Полуночники

      Влад подошёл к Диме и аккуратно опёрся на подлокотники по обе стороны от него, заглядывая в глаза. И так было понятно, что нужно делать сейчас — мчать туда. Обоим. Но ехать никуда не хотелось. То, что сказал ему Берг, в данное мгновение было куда важнее.       — Ты сказал, что умрёшь без моей крови. Если ты знаешь, как на вампиров, именно вампиров, действует кровь оборотней, то ты должен был это видеть. Вампиров же всего трое, — Дима напрягся и поджал губы.       — Влад, может, лучше потом поговорим? Нам нужно туда…       — Подождут две минуты, — Влад сел на пол прямо перед ним и взял его руку в свою, аккуратно сжимая пальцы. — Рассказывай. Теперь, когда так получилось, что я ненарочно привязал тебя к себе, я хочу знать, чем это может обернуться.       — Это долгая история, она обо мне и учителе. Я бы пока не хотел много рассказывать о себе. Пусть для всех я буду Вампиром, порождением тьмы и магии, — он уже хотел встать, но Владислав положил тяжёлые ладони ему на колени, явно давая понять, что никто никуда не пойдёт, пока он не услышит рассказ. Дима раздражённо махнул рукой и фыркнул, поддаваясь. — Хорошо, чёрт с тобой. Это был мой Учитель и оборотень. Она была учеником Вампира, хотела научиться алхимии. Он не хотел её кусать. Была битва, он оборонял особняк и потерял слишком много силы. Она буквально заставила его укусить себя, чтобы вновь потеплеть. Учитель сам стал ставить эксперименты на себе, то пытаясь выпить чью-то чужую кровь, то стараясь вовсе её не пить, так он к этому выводу и пришёл. А потом её убили, и Учитель начал угасать. Когда к нему пришли вампанцы, он уже был при смерти, поэтому кичиться тем, что они смогли его убить они не имеют права. Я был там, я всё это видел, и для меня было бы огромным позором, поднять руку на слабого, который даже не сопротивлялся. Теперь мы можем идти?       Дмитрий резко встал, сбрасывая с себя руки Влада, и вышел из комнаты. Говорить на эту тему ему было больно. Сколько бы лет ни прошло, Учитель и эта женщина были ему бесконечно дороги, и то, что с ними произошло, до сих пор поднимало волну ярости. Делиться всем этим с Владом он был не готов. Слишком много секретов и тайн, они уже начинают тянуть на дно. Вздох Лугару за спиной заставил его вздрогнуть и почувствовать себя идиотом и бездушной тварью. Но нет, Владу пока рано знать обо всей его подноготной. Собрались они оба за считанные минуты и вместе вышли к ожидающей их машине. Молча сели на заднее сиденье и отвернулись каждый в своё окно.       Владу стало почти физически больно от этого недоверия. Он видел и чувствовал, что парень очень многого не говорит, потому что не доверяет до конца. Почему так? Он ведь ему доверился, отдал свою кровь и готов отдать жизнь, но это молчание и стена равнодушия убивает. Когда Дима был упырём, он был куда доверчивей, мягче, он не отшивал за неугодные вопросы. А сейчас он словно завернулся в кокон из каких-то эмоций, которые Влад не в силах разглядеть. От этого становилось обидно. Что изменилось? За этими мыслями дорога пролетела незаметно, они въехали в город и, чтобы отвлечься, Соколовский начал прислушиваться к тихому дыханию вампира. Оно успокаивало и, почему-то дарило надежду на потепление.       Шикарный Ролс выехал на площадь и почти врезался в полицейский кордон. Оцепление выставили так далеко от самого кафе, в котором Влад не раз бывал, что на душе неприятно похолодело. Он много видел жертв холодной войны, растерзанных, изуродованных, а сейчас ему впервые стало страшно и противно. Он быстро вышел из машины и, не обращая внимания на полицейских, пытавшихся его остановить, начал на ходу искать глазами Михаила. Вряд ли он ушёл отсюда. Дмитрий вышел за ним, и, подойдя к парню, ткнул куда-то пальцем. Там, среди небольшой толпы мощных молодчиков, нервно курил следователь.       — Видел его по телевизору после каждого нападения вампанцев. Ему всегда только такие задания дают или он просто такой удачливый? — Дима старался не отстать от уже шагающего к мужчине Влада. Он поднял воротник, вжав голову в плечи, и поправил перчатки. Хорошо, что успел захватить шерстяную кепи, а то бы уже все волосы были мокрые.       — Ему все время везёт. Есть опасение, что его начальник вампанец, раз отправляет на такие дела того, кто знаком со мной.       — Нет, его начальник человек, поверь мне, — словив недоумённый взгляд, Дима улыбнулся и прищурился. — У меня много кукол по всему городу. Одна из них твоя соседка. Я весь город предпочитаю держать под колпаком, чтобы ничего не происходило без моего ведома. Кстати, твои бравары уже здесь, видишь?       — Это хорошо, может, они что-то выжали из Михаила Арсеньича, не думаю, что конкретно сейчас готов на конструктивный диалог. Он когда по телефону разговаривал, почти до истерики дошёл.       — Не осуждай его, не каждый день такое увидишь, — Дмитрий положил Владу на плечо руку, обращая на себя внимание, и улыбнулся. Улыбка эта вышла немного нервной, грустной, но всё равно приятно согрела душу. Сейчас Дима, одетый уже в коротенькое пальто в клетку и с заправленными под воротник волосами, смотрелся соответственно этому веку. Непривычно, но всё равно красиво. Соколовский улыбнулся в ответ и быстро направился к толпе бравар.       