Гарри Поттер и Мальчик-Который-Выжил-Из-Ума

Было уже за полночь, но в гостиной Слизерина все еще оставались люди. О причинах догадаться было не трудно: теперь и слизеринцы не были защищены от ночных кошмаров. Кто-то пытался забыться за игрой в шахматы, кто-то с головой ушел в учебники, кто-то, как Трейси Дэвис, просто сидел с лицом таким унылым, точно им уже объявили, что жребий стать следующей жертвой выпал на них. Драко никак не пытался подбодрить Дэвис — никогда не питал к ней особо теплых чувств, как, впрочем, и к большинству своих сокурсников, которые были или глупы, или невыносимы, или все сразу; исключение составляли только Гарри и, пожалуй, Нотт и Гринграсс. Драко просто сидел все с той же книгой — удосужившись взглянуть на обложку, он все-таки узнал, что это была одолженная у Гарри "Древность и Дремы". Отец наверняка пожелает увидеться, поэтому Драко терпеливо ждал, время от времени пытаясь читать, но все больше — глядя в огонь, пока не начинали болеть усталые глаза. Наконец, объявился Снейп. При виде аншлага в гостиной его губы слегка скривились, но первым делом он завел долгий разговор со старостой о мерах безопасности, давая всем шанс разойтись тихо. Медленно, но верно, оккупировавшие диваны и кресла слизеринцы вереницами по два-три человека потянулись в свои спальни. Оставшихся можно было пересчитать по пальцам. Драко был среди них. Закончив инструктаж, Снейп повернулся к задержавшимся студентам и, не повышая голоса, напомнил, что если полночное бдение в гостиной скажется на успеваемости факультетов, он будет крайне недоволен. Если бы только он сам еще не выглядел так, будто бодрствует третьи сутки напролет... — Профессор Снейп, — подал голос какой-то четверокурсник. — Это правда, что профессора Дамблдора отстраняют? — Таково решение попечительского совета, — подтвердил Снейп без выражения. Оранжевые отсветы камина плясали на его усталом бледном лице. — Кто тогда решит проблему с нападениями на учеников? — вскинул голову кто-то с третьего курса — Драко не помнил его фамилии, но кажется, этот мальчик тоже был полукровкой. — Можете задать этот вопрос напрямую попечительскому совету, Джасвил, — Снейп искоса взглянул на Драко. — В любом случае, проблема должна быть разрешена в ближайшие сроки, или... — Или? — подался вперед Джасвил. — Или школу, вероятно, закроют. Все замолчали, осмысляя этот короткий и жесткий ответ. Зеленоватую тишину нарушало лишь потрескивание камина. — Смею вас заверить, Чудовище Тайной Комнаты едва ли сидит в засаде под кроватью кого-то из вас, так что я бы на вашем месте отправился в спальни, — Снейп снова нарушил тягостное молчание. Заскрипели диваны и кресла — студенты как бы нехотя принялись подниматься со своих мест. Отставала только Дэвис — она, похоже, слишком глубоко застряла в своих раздумьях. Снейпу пришлось ее поторопить: — Вас это тоже касается, Дэвис. Дэвис вздрогнула и подняла голову. Драко снова отвернулся к камину, утратив интерес к происходящему, но краем уха по-прежнему слыша все. Похоже, медлительность его однокурсницы вывела из себя даже Снейпа, потому что он, все тем же сухим тоном, поинтересовался: — Дэвис, вам нездоровится? — Нет, сэр, — выдавила Дэвис. — Я просто... И молчание. — Просто — что? — Я тоже полукровка, и оба моих брата учились на Когтевране, и я думаю... Я думаю, я буду следующей. Драко стало почти любопытно: и что Снейп ответит на это? Снейп заговорил после непродолжительного молчания: — У нас есть основания предполагать, что Поттер стал жертвой случайно. Но даже если нет, достаточно не пренебрегать нововведенными правилами, чтобы