Гонения

- Удивлен? Рассержен? Подавлен? – Огненный Беркут подскочил ко мне, словно охотящийся индеец. - Скорее несколько расстроен, - я покосился на довольную морду вожака. – Ты ведь знал, что так будет? И поэтому обратил мое внимание на нее? Я был зол на Беркута. Очень зол. Мне казалось, что он был рад так подставить меня. Конечно, всегда лучше обвинять в своих неудачах других. - Ты балбес, - беззлобно сказал Беркут. – Тебе следовало быть поумнее. Пошли, - он повернулся на восток и медленно пошел в ночь, растворяясь во тьме. - Куда мы?! – Я резво догнал его, едва не споткнувшись. - В начало истории. Он не обернулся, продолжая идти. Я невольно восхитился его способностью безошибочно ориентироваться во тьме. Шли мы долго, я начал медленно засыпать на ходу, когда услышал голос вожака. - Пришли, - сообщил он, - это здесь. - Где? – Я осмотрелся. Впереди был подлесок, за которым начиналось поселение индейцев, от которых я ушел. - В начале, - и Беркут начал рассказывать. … Жарило солнце. Молчали птицы, не показывались насекомые. Все попряталось от полуденного зноя, лишь обходил окрестности поджарый рыжий мустанг. Это было его работой – проверять земли табуна на наличие опасности. Развевалась огненная грива, вздымались крутые бока, бликуя на солнце – мустанг был издали похож на пламя, надвигающееся с горизонта. Огненный Беркут – а это был именно он, вожак табуна Ловкого Сокола, – подошел к концу владений. Дальше начинался подлесок племени Лакота. Конь уже собрался уходить назад, когда услышал шевеление на краю подлеска. Двое людей – странные создания – тащили полумертвого жеребенка. - Все, бросай, - один из них, тащивший животное за задние копыта, отпустил ношу. – Пошли, принесем инструменты для ритуала погребения. - Да, ты прав, - второй, несший голову маленькой кобылки, положил ее на мох. – Жаль, она должна была стать хорошей лошадью. Беркут не понял ни слова, но смекнул, что люди решили похоронить жеребенка. Кобылка еле дышала, ее слабые легкие едва ли могли втянуть раскаленный воздух полудня. Чем она не понравилась людям? Беркут, нарушая границу, подошел к маленькой лошадке. Да она же только родилась, ей и пары часов нет! Конь попытался приподнять ее, но та, пошатываясь, упала. Жара давила на жеребенка, не давая даже открыть глаза. Лишь бока трепетали, отзываясь на дыхание. Вожак табуна, напрягшись, аккуратно поднял кобылку вновь и, стараясь не кусать ее, повел к ручью, удерживая за холку. Та еле-еле переставляла тонкие, как палочки, ноги, то и дело спотыкаясь. Только тяжко вздыхала.