрансформировалась где-нибудь поближе к нему. Зато она находит музей Бальзака и пристально смотрит на него, размышляя к удаче это или нет? Но тут начинает вибрировать её телефон. — И где наша звезда блуждает? — ворчит Алья по другую сторону. — Мы тебя тут уже заждались. — Я заблудилась, — не скрывает своего раздражения Маринетт. — И в процессе того, чтобы передумать. Тикки высовывается из сумки, возмущённо шикая. — Я тебе передумаю, — хмыкает Алья, абсолютно спокойная. — Тут такой консилиум ради тебя собрали, ты обязана теперь не то, что им просто показаться, ты обязана пройти их отбор. Маринетт вздрагивает, чётко различая хорошо ей знакомые маниакальные нотки в голосе подруги. — Так куда мне идти? — уточняет она у своего личного навигатора. — Я возле музея Бальзака. — Ты серьёзно? Как тебя туда занесло?! — Алья пропадает на мгновение, и Маринетт слышит, как она с кем-то переговаривается. — О, тебе повезло. Там кто-то из наших сейчас идёт мимо, он тебя подберёт и проводит. Так что… Маринетт не слышит окончания фразы Альи. Она чувствует тяжёлую холодную руку на плече. И слышит знакомый низкий баритон. — Маринетт, это и правда ты? — чувство страха сковывает все тело. — Мне Нино сказал найти тебя и проводить. Ты серьёзно никогда не была тут? И она приходит в себя, спешно прижимая к уху трубку, но Алья уже отбилась. И Маринетт не остаётся ничего иного, кроме как обернуться с натянутой улыбкой к своему новому проводнику. — Ох, здравствуй, Лука, давно не виделись. *** Адриан лениво роняет йо-йо, внимательно следя за тем, как оно раскручивается вниз и тут же поднимается наверх, так и спеша назад к хозяйской руке. Но он не спешит ловить его и кидать заново. Это обычное игрушечное йо-йо в стиле Ледибаг продавалось в киоске неподалёку от его особняка. Сейчас вообще все вещи раскраски Ледибаг популярны. Адриан с трудом смог выстоять последнюю съёмку в парке, не отвлекаясь на проходящие мимо фигуры в пятнистых ветровках и свитшотах. Отчего-то ему стало интересно: она в обычном стиле носит такое или наоборот избегает? Наверное, если бы он увидел её в пятнистой обычной одежде, он бы узнал её. Различил, пусть они и виделись всего два раза. А может и нет. Она могла бы быть уже на расстоянии вытянутой руки, но просто он такой слепой дурак. Отец ничего не сказал ему насчёт Ювелира. Заметил только, что он ошибся, и девчонка оказалась не такой глупой. А это означало, что Адриану нельзя расслабляться. Он должен был поймать Ледибаг и забрать её серьги. Как обычно. Анализ ситуации и коррекция дальнейших инструкций. Не более. Адриан швырнул йо-йо на стол. Ему не нравилась эта игрушка. Никакого разнообразия в поведении. Нитка короткая и легко может оборваться. И абсолютно не похожее на её. Кто только такую глупость придумал? Он садится за пианино — замену стоявшему ранее тут фортепиано — и разминает пальцы, не очень желая начинать играть. Но отец дома и наверняка будет прислушиваться. Контролировать его. Адриан с ненавистью смотрит на открытые ноты «Лунной сонаты». И начинает играть по памяти композицию Ли Рума. На все остальное у него нет нужного настроения. И пока пальцы сами нажимают нужные клавиши, он вспоминает. Леска её йо-йо гораздо длиннее, чем у купленного. И прочнее в сотни раз, оно выдерживает и её саму, и других людей, и даже способно связать акуму. И это не просто игрушка, обращённая в оружие. Он видел, как она пользовалась им, словно телефоном. Нууру сказал, что у него самого есть трость с такой же силой, но Адриану все равно. Ему не нужна трость. Ему нужна… Он резко опускает руки, заставляя пианино тревожно гудеть, но парню все равно. Он делает глубокий вздох и продолжает играть, позволяя своим мыслям вернуться назад. Отец может контролировать его жизнь. Но не мысли. И он представляет, как бы она смотрела на него, улыбалась ему. Он готов акуманизировать сам себя, лишь бы она оказалась рядом и утешила его, помогла ему. Стала бы лучом спасительного солнца в темноте его жизни. Возможно… Это был бы действительно неплохой вариант для их знакомства? Это хороший шанс стать к ней ближе? Адриан растворяется в музыке, представляя её фигуру рядом. Его фантазия настолько реальна, что он слышит восхищённый вздох девушки, её голубые глаза следят за его порхающими пальцами, а он уже представляет, как бы он сыграл на ней, с ней… Адриан резко открывает глаза и недовольно щурится, встречаясь с пристальным взглядом карих глаз. — Кагами, — замечает он, не прекращая игры. — А ты вырос… Никогда не слышала, чтобы ты играл так чувственно, — улыбается она. Она старается выглядеть искренней. Но Адриан видит фальшь в этой девушке. — Как ты здесь оказалась? — ему не до любезностей. Не сейчас, когда он занят мыслями о совсем другом. — Твой отец пригласил, — пожала плечами Кагами, устраиваясь рядом с ним и кладя голову ему на плечо. — Сказал, тебе нужен друг. Адриан сжимает зубы до боли. Друг. Отец. Смешно. Ему смешно. До боли в груди, до хрипа в горле, ему смешно. Ему не нужен друг.