Чайная фея

«Бездарная.» «Наивная глупышка.» «Жаль, что не ты умерла.» «Ты никто здесь и звать тебя никак.» «Нам жаль, что ты выжила дважды.» «Трусливая мышеловка.» «Надо было убить тебя.»

Снова и снова я слышу эти фразы из уст одноклассников. Эти слова насквозь пропитаны желчью и ненавистью, враньем и рознью где-то в глубине моей искалеченной души морозят изнутри, заставляя усомнится в своем реальном существовании. Каждый раз используются самые разные фразы и каждая их проделка надо мной – пугающее. Даже не хочется удивляться от куда они черпают самые изощрённые идеи для насилия надо мной и моей, и так кое-как заляпаной несуществующими пластырями психикой. Антагонизм в школе преследует меня с момента смерти мамы. Моя мама была очень хорошей учительницей в этой школе, многие ученики и учителя её любили за свой индивидуальный метод обучения и системой оценивания. Я много раз слышала от ее бывших, уже выпустившихся учеников о ней: веселая, активная и молодая женщина не раз становившаяся объектом первой влюблености юношей. Не менее справедливая и в то же время строгая. Но с момента её смерти, школа обозлилась на меня. Они считают, что это я в какой-то части причастна к ее смерти. Хотя, относительно - это так и есть. Если бы я родилась в положенное время, как устанавливали доктора на осмотре, то мама была бы жива и, возможно, любила меня как, и положено родителю любит своего первого ребенка. Но, об этом я узнала от отца, спустя годы, когда сама начала ходить и осознавать себя как личность. Похорон не было, отец кремировал её тело даже не дав мне, ещё младенцу, попрощаться с ней, что уж говорить про услышать ее голос. Я лежала на исскуственое поддержании жизни, развиваясь как положено семимесячной¹ малышке Меня ненавидят из-за смерти мамы. Если бы я не родилась, она была бы жива и счастлива. Но, не отец. Он долгое время мечтал о крошке-дочке и мечта исполнилась. Меня ненавидят из-за моей двойной национальности. Наполовину француженка по отцу и кореянка. Вызываю интерес только у незнакомцев и то, чтобы те просто похвастались перед своими друзьями мол общались с туристкой. Меня ненавидят из-за моей внешности. Глаза драконьей формы не выгодно смотрелись на круглом лице, лишенные привычной корейской милашности. Грубые черты линии челюсти и выделяющиеся скулы вкупе с маленькими, чуть пухлыми губками. Не модельная внешность коей пытаются соответствовать девушки. Меня ненавидят потому, что я живу, дышу, говорю и имею свое мнение, которое я не боюсь озвучить. Свободная страна имеющая в прописано законе "свобода слова" не имеет влияние на отдельных особей. Не зря говорят, что именно в корейских школах очень распространено межклассовое неравенство и насилие. Именно в этой старшей школе присутствует ненависть всех друг к другу. Мои одноклассники учатся, чтобы быть в первых строчках на листе рейтинга школы и иметь возможность поступить в лучшие университеты, найти прекрасную работу и стать полностью обеспеченной личностью. Но, они маются всякой дурью, придумывают глупые стишки про меня и пишут оскорбительные надписи на стенах школы. А мне все смывать. Нет, я не жалуюсь. Это моя жизнь и я к ней привыкла, как привыкаешь к отсутсвию снега в Корее на Чусок ² или как есть мандарины на Рождество. — Эй, спящая уродинка! Очнись, — громкий окрик послышался за спиной и двое парней встали на моём пути к дверям школы. На предплечье красуется красная повязка дисциплинарного комитета. — Никто целовать тебя не будет! — ТэИн, отойди. Мне некогда, — прошептала я в надежде обойти парней. Но те сдвинулись в сторону, не давая прохода. Внезапно послышался громкий всплеск и на голову вылилась неприятная холодная вода, заставляя вздрогнуть и глубоко вдохнуть холодный воздух. Глаза рефлекторно закрываются, а колени подгибаются. Плюхаюсь на асфальт и под громкий, мерзкий хохот парни уходят, бросив рядом со мной железное ведро, в котором ранее была вода. Явно не чистая. Они бы не стали трудится на столько, чтобы вылить на меня чистую, свежую воду. Мелкий белый налет появляется на форме, намекая на воду в которой мыли тряпки от мела. Было жутко холодно от ледяной воды и весеннего ветра на улице. Мокрая одежда неприятно липла к телу, а резинка школьных чулок чуть ослабла от воды. Тушь потекла с ресниц и чёрными дорожками впиталась в воротник белой школьной рубашки. Уродливо. Шатаясь, встаю на ноги и подтягиваю спадающие чулки, и поднимаю, слава богу, сухую сумку-почтальонку. Понимаю, что на уроки в мокрой одежде лучше не ходить – проще избежать проблем с одноклассниками и очередные насмешки над внешним видом. — Вернель Ким. Как вы объяснитесь на этот раз? — неожиданно, как гром среди ясного неба, слышу за спиной грозный голос директрисы этой «прекрасной» школы. Статная женщина лет сорока, постукивая каблучком по полу, смотрела на меня свысока. Яркая, красная помада вкупе с фарфоровым личиком делала ее моложе возраста. О такой внешности мечтали многие: сделанные двойные веки глаз, пухлые губки бантиком и игривой формы бровки с острым, таким же сделанным операцией подбородком. Операции на внешность в Корее совершенно нормальное дело, в некоторых случаях даже – приемлимо–необходима. — Меня окатила машина водой из лужи. — произношу я и под зорким взглядом госпожи, опускаю голову. Её взгляд очень тяжёлый и ничего хорошего не предвещает. — Зайдите ко мне в кабинет. Сейчас же! — повышает женщина голос и, стуча аккуратными каблучками по кафелю, скрывается за поворотом. — Вот же чёрт. Отец меня убьет.