* * *
Когда Тони скрылся в ванной, Питер за ним не пошёл. Пауза могла как помочь, так и ухудшить ситуацию, но он очень хотел верить, что они поняли друг друга. Тем более ему нужен был перерыв. Душа после неудачной попытки сжечь заживо мясную оболочку словно впала в анабиоз, оставив ему катастрофический подарочек, с которым придётся как-то разбираться. Чтобы не сидеть без движения, Питер стал наводить порядок. Сложил вещи, заправил постель. Жаль, о возвращении в таком состоянии на вечеринку не могло быть и речи. Очень скоро дела закончились. Постояв истуканом в центре огромной роскошной спальни, Питер вздохнул и пошёл в убежище. Приоткрыв дверь, он ещё сомневался, но, заметив тёмное пятно за мутной перегородкой, решительно перешагнул порог. Душевая кабина была распахнута. Чтобы заглянуть внутрь, ему пришлось вступить в лужу воды. Тони сидел на полу, под струями, повесив голову. Он весь промок и даже не потрудился раздеться. Опустив взгляд, Питер увидел, что реплектор не горит, и вдруг испытал такой ужасающий прилив страха, что едва не свихнулся на месте. — Тони? — позвал он, торопливо присев рядом. — Эй… — Прости, — шёпот был едва различим из-за шума воды, но Питер смог разобрать. — Я в порядке. Мне просто надо подумать. — Тебе не стоило записывать то воспоминание. Тони взглянул на него сквозь падающие капли. — Нет. Всё правильно. Я хотел, чтобы ты сорвался. Хотел увидеть и услышать то, что ты чувствовал тогда. Теперь мне нужно… справиться с этим. — Я могу помочь? Он покачал головой. — Ты уже помог. Больше ничего не нужно. — Он не светится. — Питер положил ладонь на реплектор. — Его использование изнашивает мою нервную систему, так что он отключается, если ситуация становится опасной. Сперва Танос, потом это… необходимо запустить регенерацию… Когда он снова повесил голову, Питер не выдержал. Поддержав его под мышки, поднял и прижал к перегородке. Вода теперь лилась куда попало, застилая глаза. — Что нужно делать? — Тебе? Ничего. Тони нежно посмотрел на Питера из-под мокрых ресниц. Несмотря на то, что переживания расщепили сознание на атомы, на месте пепелища прорастало что-то похожее на настоящее, истинное облегчение. Если бы он промолчал, на том разговор мог бы закончиться. И этот кошмарный вечер тоже. Но он усмехнулся и спросил: — Выходит, я всё-таки худшее, что с тобой случалось? Желудок Питера перевернулся несколько раз, прежде чем он смог справиться с отчаянием: — Тогда лучшее худшее, с которым ничто не сравнится. Поцелуй был похож на лобовое столкновение. Испугавшись, что услышит ещё какой-нибудь дикий вывод, Питер качнулся вперёд первым и скользнул языком между холодных губ. Приступ острого беспокойства придал ему уверенности. Запустив руку под мокрую рубашку, чтобы убедиться в том, что они оба нуждаются в этом, Питер погладил плоский живот. Мышцы окаменели под пальцами, но Тони выгнулся, наслаждаясь прикосновением. Покорное движение мало напоминало то, как он вёл себя обычно. Это снова была она. Снова — необходимость. Или, может быть, неизбежность. Закономерный итог сражения, совсем другая битва. Меньше неприятных последствий, больше полезного действия. Целебного даже. Стук пуговиц смешался с шумом воды — только теперь Питер не стал тратить время на раскаяние. Сдирая их, он думал о том, что умел вскрывать эти идеальные, драгоценные коконы, в которых Тони любил прятаться, с того дня, как они встретились. У него с самого начала был доступ и всё, что нужно, чтобы его получить. Ключи, отмычки, пароли. Питер не мог поверить, что так долго этого не видел. Вот же он, в его объятиях: невероятный гений, способный развести руками тектонические плиты, перекроить историю, оставить после себя мёртвую вселенную. Божественный рычаг, орудие Смерти. Сейчас — самый беспомощный и уязвимый во вселенной. Упиваясь этой мыслью, Питер прильнул к его шее, слегка оттянув голову назад. Скользнул губами, языком, прикусил горячую кожу, поднялся к мочке уха. Вода смывала следы, так что он оставил метку над воротом, хорошенько сжав зубы. Красные полумесяцы на загорелой коже останутся на пару дней — Питер никогда так не делал. — Зайди дальше, — шепнул Тони. — Ты же хочешь… Питер прижался к его уху. — А ты? — Больше, чем ты можешь себе представить. И тогда Питер перестал его жалеть. Перехватив руки, он поднял их над головой и изучающе заглянул в лицо. Без реплектора Тони был обычным человеком и не мог противостоять — его бицепс вздулся, грудная клетка приподнялась. Под кожей проявился рисунок артерий. Но усилие было почти смешным: Питеру ничего не стоило держать его так целую вечность. — Этот способ сорвать злость мне нравится намного больше, — сказал Тони. Свет в его глазах внезапно заиграл опасным огоньком. — Я уже не злюсь, — шепнул Питер ему в ключицы. — Просто хочу тебя. Тони расслабил руки. Опустившись к груди, Питер повёл языком злую дугу вокруг реплектора. По шраму и рисунку мелких стежков, хорошо различимых на рёбрах. Если всё это было ради него, значит, каждый миллиметр принадлежал ему. Как и пережитая боль и бессонные ночи, усталость под глазами и тысячи улыбок. Тони. Тони принадлежал ему. На самом деле Питер считал, что перестроиться будет намного сложнее. Может быть, этого и боялся — сила Тони была препятствием посерьёзнее китайской стены. Дух, характер, воля. Только теперь, когда всё это перекрутилось в мясорубке с судьбой, Питер мог позволить себе подобное кощунство: подчинить его по-настоящему. Не оберегая и не позволяя контролировать хоть что-то. Оставив в покое запястья, Питер дёрнул его к себе за талию и стянул рубашку с плеч. Тони нервно хмыкнул ему в лицо. Когда он предлагал себя раньше, в этом было много игры и легкомысленности. Никто не думал, что это случится в таких обстоятельствах. Ссора потрепала нервы, терпение закончилось, от самообладания остались одни руины. Когда Питер чувствовал, как шкалит пульс под ладонями, он едва мог себя контролировать. Всё, что у него осталось — это потребность находиться рядом. Питер впился в его губы, не закрывая глаз. Грубовато стаскивая с него брюки, он наблюдал за эмоциями. Если они дерутся, это запрещённый приём? Или наоборот, в рамках правил? Было немного необычно в процессе не слышать комментариев, подбадриваний и шуток. Но даже если Тони упрямо молчал, его безмолвие тоже принадлежало Питеру. Красивое затишье на грани преодоления. Он нашёл смазку на полке. И, под внимательным взглядом убедившись, что она подходит для секса под душем, растёр в пальцах. Тони выключил воду. Они одинаково тяжело дышали, хотя поцелуев было не так уж много, чтобы перебить дыхание. Потом Тони попытался отвернуться, и Питер ему не позволил. — Нет, — шепнул он. — Сейчас я хочу видеть. Спрячешься потом. После ему потребовалось несколько мгновений, чтобы разобраться с комком волнения, подступившим к горлу. Одним слитным движением Питер сел и стащил мокрые брюки ещё ниже. Ему нравилось обилие одежды и как спонтанно всё это выглядело: будто их обуяла страсть в неположенном месте и в самое неподходящее время. Поначалу Питер изучал, даря какое-то подобие ласки, скользил пальцами, прикасался, целовал низ живота. Капли воды делали картину потрясающей. Сдержанные, заглушённые реакции Тони только сильнее уносили Питера на волне лёгкой жестокости — он и представить не мог, что когда-нибудь захочет использовать капельку садизма против него. Конечно, он не собирался причинять боль, но в данном случае намного эффективнее действовали паузы. Тони нервировало само ожидание, особенно когда на него