Желание

Чимину снилась сцена. Ярко освещенный софитами островок посреди огромного темного зала. С какого-то момента огромные залы были уже не редкость для них. Они уже привыкли к ним. И к огромному, сияющему тысячами светлячков океану бомбочек. Он обожал смотреть, как колышется этот океан. Его сердце, и так полное любви к фанатам, в эти моменты становилось огромным и переполнялось до краев. Он старался порадовать их еще больше, забывая о собственной усталости и боли в перетруженном теле. ("Ты когда-нибудь помрешь на концерте!" - ругал его Тэ, который выкладывался не хуже). Но Чимин просто не мог иначе. Эти люди исполнили его мечту, а он исполнял - их. Этот концерт они отработали идеально с первой до последней ноты, как редко удавалось. Чимин тоже потрудился на славу и под конец чувствовал себя немного усталым, но безмерно счастливым. Он смеялся, милашничал и показывал сердечки. И не сразу заметил, как в огромном зале настала тишина - Намджун взял микрофон, чтобы сказать традиционную маленькую речь после концерта. "Хочу поблагодарить наших дорогих Арми за поддержку", - начал он совсем как обычно. Чимин потянулся незаметно дернуть Тэ, чтобы как-нибудь его разыграть и посмеяться вместе с Арми. Но у Тэхёна было такое необычное выражение лица, что рука Пака застыла на полдороге. Казалось, он едва сдерживает слезы. Чимин встревожился. Не травму ли он получил? И только открыл рот, чтобы шепотом спросить об этом, как вдруг его взгляд случайно зацепился за Юнги - хён отвернулся от всех, закрыв лицо. Чонгук стоял рядом, но не успокаивал, а просто бессмысленно смотрел мимо него в пустоту. В смятении Чимин оглянулся на других: Джин стоял, как у гроба, напряженно вытянувшись и подняв плечи, а вечно улыбчивое лицо Хосока будто полиняло и потускнело. Никто не улыбался. Никто не выглядел расслабленным или счастливым, даже несмотря на великолепно отработанный концерт. Атмосфера, наоборот, напоминала похоронную, и не замечал этого только один Пак! "Это было прекрасное время вместе, - говорил между тем Намджун. "Но сегодня оно подошло к концу. Этот день останется в нашей памяти как не самый солнечный". В зале сперва царила тишина, а потом донесся глухой удивленный гул. Фанаты явно ничего не поняли. Как и Чимин, который вдруг ощутил холод в груди. И болезненное, тянущее предчувствие. "Спасибо за то, что прошли вместе с нами этот путь! От группы-новичка, неизвестной, которой все пренебрегали, и до Биллборда. Это все ваша заслуга. Я понимаю, насколько больно вам будет услышать то, что я сейчас скажу". Чимин стоял не дыша. Теперь он все вспомнил. И поразился тому, как вообще мог забыть. Они распадаются! Сегодня последний концерт. Никто не умер, просто BTS больше нет. Он долго отрицал это, прятался от факта, выталкивал его из памяти. Продолжал вести себя, словно ничего не происходит. До самого последнего дня где-то глубоко в душе надеясь, что этот последний день не настанет, и поэтому не пытаясь никак его предотвратить. Он слишком заигрался в эту игру - "Ничего не вижу, ничего не знаю" - и теперь стоял в растерянности на краю сцены, с горечью оглядывая своих таких же потерянных мемберов. "Сегодня мы прекращаем свое существование как группа. BTS из группы становится историей. Это грустно, но по-другому поступить мы не могли". Чимин, не дыша, перевел взгляд на одну особенно крупную, яркую бомбочку. Он боялся втянуть воздух сквозь зубы, потому что от этого могло произойти что угодно - например, истерика с рыданиями прямо здесь, перед многотысячной толпой. Краем сознания он понимал, что это будет настоящее лицемерие, потому что он ровно ничего не сделал для сохранения группы. Поэтому просто продолжал смотреть на бомбочку, стараясь не шевелиться. В полутьме зала не было видно лица Арми, но по тому, как фонарик клонился все ниже и ниже, можно было угадать ее состояние. Чимин сосредоточил все силы на том, чтобы не упустить из виду этот огонек. Его сознание цеплялось за него, пока Намджун продолжал что-то