Legacies

— Мне не нужны друзья, Парк, — Хоуп не хотела показаться агрессивной, все всегда выходило само собой. Отталкивать людей, страшась причинить им боль — вот оно, ее самое главное наследие, самое тяжкое бремя, оставленное ей Майклсонами. Пенелопа улыбнулась краешками губ — на этот раз вечно язвительная усмешка уступила место понимающей, — и присела рядышком на скамейке в школьном саду, который тонул в вечерних сумерках. — Мне тоже, — сказала Парк так просто, что Хоуп совсем расхотелось ее прогонять. Вокруг нее вечно были хитросплетения каких-то страшных тайн, и искренних людей рядом чертовски не хватало, хотя Парк, наверное, была не самым лучшим вариантом. Пенелопа ничего не делает просто так, Пенелопа коварная и постоянно ищет выгоду для себя — Хоуп была в курсе общественного мнения, но ей Парк не казалась такой уж прожженной стервой, какой ее видели другие. Да, она себе на уме, но, честно говоря, для Хоуп Пенелопа казалась куда приятнее, чем заносчивая Лиззи. Парк бывает сучкой по необходимости, Лиззи — по велению сердца. Хоуп такие вещи чувствовала — она вообще довольно неплохо разбиралась в людях. Не всегда, конечно — вспомнить хоть Лэндона… — У вас с Джози все неизменно? — Хоуп спросила это не от того, что ей неловко было молчать. Джози нравилась ей, и хотя подругами их назвать было сложно, Майклсон по-своему переживала о темноволосой Зальцман. Слишком тихая и покладистая, Джози привыкла находиться в тени более властной сестры и невольно подчинила все свое существование капризам Лиззи. Вот и ее отношения с Пенелопой разладились потому, что Парк посмела радеть за самостоятельность Джози: Лиззи этого терпеть не стала, начала оказывать на свою двойняшку давление… В общем-то, то, что между Джози и Пенелопой остались чувства, было очевидно для всех. А еще для Хоуп было очевидно, что Парк сейчас сидит рядом с ней на скамейке из-за вероятности того, что Джози это увидит. Какая-то совсем детская хитрость: не от ума, а от безысходности, скорей — но Хоуп могла это понять. И посочувствовать тоже могла — хотя в школе все считали ее сухой и едва ли не злобной задавакой. Такова была цена за то, чтоб стоять особняком — и Хоуп эту цену платила. — У нас с Джози все паршиво, — подтвердила догадки Хоуп Пенелопа. — Мы целовались, а потом она сказала, что ненавидит меня. — Хочешь дожать ее тем, что подержишь меня за руку? — не сдержала улыбки Хоуп. — Она знает, что я… Увлечена Лэндоном. — Лэндона здесь нет, — справедливо подметила Пенелопа. — И кто знает, появится ли он здесь снова. Можешь поплакаться мне в жилетку, я никому не расскажу, а взамен… Ну, поможешь мне с Джози немного. Тебе ведь не плевать на нее, как ее сестренке. — Лиззи не так уж и плоха, — вздохнула Хоуп, пытаясь не вести себя как обозленная девчонка. — Мы с ней не ладим, да, но она ведь любит… — Она любит себя, — закончила за Майклсон Пенелопа. — Больше всех на свете, и ты знаешь это. Джози нужен кто-то, кто переживает о ней. — Вы с Лиззи просто перетягиваете ее каждая на свою сторону, — Хоуп не волновалась о том, что заденет Пенелопу за живое этими словами. Вот что было здорово в том, чтобы разговаривать с Пенелопой: она не просто слушала тебя, но и слышала. Никаких обид и истерик, пусть реакция могла быть и не одобрительной. — Пока Лиззи не прекратит ею командовать, так будет с кем угодно, кто увлечется Джози, — пожала плечами Парк. — Я борюсь за нее… Ну, и это отчасти война с блонди, ты права, — фыркнула под пристальным взглядом Хоуп девушка. — Но мотивы у меня самые светлые. — Не рассказывай мне про светлые мотивы, — закатила глаза Хоуп. — Вспомни, из какой я семьи. Благими намерениями вымощена дорога в ад, это я тебе скажу совершенно точно. — Будем считать, что ты не против завтра со мной позавтракать, — сделала своеобразный вывод Парк, и Хоуп не стала возражать. *** Пенелопа не перегибала палку — она просто время от времени ненавязчиво оказывалась рядом, чтобы перебросится с Хоуп парой фраз, иногда на ланче садилась рядом, порой обменивалась с Майклсон многозначительными взглядами, словно их объединяло что-то особое. О, и она могла