На кончиках пальцев

— Поттер, прекрати, пожалуйста… Потому что, если не остановишься сейчас, я оттрахаю тебя собой так, что мы опоздаем! — Драко не нервничал, он понимал, что шансов прийти вовремя почти нет. Они с Гарри не виделись три недели. И всё это время баловали друг друга на расстоянии, встречались в осознанных сновидениях, но близость и физическое тепло всё равно было ничем не заменить. — Здесь в конце концов, люди! — Это легко можно исправить… — Поттер, который уже несколько минут мысленно вылизывал, мокро и грязно, звёздочку мышц мужа, добавляя холодных ощущений одним забавным заклинанием, подсмотренным в Северной Африке, где и пробыл всё это время, прикрыл глаза и аппарировал их в спальню, сходу раздевая и себя, и супруга, падая спиной на кровать и удерживая над собой Малфоя воздушным потоком. — А кто-то называл эти мои нежности недоласками, Драко… — Это было сто лет назад! — закатил глаза мужчина, и наткнулся на внимательный взгляд. — Всё, что захочешь Гарри, всё и всегда… Удовлетворённо кивнув, Поттер опустил мужа на себя и крепко обнял. — Я соскучился… И это было не сто, а всего тридцать лет назад. Так что я ничего не забыл! Драко притёрся к нему и успокаивающе подул на шею. — Мы разговаривали с тобой чаще, чем когда ты дома, дорогой. — И я всё равно скучал. Сильно… В свои почти пятьдесят оба выглядели хорошо, если на двадцать пять. А с юношеским азартом в глазах так и на все восемнадцать. С их уровнем магии это было вообще сложно — постареть. Скорее поумнеть. И да. Повзрослеть. Хотя куда уж больше, после войны… Драко не стал отвечать на это, просто обдал жаром тело мужа и поцеловал специально охлаждёнными губами. — Мне понравилось это африканское заклинание… Ты с ним ещё слаще… — он немного увлёкся, стараясь показать не только телом, но и эмоциями, что тоже скучал, что тоже нуждается в этом времени, пусть его и нет совсем. В конце концов, Поттер не выдержал и пальцами, обмазанными скользким ратанговым мёдом полез туда, где мысленно всё уже вылизал и вылакал. Самым большим кинком Гарри было смотреть, как Малфой кончает на его пальцах. Он мог трахать его до звёздочек перед глазами, мог магией заставлять его чувствовать смену температуры, давления и менять ощущения мужа по своему желанию, мог добавить текстуры своим прикосновениям, мог контролировать уровень боли и нежности — за эти годы они испробовали многое. Но самым большим удовольствием было ощущать пальцами горячее жадное нутро мужа и видеть мольбу в его глазах. Понимать, что Драко и сам не знает, о чём эта мольба — позволить ему кончить, или ощутить внутри член Гарри, или получить ещё этих потрясающих ощущений, что дарили ему кончики пальцев супруга. С громким стоном Малфой принял сразу два пальца Гарри, всё ещё не в силах оторваться от его губ. Мельком проскочившая мысль в его голове тут же нашла отражение в действиях Поттера. По его пальцам заструился тот самый холодок, что дразнил Драко в коридоре Хогвартса, выводя из равновесия. — Уф-ф… Поттер… Это… Гарри самодовольно двинул пальцами и согнул их, привычно даря то самое удовольствие и супругу, и себе. И снова мысленное «Ещё» разрывает мозг своим настойчивым приказом. Малфой любил брать то, что Гарри давал ему, без тени стеснения. — Я думал кое о чём… — когда Драко смог снова говорить, он мечтательно растянулся по мужу, наслаждаясь их соприкосновением. Пальцы Поттера всё ещё были внутри, теперь лениво растягивая его, подготавливая к более значительным габаритам. Больше не было той нужды в подтверждении реальности, в наказании себя за случайную неверность, в боли на грани фола. Гарри, как правило, первый оргазм после разлуки отдавал мужу, наслаждаясь только отзвуками его удовольствия. То, что Драко говорил вслух, значило, что это будет кое-что интересное. — Мы уже пробовали что-то подобное, но не так… Я изучал фантомы вампиров. И возникла идея… — Малфой поднял мордашку и заглянул в глаза всё ещё ожидающему продолжения Поттеру. Закусил губу. — Но мне понадобится твоя сила… Это было странно, интригующе, и немного пугающе. Поэтому Гарри с готовностью кивнул. — Дашь мне порулить? И я немного закроюсь, чтобы тебя удивить… Не пугайся… Учитывая, насколько они были искренними друг с другом, любые границы теперь были непривычными. За эти годы они поговорили обо всём. О Люциусе, который просто сошёл с ума к концу войны. О Даддли и Дурслях, вообще о жизни Гарри в «родном» доме. О Гермионе и о Уизли. О