смотрели. — Ну, хватит… — хрипло выдохнул он, когда Питер в очередной раз не довёл движение до конца. — Помолчи. У Тони не осталось шансов победить на этом поле — не сегодня. Тем более, пока Питер эксплуатировал его состояние. Скоро беспокойство отошло на второй план. Это был ощутимый переход — Тони жмурился и отворачивался, а потом вдруг встретился с Питером взглядом и больше его не отводил. Вот и всё. Всё, что от него требовалось. Дальше пошло быстрее и проще. Как будто сработала какая-то кнопка, ускоряющая время. Маленький рубеж стресса оказался позади, это освободило их обоих настолько, что даже мозг включился: — Не хочу, чтобы ты думал, что я легкодоступный, — заявил Тони, всё-таки повернувшись спиной. — Мы познакомились двадцать минут назад и уже здесь, потому что мне было одиноко. Шутка пришлась кстати — Питер почувствовал, как тиски на сердце ослабевают, а вместе с тем гаснет последняя искра волнения. Смахнув капли воды с влажных плеч, он без усилия прижал Тони к перегородке, прикусывая покрытый мурашками загривок. Он входил медленно, как только мог, в процессе чуть не лишившись рассудка из-за острого всплеска желания. Хотелось медлить так же сильно, как ускориться, прижаться, поступить несдержанно. Тони был скуп на эмоции: он застонал впервые, только когда они оба почувствовали, как уходит напряжение. Чтобы не кончить тут же, Питеру пришлось остановиться. Он слышал стоны раньше, но определённо… не такие. Звучало чертовски горячо. Одежда, которую он не потрудился снять, слиплась с ним в единое целое, волосы висели ширмой. В голове шумело. Желание обладать и впрямь может быть настолько ярким? Ослепляющим, совсем как гнев. Питер не был груб и не делал ничего, чтобы навредить, но поначалу ощущал себя преступником. Эту сложность решили реакции и жёсткое движение навстречу. Убедившись, что Тони хорошо, Питер отпустил себя. Наверное, именно здесь закончилось сражение. С собой, правдой, миром и обстоятельствами. Питер так увлёкся, что даже поначалу не понял, насколько всё выглядит иначе. Прижимая Тони к себе, слушая заполошное дыхание и сдержанные стоны, пропитываясь его жизнью, он словно восстанавливался сам. Душа регенерировала. Либо он просто стал энергетическим вампиром. Поймав в воздухе ладонь Тони, Питер прижал её к перегородке. Тони опять проверил, сможет ли побороть его, и, естественно, это было бесполезно. Без реплектора он был всего лишь человеком в плену мутанта. Неожиданная догадка ударила в голову. — Тебе… нравится? — глухо спросил Питер. О, Тони не собирался отвечать — он был слишком занят тем, что сгорал от смущения. — Ты мог… попросить раньше, — подтолкнув его бёдрами, сказал Питер. — Или боялся? На самом деле он и не ждал ответа: то, что Тони не огрызался, только подтверждало теорию. Он всегда использовал технологии, чтобы быть на равных. В спаррингах, в сексе. Питер полагал, что он привык на них полагаться. Оказывается, дело в том, что разница в их физических возможностях нравилась ему… слишком сильно. — Я без ума от тебя… — шепнул Питер. Может быть, он бы помучал Тони ещё немного, но выдержка сдавала. Он ускорился, пальцами свободной руки пригладив местечко чуть ниже реплектора. Судорога удовольствия прокатилась по телу Тони почти в тот же момент. Излившись себе в ладонь, Питер кое-как нащупал сенсор, чтобы включить воду. Тёплый поток ударил в макушку, будто подтолкнув его к тому, чтобы снова уткнуться в затылок Тони. Они стояли так, успокаиваясь, несколько долгих минут. Затем, стянув с себя рубашку, Питер бросил её на пол — он разберётся со всем этим потом. Сейчас у него был новый план. По дороге в спальню прозвучало много интересных эпитетов. Гнусным гетероподом дело не ограничилось. И да, когда-нибудь ему это припомнят. Ну и