На волне Ледибаг

Маринетт никогда не была высокой стройной девушкой. В свои 20 она среднего роста и немного полновата. И, тем не менее, она понимает, что даже без магии у неё есть шанс справиться с ребёнком. Можно рискнуть поймать её и выкрутить руки, чтобы не сопротивлялась — магия после исцелит и сотрёт все воспоминания. Лишь бы только этот незнакомец не успел приказать малышке что-то по истине ужасное. Но пока акуманизированная не двигается, Ледибаг тоже стоит на месте, выжидая. Теперь она хотя бы знает, что за всем этим стоит несколько людей. Носитель броши с бабочкой. И его сообщники — таинственные «мы». Входит ли в них тот мужчина из чайного магазина? — Вам нужны серьги, — скажет ли он правду ей? — но зачем тогда Мастер Фу отдал их мне, а не вам? — Мастер Фу? — акума качает головой. — Интересно. Я не знаю этого человека. Хотя буду откровенен — из всех я знаю меньше всего. Забавно, да? Один из главных действующих лиц — и практически ничего не знаю. — Как тогда насчёт того, чтобы тебе просто сдаться и отдать мне свой камень чудес? — она не может не попытаться. — Но тогда я больше не смогу встретиться с тобой, — удивляется ребёнок. — Господи ты… — Маринетт не сдерживается и садится на корточки, пряча лицо в руках. — Ты действительно ненормальный или так хорошо притворяешься? Ответа нет, и девушка просто чувствует, что её нервы сдают. Либо она причинит вред ребёнку, либо он убьёт девочку. И решить надо быстро, не дав ему понять, что она замышляет против неё. Ей на плечо ложится на удивление тяжёлая рука. — Тебе плохо? — он ещё и сочувствует ей, неужели? — Зачем ты это сделал? — она не хочет этого спрашивать, она не хочет слышать ответа, но ей нужно узнать. — Он оскорбил тебя. Назвал воровкой и преступницей, — её соперник на удивление разговорчивый сегодня. — Это моя вина. Я скрываюсь за своими жертвами, но клянусь, я исправлю это. Они все поймут, что ты единственная, кто способен спасти их от меня и моих бабочек. — Почему тебе просто не прекратить это все? — Маринетт слышит его — и не понимает. — Зачем тебе нападать на невиновных граждан? — Он приказал… — ребёнок горько скривился. — Он приказывает мне делать это все, чтобы выманить тебя. Чтобы я забрал серьги и принёс их ему. Но я не хочу этого делать. Ведь эти серьги и брошь помогли мне увидеть тебя. Не хочу терять тебя. Не хочу, чтобы тебя кто-то трогал и оскорблял, они не знают просто, не понимают, они такие… — Тш-ш-ш, — Ледибаг мягко обняла акуманизированную, и та всхлипнула. — Ты не знаешь их. У них наверняка есть повод так думать. — У них нет ничего, — тут же отвечает он. — Я слышу их мысли, я слышу их страхи, их желания. В них нет ничего достойного, а ты спасаешь их, жертвуешь собой ради таких никчёмных пустоголовых созданий… И ты утешаешь меня, хотя должна ненавидеть. Я ведь твой враг, но я так не хочу им быть, я хочу быть твоим, хочу быть с тобой, ты лучше, чем они… Их окутывает фиолетовый туман, и в руках Ледибаг оказывается девочка в розовом платье, а белоснежная бабочка тут же срывается с заколки. — Я никому не нужна, я совсем одна, — плачет девочка, прижимаясь к Леди. И Маринетт мягко гладит её по голове, шёпотом успокаивает, напевает колыбельные, не замечая притаившуюся бабочку. *** Адриан сел на пол, сжавшись в комок, до боли прикусывая губу, зажмурив глаза. Она была рядом, он видел, как она укачивала девочку, он слышал, как она тихо шептала и напевала, и представлял, что чувствует её дыхание на своих волосах. С ней было слишком легко забыться обо всём, почувствовать себя ребёнком, рассказать обо всем… Она была слишком похожа на его мать. Адриан на деле и не помнит уже ничего о той женщине, он привык к жизни без неё. Он привык к этой клетке, к приказам от отца, к