Дамблдоре. И Волдеморте. Поговорили, прочувствовали. И теперь всегда были на связи. — Я хочу тебя так, будто и не кончил только что, будто не видел тебя год… Поттер… — Драко снова целовал, ласкал, насаживался на его член мелкими дозами, словно боялся, что словит приход, как от Дурманящей настойки Розмерты. Это не было чем-то новым, они остались ненасытными по отношению друг к другу, требовательными к собственному и чужому удовольствию, но ласка и нежность были неотъемлемыми в их отношениях. Распаляя своего мужа всё сильнее, Драко потянулся к его силе, теперь уже не загадочной, а вполне изученной. Но его действия были прежними. Он мысленно касался его так, словно готовил под себя. Это они тоже проходили. Поттер не был против, когда Драко хотел поменять роли. И хотя после войны в нём было намного больше замашек абсолютного доминанта, они с Малфоем почти всегда могли найти идеальный баланс. И в сексе, и в отношениях. О нет, когда они ссорились, это было катастрофично. После одной из таких размолвок они приняли решение перемещаться куда-нибудь в пустоши - слишком фатальными были разрушения. Но в большинстве случаев, когда Драко хотел чего-то, Гарри был только рад ему это дать. Движения Малфоя становились всё настойчивее. Как физические, так и мысленные. Его магия материализовалась в тёплое, плотное прикосновение, и такого Поттер действительно ещё не ощущал. Супруг надавливал на его анус, проталкивался внутрь, аккуратно растягивал, но сам в это время так плотно обхватывал его член, что Гарри с трудом сдерживал свой оргазм. Драко чувствовал его границы, не провоцируя сильнее, но и не уменьшая эмоционального напряжения. А потом Поттер почувствовал. В него входили уже не пальцы. Это был Драко. Здесь, перед его глазами, и там, за пределами видимого восприятия, зато ощущения было ни с чем не спутать. Драко был в нём. Не просто был — двигался. Бережно, мягко, осторожно. В то время, как реальный Малфой жёстко и почти отчаянно теперь насаживался на его член. Этот дикий диссонанс между чувствами словно раздваивал Поттера, делая и дающим, и принимающим одновременно. И любящим, и любимым. И окружённым заботой, нежностью, лаской, и тут же — используемым для чужого удовлетворения, обезличенным, будто инструментом для достижения оргазма. Сумасшествие приобрело новые оттенки и грани. Поттер не уставал удивляться фантазии мужа, и всегда, когда полностью отдавал ему контроль, постигал новые горизонты себя. В его Малфое было много похоти, много страсти, и было смешно слышать от окружающих вопросы, как он может жить с ледяной глыбой. Зато индевеющие волосы и ресницы всех, кто пытался строить глазки Гарри, быстро отучили публику от скабрезных предложений. Да… Имя Малфоев наверное никогда не уйдёт со страниц прессы, хоть поводы для его появления всегда неоднозначные и разные. Первые лет пять были самыми сложными. Было много идиотов, которые не понимали, против кого выступают. Которые не признавали ни воспоминания, выставленные на обозрение всем желающим, ни заявления властей, ни публичные выступления Гарри Поттера — Героя Второй Магической войны, Победителя Волдеморта, Кавалера Ордена Мерлина и иже с ними. На фоне сначала судов, потом медленного восстановления экономики и международных отношений, это было тяжёлое время. Но вокруг были и друзья. Поэтому, когда мальчишек швыряло в эмоциональные горки, когда Гриммо тряслось и бедный Кричер стенал о том, что особняк не выдержит их драк, были и мудрые советы, и холодные головы, надёжные и верные товарищи, способные не испугаться их пылу и остановить безобразие. Зато примирения были потрясающе эмоциональными. Чего стоило хотя бы успокоить испуганных магглов, которые видели странное сияние в одном из районов Лондона, когда страсть застала парней в неподходящем месте и в неподходящее время, а думать о чём-то, кроме друг друга было невозможно совсем. Тогда над ними загорелась искрящаяся радуга, жителей того маггловского квартала накрыло благодатью и беспричинным счастьем, кто-то даже исцелился от какой-то там болезни, но главным было то, что чета Малфоев вылила во время своего спонтанного секса столько магии вокруг, что пришлось в срочном порядке искать способ её собрать. Да, это ещё одна тонкость. Они могли делиться своей магией. Собственно тогда-то они об этом и узнали. Это было дико, непонятно, и многие вообще не понимали, что происходит в магической Британии, раз магия разливается по целому