говорить. Вокруг переливались и мигали сотни и тысячи бомбочек, но Чимин смотрел только на одну. Упорно гипнотизируя ее, чуть поплывшую. И вдруг перестал ее видеть. Крупный яркий огонек погас. На его месте не осталось ничего - только маленький клочок тьмы посреди сияющего океана. В полной, абсолютной тишине. Голоса Намджуна и его дыхания больше не было слышно в микрофон. И фанаты тоже упорно молчали. Ни последних аплодисментов, ни криков разочарования. Бомбочки замерли, перестав колыхаться. Замерло всё, даже время. Чимин ощущал только собственный пульс в висках и в панике оглядывал зал, пытаясь понять, что произошло. Что-то точно поменялось! Он моргнул, думая, что от усталости ему чудится. Потом еще раз. А когда открыл глаза, то темнота (что мгновение назад была почти незаметными вкраплениями в массе огоньков) стала соединяться и разрастаться. Группы больше не было, и ее символы один за другим гасли, исчезая тоже. Один за другим, молча и ужасающе быстро. Секунду назад колыхалось целое море фонариков - и уже от него остались одни разрозненные, перечеркнутые вдоль и поперек черными линиями островки! Вот как много людей их любило, абсолютно невпопад подумал Чимин. На его глазах темнота одерживала уверенную победу: теперь всю левую часть зала было не разглядеть со сцены. Как и центр - там оставались только редкие светлячки. Самые верные и стойкие. Но и они исчезали один за другим. Это было почему-то страшно, и он зажмурился, чтобы не видеть, как погаснет последняя бомбочка. И осторожно, вслепую повел руками вокруг себя - ведь рядом должны быть мемберы, сейчас он ухватится за кого-нибудь из них и остановит подступающую панику. Но руки хватали только воздух, а чувство жути все нарастало. Он понимал, что это глупо - шесть человек не могут никуда исчезнуть со сцены. Но эта оглушающая тишина и полная темнота нестерпимо действовали на нервы. Кто-то по ошибке погасил еще и софиты, понял Чимин, осторожно глянув сквозь ресницы. На спине у него выступили ледяные капли. Он окликнул Намджуна, но не услышал собственного голоса. И тогда, окончательно потеряв контроль, заметался в этой тьме как в ловушке. Найти хоть кого-нибудь или что-нибудь! Темноты бояться стыдно, а он взрослый мужчина, но ему сейчас было так на это плевать. Когда включат свет, он что-нибудь наврёт, как-нибудь это объяснит. Лишь бы найти сейчас мемберов, ведь не могли же они исчезнуть, оставив его?! Чимин с криком рванул в темноту наугад, и вдруг схватился за чью-то теплую руку. ... - Тише, маленький хён! Только спустя несколько мгновений до Чимина дошло, что он продолжает слышать голос макне. И свое дыхание - частое и шумное, словно пробежал пару кварталов. Свет, возвращаясь, ударил в разлепленные сонные веки. - Чонгуки, - хрипло выговорил он. - Да, хён. Тебе кошмар приснился, что ли? Не бойся, я же рядом, - он легко уселся на матрас и прижал к себе Чимина, который после пережитого не смог найти в себе сил сопротивляться. - Где ты был? - вырвалось у старшего. - Ходили с Хосоки-хёном к Бан PD. Просили его повлиять на мелкого Хоупа. Секунда потребовалась Чимину, чтобы отделить сон от реальности и вспомнить, что Хоби покинул группу сегодня утром. Сердце снова тревожно заныло. - Получилось? - Нет. Сказал PD-ниму, что не видит смысла возвращаться, раз все так закончится. И трубку положил. Упрямый! - Да уж. А как в прошлый раз мы его уговорили? - потер лоб Чимин, пытаясь вспомнить. Теплые руки макне успокаивали его, своей тяжестью помогая осознать, что кошмар был ненастоящим. Но что-то изнутри все равно продолжало грызть, словно нашептывая: станет реальностью, если ничего не делать! Отчужденные лица мемберов стояли перед глазами, пугая до сих пор. Он до деталей помнил равнодушное выражение Чонгука, смотрящего как будто сквозь Юнги, и вздрагивал. - А ты хотел бы сохранить нашу группу? - выпалил он, перебивая макне. - Их - само собой, а нашу, старших BTS? Чонгук, неторопливо повествовавший о рецептах от Хосоковой хандры, умолк на