Дмитрий, дождавшись, когда Владислав отойдёт от него достаточно, направился прямо в эпицентр этого хаоса. Разговоры могут ничего не дать, а вот следы, оставленные нападавшим, могут сказать многое. Чем ближе он походил к кафе, тем чётче он ощущал запах уже остывшей крови. Мерзкий, железный, отдающий горечью на кончике языка. А ещё запах начавшихся разлагаться тел. Мерзость гниения ещё едва уловима, её почувствуют только те, кто обладает тонким нюхом. Это означает, что напали не больше трёх часов назад. Но кровь уже остыла полностью. Значит, если точнее, около двух с половиной часов назад. Дима вытащил из кармана платок и, закрыв им нос и рот, чтобы не чувствовать этой отвратительной мешанины запахов, двинулся внутрь. Разбитое окно витрины осыпалось дождём мелких стеклянных крошек на тротуарную плитку по-над кафе, на пару тумб с цветами, и даже отсюда чувствовалось ледяное дыхание смерти. Секунду помедлив на пороге, Дима толкнул дверь и шагнул внутрь, в большое помещение, освещаемое лишь парой лампочек. Колокольчик на двери весело звякнул, заставив вампира вздрогнуть и напрячься. Кто знает, какие ловушки эти твари могли оставить. Утешает одно — он только что напился свежайшей крови, полон сил, и этих сил их ему хватит, чтобы обойти их. Внутри запах смерти стал просто невыносимым, заслезились глаза. Стало трудно вдыхать и выдыхать, словно на лёгкие гирю положили. Он бывал на полях сражений разных веков, но такого не видел ни разу. Нападавшие ставили перед собой цель не убить, а покалечить, разделать, чтобы люди умирали от боли, от кровопотери. Парень медленно двинулся вглубь зала, стараясь не наступать в лужи крови. Похоже, он понял, что ему не нравится в этом зале. Это не ловушки, их здесь нет. Кое-что другое. Он обернулся на звякнувший колокольчик и увидел в дверях Влада с Александром. Судя по их лицам, волчьему нюху этот запах был противен, но они кривились и держались.       — Почему здесь? Почему именно так?       — Что, прости? — Владу показалось, что ему это послышалось, и эти вопросы задал не Берг, но тот обернулся и отнял платок от лица, морщась.       — Почему именно это кафе? Почему не торговый центр, не клуб, не бар, не кинотеатр, почему именно это кафе? Этому должно быть логичное объяснение. Оно в центре, но всё равно достаточно тихое. Тут не бывает огромных скоплений народа, тем более по вечерам в будний день. Значит целью было не убить как можно больше, а убить кого-то, прикрыв его смерть ещё десятком.       — Думаешь, здесь может быть кто-то, настолько опасный для вампанцев, что они смогли прорвать оборону Бравар? — Дима снова закрыл нос со ртом платком и ехидно вздёрнул бровь. — Через оцепление Бравар ещё ни один вампанец не смог проскользнуть, это проверено вековыми военными действиями, так что я понял, на что ты намекаешь. Может, целью были двое постовых, сидевших в кафе? Саша, кого ты сюда отправил?       — Евгения и Сергея, братьев. Женя получил сильные травмы и пока не в состоянии отвечать на вопросы, но как только он придёт в себя, я дам вам знать.       — Нет, не Бравары были целью для такого отчаянного шага. Вы опасные противники, но, видимо, есть ещё более опасные.       — Например, ты, — Влад зажал нос рукой и двинулся за Дмитрием, который аккуратно обходил каждый труп и вглядывался в лица. — Но до тебя они не смогли дотянуться. Есть кто-то такой же опасный, как ты, но в зоне досягаемости?       — Да. Есть такой. Чёрт, только бы не он… — На последней фразе голос сорвался на шёпот. Влад кожей почувствовал лёгкий нервный тремор, накрывающий вампира, и напрягся. Он ещё даже не знал, о ком идёт речь, но уже стало понятно, что этот кто-то весьма важен для Димы. — Я боюсь, что они могли что-то пронюхать, и тогда всё это действительно было ради одного человека.       — Человека? — Лугару удивлённо вскинул бровь, замер и проследил за напряжённым взглядом Дмитрия.       Около стены ничком на животе лежал человек в чёрной одежде и с чёрными длинными дредами. Он резко выбивался из всех остальных тем, что свернулся на полу калачиком, словно что-то пряча. Дима сглотнул вязкую слюну, сделал шаг и услышал тихое, почти прекратившееся дыхание. Наплевав на осторожность, он в пару шагов преодолел оставшееся до этого человека расстояние и сел перед ним на колени. Осторожно приподнял голову, вглядываясь в поблёкшие глаза. Совсем молодой парень, почти мальчишка, с септумом в носу и кучей серёг в ушах. Умирающий слабо пошевелил губами, словно что-то говоря и обмяк, разжимая руку, которую до этого сжимал в кулак. Он защищался. Влад чуть не отнял руку от лица от удивления. Он намотал на руку серебряную цепь с острыми звеньями, наподобие кастета. Разбил в кровь пальцы, но, похоже, успел несколько раз ударить нападавшего. А Дима вдруг тихонько завыл, сгибаясь пополам и прижимая мёртвого к себе. По его щекам потекли слёзы, глаза и кончик носа мгновенно покраснели, и вампир зарыдал в голос. Тихо подвывая и громко всхлипывая, он словно укачивал этого незнакомого Владу парня на руках. Слёзы его оказались такими горькими, что у Влада перехватило дыхание. Так убиваются только по самым дорогим существам на свете, так он оплакивал Димину смерть, и вот... Рыдания прервались так же неожиданно, как и начались. Берг опустил парня на пол, убрал с его лица упавшие пряди и, что-то вытащив из-за пазухи и сжимая в кулаке, наклонился к нему, почти прикасаясь губами ко лбу.       — Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace… (Вечный покой даруй им, Господи, и да сияет им свет вечный. Да почивают в мире.)       — Пойдём, он должен побыть один, — Влад аккуратно потянул замершего Александра за руку, и они вместе вышли из кафе. Там же, недалеко от выхода, уже стояла дежурная труповозка и несколько бравых санитаров в респираторах. Молодчики уже двинулись к двери, но Влад остановил их жестом и покачал головой. Санитары так и остались на месте, смоля сигареты и ожидая указаний.       Стоящий недалеко от лавочки через дорогу, на которой уже колдовал над раненым Цафуран, явно вызвоненый Сашей, бледный до синевы Михаил почти сливался по цвету со свежепокрашенной в белый цвет тумбой для объявлений. Он даже не затягивался, сигарета медленно тлела в руке, а сам мужчина смотрел куда-то сквозь предметы. Словно впал в транс. Подошедший Влад вытащил у него из пальцев сигарету и затянулся. Давно уже бросил, а сейчас так жутко захотелось. Горький дым заставил поморщиться. Говорить смысла не было, всё и так понятно.       — Будут ещё жертвы. Я уверен в этом. Как мне это объяснить? — Михаил Арсеньевич поднял на парня мутные глаза и вздохнул. — Когда это закончится? Когда ваша война перестанет вылезать в нашем мире?       — Я понимаю, что ты чувствуешь. Страх за себя, за родных, непонимание и чувство несправедливости. Я бы тоже хотел знать, когда это всё прекратится, но я не в силах. Я не управляю вампанцами, а оборотни на людей не нападают.       — Это я помню. Кто этот парень, который сюда с тобой приехал? Он же ещё там? — мужчина махнул рукой на то, что осталось от кафе.       — Да. Он ещё там, и он тот, кто сможет остановить это. Он вампир, последний на земле.       Сзади, на лавочке с раненным, послышалась возня и перешёптывания, и Соколовский тут же оказался рядом. Лежащий на лавке Бравар был похож на груди на кусок сырого мяса и, похоже, Цафуран тут помочь уже не в состоянии. Если он регенерирует ткани, то выживет, а если нет, то его уже можно оплакивать. Проглотив глухое рычание, появившееся где-то глубоко в груди, Влад шагнул к нему и, опустившись перед лавкой на одно колено, положил ему руку прямо на грудь, на голые мышцы и кости. Женя всхлипнул и зажмурился от боли, а он что-то зашептал. Рука, лежащая на груди, словно начала светиться тёмно-красным светом. Стало видно её почти насквозь, размытые очертания костей, кровоток. Это кровь начала светиться. И это свечение перешло на рану Евгению. Такой быстрой регенерации не видел никто из здесь присутствующих. Мышцы соединялись сами, кожа, слой за слоем, закрывала голое мясо, и вот Бравар наконец вздохнул и открыл глаза. Влад ещё секунду подержал руку на груди и резко спрятал в карман, жмурясь и кусая губу. Несколько долгих секунд, и он всё же смог поднять голову.       — Кто напал на вас?       — Я плохо видел, я стоял спиной к окну, когда оно вошло и… — от эмоций, пляшущих в глазах Жени, пробежал противный холодок. Страх, вперемешку с каким-то первобытным религиозным благоговением, он видел не в первый раз. Так жители кельтских деревень смотрели на его отца, и что могло вызвать у храброго воина такие чувства, было даже страшно представить.       — Что такое оно? Опиши.       — Оно большое, у него задние лапы, как у медведя, и много голов. У него рога… Я даже не успел ничего сделать, оно двигалось так быстро, что я даже не смог его толком разглядеть. Мне повезло, что оно подумало, что я уже мёртв…       — И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные. Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него — как у медведя, а пасть у него — как пасть у льва, — в тишине эти слова прозвучали громом. Все стоящие обернулись на Дмитрия. Он скрестил руки на груди и прямым взглядом упёрся прямо в Евгения. — Это твоё чудовище? — парень испуганно закивал, и Берг прикрыл глаза. Этого стоило ожидать. Не зря он чувствовал на плечах словно тонны груза. Вот он, грязная кровь, тянущая к земле, не дающая спокойно дышать. — Влад, знаешь, откуда это? Кто имеет ухо, да слышит. Кто ведёт в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убитым мечом.       — Откровение Иоанна Богослова, — парень подошёл к вампиру поближе, пытаясь разглядеть его лицо, но ничего не вышло, его хорошо скрывали волосы и козырёк кепи. — Я знаю наизусть всю религиозную литературу, и это тоже. Но что-то мне не верится, что наступил конец света и это настоящий зверь.       — Конечно, нет! — Дмитрий зло всплеснул руками и начал ходить туда-сюда. — Я, конечно, католик, но я не верю в такие сказки. Это и есть то, о чём я тебе рассказывал. То, что они сделали с МОЕЙ кровью! Они извратили и отравили её! — голос подскочил до крика. — Я знал, что они в своих подвалах пытаются создать смерть, тьму, что-то, что сможет уничтожить всё живое, но они не имели права примешивать к этой твари меня, моего учителя, ВАМПИРОВ! — О резко остановился, и вокруг него снова начало подниматься чёрное марево. — Они поплатятся за это. Мы ещё посмотрим, кто из нас настоящий алхимик!       