кварталу. И без профессора Линкмора парни, наверное, не справились бы. — Поттер, скажи мне это… — прошептал Драко на ухо мужу, и тот тут же словил его губы своими. Малфой улёгся на Гарри, скользя своим телом по его торсу, теперь двигаясь медленно, спокойно, наслаждаясь тем, как его собственный член зажат между ними, а член супруга входит в него под особенным углом. Зато мысленный Драко наоборот каждой фрикцией будто доказывал свою любовь и преданность, загоняя глубоко, жёстко, сильно, так как любил сам Малфой. — Э… та… мин… — произнёс Гарри чуть позже, когда смог совладать с голосом, разорвать поцелуй, вернуться в момент. То, что вытворял его муж было невероятно. Драко вскинулся, сильно сжал его член внутри и спустя несколько рваных движений кончил, подталкивая к оргазму и Гарри. Своё имя из уст Поттера он ощущал сакральным. Каждый раз, каждый чёртов раз, когда Поттер его произносил, Драко не хотел сдерживаться, не хотел думать, его просто подхватывало волной звучания, волной эмоций. И да, он испытывал оргазм вместе с любимым. Когда Поттер наконец покинул добровольный пост Советника, Гарри и Драко ушли из магического мира. Это было время только для них, даже письма они писали больше из вежливости. Показательным для всех стал отказ Поттера вернуться, когда спустя несколько лет возникли серьёзные проблемы. Он просто послал Патронус. Да, из Южной Америки его Патронус долетел до Кингсли. «Не надо уповать на мой Патриотизм. Свой долг мы отдали сполна. Разбирайтесь сами». Гермиона спустя час прислала весточку с хохочущей обезьяной. Путешествия, познание мира, чужих традиций, уклада жизни, созерцание красоты и величия природы сделали для парней то, чего не смогли дать ни родители, ни магический мир. Они в это время всё ещё открывали друг другу те болезненные темы, которые таились в детстве и отрочестве, проговаривали важное и очевидное. И принимали себя, такими, какими уже приняла их вторая половинка. Как никогда раньше они прониклись идеей об андрогинах, являя своим тандемом идеальный баланс. Именно тогда, где-то в Бразилии, стоя у Анхеля, Драко сказал «Я люблю тебя…». Гарри знал это, чувствовал, но не слышал ни разу этих слов. А когда услышал, просто взлетел над водой, превращаясь в искристого ангела, создавая миллион радужных брызг. Ощущать любовь всего мира, безусловную и неизменную, было новым. Когда магия, природа, жизнь любит тебя просто так — было новым. Но дало обоим силу сказать то, что просто и сложно одновременно. Понять себя, чтобы дарить счастье любимому человеку. Это было время размышлений и наблюдений. И привело их в конце концов обратно. В магический мир. Правда в Британию они вернулись далеко не сразу. — Любимый, нам пора… Это в конце концов невежливо… — Драко уже собирался встать, но Гарри удержал его. — Подожди, подожди секунду… Я привёз идею. И хотел бы высказать её тебе, пока ещё чувствую тебя так… — он чуть повёл бёдрами, намекая на то, что так и не вышел из мужа после оргазма. Малфой приподнял бровь и приготовился выслушать. Хотя догадывался о том, что скажет ему супруг. — Что ты думаешь? — Честно? Что это ужасная идея в том виде, что крутится у тебя в голове. Ты слишком привык чаровать самой магией, чтобы вспомнить о том, чему тебя учили в Хоге. Это же совсем чужое направление. И сначала нужно найти правильных преподавателей. И только потом пробовать создать подобную школу. У них магия интуитивная, почти первородная, но это не значит, что колдуют они так, как ты. А классическое образование вроде Хогвартса или Дурмстранга только погубит алмазы. Зато отшлифует булыжники. Оно тебе надо? — Ты никогда не забудешь мне Шармбатон? — Никогда, — кивнул Драко, намекая, что пора бы уже и извиниться словами. — Прости. Я же больше никуда не ездил, не предупреждая тебя… Зато я вернулся с… Малфой снова злился, потому что знал все аргументы, что мог предложить ему муж. — Помимо знаний, которые да, были важными, ты привёз ещё и проклятую вейлу, но что самое главное, даже не заметил, как она чуть не приворожила тебя! — Ну ничего же не получилось бы… Ты же знаешь, никакие зелья, никакие заклинания… — Это не важно! — взвинтился Драко и всё же соскочил на пол, ускользая из рук Поттера водным потоком. Воплотился обратно он уже в одежде и снова злющим, с искрами в глазах и аурой, которая могла воспламенить небольшую хижину. — Я узнал, как мы можем не потерять Блэков! Я не стану за это просить прощения! — сузил глаза