полуслове и глянул как-то совсем нечитаемо. - Конечно, хотел бы. Если бы мое желание еще имело какое-то значение для остальных, было бы вообще чудесно... Но что за вопросы такие, хён? - Нормальные вопросы, Чонгуки. Я только теперь понял, как много значит для меня наша группа, и что я готов бороться... - У тебя, кстати, нет температуры? Я купил жаропонижающего. И сладостей. Только их надо быстро съесть, а то мелкие налетят и ничего не оставят. - Нет у меня никакой температуры. Чимин резковато отвел его руку, тянувшуюся потрогать лоб, и встал. Чонгук и не думает меняться! По-прежнему считает его своей личной безраздельной собственностью, а еще, очевидно, ребенком-инвалидом. Которого нужно опекать в быту, потому что он "слишком мягкий, эмоциональный и хуже разбирается в жизни". Он просто неуважителен! Чимин старше на два года, он взрослый парень, но Чонгук на это плевать хотел. Он не воспринимает серьезно разницу между ними, хотя и обращается "хён". И то через раз. Он перебивает, уводит серьезный разговор на мелочи и тем самым показывает, что на группу ему плевать тоже. Как и на чувства хёна! Стараясь унять клокочущее раздражение, Пак набросил спортивку и босиком пошел на кухню, игнорируя и вопросительный взгляд Чонгука, и подсунутые им тапочки. Хубэ были уже дома - только что приехали с тренировки. ... - Гукиииии! Пак-младший с макне будто сто лет не видались, подумал Чимин с легкой завистью, глядя как Чон, схватив на руки, таскает его по кухне. Оба выглядели абсолютно счастливыми. - Отпусти, мелкий! - вскрикивал ЧимЧим, и было видно, какое удовольствие приносит ему это катание. - Как день прошел? - Так себе, - честно сознался макне. - Но зато Сондык-ши сказал, что каникулы твои закончились! Завтра тренируешься со всеми, потихоньку. Гук радостно улыбался, а Чим щелкнул его по лбу: он не против отдохнуть еще. - Без тебя тренировка тянется слишком долго. Серьезно, хён, я успеваю соскучиться как за год. Пак-старший отвернулся, невольно смущаясь. Он еще такой маленький и невинный сейчас, а говорит уже как взрослый. Наблюдать это было странно, но и трогательно. - Я тоже соскучился, Куки, - Чим осторожно начал высвобождаться из объятий, и ему пришлось, хоть и с явной неохотой, поставить его на пол. - Но сейчас надо помочь Сокджин-хёну с ужином. - Ладно, - буркнул макне. - Ну не дуйся! Вечером помогу тебе делать уроки. Потрепав за щечки и поправив на нем кепку, Пак-младший направился к Джину, что пытался сотворить ужин из тех скромных продуктов, которые нашлись в холодильнике. Проводив его глазами, Чимин налил из чайника воды и вновь стал наблюдать из-под ресниц за Гуком. Вероятно, это граничит с мазохизмом, но он не мог прекратить растравлять себя. Пусть старший макне поменялся до неузнаваемости. Зато вот он, младший - живое воплощение его счастливых воспоминаний! Пока они здесь, он может вволю любоваться и даже говорить с ним прежним - стыдливо втайне фантазируя о том, чтобы остановить время и навсегда сохранить нежность полудетской дружбы, еще не омраченной никакими взрослыми сложностями. Когда они вернутся в свое время, Чимину останутся только эти воспоминания. В которых его любят по-настоящему, пусть еще и не осознавая этого. - Все в порядке, хён? Младший заметил его грусть. Поймал на себе взгляд хёна и сразу подошел к нему. - Да, - встрепенувшись, быстро ответил Чимин. - В порядке. - Просто ты какой-то странный. Помощь нужна? - Нет, Гуки. Может, лучше я помогу тебе с уроками, пока твой хён занят? Это было бы совсем как раньше, когда они занимались вечерами после изнурительных тренировок. Усталый макне хитрил, стараясь занять время болтовней или дурачеством, а Пак припасал для него разные запрещенные их диетой сладкие мелочи - по одной за каждое сделанное задание. Тогда эти уютные часы вдвоем на маленькой кухне казались ему не удовольствием, а обязанностью, которую нужно выполнить, прежде чем наконец-то идти спать. Как же глуп он был. Гук смотрел прямо на него, видимо удивленный