Гарри Поттер и Мальчик-Который-Выжил-Из-Ума

Гарри засыпал и просыпался рывками — сны, угрожающе черные, цеплялись за него, как ветви густого кустарника в Запретном Лесу. Открывая глаза, он не чувствовал себя отдохнувшим и снова соскальзывал в бездонную темноту. Когда он наконец сел и отдернул полог, наступил вечер следующего дня. Режим был безнадежно угроблен. В спальне не оказалось никого, кроме Драко, читавшего книгу на своей кровати, прислонившись к ее столбику. Заметив шевеление в кровати напротив, он поднял взгляд и приветственно взмахнул рукой. — С добрым утром, соня. Ты живой? — Не очень, — хрипло признался Гарри. — Мерлиновы подштанники, неужели однажды я начну спать до полудня, как Сириус? — Да ладно, — Драко пожал плечами. — У тебя, похоже, выдалась нелегкая ночка. Гарри боялся, что он начнет расспрашивать, но со стороны друга не последовало ни одного вопроса. За три года Драко здорово научился читать его настроение. Интересно, начался ли уже ужин? Он принялся натягивать школьную форму. — Профессор Снейп запретил тебя будить, — буднично заметил Драко. — Но тебе просили передать, что в Хогвартс нагрянул твой крестный. Опять. Гарри так и подскочил. Сириус приехал?! — Пораньше не мог сказать?! — накинулся он на Драко, пытаясь одновременно натянуть носок и поправить узел изумрудно-серебряного галстука. Драко ухмыльнулся. — Ну, может, в следующий раз захватишь меня в свои полуночные путешествия. Тебе в кабинет профессора Люпина, если что. Гарри показал ему кулак и опрометью бросился к двери. В кабинете Ремуса коробки громоздились на коробки, образуя неровные, но сбалансированные стопки. На одной из таких стопок сидел Сириус, мрачный и взъерошенный. При виде Гарри его лицо просветлело, но ненамного. Ремус сидел на стуле, изможденный, как никогда. Он очень явно избегал встречаться взглядом как с Сириусом, так и с Гарри. В груди заныло: огромным облегчением было увидеть, что с Ремусом все в порядке, но Гарри боялся и представить, что тот сейчас испытывает. В одну ночь его худшие страхи обрели материальное воплощение. И — Гарри заметил на нижней губе новый шрам, — вечное напоминание об этом отпечаталось на лице. — Ну привет, — сказал Сириус после тяжелой минуты, когда никто из них не мог придумать, что сказать. Гарри посмотрел на своего крестного. Он хотел, чтобы все стало как раньше. Чтобы одного голоса Сириуса снова стало достаточно, чтобы успокоить его, убедить, что все хорошо и что он в безопасности. Но "как раньше" не было. — Почему ты мне не сказал? — спросил Гарри подрагивающим от сдерживаемых эмоций голосом. Каких именно? Он сам не мог понять, больше в нем грусти или гнева. — Почему вы оба ничего мне не сказали? Сириус запустил руку в волосы, скрыв ладонью глаза. Ремус безразлично рассматривал половицы. Вид у него был отсутствующий. — Если бы я знал хотя бы имя... — прошептал Гарри, но осекся. Он понимал масштаб, понимал, как сильно все переменилось бы, знай он, кто такой Питер Петтигрю. Но для него сейчас главным было не это. Он сжал кулаки. — Это мои родители! Я имел право знать всю историю, я имел право знать, что сделал Петтигрю. Ты не должен был решать это за меня! — Я знаю! — повысил голос Сириус. Часть его лица, не спрятанная ладонью, исказилась, но он сжал зубы и овладел своими эмоциями. — Ты должен мне поверить, Гарри, я собирался тебе рассказать. — Правда? Когда? На выпускной церемонии? — Может быть! — резко откликнулся Сириус. Он опустил руки на колени и подался вперед. Стопка коробок угрожающе накренилась. — Да, я не хотел, чтобы ты знал, что Джеймс и Лили оказались на всю жизнь заперты в Мунго, потому что их продал человек, которого они считали другом. Потому что я хотел для тебя нормального детства, чтобы ты мог заводить друзей без мысли о том, что однажды они воткнут нож тебе в спину! Я просто хотел тебя защитить, неужели ты не понимаешь? — Ну так ты облажался! — Гарри сам испугался своего крика, но ослепляющая обида гнала его вперед. Он