Он резко развернулся к Михаилу и, кинув ему несколько бумажных человечков, велел сложить их вместе в какой-нибудь камере и объявить, что преступник, устроивший резню, найден, и кинулся к машине. Хлопнув дверью так, что стёкла начали звенеть, он вырвал из кармана на спинке переднего сиденья спутниковый телефон и, быстро набрав номер, бросил водителю «поехали». Влад, видевший всё это, успел заметить промелькнувшую в его глазах панику, когда на том конце не взяли трубку.       — Ну же, давай, родной, бери трубку… — Дима ещё раз набрал номер и глазами, полными слёз, уставился в лобовое стекло. — Нууу же… Давай…       — (Алло, я на паре, давай я лучше потом тебе перезвоню…) — Чутким волчьим слухом Соколовский уловил молодой мужской голос.       — Не смей класть сейчас трубку! Быстро встал и ко мне в поместье.       — (Но…)       — Сейчас же! Собирай вещи и ко мне, я решу с деканом все вопросы. — Голос Дмитрия задрожал, и это, видимо, прекрасно услышал собеседник. Мгновение молчания затянулись, и вампир тихо прошептал, — Лёша умер…       — (Господи… Нет!) — Парень на том конце провода застонал, как от боли, и Владиславу самому стало больно.       — Быстро ко мне, слышишь, иначе я потеряю и тебя!       — (Еду.)       Послышались короткие гудки, и Дмитрий, откинув от себя телефон, громко разрыдался, пряча лицо в ладонях. Влад вздрогнул и резко прижал его к себе, обнимая и поглаживая вздрагивающую спину.       — Расскажи мне… Пожалуйста, расскажи. Неужели ты настолько мне не доверяешь, что отдаляешься от меня всё больше и больше? Разве я не достоин того, чтобы знать? — Влад взял его лицо в ладони и заставил посмотреть себе в лицо. — Я понимаю, что мы не так уж давно познакомились, но мы теперь должны быть вместе, ради мира, ради этих людей, которые умирают ни за что, ради тех, кто в нас верит. Ради нас. Расскажи…       — Ты не поверишь, — Дима прикрыл глаза и пальцем снял с ресниц слезу. — Посчитаешь, что я издеваюсь над тобой.       — С чего это ты взял? — Парень удивлённо выгнул бровь и отстранился, опуская руки.       — Этот парень, он… Мой сын, — вампир скрылся за волосами и, подождав пару секунд, всё же посмотрел на Влада. Его выражение лица изображало полный шок. Дима заправил прядь волос за ухо и невесело усмехнулся. — Не родной, правда. Двадцать шесть лет назад я случайно наткнулся на них, увидел через забор интерната. Они были совсем маленькие, по два годика. Я смог их забрать. Мальчики, близнецы. Того, кто погиб, звали Алексей, второго зовут Борис, — Берг наклонил голову к плечу и прикусил губу, стараясь снова не выпустить слёзы. — Я не должен быть на этом месте, Влад… Я слишком слаб и слишком человечен. Во мне слишком много чувств, которые отнимают все силы. Учитель ошибался, наверное, делая меня таким… Лучше бы я остался простым упырём.       — Неправда, — Дима резко обернулся на Соколовского, а тот пожал плечами и притянул его к себе. — Ты очень сильный, ты не видишь себя со стороны и именно эмоции делают тебя сильным. Твоя злость и ярость, жажда мести и боль делают тебя самым страшным противником, с которым они когда-либо имели дело. А сострадание, доброта, честность и прямолинейность сделают тебя лучшим князем, которого будут уважать и любить все до единого за то, что ты близок к ним. Именно так меня учил мой отец. Странно, что твой учитель тебе этого не сказал.       — Он умер слишком рано. Многое мне пришлось узнавать в одиночку, — плотину прорвало, и слова сами начали литься. Кому, как не Владу это всё необходимо знать? — Было три вампира, Дракула, Левиафан и Мефистофель. Это были обычные имена, и лишь потом ими стали называть исчадья ада. После сражения с Фенриром, когда тот был окончательно повержен, они все разошлись по разным уголкам континента. Дракула отправился туда, где сейчас находится Румыния, возвёл себе замок в тёмном лесу и завёл огромный гарем. Левиафан отправился к морю, там сейчас Португалия. Стал рыбаком, основал город. А Мефистофель пришёл сюда, на это побережье Балтики. Поместье, в котором я сейчас живу, принадлежало ему, и перешло мне по наследству. Он ушёл в научные труды, погрузился в алхимию. Все вампанцы пошли от первого, от Дракулы. Он возгордился, возомнил себя творцом и решил создать себе армию. Но они вышли из-под контроля и убили его первым. Вторым пал Левиафан. Он был убит ночью, когда спал. Моего учителя они искали долго, нигде не было указано, куда он отправился, и жил он затворником, так что три сотни лет им понадобилось, чтобы найти его. За это время они убили Серого и Чёрного волков. Когда они пришли сюда, убивать, Мефистофель уже был смертельно болен и слаб. Они убили беззащитного, а дом подожгли. Я стоял на одном из уступов над усадьбой и смотрел, как огонь проглатывает её… Мне тогда было двести тридцать восемь лет. Единственное, что я смог вынести из дома, была книга. Дневник моего учителя, в который он записывал все свои наблюдения до единого. Все его алхимические опыты, все его знания о самом себе и, главное, мемуары, были в этой книге. Именно из неё я знаю всё об упырях и вампанцах, знаю, куда нужно ударить, чтобы убить. Я вернулся в дом только спустя триста лет после того, как он сгорел, и отстроил его заново. У вампиров был свой знак, его называют сейчас пентаграммой. Звезда в ореоле сияния, ведь они были воинами света, защищавшими мир от зла. У трёх волков тоже есть такой знак, узлы Луга. Три больших узла, вплетённые вместе, символизируют связанные жизни.       — Ты рассказал мне не всё. Ты всё равно увиливаешь, — Влад отстранился и заглянул в глаза. В них плескалась вина. — Если это так необходимо, я могу рассказать о себе первым…       — Нет, не надо. Я.. Я, я… — Берг обнял сам себя за плечи и покачал головой. — Хорошо, или всё, или ничего. Только давай в доме, я не хочу, чтобы нас подслушали.       — Кто может это сделать?       — Шпионы повсюду, тем более, могут быть эти новомодные жучки. Как только мы въедем в первые ворота, они нас больше не услышат, а сейчас я не уверен. Если я покажусь в их глазах слабым, они найдут, куда надавить.       Машина свернула на ту самую грунтовую дорогу, и Влад наконец смог разглядеть следы вчерашней битвы. Всюду были поломаны кусты и примята трава. То тут, то там валялись пистолеты, ножи и прочее оружие. Стена тоже вся пестрела царапинами, следами когтей, с неё во многих местах был содран мох. За ней уже было не так много следов, похоже до внутренней стены добрались очень немногие. Когда они наконец въехали во двор, Влад едва рот не открыл от изумления. Прямо на газоне откуда-то появились кибитки, настоящие кони, вампанцы в каких-то разномастных тряпках. Недалеко, около самого входа в дом, стояли несколько машин и автобус. Влад почти бегом вылетел из притормозившего автомобиля и кинулся к вышедшей им на встречу Бубулине с ребёнком на руках. Дима же не торопился, он уже понял, что случилось. В душе поднялась новая волна злобы и ярости.       — На вас напали? — Влад подлетел к женщине, и та, отдав ребёнка на руки стоящему рядом мужчине, обернулась к нему.       — Да, я почти месяц собирала свой клан в одном месте и вчера поздно вечером на наш стан напали. Бравары смогли отбить атаку, но я не хочу рисковать жизнями ваших солдат, Влад. Они будут гораздо нужнее в другом месте, поэтому я и привела всех сюда.       — Правильно сделала. Стассановы ещё хоть как-то могут защититься, а вы же даже минимальной армии не имеете. Надо было сразу так сделать, почему я об этом не подумал… — Дмитрий шагнул к машинам у лестницы к парадной двери и из одной из них вышла Кристина. Она подошла почему-то чуть боком, опустив голову. — Кристина, что случилось?       — Среди нас предатель, — девушка подняла лицо и повернулась правым боком, открывая взглядам парней безобразные порезы на щеке и шее. Они уже начали затягиваться, но от этого не утратили свой ужасающий вид. — На меня напали в спальне, думали, что я сплю. Я застрелила наёмника. Он из Шайманов.       — Я узнал об этом ещё там, в том кафе. Лёша… — Дима вздохнул, стараясь успокоить дыхание и не сорваться. — Он умел драться, у него всегда с собой были дротики и булавки, чеснок. То, что он защищался цепочкой, говорит о том, что он куда-то шёл, встречался с кем-то, кому доверял. Поэтому и не взял оружие, — вампир заправил прядь волос, упавшую на лицо, за ухо и, поднявшись на несколько ступеней, обернулся. — Кристина, я могу предоставить вам комнаты. Личные апартаменты каждому не обещаю, но спать будете на кроватях и в тепле. Бубулина, я оставляю вам кукол-охранников. Они будут вам помогать. Сюда вампанцы не сунутся после вчерашнего, так что сегодня мы можем спать спокойно. Относительно спокойно.       Он обернулся на подошедшего к нему дворецкого и шёпотом что-то спросил. Дворецкий покачал головой, и Дмитрий прикрыл рот рукой, пряча настоящую панику. Она не скрылась от Влада, который и так понял, о ком была речь. Об этом таинственном Борисе. И Дима переживал за него невероятно сильно, раз позволял себе такие неосторожные жесты и слёзы. Он кивнул дворецкому на Кристину и стоящих за её спиной мужчин, а сам быстро пошёл в дом. Поднялся на второй этаж и зашёл в свою комнату. Дверь захлопнулась прямо перед носом Влада и тот едва успел отстраниться, чтобы не схлопотать ею по лицу. Когда он зашёл в комнату, Дима уже метался по ней, круша всё на своём пути. Мебель превращалась в щепки, вазы и прочие хрупкие прибамбасы разлетались осколками о стены и пол. Следующим на пути Димы попалась кровать, полог и постельное бельё на которой мгновенно оказались исполосованы когтями. Двигался он так быстро, что уследить за ним было почти невозможно. Соколовский просто остался стоять по-над дверью, чтобы не попасться под горячую руку. Он почти не заметил, как очередная статуэтка была пущена прямо ему в голову. Но реакция его спасла, и он словил её прямо на лету. Зло рыкнул, в пару прыжков оказался радом с Димой и крепко прижал к себе. Парень отчаянно пытался вырваться, царапаясь и прилагая всю свою силу, поэтому удержать его стоило огромных усилий. Но наконец Берг затих и уткнулся носом Владу в плечо.       — И за что ты в меня кинул этой фарфоровой дурой? — Влад кивнул головой на поставленную им прямо на пол белоснежную фарфоровую лошадь. Дима переглянул ему через плечо, щёлкнул пальцами, и она разлетелась на осколки вслед за своими собратьями. Маленькая месть за то, что смогла уцелеть.       — Это ты залез мне в душу и копошишься в ней! Это как копаться грязными руками в незажившей ране. Я боюсь… — С каждым предложением голос падал, пока не скатился до тихого шёпота.       — Чего? Боишься, что я кому-то расскажу твои тайны? Вот как ты ко мне относишься, да? — Соколовский отстранился от него и грустно усмехнулся. Но Дима вдруг оказался прямо перед ним и влепил ему пощёчину. Если бы он хотел, он бы успел и руку перехватить, и увернуться, но он просто дал вампиру себя ударить. На секунду наступило молчание, и Дима вдруг обнял его, осторожно, словно боясь причинить боль.       — Не смей так говорить, — голос в противовес объятиям оказался очень холодным и резким. — Я доверяю тебе так, как не доверял только своему учителю. Прости за истерику. — Берг отстранился, пригладив волосы рукой, поднял руку и что-то прошептал. И всё тут же стало возвращаться в первоначальное состояние, словно только что тут никто ничего не громил. — Упыри почти ничего не чувствуют, и я отвык от эмоций. А сейчас на меня нахлынула эта волна… Ещё и постоянная боль. Испорченная кровь отравляет меня. Либо будет жить эта тварь, либо я.       — Дим. Ты обещал рассказать о себе. Обещал довериться. Предлагаю сделать это прямо сейчас. Неизвестно, что может произойти через минуту, а я хочу знать о тебе всё, чтобы суметь помочь, что бы ни происходило. — Влад сел в небольшое кресло и закинул ногу за ногу, внимательно рассматривая вампира. Тот улыбнулся и опустился рядом на небольшой пуф.       — Я тебе говорил, что я был немцем, — дождавшись кивка, Дима хмыкнул и чуть наклонил голову. — Я не соврал. Я жил в Германии, если точнее, в городке Штен, почти на берегу моря. Сейчас он называется по-другому. Мой отец был лекарем, а мать работала в поле. У меня был старший брат, я хорошо его помню, — глаза Дмитрия заблестели, и он заулыбался. Но тут же улыбка сошла с лица, и он обнял себя за плечи. — Когда всё случилось, была зима, моя семнадцатая зима. Отец был вынужден отправиться на ферму, стоявшую на отшибе, за лесом. Там заболел глава семьи. И как только он уехал, началась метель. И она никак не заканчивалась. Прошли почти три дня с тех пор, как он уехал, а снег всё мёл и мёл. Мать говорила нам, чтобы мы не переживали за него, что он остался на ферме, пережидает метель, но… Брат заболел. Сейчас бы ему поставили туберкулёз и напоили антибиотиками, а тогда мы ничего не могли сделать. Он кашлял, выплёвывал ошмётки лёгких и бредил. Мать пыталась меня отговорить ехать за отцом, но я оказался упрямее. Взял коня и поехал на ферму. От города до неё было совсем ничего ехать, но мне показалось, что прошла целая вечность. Из-за бурана я почти ничего не видел и когда выехал из леса и увидел огни, я пришпорил коня, но он взбрыкнул, словно увидел перед собой кого-то. Я упал в сугроб и после я увидел её. Это была вампанка. Я попытался вылезти из снега и бежать, но она схватила меня за плечи и укусила. Вот так я и умер. Ну почти умер. Лежал там, в том сугробе и чувствовал, как кровь из раны, оставленной этой тварью, вытекает из меня по капле, как снег засыпает меня, и я перестаю чувствовать тело. Наверное, меня бы даже не нашли до весны. Но тут я услышал тихое ржание лошади, и кто-то поднял меня на руки, кутая в тёплый плащ и что-то шепча мне в шею. Очнулся я уже здесь, в этой комнате. Она выглядела несколько по-другому, но это была она. Учитель сидел в большом кресле около этого камина, свет которого освещал комнату. Он всё рассказал мне, и сначала я ему не поверил, кричал, требовал вернуть меня домой… Я хорошо помню, что он сказал мне в ответ. Он сказал, что я умер. Умер для родителей, для людей, я теперь часть другого мира, и я могу принять это или нет, но обратного пути нет и никогда не будет. Так я и стал его учеником. Чтобы спасти меня, он сделал меня вампанцем, сначала я помогал только по хозяйству, а потом он окунул меня в мир алхимии и сделал своим учеником. Вот и вся история.       — Но всё же я хочу услышать ещё одну, — Дима поднял глаза, полные непонимания, на Влада и выгнул бровь. — Я хочу услышать о Учителе и том оборотне. Их судьба теперь частично и наша. Я хочу знать, что нас ждёт, — Берг нахмурился, на секунду опустил голову, а потом вздохнул и поднял глаза.       — Она появилась уже после меня. Я прожил с учителем почти пятьдесят лет к тому моменту, как она постучалась в двери. Этот дом не подпускал к себе тех, кто приходил с недобрыми намерениями, поэтому её, промокшую под дождём, Учитель впустил и обогрел, а когда она попросилась к нему в услужение, удивился. Её звали Рют. Она сама таскала книги по алхимии, думая, что мы с учителем не замечаем, читала их под лестницей при свете свечи. А потом Мефистофель всё же сжалился и позволил быть своей ученицей. В тот день, когда всё случилось, была битва. Учитель оборонял соседний людской посёлок и потерял ужасно много энергии. Она дала себя укусить. А то, что он теперь зависим от её крови, Учитель выяснил только потом, после долгих экспериментов, — Дмитрий прикусил губу, и на лице появилась гримаса отвращения. — Они убили её, вампанцы. Учитель нашёл её тело лишь спустя почти месяц после смерти. Он рвал и метал, а потом начал умирать. Медленно и мучительно он лишался своих сил, и магических, и физических. За несколько дней до гибели он, увидев это в видениях, затащил меня в подземелье и передал свою силу, сделав меня вампиром. Истинным вампиром. А потом запечатал в теле упыря, чтобы никто раньше времени не догадался о том, кто я такой. Все эти несколько дней он говорил, а я слушал и запоминал всё, что он говорил. А когда к дому стали приближаться вампанцы, он отдал мне книгу и выпнул из поместья через заднюю дверь, приказав бежать в лес и открыться только тогда, когда придёт время. Он уже не имел своей силы, он отдал всё мне, дом не защищал его… Вампанцы убили практически беззащитного. Они не имеют права гордиться тем, что они добили того, кто не смог защищаться. Тогда я окончательно утвердился в своём отвращении к вампанцам. Лишь некоторые смогли добиться моего расположения, как видишь.       — То есть изначально ты собирался уничтожить всех? — Соколовский встал с кресла и обошёл Диму. Тот распрямил спину, расправил плечи и зло усмехнулся.       — Да. После того, что они сделали, я не считал их достойными жизни.       — Грозный правитель.       — Нет, верный ученик, преданный друг и заботливый отец. Если по их вине погибнет Борис… Я буду рвать их голыми руками, и мне плевать, как это будет выглядеть.       Дима на секунду замер словно прислушиваясь, и сорвался с места. Влад кинулся за ним. Что бы ни почувствовал вампир, это очень важно, иначе бы не было такой спешки. Берг выбежал к лестницам и замер, вцепившись в мраморный парапет. Внизу, у дверей стоял высокий молодой человек с короткими светлыми, почти рыжими волосами. Он кутался в яркую кофту и поправлял шарф левой рукой, поддерживая правой на плече большую спортивную сумку. Он поднял лицо на звук шагов и, кинув свои пожитки на пол, кинулся к Дмитрию бегом по лестнице. Парень только развёл руки, и этот, как Влад уже догадался, Борис упал к нему в объятья, сжимая в кулаках свитер на Диминой спине. Он тихонько рыдал, пряча лицо в вороте светлого свитера и что-то шептал.       — Не плачь… Он всё равно останется с нами, ты же знаешь. Его дух будет теперь жить в этом доме, а тело упокоится в склепе рядом с НИМ, — Голос Берга дрожал, было слышно, что он сам еле сдерживает слёзы.       — Я говорил ему бросить… Я умолял его, чтобы он прекратил слежку. Ты запретил, а он продолжал… Сукин сын… — Борис оторвался от вампира и принялся стирать слёзы рукавом. — Отец, если бы я знал, я бы его пристукнул и запер…       — Нечего себя винить. В этом нет ничьей вины, — Дима погладил сына по волосам и повернулся к Владу. — Познакомься, это Владислав — вождь оборотней.       — Лугару? — Соколовский протянул ему руку и слегка улыбнулся.       — Очень приятно познакомиться, — парень пожал протянутую руку крепко, по-мужски, и попытался улыбнуться в ответ.       — А мне-то как приятно. Есть надежда. Она наконец есть.       Парень опустил голову и, приобняв Диму, пошёл в сторону спальни Берга. Там было ещё пара дверей в одну из них одни и свернули, о чём-то переговариваясь. Влад спустился вниз, пройдя мимо дворецкого, несущего сумку Бориса. Сейчас надо дать им побыть наедине. То, что произошло в жизни их обоих — страшно. Он до сих пор помнил боль от потери мамы и папы, и сейчас понимал их как никто другой. Он спустился в столовую и, вытащив первую попавшуюся книгу, погрузился в чтение. Книга оказалась удивительно хорошей. Старинные сказки с современными иллюстрациями затянули в свой водоворот. Он даже не знал, сколько времени прошло, как в дверях показался Дмитрий. Он немного постоял, облокотившись о колонну, а потом подошёл к нему и грустно улыбнулся.       — Влад, — Дима аккуратно дотронулся до его руки и опустил глаза. — Я хотел бы кое-что показать тебе. Просто немного света в эти тёмные времена.       Он потянул парня куда-то к лестницам. За эти несколько дней Владислав ни разу не был на третьем этаже, и желание узнать, что там, появилось только сейчас. Они поднялись по широкой лестнице и повернули направо, к высоким филёнчатым дверям. Дима толкнул створку, и они вошли в большой красивый зал. Здесь стояли изящные кресла. Несколькими полукругами они выстроились на невысокой сцене, на которой стоял красивый чёрный рояль с банкеткой и два кресла с прислонёнными к ним виолончелями. Этот зал очень напомнил Владу музыкальный салон, или домашний концертный зал. Дмитрий шагнул к одному из ярких, красивых гобеленов на стене и прошёл прямо сквозь него. Влад на секунда помедлил и шагнул за ним. За иллюзией гобелена оказалась кованная винтовая лестница, ярко освещённая каким-то светом из люка. Дима поднялся на несколько ступенек и, улыбнувшись Соколовскому, буквально вбежал вверх и скрылся в свете. Парень поднимался медленнее и прикрыл глаза рукой, чтобы не ослепнуть после мягкого светлого, но не яркого интерьера всего дома. Когда же он оказался на последней ступени лестницы и встал на мраморный пол, и смог наконец открыть глаза, то не поверил в то, что увидел. Цветы. Огромная армада цветов самых невероятных форм и видов, и все они сверкали белизной и выглядели на фоне тусклой зелени листвы, как свежий снег. Парень поднял голову и заулыбался. Над головой простирались огромный купол и несколько отходящих от него арочных проходов, оканчивающихся башенками. И всё это сделано из стекла. Ниже к крыше чуть матовое, а верхние стёкла ослепительно прозрачные, открывающие вид на хмурое небо с огромными облаками, которые клубились и принимали самые причудливые формы. Он услышал тихий смех за спиной и резко обернулся на Дмитрия, который уже успел удобно расположиться на мягком диванчике на идеальном, тускло-зелёном газоне под раскидистой цветущей черешней.       — Присаживайся. И ничему не удивляйся. Все эти цветы и кустарники и деревья цветут круглый год из-за магии, наложенной на них, так же, как и тускнеет зелень, чтобы не убивать этой бесконечной чистоты и света, — он похлопал рядом с собой по сиденью дивана и поднял с газона книгу. — Я тут был в последний раз ещё за день до того, как позвонил тебе. Оставил книгу и забыл о ней. Одна из моих любимых, кстати. «Кентервильское привидение».       Влад опустился рядом с ним и начал разглядывать сад. То туда, то сюда разбегались дорожки, посыпанные белоснежной мраморной крошкой. На идеальном газоне разбиты живописные клумбы, но при этом не прилизанные и идеальные до невозможности, а как будто запущенные. Красивые высокие травы, большие камни светлой породы, поросшие мхом, и все деревья не идеально подстрижены, а похожи на стариков, узловатые и пышные, оплетённые в некоторых местах душистым горошком с белоснежными цветочками. Будет не удивительно, если посреди этого рая найдётся небольшое озеро с белыми лебедями, потому что маленькие белые птички, похожие на синиц, уже летают над головами, что-то чирикая.       — Этот сад точная копия того, что когда-то был в оранжерее Учителя. Она была не на крыше, а на земле, но я смог воссоздать её до мельчайших подробностей здесь, под защитой высоких крыш и шпилей. Это мой маленький тайный рай. Нравится?       — Очень… Здесь всё словно светится… И ты тоже, — Дима рассмеялся и положил книгу обратно на газон.       — Это потому, что много белого цвета, и у меня волосы очень светлые. — Он поправил выбившуюся на лицо прядь и, что-то вынув из кармана, выставил руку вперёд, на неё тут же спорхнули пара птичек и начали клевать зёрнышки, насыпанные на ладони. — Я люблю сюда приходить, здесь так спокойно… Ко мне приехал Стассанов, нужно решать вопросы насчёт безопасности его клана и порыться в бумагах Шайманов и Ракхар.       — Почему ты привёл меня сюда? — Дима аккуратно взял его за запястье, повернул руку ладонью вверх и высыпал оставшиеся зёрнышки ему. Птички опустились на газон, не решаясь подступиться к незнакомцу, но одна, самая смелая, всё же подлетела к нему и уселась на палец, щекотно обхватывая его маленькими коготками.       — Чтобы ты тоже знал, где можно хоть на несколько минут спрятаться от этого грёбанного мира.       Дима встал с дивана и быстро пошёл к небольшой площадке, на которой начиналась лестница, и Влад остался один. Он мягко улыбнулся и аккуратно погладил храбрую пичугу по головке.       После свежести и света оранжереи, каминная зала, оформленная белоснежным текстилем и белой мебелью, не казалась уже такой светлой, как раньше. Но Влад только поудобнее устроился на диване и продолжил наблюдать за огнём в камине. Яркие, жёлто-белые языки пламени выбрасывали оранжевые искры и красиво колыхались, словно в танце. Часто говорят, что на огонь можно смотреть вечно и это действительно так. Он всегда завораживал Влада. Ещё когда был ребёнком, он любил наблюдать за огнём в очаге. Тишину, прерываемую только потрескиванием дров, нарушили чьи-то тихие, осторожные шаги. Влад чуть слышно втянул носом запах и улыбнулся.       — Борис, подкрадываться со спины к волку очень глупо, вам не кажется? — Он услышал, как парень за спиной вздохнул. Обошёл диванчик, в котором сидел Влад и сел в кресло напротив.       — Вас не обхитришь, да? — он улыбнулся и наклонил голову, словно демонстрируя ямочки на щеках.       — Да, я чувствую ложь и всё, что происходит за спиной.       — Это хорошо, мне нравятся такие, как вы, — парень перестал улыбаться и глаза наполнились горечью. — У меня на земле было всего два дорогих мне существа. Брат и отец. Сегодня Лёшки не стало и… Я хочу вас кое о чём попросить.       — Да, конечно. — Влад чуть наклонился к нему. Борис явно располагал к себе, и ему действительно хотелось помочь.       — Защитите его.       — Кого?       — Отца. Он кажется сильным и всемогущим, но он не сможет защитить себя, — Влад нахмурился и подошёл ближе. То, что он сказал, не предвещало ничего хорошего.       — То есть как это так? Разве его силы не…       — Они распространяются на всё, что только ни есть, кроме него самого. У него есть единственная защита — этот дом. За его пределами он может не меньше, чем здесь, но себя защитить он не в силах. Воздействие на природу вытягивает из него силы, и он становится сам всё слабее и слабее…       — Я видел это. Видел, как он чуть не упал в обморок от истощения, когда призвал мёртвых, чтобы защитить дом.       — Вампанцы никогда не смогут войти в этот дом с плохими намерениями. Только здесь он в безопасности… Я не могу потерять ещё и его. Он — всё, что у меня осталось.       Влад прикрыл глаза и осторожно сжал руку Бориса. Он знал, что никакие слова не смогут убедить парня в том, что он готов убивать ради этого тонкого, такого сильного и одновременно слабого вампира. Только действия, ничего больше.       — Я могу поклясться перед собой своей жизнью, потому что без него я всё равно умру от горя, от боли. Он уже умер один раз на моих руках, — Влад проследил за взлетевшими вверх бровями Бориса и горько усмехнулся. — Я не допущу, чтобы это случилось снова и по-настоящему.