не стать жертвой нападения. Ученикам нужно просто прекратить ходить по школе без сопровождения. Признаться, я не думал, что даже для студентов моего факультета это окажется такой непосильной задачей. В его голосе под конец прозвучала то ли горечь, то ли раздражение, но ответ был информативным. Снейп успокаивал сухими фактами, и, что-то подсказывало Драко, это работало куда действеннее, чем розовые слюни, которыми наверняка обмазывала своих драгоценных пуффендуйцев профессор Спраут. — Вы правда так думаете? — нерешительно спросила Дэвис. — Разумеется. А теперь успокойтесь и примите как данность, что в гостиную Слизерина Чудовище из Тайной Комнаты точно не заберется, — голос Снейпа смягчился на самую малость. — Идите спать, Дэвис. — Спасибо, сэр, — пробормотала Дэвис, и Драко наконец-то остался в гостиной один. Как он и предполагал, Снейп подошел к нему и объявил, что проводит его на встречу с Люциусом Малфоем. Драко подчинился без лишних слов. Он хотел увидеть отца, правда хотел. Но также знал, что легче после этой встречи не станет. Драко не сможет поделиться с ним своим главным опасением: правильный ли выбор сделал сегодня. Потому что для отца ответ очевиден, он не станет и рассматривать другую сторону вопроса. Даже спрашивать было бы... бесполезно. *** Благополучно доставив Малфоя обратно в гостиную, Северус вернулся к себе, чувствуя себя самым усталым человеком во всей магической Британии. Безумный день наконец-то закончился. Он не спал вторые сутки и сомневался, что сможет заснуть и сегодня, не опустошив личные запасы Усыпляющего зелья. И даже тогда — организм уже слишком привык к составу, чтобы оно помогало. Давно пора было переходить на Напиток живой смерти, но каждый раз бороться с искушением превысить дозировку... Нет уж. Кроме того, ему нужно было ясное сознание. То, что происходило в школе, было невыносимо. Но и вполовину не так невыносимо, как творящееся у Северуса в голове, все время, начиная со вчерашнего дня. Ему приходилось по многу раз напоминать себе, что Гарри Поттер жив и мандрагоры скоро поспеют, просто чтобы не захлебнуться в новой волне чувства вины — как будто ему не хватало старой. "Привет, Лили." "Привет, Сев, как дела?" "Отлично, к слову, помнишь тот день, когда я так и не смог тебя защитить?" "О, конечно, это было так печально. Но ты же поклялся, что такого в твоей жизни больше не повторится?" "Да-да, ну вот: я так ничему и не научился." Он сел за стол и опустил пылающий лоб на скрещенные пальцы. Голова болела невыносимо, выкручивая нервы, но даже это не отвлекало от грызущих мыслей. И именно сейчас Дамблдору, единственному человеку, с которым Северус мог бы об этом поговорить, надо было исчезнуть из Хогвартса. Как вовремя. Подавить тяжелый вздох. Всегда справлялся с проблемами (честно: просто глушил их) сам, справится и сейчас. Если бы только удалось не думать, хотя бы пару часов... Бесполезно. *** "В Хогвартсе тот, кто просит помощи, всегда ее получает. А.Д." Эту записку Невилл вечером нашел у себя на подушке. Кто ее доставил? Неизвестно. Кто ее отправил? Вероятно... "Альбус Дамблдор, старый дурак, которого наконец-то вышвырнули из директорского кресла. Что же он сам не попросил о помощи?" "Ты правильно делаешь, что ему не веришь." Разумеется. Вот только от сознания того, что верить среди взрослых как-то и некому, легче не становилось, совсем наоборот. Преподаватели не помогут — они и сами не знают, что делать. Даже Министерство ("даже? Вспомни: бабушка всегда говорила, что в верхушке одни идиоты, и здесь я склонен с ней согласиться") не смогло придумать