никогда не чувствовал себя таким преданным, и кто осмелится сказать, что у него не было на то причин? — Если тебе еще не сказали, я в одну ночь оказался лицом к лицу с беглым преступником и... — его взгляд упал на Ремуса, и он прикусил язык, но Сириус все отлично понял. Складка у его губ стала глубже. — Следи за своим языком, Гарри, — сказал он негромко, но в давящей тишине это прозвучало оглушительно. Может, Гарри уже перешел какую-то черту. Он отвернулся и принялся считать до ста, как учил Снейп на занятиях окклюменцией, пытаясь прогнать скапливающиеся в уголках глаз слезы. Ничто в мире не могло убедить его, что Сириус был прав, скрывая такую важную информацию. Так откуда это ощущение, что даже если крестный признает все свои ошибки, легче не станет? — Гарри... — позвал Сириус нерешительно. Гарри мотнул головой. — Снейп не считает, что я слишком ребенок, чтобы знать правду, — процедил он, прекрасно сознавая, что сейчас выглядит именно как никчемный обиженный ребенок. Сириус рассмеялся — лающе, желчно и невесело. — Снейп, а? А Снейп случайно не рассказал тебе, что сам... — Прекратите, вы оба! Гарри вздрогнул. Он не сразу понял, кто это так рявкнул. Громкий сердитый голос прозвучал так незнакомо, что только с большим запозданием Гарри связал его и Ремуса, с побелевшими губами впившегося пальцами в свои же руки. — Почему вам всем так нравится говорить друг другу вещи, о которых вы потом будете жалеть годами? — он устало взлохматил волосы, уронив тень на худое, покрытое шрамами лицо и бьющуюся у виска синюю жилку, четко проступившую под словно истончившейся до прозрачности кожей. — Никто не мог знать, что все так обернется. Никто не мог предположить, что Питер перетрусит так, что двенадцать лет проведет в облике крысы под крышей у Уизли. А ты подумай вот о чем, Гарри: если бы ты все знал и вдруг увидел Питера на карте, как бы ты поступил? Как и всегда на уроках Ремуса, Гарри знал правильный ответ. Увидев на карте точку "Питер Петтигрю", пойти к профессору Дамблдору или профессору Макгонагалл. И на этот правильный ответ ему было глубоко плевать — как было плевать Ремусу и Снейпу. Логика безнадежно проигрывала сильным эмоциям. — Вот поэтому я согласился с Сириусом, когда он решил, что тебе не нужно знать о Питере, — Ремус обессиленно откинулся на спинку стула, болезненно поморщился и снова выпрямился. Казалось, даже шевелить языком для него — едва посильное дело. Гнев Гарри стух, съежившись под натиском острой жалости. — Я сожалею, что так вышло, Гарри. Но от того, что ты будешь злиться на Сириуса, ничего не изменится. Питер отнял у тебя родителей, не дай ему лишить тебя еще и крестного. Гарри молча подошел к приоткрытому окну и высунул голову наружу, подставляя лицо прохладному вечернему ветру. Кроны деревьев безмятежно трепетали под медленно темнеющим небом. На горизонт держал курс клин черных птиц. Кому и что он пытается доказать? Профессор Дамблдор готов на него положиться. Даже Снейп, скрипя зубами, смирился с тем, что Гарри теперь часть команды по спасению мира. Только для Сириуса он оставался беспомощным ребенком, которого надо опекать. Но Сириус растил его с годовалого возраста. Не многовато ли — ждать, что он так просто примет уход крестника в мир, где, похоже, за каждым углом поджидает темный маг или зловещий артефакт? Гарри подумал о Джеймсе Поттере — уже в который раз за эти сутки. И о том, как часто за эти годы думал о нем Сириус. Злость — не выход. Так же, как не выход — смертельное проклятие. Но почему хоть раз все не может оказаться просто? Беззвучно ступая, Сириус пристроился рядом и перегнулся через подоконник, по пояс оказавшись снаружи. С выставленной палочки с хлопком, испугавшим птиц, сорвался сноп ярких искр, ядовито-желтых, как досада. — Жизнь та еще собака, Гарри, — буркнул Сириус, пока золотистые отблески плясали в его сощуренных глазах. Гарри вздохнул. И ткнул его локтем в бок. — Сам ты собака. Сириус ухмыльнулся. С этим он поспорить не мог.