пусть. — Я подам на тебя в суд, — заявил Тони, вытерпев насильственное закутывание в одеяло. — Потому что ты охренел! — Жди ответный иск, — ничуть не смутился Питер. — Вот значит как, трахнул и из сердца вон? — Я этого не говорил, — прыснул Питер. — Всё в порядке? — Определённо лучше, чем было. Но утром я позвоню адвокату. Мы это так не оставим. За окном царствовала тьма. Странно, Питеру показалось, что прошло совсем немного времени. Часы рядом с Тони пропадали бесследно. «Если ты захочешь, я сделаю так, что мы больше не встретимся». …как он вообще мог сказать подобное? Питер попытался это представить. Стивену пришлось бы провернуть адские манипуляции с его мозгом. И что потом? Тони бы задействовал свои технологии, чтобы от него скрыться? Скрыться или… Исчезнуть? — Никогда больше не смей так говорить, — резко сказал Питер. — «Сделаю так, что мы больше не встретимся». Знать не хочу, что ты имел в виду… но как же ты меня взбесил. Тони устало хмыкнул. — Не могу понять, нравится мне, когда ты командуешь, или это подвид ужаса. — Я серьёзно. — Знаю. Просто перебирал варианты. Если ты думаешь, что я был хоть в чём-то уверен — то нет. Как я же говорил, с тобой теория вероятности не работает. Питер помолчал, чтобы не развивать тему — этот разговор стоило перенести на более удачное время. Пока он размышлял, Тони демонстративно отвернулся к окну. — Надумаешь сбежать утром, оставь визитку или номер телефона. — О, неужто тебе понравилось? — Да, было неплохо. Где поставить пять звёзд? Закатив глаза, Питер жестом приглушил свет и отправился убирать беспорядок, который они устроили в ванной. — Пит. — М? Кажется, Тони хотел сказать что-то важное, но передумал. Сегодня они и так наговорили предостаточно. — Напомни мне завтра про Звёздные войны. Питер просиял. — Ладно. Когда он разобрался с локальной катастрофой, Тони уже видел десятый сон. Тихо присев рядом, Питер нежно коснулся его лица. — Я скоро вернусь. Не начинай смотреть один. Оставив невесомый поцелуй на его виске, он быстро оделся. И, стянув коммуникатор с тумбы, беззвучно выскользнул в ночь.* * *
Стивен ждал его. Наверное, уже давно. Заметив тень под потолком, он отставил чашку с отваром и плавно вывел руки вперёд. Питер приземлился напротив. — Намерения враждебные? — спросил Стрэндж. — Если честно, мне бы не хотелось с тобой сражаться. — Ты использовал его, — сквозь зубы прошипел Питер. — Тебя злит лишь это? — Стивен чуть приподнял брови. О, он и впрямь был удивлён. — Я использовал и тебя, разве нет? — Только один человек мог рассказать, что случится, если я погибну. Я увидел. В его памяти. Он решил пойти до конца из-за твоих заверений, что мне грозит опасность! — Да. И она действительно тебе грозила. Как и всему миру. — Расскажи, почему ты так яростно защищаешь Сердце Вселенной, какой смысл в том, чтобы использовать его и меня, и какова была цена на самом деле. Каждый раз… ты мог провернуть это в одиночку. Но ты выбрал сперва меня, а потом его. Зачем? — Всё довольно просто, Питер. Он рассказал тебе про двери? — Рассказал. — Двери — мы называем их так для удобства — на самом деле предел, оболочка Сердца. Она спадает только перед тем, кто искренне хочет что-то исправить. Такая защита от дурака. — И ты… Стивен опустил глаза. — Мне они не открылись. Сердце реагирует на эмоции, если ты ещё не понял. Это же Сердце, а не Мозг. — Вот так просто не открылись? Не думаю, что твоё желание было меньше моего. — Нет, была ещё одна причина. Тогда, в первой петле, я потерял доступ к Белой магии, потому что использовал чужие жизни, чтобы остановить одного из могущественнейших демонов. Барьер, сдерживающий его в ином измерении, разрушался, и у меня не было выбора. Это опасный путь. И он влечёт за собой серьёзные