ничего умнее, чем арестовать Хагрида. Хагрида! Жаль, Гарри этого не застал — кто бы мог подумать, что власти позаимствуют его идиотскую теорию. "А знаешь, почему Гарри этого не застал?" "Потому что кое-кто не хотел слушать меня и пустил всю историю с Наследником на самотек. Кто знает, может, прояви ты больше рвения, все пошло бы совсем иначе..." Замолчи. Пожалуйста, замолчи. "Может быть, еще не поздно." Поздно. Гарри и Гермиона потратили весь год, пытаясь разгадать загадку, и ни к чему не пришли. С какой стати что-то должно получиться у него? "Но ты знаешь то, чего не знают они. Голос. Может быть, им просто не хватило данных. Может быть..." Да. Может быть. Но времени уже не было. Что бы он теперь ни сделал, все будет... бесполезно. *** Стремительно приближались летние экзамены. Гермиона совмещала подготовку к ним со штудированием книг о древних временах Хогвартса. В отличие от большинства, она могла рассчитывать на "Превосходно" по всем предметам. Старая Гермиона бы все равно поддалась предэкзаменационной панике и повторяла бы пройденное целыми днями, но новая Гермиона расставляла приоритеты немного по-другому. Она почти не сомневалась, что ее результаты будут высокими, пусть даже и не сто тринадцать баллов из ста, как в прошлом году. Но вот поиски информации о Тайной Комнате — приходилось признать, они все больше начинали казаться ей... бесполезными. *** Корнелиус Фадж все еще порой любовался передовицей номера Ежедневного Пророка, вышедшего на следующий день после ареста Рубеуса Хагрида. Ему нравился заголовок: МИНИСТР МАГИИ ПРЕДПРИНИМАЕТ РЕШИТЕЛЬНЫЕ ДЕЙСТВИЯ: ПОЛУВЕЛИКАН-РЕЦИДИВИСТ АРЕСТОВАН ЗА НАПАДЕНИЯ В ХОГВАРТСЕ. Корнелиус уже не сомневался, что поступил правильно — он заботился о спокойствии и благополучии жителей магической Британии, и что еще можно было сделать? Просто ждать сложа руки? Да, отстранение Дамблдора было перебором, но это уж не его вина — Корнелиус старался не лезть лишний раз в дела Хогвартса, и раз таково решение попечительского совета, так тому и быть. Теперь общественность поуспокоилась, нужен был только некий завершающий штрих, маленькая победоносная война против какой-нибудь не очень серьезной напасти, чтобы его рейтинги снова встали на свои места. Корнелиус задумался. Развернул свежий "Ежедневный Пророк", пролистнул его на середину... "ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА ПРОТИВ ГИЛДЕРОЯ ЛОКХАРТА: КОНЕЦ БЛИЗОК? Май станет первым месяцем этого года, когда читатели "Придиры", в марте впервые вошедшей в топ-5 самой продаваемой периодики магической Британии, останутся без статьи, посвященной критике известного писателя Гилдероя Локхарта, ныне занимающего должность преподавателя Защиты от Темных Искусств в школе чародейства и волшебства Хогвартс. Главный редактор журнала Ксенофилиус Лавгуд отказался комментировать причины такого решения, но заверил, что раздел полемики вокруг личности Г. Локхарта продолжит свое существование. "Разве у меня есть выбор?" — удивляется Ксенофилиус на вопрос нашего специального корреспондента Кикиса Трекуса. "Каждый день совиная почта приносит в мой дом сотни писем со всей страны, проигнорировать их — было бы неуважением к нашей аудитории". Ранее "Придира" стала площадкой для дебатов, окруживших Г. Локхарта после ряда критических статей, обвиняющих его во лжи и шарлатанстве. На данный момент неясно, на чьей стороне правда, но одно несомненно: жители Магической Британии затаив дыхание следят за борьбой между сторонниками и противниками знаменитого писателя." Подходит. Корнелиуса и ранее беспокоил Локхарт — он становился слишком