Поттер и медленно встал с кровати. Непривычно растянутые мышцы немного охладили его тягучие, соблазняющие движения, но он не успел применить Исцеляющее. «Не смей! Хочу, чтобы ты чувствовал это…» — пронеслось в мыслях смущённым, но очень самодовольным голосом, однако вслух Драко произнёс другое. Они уже давно научились не смешивать что-то действительно важное — чувственное, эмоциональное, то, что касалось их интимного общения, — и мелкие ссоры. — А я и не хочу, чтобы ты за это извинялся. Я хочу, чтобы ты извинился за то, что не позвал меня с собой! Эти французские шлюшки могли что угодно придумать! И нет, я не сомневаюсь, что ты остался бы в порядке! Но даже думать о том, что кто-то может так… — Малфой замолчал, больше от злости и негодования, чем оттого, что ему не было, что сказать. Но Гарри понял его. Это была не ревность. Скорее малфоевское собственничество. Защита своих границ. А ещё Гарри понял, что должен извиниться, чтобы больше эта тема не поднималась. Всё так же медленно одеваясь, давая мужу возможность насладиться его телом, его движениями, которые завораживали, приковывали взгляд, он очень тихо произнёс: — Прости меня. Прости меня за то, что я поехал в Шармбатон без тебя. Я больше никогда так не делал и не сделаю. Не стану уезжать куда-то, не сказав тебе об этом. Хорошо? Малфой довольно кивнул. Он не улыбался, но внутри было светло и спокойно. Он получил то, чего хотел. Его Поттер был смыслом жизни. Самой жизнью. И никакие посягательства на него были неприемлемы. На самом деле, Поттер был прав. Во время их путешествий они оба всё чаще задумывались о том, о чём раньше думать было бессмыслено, пока они не были уверены, что выживут, а потом страшно, потому что жизни как таковой они почти не видели. Но жить в других странах, видеть, какие семейные традиции есть в разных культурах, видеть, как каждое общество растит своих детей… Всё это наталкивало их на вопросы более серьёзные. Вопросы рода, магии, наследников. Они с Гарри после одной из таких бесед сильно поссорились, и тогда Драко, не в силах долго быть без любви своего Поттера, нашёл его где-то на Севере. «Гарри, Блэков больше нет… И Кричер, с его вечными сопливыми песнями о славной молодой крови древнего рода, — просто старый, выживший из ума эльф. Родовая магия не заменит родителей. Не заменит семью. Это ведь не только воспоминания. Она согреет, научит, она покажет память рода. Но, чтобы дойти до этого момента, ребёнка должны воспитать, должны показать ему ценности и уклад, которые есть на данный момент. Своим примером научить отношениям, доверию. Магия не заменит мать и отца. Я Малфой. И ты — тоже Малфой. Да, род Поттеров можно попытаться продлить. Заложить новые традиции, основанные на твоём понимании о семье. Но Блэков больше нет. Я понимаю, чего ты добиваешься. Дядя Сириус был твоим крёстным, и ты чувствуешь ответственность перед ним. Я всё понимаю. Но я же не стремлюсь возродить род Принсов. Магия бестелесна, она не даст свою кровь, чтобы создать дитя. Она примет его под свою опеку, но дитя останется тем, кем родилось. А Блэком оно не родится…» Гарри тогда принял это. Но, как оказалось, не оставил идею навсегда. Они уже несколько лет воспитывали Джеймса и Альбуса, жили в маггловском Милане, с его шумом, гамом, с его пастой и помидорами, вином и семейными песнями. Они уже готовились найти вторых суррогатных матерей, чтобы принести своим родам ещё по одному наследнику, а себе ещё два комочка счастья. Они уже привыкли, что дни рождения их детей собирают всю улицу на фейерверки, слегка усиленные магией. Третий день рождения Альбуса стал бы самым грандиозным, переплюнув даже Серебряного Дракона на празднике Джеймса, за которого Драко вытрахал мужа так, что на утро соседи понимающе ухмылялись, глядя на них, как на пару молодожёнов, неприлично подмигивая и предлагая лёд для облегчения страданий. Гарри смущённо отвечал, что чувствует себя хорошо, вспоминая, как муж совсем недавно научился трансфигурации прямо в процессе их соития. Он мог поклясться, что видел серебряные кожистые крылья за спиной Малфоя, когда тот растянул его дырку так, что Поттер почувствовал себя настоящей портовой девкой, что обслужила корабельную команду по очереди и по парам. Но Альбус разбудил Драко с просьбой покушать. Гарри дома не было, он закрылся и вернулся только через неделю, едва не пропустив день рождения сына. Ал был похож на Малфоя как две капли воды, и принял отсутствие