последствия. Например, артефакты Белой магии отвергают тебя. Он коснулся глаза Агамотто. — Тем не менее, когда ты обернул время вспять, этот поступок был отменен. К сожалению, мне пришлось снова обратиться к тёмным силам, только без вреда для моей космической репутации. Если жертвуешь собой, это не считается решением тёмного мага. — То есть?.. — Я использовал только свою жизнь, чтобы удерживать тебя здесь. Её энергию и силу. Для тебя. Питер ошеломлённо замер. — Но зачем?.. — Эти вещи не так важны, как сама возможность восстановить Камни, Барьер и договориться со Смертью. Высшая лига, Питер, в которой ты сам согласился принять участие. — Значит, ты использовал Тони, именно потому что его желания должно было хватить? — Я надеялся. — Тогда почему не сработало с Таносом? Он ведь любил Смерть. — Это действительно хороший вопрос, на который я хочу знать ответ не меньше тебя. Могу только предположить, что капризы эгоцентрика отличаются от искреннего желания вернуть любимого человека. Даже на уровне Вселенной. — Что ещё ты стёр из моей памяти? Стивен вздохнул и снова взял отвар. — Мне нужно кое-что тебе показать. Надеюсь, ты не собираешься нападать со спины. Я сейчас не в лучшем состоянии. Всё ещё восстанавливаюсь. — Нет, я… не собираюсь. Лицо Стрэнджа сразу смягчилось. — Спасибо. Жестом позвав Питера за собой, он скрылся в одном из тёмных коридоров Санктум Санторума. Питеру ничего не оставалось, кроме как идти по пятам, прислушиваясь к каждому шороху. Ему было неуютно находиться в настолько плотном облаке магии, но никакой опасности он не чувствовал. Они вышли к одному из хранилищ. Стивен распечатал дверь с помощью заклинания. Небольшая комната выглядела немного захламлённой. В центре стоял резной деревянный стол и круглая шкатулка. Её богато украшенная крышка сияла, мистически притягивая весь падающий свет. — Что это за место? — Моя Палата Теней. Аккуратно подвинув шкатулку на край стола, Стивен снял с неё какие-то защитные барьеры и осторожно откинул крышку. — Это Шар Агамотто. Не стоит к нему прикасаться, но ты можешь заглянуть внутрь. — Зачем? — Он предсказывает будущее. Но лишь то, что точно произойдёт. Если в твоей судьбе существует неизбежность, он её покажет. Питер напрягся. — То есть я никак не смогу повлиять на то, что увижу? — Именно. Но есть одна важная деталь. Ты увидишь то, что тебе важнее. Например, он может показать опасность, которая будет угрожать твоему любимому человеку. Или, если захочешь, сможешь увидеть, что означала твоя жертва. — Тони говорил, что мы отдали свои души. — Ну, это не совсем так, — Стивен позволил себе лёгкую печальную улыбку. — Правильнее будет сказать, что вы отдали свою судьбу, Питер. Судьба охватывает всё время существования души. Пока вы оба живы, ничего не изменится. Но только одной Вселенной ведомо, что случится после смерти. — Зачем ей мы? У неё же есть миллионы живых существ и… — Душ много, Питер. Но найти среди них достойные нелегко. Если Сердце распахивает перед тобой двери, это великое предложение. Только вот Вселенная нам не подруга и не мать. У неё всегда будут свои собственные цели. Быстро взглянув на Стивена, Питер покусал губу. — Значит… либо то, либо другое? Я должен выбрать сам? — Как я и сказал. Питер приблизился к шкатулке и положил ладони на стол, осторожно заглядывая внутрь. На фиолетовой бархатной подкладке лежал обычный хрустальный шар, совсем как у шарлатанов на фестивалях. — Ты тоже увидишь? — Нет. Это останется твоей тайной. Питер сделал глубокий вдох. — Что нужно делать? — Ничего. Просто смотри. Он послушно опустил глаза. Прошло, может, с полминуты, прежде чем в центре кристальной пустоты появился размытый худощавый силуэт. Наклонившись чуть ниже, Питер замер над шаром… И увидел то, что считал важнее.