уж популярным, страшно подумать, что могло случиться, ударь ему в голову мысль податься в политику. С политическими конкурентами следует разбираться еще прежде, чем они станут твоими политическими конкурентами — вот мудрость. — Энни! — позвал Корнелиус свою секретаршу. — Передай кому надо: пусть проведут министерское расследование в отношении Локхарта! Может, он и впрямь шарлатан? — Сделаю, сэр! — раздался энергичный ответ. Отлично, с этим разобрались. Корнелиус со вздохом откинулся на спинку своего стула. Что еще? Мысли снова вернулись к Хогвартсу — что-то здесь не давало покоя, — но Корнелиус рывком отвлекся от них. Он сделал достаточно, по крайней мере пока. Любые другие шевеления в эту сторону сейчас были бы... бесполезными. *** Гилдерой покидал Британию не без сомнений и не без сожаления. Кто-то другой сказал бы, что этот день неминуемо настал бы рано или поздно, но кто-то другой не достиг здесь всего того, чего достиг Гилдерой. Но была и светлая сторона: покидая свою родину сейчас, он имел шансы остаться в глазах благосклонной публики безвинно обиженным героем, бегущим от репрессий (пока что выразившихся лишь в зловещем заголовке Ежедневного Пророка "ГИЛДЕРОЙ ЛОКХАРТ: ГЕРОЙ ИЛИ ГНУСНЫЙ ОБМАНЩИК? МИНИСТЕРСТВО НАЧИНАЕТ РАССЛЕДОВАНИЕ", но лучше было перестраховаться — мутившая воду "Придира" не давала ему покоя уже пять месяцев). Сейчас Гилдерой направлялся в Америку. О, он не собирался задерживаться там надолго — разве что ровно настолько, чтобы завоевать сердца добрых американок и американцев. Но в целом, стоило лишь подождать, пока буря в прессе уляжется, и уж тогда он вернется к родным берегам, любящим его не меньше, чем Гилдерой любил их. Именно так — переждать грозу в тихой гавани. Что бы ни было написано в книгах, но открытые конфронтации Гилдерой считал... бесполезными. *** В ушах стояла симфония из предсмертных криков петухов и ледяного шуршания змеиной кожи по полу. Симфония смерти. Симфония падения. "Все идет так, как должно идти", — писал Том, но Том лгал. Жаль только, она поняла это слишком поздно. Все могло быть иначе. Если бы старый дневник не попал в стопку ее учебников. Если бы она отложила его в сторону. Если бы не упросила вернуться за ним, забыв в Норе. Если бы рассказала профессору Макгонагалл в тот самый день, когда произошел первый провал в памяти. Если бы не послушала совета Мальчика-Который-Выжил. Если бы нашла в себе силы выкинуть дневник. Если бы-если бы-если бы. Но было поздно. "Слушайся меня, вот и все, что от тебя требуется." Она... была уже не вполне она. Сколько в этой голове Джинни Уизли, а сколько Тома Риддла? Разница не в ее пользу. И сопротивление "бесполезно." *** Темнота больше не была непроглядной. Время пустоты прошло. Он все еще был неосязаем и неуловим, но больше ни у кого не повернулся бы язык назвать его несуществующим. Ожидание было долгим: бесконечные часы небытия. Он знал, кто он, но — где? когда? Недолгая жизнь — шестнадцать полных лет — с каждым проходящим отрезком вневременья все больше напоминала сон, растворяющийся в ночи. Этот сон исчез бы с рассветом, и спасало лишь то, что в этом несуществующем мире не существовало ни утра, ни любого другого времени суток. Но теперь с этим покончено. Он подошел совсем близко — еще один шаг, еще одна минута. И он сделает первый вдох — полной грудью. И он разомнет длинные пальцы — с хрустом. И он выпрямится в полный рост — отбрасывая тень, потому что сам уже не будет тенью, бледным отпечатком. Он будет с о б о й. Скоро. О, Том Риддл превосходно знал, как обернуть хаос и панику в Хогвартсе себе на пользу.