папы с ледяным спокойствием, но проверял его комнату по десять раз в день. Тогда разразился ужасный скандал. Вся улица слышала матерную ругань беловолосого британца, живя столько лет в обществе итальянцев было невозможно не копировать их привычки. Но тогда Гарри всё же нашёл ту информацию, что нужна была ему для осуществления своей задумки. А ещё нашёл жену своему соседу. Случайно. Хотя каждая семья в их районе была крайне удивлена, увидев, как Поттер спускается вниз по дороге к их дому на пару с самой красивой женщиной на планете. Правда смотрел он на неё с жалостью, а вот взгляд, брошенный на супруга, который в ярости был ещё прекраснее, чем обычно, был полон страсти и нетерпения. Примирительный секс тоже слышала вся улица. А спустя почти год родился Процион. Именно тогда они впервые тайно вернулись в Лондон, чтобы дать ребёнку имя Эльгомайза. Несмотря на то, что Драко был отцом Цинни, он родился Блэком, и это именно то, что так долго искал и пытался исполнить Гарри. То, что нашёл в Шармбатоне. Ритуал, позволяющий магии рода воспитывать сироту. И да, были сложности, пришлось думать, читать, узнавать, даже советоваться с Линкмором и его теперь супругой — мадам Помфри до замужества. Но это уже было после того, как нашлось главное — способ возродить древний чистокровный род. Споры об имени были недолгими, и главное безмолвными. Драко знал об этом в разы больше, и ни за что не пошёл бы против традиции семьи Блэков — называть ребёнка именем Созвездия. Какие-то более конкретные моменты ритуалистики подсказала Нарцисса. Она занималась почти государственной службой — её благотворительный фонд очень долго добивался уважения британцев, но работала она не за него. Детские дома — сначала один, а потом и ещё несколько, учителя, пансион, преподавание. Осознав, что сын вырос, и она осталась одна, Леди Малфой осталась в Хогвартсе, нашла много общего с директором Макгонагалл, и они сильно сдружились, если можно так сказать… Именно Минерва подтолкнула её к более значимой работе. Хог не смог бы принять всех детей, кто остался без дома и родных. Не мог бы организовать столько рабочих мест: Хогвартс был школой прежде всего. Но страна нуждалась в чём-то ином в тот период, и сейчас, спустя столько лет, имя Нарциссы Малфой — это синоним строгой материнской любви и заботы. К моменту, как оба мужчины были готовы вернуться в школу, там уже вовсю разворачивались поздравительные мероприятия. Вызвав Темпус — показательно, для мужа — Драко недовольно закусил губу. — Если ты не можешь завязать этот чёртов галстук, я тебя им задушу! Поттер ухмыльнулся: — Скорее трахнешь уже по-настоящему… — это было правдой, этот простой ежедневный процесс вызывал у Малфоя такие сильные ассоциации с одним из их моментов наедине, что тот просто не мог устоять, чтобы не распускать руки. — Расскажешь, что это было? — Фантом. Мой, как ты понял… Это на самом деле грязная тема. Вампиры таким образом питались во времена пшеничной охоты. Но я, как ты уже тоже понял, придумал другой способ применения их задумки… Драко не выдержал, подлетел к Поттеру и схватил его за несчастный галстук, рванул узел, перекрывая дыхание супругу, впиваясь в его рот, облапывая руками промежность, сжимая сильно, настойчиво, снова возбуждая, толкаясь бёдрами в своё запястье, пока пальцы расстёгивают ширинку брюк мужа. Чуть ослабив узел, но не выпуская галстук из ладони, словно поводок, он опустился на колени, облизывая губы: — Кончишь в горло! Это понятно?! — Да! — Гарри смог только негромко выстонать это, перед тем, как его обожгло прикосновение языка. Этот минет был уже пошлым и мокрым, глаза Драко светились тем самым похотливым огнём, что видел только один человек на этой земле. Без магии, без уловок — голое удовольствие оттого, как Малфой трахает свой рот его членом, без колебаний пропуская глубоко и жёстко. Официально вернуться в магический мир, а потом и в Британию пришлось, когда Джеймс и Ал готовились пойти в школу. Первые несколько курсов они ещё жили в Старой Европе, но когда на первый курс попал Процион, пришлось переехать. Минерва узнала в нём Сириуса моментом. И шутливо погрозила пальцем Нарциссе, что та не рассказала подробностей. Сириус был таким же — его звезда имела компонент и была по сути двойной. Цинни настолько был похож на своего дядюшку, что директор мысленно уже готовилась отражать его шалости. Он попал в Гриффиндор — конечно — с первенцем Лонгботтома, и родителям