Гарри Поттер и Мальчик-Который-Выжил-Из-Ума

Ших. Жжих. Ших. Жжих. Тик. Так. Тик. Так. Тик. Так. Однажды Северус не выдержит и разнесет все директорские приборы к чертям собачьим. Он с трудом сохранял маску спокойствия, бесстрастно перечисляя итоги, как полководцы подводят счет потерям: — Грейнджер — в Больничном крыле. Лонгботтом — в Больничном крыле. И наши худшие догадки подтвердились. Люпин — носится по лесу в своем неприглядном обличии и распугивает местную фауну. Петтигрю — в бегах. Поттер — под дверью, ждет от вас каких-то объяснений. Это все. Когда Северус говорил обо всем этом будничным тоном, почти с сарказмом, он и сам верил, что пришел в себя. Но это было не так. За какой-то час его пропустили через настоящую эмоциональную мясорубку. Воскрес кошмар школьных лет. Довольно долгое время боггарт Снейпа принимал обличие волка — очередное спасибо, Блэк. И то, что позже он обзавелся страхами посерьезнее, не значило, что этот остался позади. Как чертик из табакерки выскочил Петтигрю — единственный, кто еще не поплатился за произошедшее с Лили. При случае, Северус исправит это досадное недоразумение. Гарри Поттер снова оказался на волоске от смерти. Судьбе нравилось смеяться над Северусом — единственный ребенок, чье благополучие заботило его больше всего остального (давно уже поздно это отрицать), ставил рекорд за рекордом в поиске неприятностей на свою голову. Еще были все остальные дети, которых нужно было защитить. И — ах да — худшее свидетельство из возможных: волшебная карта, уверявшая, что внутри Мальчика-Который-Выжил, единственной надежды на окончательную победу над Темным Лордом, развелся целый выводок крестражей. Дамблдор, как-то разом постаревший, думал о своем. Бамс. Трямс. Бамс. Трямс. Тили-Пили. Тили-Пили. Тили-Пили. — Все еще считаете, что нанять оборотня на должность профессора было отличной идеей? — желчно спросил Снейп, чтобы отвлечься от невыносимого шума. Дамблдор вздохнул. — Не пытайся обвинить во всем Ремуса, Северус. Ты не хуже меня понимаешь, что нельзя однозначно определить, из-за чего или из-за кого все пошло не так. Не иди на поводу у худшей своей стороны. Северус скрипнул зубами. Дамблдор, как обычно, сделал вид, что не услышал. — Я рад уже тому, что сегодня вечером не была отнята ни одна жизнь, — со значением произнес он. Северус вздрогнул: намек был прозрачен. Оборотней не брали оглушающие и парализующие заклятия — шкура у них, что панцирь горных троллей. Но существовал, конечно, универсальный выход. Визенгамот по всем пунктам оправдал бы профессора Хогвартса, применившего смертельное проклятие как меру самообороны, защищая трех студентов-третьекурсников. Не помешали бы даже прошлые прегрешения — если магическое сообщество и презирало кого-то больше, чем бывших Пожирателей Смерти, так это оборотней. Вот идеальный шанс, вот и повод — одним ненавистным мародером меньше. Он разочаровал бы Дамблдора — но ему не впервой. Он разочаровал бы Поттера — но ему не впервой. Некому больше было бы пить свои дурацкие пакетированные чаи в учительской и разговаривать на языке людей, пекущихся о комфорте собеседника, даже после того, как им десять раз продемонстрируют неприязнь. Но Северус бы скорее удавился, чем признался, что перестал испытывать жгучую смесь ярости и презрения хотя бы к одному из проклятой четверки. — Нам предстоит долгая ночь, Северус, — Дамблдор переплел пальцы в замок. — Нужно многое обсудить. Но пока, давай не будем заставлять мистера Поттера ждать. Снейп вышел за дверь, чтобы позвать своего студента. Гарри Поттер выглядел именно так, как положено выглядеть ребенку, поучаствовавшему в марафоне по Запретному Лесу с оборотнем в конце дороги. Бледный, взъерошенный, с прорехой на рукаве, мелкими царапинами на щеках и ладонях и торчащим у воротника обломком веточки, зацепившимся за изумрудную оторочку мантии. Уставшие покрасневшие глаза ясно свидетельствовали о том, что мальчишке к этому времени следовало видеть третий сон. Минерва Макгонагалл отправила бы своего ученика в постель, отложив все важные разговоры до утра. Помона Спраут поступила бы так же. В отличие от них и от полоумного кретина, по недоразумению ставшего опекуном сына Лили, Северус помнил, каково это — когда в детстве с тобой не считаются как с человеком. *** Плюх-плюх-плюх. Бух. Плюх-плюх-плюх. Бух. Тик. Так. Тик. Так. Тик. Так. Просто смешно: после всего, выпавшего на его долю в эту ночь, Гарри прилип взглядом к алой птице с роскошным длинным хвостом, мирно восседающей на жердочке, и не мог отвести глаз, как ни старался. Настоящий феникс. Многие