Гарри Поттер и Мальчик-Который-Выжил-Из-Ума

В этом году Гермиона впервые поняла значение выражения "откусить больше, чем можешь проглотить". Раньше ей казалось, что у человеческого мозга на самом деле нет ограничений — есть только препятствия в виде лени, или внешних обстоятельств, или постыдно малого количества часов в сутках. Желание и упорный труд — вот рецепт гениальности. Если бы Лаванда Браун тратила меньше времени на любование собой в зеркале и больше — на отработку заклинаний, профессору Флитвику не пришлось бы раз за разом горестно трясти головой над ее попытками сделать стеклянный стакан неразбиваемым. Но все оказалось сложнее. В сутках Гермионы стало на два часа больше (маховик времени позволял путешествовать во времени до пяти часов назад, но профессор Макгонагалл не хотела, чтобы она испытывала судьбу), однако это не помогало. Не хватало не только времени. Проснувшись, Гермиона первым делом повторяла то, что учила вчера вечером перед сном. Потом быстро собиралась, держа перед глазами раскрытый словарь древних рун, стараясь запомнить хотя бы десять новых. По дороге на завтрак на ходу вспоминала, что нужно будет ответить на сегодняшних уроках. В большом Зале было слишком шумно для учебы, поэтому приемы пищи три раза в день (иногда — два, но Гермиона старалась этим не злоупотреблять, даже если аппетит в последнее время куда-то пропадал. Мозгам нужно было топливо.) были единственным временем, кроме ночного, отведенного под сон, когда Гермиона позволяла себе немного расслабиться. Затем начинался учебный день, включающий в себя несколько скачков во времени, школьные уроки, часы которых не вместились бы ни в одно стандартное расписание, дописывание сочинений на перерывах между занятиями и, конечно, не меньше пятнадцати факультетских баллов для Гриффиндора — у Гермионы Грейнджер были свои стандарты. Потом наступало время домашних заданий: толстые книги, старые словари, звездные карты, отработка заклинаний, пергаменты с конспектами, эссе, эссе, эссе... Перед сном Гермиона втискивала полчаса на литературу "для себя" — внепрограммные знания, которые могли пригодиться в жизни, или просто слишком интересные книги, чтобы пройти мимо них, не заглянув хотя бы одним глазком. Засыпала Гермиона с гудящей головой и порхающими на внутренней стороне век маленькими буковками и разноцветными пятнышками — верными спутниками усталых глаз. В своем старом мире Гермиона иногда видела, как неопытные родители перекармливают своих детей: те, хныча, отбиваются и уворачиваются от нацеленной в рот ложки каши, потому что уже сыты по горло и хотят просто переварить пищу в тишине и покое. Примерно так же чувствовал себя ее мозг. Гермиона просыпалась разбитой, с ощущением песка в глазах и неприятным гудением в ушах. Но она должна была держаться. Ради всех тех, кому однажды сможет помочь. Ничего удивительного, что некоторые вещи выскальзывали из перегруженной памяти. В воскресенье утром Гермиону вырвало из сна ужасное осознание: она начисто забыла о завтрашнем собрании клуба дебатов. И ее эссе по Трансфигурации все еще не было закончено. С расстановкой приоритетов все было очевидно: поскорее дописать эссе и остаток дня потратить на подготовку, взяв в библиотеке нужную литературу. Она успеет — должна успеть. К сожалению, в этом набросанном расчете не учитывались те самые внешние обстоятельства. Например, Рон Уизли, поймавший Глотика на пороге спальни для мальчиков и опять решивший раздуть из мухи слона. Гермиона каждый раз обещала себе, что не будет обращать внимания на Рона, но каждый раз просто не могла проигнорировать его упертую несправедливую твердолобость. В результате она опоздала в библиотеку. У нее не было нужных книг. Гермиона перелистала учебник по маггловедению, но это явно было совсем не то, что нужно. "С другой стороны", — удержала она себя на грани паники (прийти. куда-то. НЕПОДГОТОВЛЕННОЙ). "Это не должно быть так уж сложно." Она читала что-то на втором курсе, когда вся школа говорила о Наследнике Слизерина, а на стене появилось зловещее послание. В остальном спасет элементарная логика, так часто бывало даже в магическом мире, смеющемся над любыми законами и представлениями, что разумно, а что нет. В конце концов, вопрос, правы ли идеологи чистоты крови, был совсем несложным и имел однозначный ответ: нет. Здесь невозможно перепутать плохое с хорошим. Если бы только она еще не чувствовала себя такой усталой...