предложением. В его глазах мелькнула растерянность, потом неловкость, и Чимин поспешно и ободряюще ему улыбнулся. - Мне это совсем не сложно! Но макне вдруг замялся, отводя взгляд в сторону. - Не стоит, - тихонько проговорил он. - Спасибо, Чимин-хён, правда. Не хочу тебя отвлекать, и вообще... - Но я не занят! - Нам с хёном нужно кое-что обсудить. Пак кивнул, с трудом осмысливая сказанное. На какой-то миг он даже перестал дышать. - Как знаешь, - ответил машинально. Ощущение было, как будто споткнулся, со всего размаху ударившись о реальность. Ведь это было его прошлое и его маленький тонсен! Разделявшие их пять лет как будто не имели значения, хотя он не уставал сравнивать этого Гукки и взрослого Чонгука. Не сравнивал только себя и ЧимЧима. Чимину захотелось горько рассмеяться. Он все понял, и ему стало еще более неловко, чем Чону. В этом времени был другой Чонгук, но и хён у него был тоже другой! И никто, даже старшая версия из будущего, не сможет занять его место. Даже в мелочах. Даже ненадолго. Чимин почувствовал, как горят его щеки. Застывшие в улыбке губы подрагивали, и пришлось приложить немало усилий, чтобы расслабить сведенные лицевые мышцы. Осознание вышло болезненно-резким, как пощечина - Чимин, медленно проводя ладонью по бледнеющему лицу, не испытал даже стыда. Одну только горечь. - Ты не обиделся, хён? Я просто привык делать уроки только с ЧимЧимом, и мне трудно будет сосредоточиться, если... - Я тебе тоже хён, мелочь! - прервал его наигранно-возмущенный возглас Пака-младшего. Его смуглое лицо раскраснелось, он то и дело промокал лоб салфеткой, усердно переворачивая что-то на сковородке. И улыбался, и корчил Гуку рожицы, когда думал, что никто не видит их переглядки. Чимин, пролепетав что-то, попятился спиной к выходу. Кухня вдруг стала душной - как будто из его легких выкачали весь воздух. Все, чего он сейчас хотел - это остаться одному в тишине и погрустить о неумолимом времени. Не видеть ни юного себя, смеющегося сейчас над очередной Джиновой шуточкой. Ни стен старого общежития, ни тесно кучкующихся в ожидании ужина младших BTS. Ни Гука, который иногда бросал украдкой смешливые взгляды - не на него. - ...Аккуратно, хён. Чонгуковы мощные руки легли на плечи, когда он спиной врезался в него. И откинул голову назад, упираясь в крепкие мышцы под футболкой. - Плохо себя чувствуешь? Чимин только помотал головой из стороны в сторону, боясь не совладать с голосом. Он чувствовал, как рука Чонгука успокаивающе гладит его между лопаток, и от этих бережных движений становилось еще нестерпимее. Хотелось убежать и скрыться, но тогда Гук-младший обязательно побежал бы следом - извиняться, сам не понимая за что. И заботливый ЧимЧим - утешать. Нет, только не это! А главное, Чонгук обо всем догадается сразу. Он ведь не глупый. Горячая кровь снова обожгла Чиминовы щеки, когда он подумал, какого свалял дурака! Захотел вернуть частичку прошлого. Унести в кармане, как булыжник с развалин. Чтобы что? Доставать и фантазировать, что когда-то эти развалины были прекрасным домом? Скорбеть по ним всю жизнь, так и не пытаясь построить ничего другого? Как же глупо! - Все в порядке, хён, - щекотно прошептал ему в ухо Чонгук, словно отвечая на мысли. - Это пройдет. Уже проходит. Чимин в смятении повернул голову, пытаясь прочесть по его лицу, случайно он угадал или нет, но макне только просиял своей фирменной простодушной улыбкой, по которой никогда ничего нельзя было понять. - Все будет хорошо. Я кое-что придумал. План, как им вернуть Хоби. Садись, а то упадешь! Чимин с благодарностью позволил себя усадить, радуясь, что общее внимание устремилось на Чонгука, который похлопал в ладоши. - Хубэ! Вы ведь хотите, чтобы Хосок передумал уходить из группы? Дружный вопль прозвучал в ответ. Конечно, они хотели. Целый день обрывали мобильный и отослали сотню сообщений, ни на одно из которых он не ответил. Жаль, что адреса друга не знали, иначе поехали бы туда и привезли Хоупа назад в общагу силой. Глаза