проживали жизнь, ни разу его не увидев. Словно заметив столь пристальное внимание, феникс склонил голову набок. Моргнул. Он согревал одним своим видом. С огромным трудом Гарри все же отвел глаза. И тут же обнаружил себя завороженно рассматривающим хрупкие приборы на директорском столе. Что-то похожее на утюг на ножках издавало тихий стрекот. Таинственный магический артефакт? Или директор напускает таинственности, а на самом деле гладит этим утюгом носки? Или... Гарри поднял глаза и встретился взглядом с профессором Дамблдором. Тот наблюдал за ним с благосклонной улыбкой. Снейп мрачной тенью высился у окна. Ах да, он здесь не на экскурсии. — Выглядишь усталым, Гарри, — мягко заметил профессор Дамблдор. — Уверен, что не хочешь отложить этот разговор на чуть-чуть? Гарри упрямо помотал головой. Вряд ли он сможет спать, пока хоть что-то не прояснится. — Ну тогда... О чем ты хочешь меня спросить? — профессор Дамблдор устроил подбородок на переплетенных пальцах. Проще ответить, о чем Гарри не хотел его спросить... Что сейчас самое главное? — Тот-Кого-Нельзя-Называть жив, — произнес он без вопросительной интонации. Да, пожалуй, стоит начать с этого. Отрицаний не последовало — это принесло одновременно облегчение и ледяной холод. По крайней мере, с ним честны... — Я бы не стал разбрасываться такими словами как "жив", Гарри... Но Волдеморт определенно не мертв, как бы нам ни хотелось верить в обратное. Профессор Дамблдор тоже называл Волдеморта по имени, как Сириус и Ремус. В школе Гарри старался использовать слова-заменители, чтобы не нервировать других (и не злить сокурсников-слизеринцев, придерживающихся исключительно "Темного Лорда"), но сейчас разом почувствовал себя свободнее. — Волдеморт — это и есть Том Риддл? — выпалил он следующую догадку. — Когда-то это имя в самом деле принадлежало ему. Вот что имела в виду Карта. Но почему их так много... — После того, как Волдеморт напал на маленького Невилла, его разбросало на несколько маленьких Волдемортов? Гарри заметил косой взгляд Снейпа. Может, стоило сформулировать это изящнее. — Не совсем так, — покачал головой профессор Дамблдор после паузы. Его подбор слов скорее развеселил, чем возмутил. — М-м, "разбросало на нескольких маленьких Волдемортов" его несколько раньше и по своей воле. Но эту часть тебе пока следует оставить мне и профессору Снейпу. — А зачем вы вообще об этом рассказываете? — холодно поинтересовался Снейп. — Не вы ли твердили о необходимости крайней секретности, господин директор? Он точно почему-то нервничал — он вообще всегда казался взвинченным, когда Гарри разговаривал с директором. В чем же причина? Профессор Дамблдор откинулся на высокую спинку своего кресла. — Раз уж ты обучил его окклюменции, я не думаю, что есть причины для беспокойства, — внимательный взгляд был прикован к Гарри. Тот поежился. Вдруг появилось ощущение, что происходит что-то неизмеримо важное, поворотный момент в его жизни — взрослые решают, пускать ли его в свой мир. — Как ты мог заметить по своей замечательной Карте, Гарри, Невилл Лонгботтом оказался в очень непростой ситуации. Четыре Волдеморта в голове тянуло на что-то посерьезнее, чем "очень непростая ситуация". Сердце Гарри сжалось. Невилл никогда даже намеком не давал понять, что с ним что-то не так. Может, он даже не знал? Но так еще страшнее... — Вы же знаете, как его спасти? — Гарри подался вперед, вцепившись в край директорского стола. Если кто-то и знает, то это он, человек перед ним, в пурпурной мантии и поблескивающих очках-половинках. Величайший чародей их времени. — Вы должны знать, сэр, должен быть какой-то способ! Профессор Дамблдор грустно улыбнулся. — Способ, несомненно, есть. Но не стану лукавить: я его пока не нашел. В моем распоряжении лишь догадки. Гарри беспомощно обернулся к Снейпу. Тот пожал плечами. Значит, надежда есть, но очень слабая? Этого мало. Нельзя оставить все так, как есть. Никто не заслуживает такой участи. — Вижу, его судьба тебе небезразлична, — голос профессора Дамблдора легко перекрывал тонкое дребезжание приборов. Феникс на жердочке сдвинулся ближе к столу, словно прислушиваясь к разговору. Может, так и было — фениксы умные создания. — Я могу что-то сделать, да? — вдруг понял Гарри. Вот почему профессор Дамблдор необычно откровенен. Он думает, что Гарри может как-то помочь. — Господин Директор... — сумрачно начал Снейп, но профессор Дамблдор заставил его замолчать одним взмахом руки. — Да, Гарри, я думаю, можешь. Усталость разом отступила и поблекла. От него больше не отмахивались. Он действительно сможет принять участие в