В новой жизни

Солдат открывает глаза. Темнота. Тишина. Одиночество. Просто обставленная комната, чересчур мягкая кровать, на которой он лежит, легкий шум, доносящийся с улицы, мерцание отдаленного фонаря, голоса в комнате двумя этажами выше. Он встает, тщательно обыскивает помещение в поисках оружия, но не находит абсолютно ничего. Подходит к закрытому окну, смотрит вниз — слишком высоко, через окно не уйти. Солдат разбивает стекло бионической рукой, подбирает длинный, острый осколок, направляется к входной двери. Программа проста — выйти из здания, затеряться в толпе, сбросить с хвоста преследователей, связаться с непосредственным командованием, прибыть на базу. На базу, где его, возможно, ждут или уже ищут, где его ждет наказание, может, даже — он непроизвольно содрогается — обнуление. Но у него не появляется даже мыслей о побеге. Он — солдат, оружие, вещь — а вещь не сомневается, не боится, не испытывает боль. Он должен вернуться на базу. Дверь открывается без сопротивления, и он выходит в коридор, двигаясь бесшумно, придерживаясь стены и пристально вглядываясь в мутный полумрак. Вдруг этажом выше раздается шум шагов, Солдат, услышав его, спешит скрыться от быстро приближающегося человека в пустой открытой комнате. Вскоре он слышит его совсем рядом: быстрый бег, тяжелое дыхание — невидимый глазу чужак напуган, взволнован. Зимний слышит, как незнакомец бежит в конец коридора, к его комнате, затем, приостановившись, направляется обратно. — Джеймс! — раздается крик. Солдату кажется, что он уже слышал этот голос, но мысль об этом хрупкая, обманчивая, он не знает, стоит ли верить своей изорванной памяти. Однако, повинуясь неожиданному порыву, он открывает дверь, за которой прячется — почти обнаженный темнокожий мужчина, застывший в коридоре, резко оборачивается и смотрит на него. — Джеймс, — говорит он негромко, приближаясь к нему, медленно, словно боясь отпугнуть, — Джейми, все хорошо, это я. Солдат не двигается и сжимает в бионической ладони осколок толстого стекла, пристально наблюдая за каждым движением этого человека, кажущегося странно знакомым. — Я Сэм, ты меня знаешь, — произносит мужчина, глядя ему в глаза, — Ну же, Джейми, опусти. Незнакомец кладет ладонь на стекло, избегая острых краев, и легко, ненавязчиво надавливает, побуждая опустить осколок. Солдат хватает его за плечо, отталкивает и направляется к лифту — убивать сейчас необязательно, слишком много шума, его первостепенная миссия — побег. — Эй, стой, не надо уходить, — мягко, с какой-то ощутимой теплотой останавливает его мужчина, касаясь его плеча. Зимний вздрагивает, ощущая прикосновение чужой руки, вмиг оборачивается и наотмашь ударяет чужака осколком. Раздается крик, незнакомец падает на пол, и Солдат одним движением вгоняет кусок стекла в его грудь, почти не замечая расползающейся по полу кровавой лужи и задушенных хрипов умирающего. Вдруг у него в одно мгновение темнеет перед глазами и перехватывает дыхание, он не может понять, что с ним происходит, а в сердце вдруг поднимается буря чувств, незнакомых, неконтролируемых, пугающих. Всем своим существом он ощущает сбой в своих системах — оружие не должно чувствовать, неестественные его природе эмоции приносят практически боль, Солдат падает на колени, не в силах справиться с самим собой… Баки открывает глаза, ему кажется, что он спит, а это — самый жуткий его кошмар, приходящий к нему уже далеко не в первый раз. Сэм хрипит, с трудом глотая воздух, дрожит в конвульсиях, судорожно вдыхая. Пол залит горячей кровью, она на его руках, на одежде, и он со слепым, всеобъемлющим ужасом понимает, что это и вправду кровь Сэма, что все реально, что он… — Эй, — едва слышно произносит Уилсон, — Смотри мне в глаза. По щекам Баки одна за другой скатываются слезы, боль становится непереносимой, он отрывает взгляд от огромной бурой кровоточащей раны в груди Сэма и заглядывает в его глаза, темные, мягкие и необыкновенно живые… — Смотри сюда, — продолжает Сокол, — Все будет хорошо. Последним усилием воли Сэм накрывает его живую ладонь своей, касание легкое, нежное, даже в свои последние секунды он не перестает заботиться о Баки. — Я… Я люблю тебя, Джейми, — с хрипами и кровью выдыхает Сэм в последний раз, и затихает. Его глаза стекленеют, рука наливается мертвенной свинцовой тяжестью. Джеймсу кажется, что у него разрывается сердце, взгляд застилают слезы, он вдруг понимает, что не может вдохнуть. Сэма Уилсона, единственного человека, который смог принять и полюбить его, больше нет. Баки убил его своей рукой. Боль ломает изнутри ребра, Джеймс рыдает, не в силах отвести взгляда от безжизненного тела, медленно истекающего кровью, и жизнь снова теряет для него все яркие краски. Убил. Уничтожил. Не смог уберечь даже от самого себя. Он осторожно касается лица Сэма, проводит пальцем по темной, остывающей коже… — Баки? — Джеймс вздрагивает, оборачивается — появившийся в дверном проеме Стив застывает в нескольких шагах от него с выражением непередаваемого ужаса на лице. — Не… Не подходи! — в отчаянии кричит Баки, когда Капитан пытается сделать шаг в его сторону. Он не позволит никому приблизиться к себе. Больше — никогда. Джеймс с трудом встает и бросает последний взгляд на лежащего посреди коридора Сэма. Сэма, который любил его и доверял ему, с которым он был готов провести всю свою новую, счастливую жизнь. Дверь в комнату, в которой прятался Солдат, еще открыта, Баки бежит туда, и в Башне снова раздается резкий, крошащийся скрип трескающегося стекла. Миллионы осколков устремляются к земле, разбиваясь об асфальт с тихим хрустальным звоном, а легкий ветерок, залетая в комнату, играет с длинными волосами Баки, которые так любил Сэм. Сэм… Он бы никогда не позволил Джеймсу сделать это. Но Сэма больше нет. Стив забегает в комнату, и в этот миг Баки делает шаг за раму — туда, где играет листьями редких деревьев ночной ветерок. Туда, где он больше не сможет никого ранить.