вечно следующей за ним Натали. Он привык к иллюзорным отношениям, когда вроде и не один, и на самом деле никому не нужен. Фамилия Агреста стала его кандалами. Что Хлое, его лучшему другу, нужен не Адриан, а его слава. Что Лиле, той любительнице быть на виду, нужна его наследственность. Что Кагами, такой же пленнице золотой клетке, нужен сокамерник. Но теперь у него была Ледибаг — девушка иного типа, совершенно свободная, яркая сама по себе, бесстрашная и готовая стоять до последнего даже за преступника. Способная сломать его кандалы. Если бы только он мог, понимал, что предложить ей, что он может дать ей, чтобы зачаровать. Хриплый смех вырвался из груди — о да, вот оно, верное слово. Ведь именно он, словно зачарованный мотылёк, планирует лететь на яркое пламя Ледибаг. И либо она сожжет его полностью, либо он подобно фениксу переродится в новом образе. Точно. В самом деле… — Нууру, детрансформация, — сорванным голосом приказывает он, отзывая бабочку. Как она сказала? Он ненормальный или просто прикидывается? Что ж, она угадала. Он ненормальный. — Нууру, — зовет он квами, — что я могу в трансформации, кроме акуманизаций? — Ну, — сиреневый мотылёк зависает рядом, — возрастёт физическая сила… Выносливость... Но в сравнении с другими слабее. Ледибаг сильнее тебя. — А чей камень самый сильный, ты можешь сказать? — Адриан хмурится — мысль, что он слабее девушки, не очень приятна. — Насколько я помню, самый сильный камень это кольцо Быка, — задумчиво протягивает Нууру. — Он увеличивает физическую силу своего носителя больше всего. Но на самом деле самый опасный и сильный камень это кольцо Кота. Его катаклизм способен разрушить все что угодно. Даже повредить другие камни чудес. Поэтому он плотно связан с серьгами Божьей Коровки, она единственная, кто может его уравновесить. — Силы исцеления и разрушения, — понимающе протягивает Адриан. — Этакий Инь и Янь. У отца есть ещё один камень чудес. Ты знаешь, что это за камень? — К сожалению, — качает Нууру головой. — Ясно, — Адриан поднимается с пола, сожалея, что без трансформации не может проверить, что делает сейчас Ледибаг. — Ладно, посмотрим. Отдохни как следует, завтра мы выйдем в люди. Они считают злодейкой Леди, пусть узнают правду. — Я не думаю, что она оценит это, — квами трепещет. — Она была очень недовольна вашей выходкой с тем ведущим. — Да, но я должен снять с неё подозрения, — Адриан валится на кровать и трёт глаза. — Должен показать Парижу их настоящего преступника. И хочу показаться ей лично. Нууру мечется из стороны в сторону, словно пытаясь подобрать слова и возразить. Но так и не решается на подобное. — А ещё я хочу понять себя. Хочу понять, что я почувствую рядом с ней, с живой, — Адриан задумчиво хмыкает. — Не представляешь, как надоело быть обычным зрителем чужой жизни. Ночь и день для него проходят незаметно. Отец вернулся из своей командировки, но они и словом не обмолвились, столкнувшись на лестнице. Видимо, Натали предупредила его, что успехом с камнями нет. А больше Габриэлю и не нужно ничего. Вечером Адриан трансформируется. Первым делом он отправляет бабочку в кабинет отца — тот сидит за столом, что-то просматривая на планшете. Адриан было заинтересовался, но на экране горят лишь эскизы новых дизайнов. Ничего стоящего. Натали сидит за своим столом, дремлет. Видимо, вернувшись, отец нагрузил её ещё больше, чем в свое отсутствие. Чтож, ему это лишь на руку. Никто не заметит его отсутствия. Открывая окно, он быстро выпрыгивает в него, с ужасом понимая, что прыжок вышел гораздо более сильным, чем он думал. Вот что имел в виду Нууру, говоря про суперсилу и выносливость. — Чтож, — улыбается он вечернему городу, стоя на крыше соседней многоэтажки, — Темный Тизан вышел погулять.