грандиозной спасательной операции. И кого — героя всего волшебного мира. Которого Гарри, так уж вышло, все еще считал своим другом. — Что я должен делать? — спросил Гарри с таким энтузиазмом, что профессор Дамблдор не сдержал улыбки, а Снейп — кислой гримасы. — Быть ему хорошим другом. Гарри озадаченно уставился на директора. Быть другом Невилла? И все? Это как-то... Просто? Есть ли у этого предложения двойное дно? Профессор Дамблдор сложил ладони домиком. Он снова был серьезен. — Видишь ли, я убежден, что половины бед, обрушившихся на голову Невилла, можно было бы избежать, доверяй он людям чуть больше. Вряд ли шанс завоевать его доверие есть у кого-то из преподавателей, но ему в самом деле нужен человек, понимающий ситуацию. И верящий, что я на его стороне, пускай он в этом глубоко сомневается, — профессор Дамблдор устало прикрыл глаза. А он ведь тоже не спал всю ночь, в его-то возрасте... — Разумеется, если ты сам в это веришь, Гарри. Гарри нахмурился. Профессор Дамблдор ошибался, но не в этом. — Почему я не должен? Не могу представить развитие событий, где в конце вдруг выяснится, что главный светлый маг столетия все это время играл на стороне Волдеморта. До него долетел тихий смешок. — Я рад это слышать. В последнее время у меня были причины всерьез засомневаться, имею ли я прежний авторитет среди молодого поколения, — в голубых глазах заплясали веселые искорки. — Представь себе: не далее, как вчера, я стал свидетелем душераздирающей сцены. Один первокурсник с Когтеврана обменял десять вкладышей из шоколадных лягушек с портретом твоего покорного слуги на одного-единственного Герпо Омерзительного. Я был ранен в самое сердце. Но Гарри не улыбнулся. — Я надеюсь, что неправильно вас понял, сэр. Потому что мне показалось, будто вы ждете, что я использую свою близость к Невиллу, чтобы... шпионить за ним? Веселье во взгляде профессора Дамблдора увяло, съежилось и померкло. — Нет, Гарри. Этого я от тебя не жду. Гарри ощутил мимолетную дрожь облегчения. На секунду... На секунду он поверил, что в страшилках Драко о злостном хладнокровном манипуляторе скрывалось зерно истины. Но тогда... Что? — Следующий год выйдет насыщенным для всего Хогвартса. Все, что мне нужно, — чтобы рядом с Невиллом находился человек, которому он может доверять. И который не побоится рискнуть собой, чтобы защитить его от опасности, когда придет время. А советоваться со мной или нет и рассказывать ли что-то, ты волен решать сам. — Поттер, вы не обязаны соглашаться. Гарри вздрогнул. Он почти забыл, что Снейп тоже здесь. И к тому же, явно не в восторге от происходящего. — Это опасно, и вы, вполне возможно, подписываете себе смертный приговор. Подумайте, в конце концов, о своей семье. Если Снейп так завелся, дело и впрямь по плечу не каждому. Гарри обещал не искать неприятностей — и Снейпу, и Сириусу. Но что делать, если неприятности сами его ищут? Сегодняшний день доказал: судьба найдет способ подставить подножку, будь ты хоть распоследним паинькой. Волдеморт — это зло. Из-за него произошла война, унесшая столько жизней в семьях его однокурсников. Из-за этой войны Невилл остался сиротой, а родители Гарри оказались в Мунго. А Гермиона? Сколько она перенесла из-за того, что Волдеморт нашел способ вмешаться в ее жизнь? Нет, Гарри не станет отсиживаться в безопасности, пока другие страдают из-за Темного Лорда, у которого не хватило совести остаться мертвым. — Я вас понимаю, профессор, — он посмотрел на Снейпа, стойко выдержал тяжелый взгляд, в котором плескались сразу и гнев, и беспокойство, и отчаяние. Слишком упрямый, чтобы сказать об этом, он переживал за Гарри не меньше, чем Сириус. — Но если я не буду делать то, что правильно, то подпишу смертный приговор своей совести. Молчание вышло подавляющим. Снейп демонстративно отвернулся, скрывая свое выражение лица. — Вы просто пафосный идиот, Поттер. Гарри неловко почесал затылок. — Прозвучало ну очень напыщенно, да? Со стороны директорского стола донесся мягкий смех. Феникс вдруг сорвался со своей жердочки и, мазнув Гарри крылом по щеке, устроился на плече своего хозяина. — О, Гарри, — профессор Дамблдор снова улыбался. — Никогда не позволяй страху показаться слишком напыщенным останавливать тебя от того, чтобы говорить мудрые вещи. Как иначе потомки составят список лучших твоих изречений? — До этого еще нужно дожить, — пробормотал Гарри смущенно. Но ему стало легче. — И, ну, стать героем? Феникс склонил голову набок. Профессор Дамблдор провел пальцем по его огненно-золотистым перьям. — Разумеется. Но могу тебя заверить, ты на верном пути.