пришлось вернуться в дом на Гриммо уже официально. Только вот такой оравой там было не повернуться, поэтому Малфой-мэнор снова ожил. Сразу только на каникулах, а потом и на постоянной основе Малфои переехали туда. Тем более, Скорпиус и Лили были просто без ума от животных. Вот насколько первенцы парней были далеки от котиков-собачек-лошадок, настолько вторые их дети обожали павлинов, книззлов, готовы были спать в совятне и жизнь свою не могли представить без хорька. Хотя им было всего по пять лет, и Гарри и Драко подозревали, что старик-Хагрид заимеет двоих самых преданных учеников. — Вообще-то сегодня нашим детям вручают дипломы об окончании обучения в Школе чародейства и волшебства Хогвартс! — сказал снова якобы недовольный чем-то Драко хриплым голосом, только что высосав вместе со спермой остатки мозгов у Гарри. Тот вообще с трудом соображал, и сам себе удивлялся, как смог не воровать воздух у Драко, пока тот держал его на своём «поводке». Спустя минуту он привёл мужа в порядок очищающим, заметив, что тот смотрит на него удовлетворённым котом. Пока Процион вместе с остальными третьекурсниками сидел за столом, семилетние Скорпи и Лил остались в Мэноре. И не потому, что их не захотели брать с собой. А потому что ждали жеребёнка. Прямо так сидели, и ждали, когда домовик позовёт их посмотреть на новорождённого. Этих детей сложно было понять, но что-то подсказывало Лорду Малфою, что из них уже вышла потрясающе гармоничная пара. Традицию вручать аттестаты после СОВ и ЖАБА, тем самым оканчивая этап школьного обучения, Макгонагалл с лёгкой руки Нарциссы и Поттера, ввела в год, когда дети Драко и Гарри поступили в Хог, позаимствовав у университетов и школ маггловского мира. Однако несмотря на активное внедрение полезных и актуальных изменений в жизнь магической Британии, ни о какой интеграции с магглами речи не шло. Наоборот. Максимальное дистанцирование, тщательная охрана границ маггловского мира. После проигрыша своего хозяина многие попытали счастья в побеге в мир людей без магии, и вышло из этого нечто почти катастрофичное. Поэтому магглов изучали, их технологии, их уклад жизни, то, что они ценят и уважают. Их историю. Но вместе с этим, берегли свой магический мир — во всех смыслах. Пожалуй, условия статута стали только жёстче. Магглы не были врагами. Но они были теми, кто мог поставить под угрозу мир и спокойствие, если им это позволить. Если самим создать подобные условия и обстоятельства. Гарри видел войну. Видел в одном из своих снов. Войну между ними и магглами. Видел, как технологии лишают магов возможности сражаться. Видел, как маги, обезумев от безнаказанности магглов, уничтожали целые города в жажде мести за свои семьи. И не допустил этого. И только запустив реформу образования, наладив международное сотрудничество, сделав всё, что от него зависело в рекордные пять лет, он покинул магов, чтобы дать любимому мужу всё, что мог. Чтобы вернуться, когда они оба будут к этому готовы. Драко не лгал тогда — он ушёл бы за ним куда-угодно. Но это решение назрело, оно было обоюдным, было почти вымученным, потому что им пришлось многое ещё пережить. — Ты удовлетворён? — тихо спросил Драко Поттера, обняв со спины и уложив подбородок на его плечо. — На время, — кивнул он в ответ. В Большом зале была толпа. Конечно, присутствие родителей такого масштаба не прошло незамеченным, но ни Драко, ни Гарри сильно не заостряли внимание на ажиотаже вокруг них. Это стало привычным и больше не вызывало опасений. По крайней мере у Малфоя. Он был настолько непоколебим в своей уверенности в их с Поттером силе, что пока тот был рядом, вообще ни о чём не беспокоился. Они прошли к импровизированным трибунам прямо перед учительскими столами. Вручение аттестатов СОВ уже заканчивалось, оставалось всего несколько десятков учеников. Места супругов были, конечно, рядом с Министром. — Министр Грейнджер… — вежливо кивнул Драко, тепло улыбаясь. — Драко, перестань! — засмеялась Гермиона. Кингсли ушёл на покой давно. Бремя Министра давалось ему тяжело. А когда ушёл Поттер, стало понятно, что его кандидатура больше не воспринимается всерьёз. Несмотря на то, что именно его решениями и действиями страну вытянули из послевоенного кризиса. Он будто каждым своим шагом доказывал Гарри, что доверившись не тем людям, не прислушавшись к своей интуиции, не желал вреда. Что понимает, что перешагнул через определённые рамки, но искренне заблуждался, что правда