Чонгука искрились хитростью и энтузиазмом - чуть ли не впервые за все дни здесь, в прошлом. - Насилие нам не поможет. Но слушайте, что я придумал! *** - Менеджер-хён сразу согласился помочь? - А что ему оставалось? Пять лет назад всё было как-то проще. Чонгук отстукивал ногой по полу какой-то ритм, нестерпимо действующий Чимину на нервы. Волновались оба, хотя Хобом-хён и сказал, что сделает все, что в его силах. Младших едва уговорили не хватать беглеца и не запирать его в общаге, спрятав вещи и телефон (как предлагалось изначально). - Я помню, как это было, - у Чимина вырвался нервный смешок. - Ты разревелся, и хён остался. - Он тоже ревел. Сегодня на тренировке, - серьезно ответил Чон, не прекращая своего бессмысленного занятия. - Я выхожу от Бан PD, а у него глаза заплаканы. - Мелкий еще совсем. - Ага. В наступившем молчании Пак отвел глаза. Они с Чонгуком остались почти наедине - младшие улеглись, оба Джей-Хоупа отправились с Хобомом на секретную миссию, а Намджун с Джином что-то негромко обсуждали - судя по долетавшим словечкам, легкомыслие Юнги и Тэхёна. Эти двое, оказывается, решили поехать в Дэгу, пока все тут с ума сходили от беспокойства за них! Они позвонили уже оттуда - из уличного автомата. ... - Ты сильно жалеешь, что он превратился в меня, хён? - Что, прости? - ушедший в свои мысли Чимин не сразу сообразил, о чем он толкует. - Чонгуки-младший. Милый ребенок, на которого ты смотришь со светлой ностальгической грустью, сожалея, что из него вырастет такое дерьмо, как я! Сердце Чимина болезненно стукнуло. Он отвернулся, изо всех сил пытаясь сохранить на лице спокойное выражение. Конечно, Чонгук не слепой. И разговора этого не миновать, нельзя вечно от него бегать. Но то, что Чон говорил (и каким тоном он это говорил) заставило его внутренне ощетиниться, поднимая глаза. - Вся его привлекательность для тебя - это просто уважение к старшим, помноженное на восхищение твоей крутостью. Верь мне, я знаю, о чем говорю. У него нет к тебе никаких чувств, можешь не строить иллюзий! Сначала Чимину захотелось рассмеяться - уж очень забавна ему показалась ревность Чона к самому себе. Но потом он разозлился. Не столько на него, сколько на себя - за сегодняшнее крушение тех самых иллюзий. - В самом деле? - едко обронил Пак. - Уважение к старшим это очень хорошая черта, Чонгук-и. Его напряженные нервы страстно желали облегчения в виде скандала, но он осознавал, что это ни к чему хорошему не приведёт. Проверено - ссор у них было уже предостаточно. Нужен мир, и как можно скорее. Иначе его кошмар может стать печальной реальностью. Им всем нужно сделать над собой усилие. - Хватит, - начал он шепотом, впиваясь ногтями в ладони. - Я никогда не хотел и не просил мной восхищаться. Просто веди себя прилично, и этого будет достаточно. Договорились? - Прилично? - прищурился Чон. - Уважительно, вежливо, называй как угодно! Ведь с другими хёнами ты не так, как со мной, - вырвалось у него невольно, вопреки своим же обещаниям и зарокам "не начинать". Чонгук как-то непонятно взглянул и прекратил стучать ногой. - С другими хёнами у меня другие отношения. - Не в отношениях дело! Просто ты меня не уважаешь. - Что за глупости... - Нет, не перебивай! - взорвался Чимин, изо всех сил пытаясь контролировать громкость голоса, но уже не получалось. - Ты обращаешься со мной, как со слабоумным ребенком, как со своей игрушкой! Так было в том чёртовом парке, с тем поцелуем! Но я не виню тебя, а только себя, потому что сам позволил так к себе относиться. Он умолк, задыхаясь, и было видно, какое испытал облегчение, выплеснув наконец из себя эту обиду. Чонгук смотрел на него с горечью, но без удивления. Его кулаки тоже были сжаты на коленях. Но, в отличие от Чимина, он не оглядывался все время на дверь кухни и не понижал голоса. - Я виноват перед тобой, Чимин-хён. И перед другими хёнами тоже, - он помолчал. - Тогда, в парке, ты сказал мне "нет"... А я слишком сильно тебя люблю, чтобы это вынести. - Это не