составить Хоуп компанию в вечерних прогулках — часто девушки просто молчали, сидя рядом на скамейке в саду, или прогуливаясь по аллее. Хоуп как-то однажды поймала себя на мысли о том, что очень здорово бывает помолчать с кем-то рядом без необходимости что-то рассказывать. С Пенелопой было удивительно комфортно — наверное, потому что Парк относилась к ней запросто, как к такой же девушке, как и она сама. Для нее Хоуп не была избранной, ее не пугала и не восхищала фамилия Майклсон, они просто были двумя ученицами школы Сальваторе, со своими скелетами в шкафу каждая, но и только. Обычно Хоуп угнетала ее неофициальная привилегированность, с Пенелопой можно было наконец расслабится — сболтнуть глупость, показать свою неосведомленность в чем-то, поныть о Лэндоне, в конце-концов. Когда они внезапно стали так близки? Может, когда однажды в полночь не сговариваясь вышли в сад, и столкнулись там, после чего болтали о какой-то ерунде почти до рассвета? Или когда в библиотеке пришли за одной и той же книгой, а потом выяснилось, что они любят одних и тех же писателей? Или это случилось после того, как Хоуп помогла Пенелопе с парочкой сложных заклинаний, а та взамен пригласила Майклсон в кино? Кажется, спустя месяц таких «если» и «когда» набралось слишком много — и в какой-то момент взять Пенелопу за руку во время вечерней прогулки оказалось легко и правильно, будто они так делали всегда. Парк руки не отняла — только улыбнулась и легонько сжала пальцы Хоуп в ответ. — Это ведь уже не для Джози, верно? — спросила Хоуп, когда они стояли в темном коридоре, никак не в силах разойтись по своим комнатам. — Кажется, я так увлеклась нашей маленькой игрой, что и сама забыла, для чего все это затеяла, — созналась Пенелопа. — И, кажется, я безумно хочу тебя поцеловать. — Если поцелуешь, а завтра притворишься, что этого не было, я наложу на тебя какое-нибудь мерзкое проклятие, — шутливо предупредила Хоуп и закрыла глаза, ощущая, как лицо Пенелопы становится все ближе к ее собственному. — Если потом бросишь меня из-за Лэндона, я придумаю что-то похуже мерзких проклятий, — пригрозила Парк в ответ, а затем все-таки поцеловала ее, и это было так щемяще-сладко и так головокружительно, что и Лэндон, и Джози растворились где-то на периферии сознания. — Ты кошмарно поступила с моей сестрой! — через пару дней упрекнула Лиззи, поймав Хоуп одну в коридорах школы. — Она считала тебя подругой, а ты связалась с Пенелопой! — Давай ты лучше поработаешь над собственным отношением к Джози, а наши с ней разногласия я как-нибудь улажу, — отрезала Хоуп, хотя в глубине души все же ей было неловко перед второй сестрой Зальцман. Она и так собиралась поговорить с Джози, и эта стычка ее только подстегнула. Долго случая ждать не пришлось — на Джози Хоуп наткнулась в общей гостиной, и та как раз разговаривала с Пенелопой. Вид у Джози был несколько раздосадованный, и это было так непохоже на вечную тихоню Зальцман. — Все в порядке, девушки? — Хоуп чувствовала себя и лишней, и одновременно обязанной вмешаться в разговор. — Более чем, — с улыбкой отозвалась Пенелопа. — Мы с Ди тут как раз расставляли точки над i, знаешь ли. — Вы теперь вместе, — Джози вопросительно взглянула на Хоуп, не скрывая своего огорчения. — Как-то неожиданно для меня, Хоуп. — Для меня тоже, — проговорила Хоуп, ощущая, как рука Пенелопы находит ее пальцы. — Но, Джози, пойми меня правильно… Мне не жаль. — Что ж, спасибо хотя бы за то, что не лицемеришь, — спустя долгое мгновение сказала Джози. — Надеюсь, у вас двоих все будет хорошо. Я не буду говорить, что рада за вас, но я… Со временем я привыкну. — Мне тоже не жаль, Майклсон, — Пенелопа проводила Джози взглядом, в котором и в самом деле не таилось никакой грусти, а затем взглянула Хоуп в глаза. — Я рада, что мы вместе. Нас все будут осуждать, о нас будут сплетничать, но знаешь что? Мне ведь все равно не нужны друзья, тем более теперь, когда у меня есть ты. Хоуп не смогла сдержать счастливой улыбки и именно тогда впервые подумала о том, что ее наследие не обязательно должно определять ее жизнь. Пусть лучше ее жизнь определяет любовь.