верил, что Гарри сошёл с ума в своём доме на Гриммо и больше не тот Поттер, которого он знал. Они расставались тяжело, но друзьями, а потом власть сменилась. Выпускной бал в майскую жару провести решили на свежем воздухе. Гермиона немного запыхалась, пока спускалась с лестничного марша, а потом её отвлекли, и Малфой с Поттером остались относительно одни. Неожиданно кто-то свалился прямо на спину Малфою, а когда тот подхватил девушку, оказалось, что это была Джиневра Уизли. Её тут же перехватил Тео. — Простите, — прошептал он. — Ты в порядке? — он посмотрел на сломанный каблук и покрепче перехватил руку. — Пойдём, я посмотрю твою ногу и попробую что-нибудь с этим сделать… Вокруг всё стихло. Время замерло. Стало очевидно, что Поттер вынес их за пределы восприятия гостей фуршета. — Нет. Говори! — он не звучал грозно. Просто настаивал на том, чтобы Нотт озвучил свои мысли. — Двое отвергнутых любовников сошлись… Какая банальность! Так бы ты сказал, Драко? А ты ничуть не изменился… — Нотт наклонился ближе, чтобы получше рассмотреть его лицо. — Тебе словно восемнадцать… — Зато ты постарел, Тео. Прости меня. Я правда не знал о твоих чувствах. Даже, когда Гермиона предположила, что ты пытался меня зачаровать… Я не поверил. И я рад, что ты нашёл того, с кем разделил свою жизнь. Для кого вы здесь? — Драко впервые посмотрел на Джиневру. Она выглядела хорошо. Не богато, не лощёно, но хорошо. Он правда ничего не знал о ней. Было неинтересно. Но сейчас почему-то захотелось узнать. — Наши младшие сегодня закончили седьмой курс, — тихо сказала она. Никак невозможно было понять, что она чувствует. Она неловко покачивалась на одной ноге, пока Поттер не выровнял ей каблук громким щелчком пальцев. — Поздравляем! — выдавил Гарри. Ему эта беседа была ни к чему. Но не Драко. — Зачем? Кингсли мог попросить кого-угодно. Но ты выдвинул свою кандидатуру… — Не поверил в твою смерть сразу. Надеялся, что ты жив. Надеялся, что увидишь его, и посмотришь на меня хоть раз так, как на него смотрел, — горько, угрюмо, надломлено произнёс Нотт. — Я спас вас с Нарциссой. Защитил от атаки моего отца. И он погиб тогда от своего же заклинания. Мой щит спас тебя и убил его. Я ТАК тебя любил, Драко. Вот так сильно я тебя любил. — Ты знал? — просипел Поттер, понимая, что на самом деле вся эта их затея была под такой угрозой. И что слепая и глупая любовь абсолютно постороннего человека стала причиной тому, что всё получилось. — Догадался. Видел твои метки на его шее. Видел вас в библиотеке на рождественских каникулах. Догадался. — Спасибо… — уверенно сказал Поттер и протянул руку Тео. Тот пожал её, смутившись. — Мы тоже умеем любить… Тогда, когда он бежал с пресс-конференции за руку с Джинни, он именно это и думал. Что слизеринцы тоже умеют любить. А в Джин не было любви, в ней была одержимость и детская глупость. Они почти смогли сбежать, несколько недель они прятались, но шансов было почти ноль. Зато в голове у девчонки что-то лопнуло, и она вроде как пришла в себя. Когда Нотта забирали, он не думал, что останется жив. Джинни тоже так не думала. Но когда он вернулся, бросилась на шею, как родному. Они прошли вместе достаточно, чтобы понимать, кто они друг другу, и теперь, спустя столько лет, не жалели о своём выборе. Но тогда, когда они провели вместе только пару ночей, начиналось у них всё на «слабо», именно с этой фразы о банальности отношений двух отвергнутых бывших. Они смогли. Смогли сделать друг друга счастливыми. У них не много денег или власти, четверо детей, небольшой дом и своя семья. Такая, какую они смогли. Смогли построить. Удержать. Уберечь. Уизли не смогли. Молли с Артуром ушли друг за другом через несколько лет после войны. Билл не вернулся из Франции, строя своё семейное гнёздышко там. Джордж пропал. Рон как-то обмолвился, что ему нужна свобода. Что бы это не значило. Сам Кавалер Ордена Мерлина так и остался один. Работал, пытался писать какие-то рассказы, даже публиковался у магглов. Перси ушёл из Министерства. Несколько месяцев плотной работы с Поттером, и ушёл. Гарри это никак не комментировал. Британия потеряла Уизли. Гарри словно отпустил тетиву. Звуки вернулись в их картину мира. Джинни сбежала, как только смогла. — Пока, Драко! Будь счастлив! — Теодор попрощался, и тоже ушёл, догонять жену, которая, кажется, готова была упасть в истерику. — Вот вы где! — не успев даже развернуться, всё так же стоя на лестнице к обоим отцам подскочили