любовь, - горячим шепотом возразил Чимин. - Это распущенность! У меня такое чувство, будто я игрушка, которой ты хвастаешься перед всем миром! - Ты же знаешь, что это не так. - Мы избаловали тебя, Чонгуки, - с горечью продолжал Пак. - Жалели, потому что ты покинул родителей совсем ребенком. Старались, чтобы ты не чувствовал себя одиноким или чем-то обделенным. - Я всё понимаю, Чимин-хён, - перебил его макне. - Я виноват! Вы для меня семья, вы вырастили меня. А ты вообще значишь для меня больше, чем... - Не надо, - попросил Чимин, сжимая руки. - Не говори обо мне! Давай поговорим о группе. Что будет с ней? Атмосфера увиденного кошмара снова встала перед его глазами, и он передернулся. - Знаешь, что мне снилось, когда ты пришел и разбудил? Как будто Намджун-хён стоит на сцене и объявляет, что BTS больше нет. Понимаешь? И все стоят, как на похоронах... и никто ничего не говорит, не кричит "нет"! Чиминов голос упал до шепота, и он замолчал, глотая комок в горле. Чонгук машинально поглаживал его по руке. Маска уверенности сползла с его лица, и сейчас оно выражало безнадежность и горечь. - Я хотел бы сохранить BTS, хён. Наверное, ничего в жизни так не хотел после дебюта! Но хотят ли остальные? Никто так и не высказался тогда. Ты видел лица Юнги-хёна, Хосок-хёна... Намджун-хёна? - Намджун-хён в свое время отказался от сольной карьеры, - тихо возразил Чимин. Но в его голосе не чувствовалось убежденности. Как и Чонгук, он не был уверен в решении хёнов, и от этого было еще больнее. - Он ничего не сказал... вообще ничего! "Решайте сами" - это не ответ, хён. Как все поправить, если оно никому не нужно? Как?! Чимин молчал. - Возможно, хёны не хотят рисковать снова, - тихо сказал он наконец. - И поэтому не высказываются. - Рисковать чем? - не понял Чон. - Репутацией... у агентства ведь еще группа на подходе. TXT-хубэ, что станет с ними? На них ляжет тень нашего скандала. Уже легла. - Но этого же не повторится... - растерялся макне. - Мы больше не станем... я не позволю себе такого! - "Мы больше так не будем"? - прищурился Чимин. - Так в детском саду говорят! Он отвернулся, но недостаточно быстро - Чонгук увидел тяжелую каплю, сорвавшуюся с ресниц и упавшую на скрещенные руки. - Чимини! - он рывком повернул к себе хёна, сжимая маленькие руки и не давая ему закрыть лицо. - Я обещаю, что ты никогда-никогда больше не будешь плакать из-за меня! И у хёнов выпрошу прощения! И группу сохраним. Мы сможем, если захотим! Чимин молча дергался, безуспешно пытаясь отнять у него свои ладони. - Вот видишь?! - выкрикнул он наконец. - Ты даже сейчас не можешь смириться с моим нежеланием, с моим "нет"! - Чонгук тут же отпустил, как будто обжегшись. И уставился так затравленно, что Чимину стало почти физически больно где-то у диафрагмы. От того, что он собирался сейчас ему сказать. - Что мы можем обещать хёнам?? Я старше, но мое мнение не имеет для тебя никакого значения! Я не смог остановить тебя тогда, и не смогу сделать это снова. - Чимини... Чимин-хён! Пак, сдерживая подступающую истерику, больно закусил губу. Он знал, что его распухшие глаза превратились сейчас в узкие щелки, а лицо - отекшее и нездорово бледное. Вот и хорошо, мелькнула вдруг глупая мысль. Может, Чонгук разглядит и решит, что хён не так уж сильно ему и нравится? Тогда всем стало бы гораздо легче жить! Но Чонгуку, судя по всему, даже мысль такая никогда не приходила. Он смотрел на Чимина, как ребенок на жестокого взрослого, хотя больше не смел его касаться - руки неловко висели в воздухе. А Пак смотрел на него. Глотая слезы и пытаясь запомнить, как это - когда тебя настолько сильно любят. - Только ради того, чтобы сохранить группу. Она, правда, стоит этого! Он не сомневался, что стоит. Пусть сейчас так больно, что сознание путается и меркнет - однажды у него такое было, когда ударился во время трюка. Но когда-нибудь, он уверен, решение перевесит все последствия. Даже если лично для него получится наоборот. - Нам надо расстаться, Чонгук-и.