счастливые выпускники. — Ура! Они уже посбрасывали свои шапочки, уже успели где-то выпить с однокурсниками, успели даже полетать, судя по ивовым листочкам на мантиях. Увлекли улыбающихся родителей с собой, болтая о восторженном будущем. Драко еле отделался от них, чтобы не стоять на солнцепёке. Это была конечно отговорка, но ему нужна была минутка тишины. Он видел, как их дети росли. Он воспитывал их, стремился дать им всё, что нужно, для того, чтобы они выросли счастливыми. И теперь хотел посмотреть на то, что получилось. У них с Поттером получилось. — Отдыхаешь? — Пытаюсь поверить в то, что вижу… И боюсь подумать о том, где Процион. — Он с Оли где-то бегает… Я так давно не видела вас… Ужасно скучаю! — Как Адам? — Драко было искренне интересно узнать о них, дружба семьями, проверенная столькими годами сделала их почти родными, даже несмотря на то, что они и правда не виделись во время предвыборной кампании и самих выборов. — Отлично! Мне кажется, Министром нужно было стать ему… — Доми! Доми, иди сюда, не трогай комарика! Не трогай! Кыш-кыш! — она взмахнула палочкой и нашептала Патронус. Это было её находкой — она доставляла таким образом послания детям, говорила тихо, чтобы к ним приходилось прислушиваться и обращать внимание на смысл сказанного. Она всегда ненавидела вопиллеры. Не выносить сор из избы — вот её лозунг, а не орать на весь двор, пытаясь разыскать сына, или присылать магический вестник, обращая внимание всех вокруг на ребёнка. «Оливер, присмотри за братом, маме нужно поговорить. И Цинни возьми с собой, Драко его не видел с самого вручения. Спасибо, сынок». — Не уходи от темы. Что у вас с Адамом? — Драко. Ты об этом спрашиваешь каждый раз. И я отвечу тебе то же самое. У нас с ним рабочий тандем, мы скорее компаньоны, чем супруги… Я же уже всё тебе… — Да-да, — перебил её Малфой. — Всё это я слышал. И мой вопрос повторяется: почему нет? Ты родила ему детей! Троих! Один из них работает у вас в офисе Министра! И спустя ещё двадцать лет, ты решилась на ещё одного! И ещё одного! Гермиона! Почему ты ещё не замужем?! Женщина потупила взгляд. Закусила губу. Словом, сделала всё, что делала в юности, когда чувствовала себя виноватой. — И ещё одного… — она уложила руку на живот, и Драко тут же стало понятно, почему она так медленно спускалась по лестнице. — Одну… Он так хотел девочку… — Так, я ещё раз у тебя спрашиваю! Поздравляю, кстати! Почему ты не замужем? — эта новость обескуражила Драко. Он не ожидал, что их Гермиона станет настолько успешной мамой. Настолько же успешной, насколько и её политическая карьера. — Потому что, Драко, в браке люди должны любить друг друга. А я всё ещё люблю тебя… — она смотрела спокойно и тепло, не жалуясь, не претендуя на что-то. — Ты живёшь в мире магии уже сорок лет, Гермиона Грейнджер! И до сих пор не веришь в волшебство! Магия брачных уз давно бы дала тебе понять, что ты на самом деле чувствуешь к человеку, вместе с которым живёшь уже десятки лет! Вашему сыну двадцать пять! — Двадцать семь… — перебила она его. — Ох, прости, ошибся! Я никогда не поверю, что ты прожила с ним столько лет, если не любила. Хотя бы немного. А брачная магия именно для этого и нужна, — Малфой уловил рассеянный и сомневающийся взгляд подруги. Этот разговор был далеко не первый, но вполне может стать последним. — Сделай его уже наконец счастливым человеком, проведи ритуал. Ну. И расскажи, что он станет папой дочки. Это ни с чем не сравнимое чувство, Герми. Чёрт! Я так рад за вас! — Малфой прослезился, тут же устыдился такой реакции, но всё равно крепко и бережно обнял подругу. — Так рад! Где-то вдали показался Тедди с женой, они тут же окружили Поттера вместе с сыновьями, сжимая в объятьях. Малфой понял, что нужно спасать супруга, пока не поздно. И понял, что от таких неприятностей он готов спасать его хоть каждый день. Они столько прошли. Войну. Непонимание. Общественное порицание. Созерцание. И пришли к счастью, иногда с трудом доверяя своим глазам и ощущениям. Они сражались. Насмерть. Рука об руку. Защищали себя и своих. Научились быть Соратниками — боевыми единицами, пока наводили порядок в стране. Научились быть андрогинами, пока путешествовали по миру. Научились быть собой и единым целым друг с другом. Дорожить. Радовать. Ценить. Благодарить за каждый день. Искать способ сделать счастливым. Находить минуту, чтобы это счастье почувствовать. Быть. Любить. Как в сказке. Сказке на кончиках пальцев…