— шепчу под нос ругательства и медленно иду в сторону кабинета директора, неприятно хлюпая мокрыми туфлями. Эта школа очень элитная и дорогая. Можно было бы сказать, что это гимназия для особо одаренных детей, если бы в ней не училась я. Я здесь как маленькая лань в стае волков. Учусь я хоть и хорошо, но все в самую последнюю очередь, отчего немного отстаю по учёбной программе. Попала я сюда только из-за маминых оставшихся связей и была не рада этому решению. Моего мнения не спрашивали, родитель хотел, чтобы у меня было гуманитарное образованием, хотя я всегда любила физику, астрономию и черчение, химию. Эта школа очень красивая. Мраморная лестница, белый кафель, живые, цветущие растения в каждом углу кабинета или коридора. Красивые картины на стенах и множество кубков и наград на полочках. В главном холле на стене висят грамоты и денежные гранты с фестивалей и соревнований. Наша школа каждый год отправляет трёх учеников на временное обучение в Америку. В общем, в этой школе великолепно все. Все, кроме учеников. Избалованные детишки мажоров часто стали сюда наведываться. Словно золотым медом тут помазано. Учиться невозможно из-за их постоянных криков на уроках. Глупо пытаться быть на плаву, если твою лодку топят отбирая вёсла. Получив выговор и справку по отстранению от уроков на неделю за непригожий для обучения вид, жутко злая иду в лавку к отцу. Если бы я рассказала, что случилось на самом деле, директриса бы мне не поверила. Папаша Ли ТэИн платит бешеные деньги за обучение сына и в школе он является «Золотой-неприкосновенной-элитой». Любая клевета в сторону ТэИна – и школа лишится главного источника доходов. Поэтому, директриса не верит и не принимает любые слова в его сторону, защищает его, словно львица своего львёнка. Мой отец — Юдон Равель, чистокровный француз, произведший на свет девочку от кореянки Ким ТэКё. Та девочка — дочь двух государств, любимая только одним родителем и принятая только в одной стране. Ее жизнь – это сплошное разочарование поделено на унижение, с редкими искорка и счастья создаваемые вечно занятым отцом. Юдон начал свой бизнес: построил маленькую сеть лавок пряностей и трав. Туда Вернель и шла сейчас, держа в руках скомканную от злости записку от директора. Отворяя красивую деревянную дверь, девочку встретил приветливый перезвон ветерка над головой. В нос ударил резкий запах мяты, сушеной цедры апельсина, хмели и слабый запах сушеных листьев инжира. Приятный запах разогрел сердце и злоба сошла с лица девушки. Много коробок, стоящих на столах и полу, парочка пустых стеллажей из-под специй и любимый черный чемодан Вернель говорил о том, что отец чего-то не сказал ей. Выкинув записку в стоящую рядом урну за ненадобностью, Ким сняла мокрый пиджак и, стерев чёрные дорожки от туши у зеркала для гостей, направилась в подсобку в поисках отца. — Пап, — крикнула она, опираясь на полные сушеными травами банки, стоящие в закрытых коробках. — Папуля! Неожиданно громкий грохот и знакомое чертыхание послышалось из погреба. Хихикнув тихо в ладошку, брюнетка, перекинув короткие черные пряди за ухо, направилась вниз. Спустившись по ветхой и громко скрипящей лестнице, Ким заметила пол тела отца торчащее из очень большой коробки. Он, словно кот, вертел бедрами и поднимал ноги, копошась в ней. — Пап, что происходит? — О! Нектаринка! Ты чего так рано? — спросил Юдон, закрывая коробку и запечатывая скотчем. — Ммм, да так, отпустили раньше.— соврала девочка растягивая туго затянутый бант от школьной формы.— Куда-то переезжаем? Отец немного помялся на месте, что-то пробубнил и пошёл наверх. Солнце уже нагрело комнату и запах трав стал ярче. Сушеные цветы в стеклянных баночках красиво светились на лучах солнца. — Эм, да. Я тут думал-думал и решил: почему бы нам не уехать из Сеула в Париж? — положив руки на крохотные плечи Вернель, отец ласково погладил их. Всматриваясь в темно-фиолетовые глаза дочери, Юдон нашёл в них схожесть с цветом глаз жены. Он был очень огорчен потерей любимого человека, но рад, что у него осталась единственная, желанная, любимая дочь, которую он воспитал как и хотел. Смелой, сильной и доброй. Только, видимо он не знал, что творится с ней за пределами порога дома. Не знал как сильно сломался ее характер и изменились привычки. — Ну так как? Вернель на секунду застыла, обдумывая сказанное отцом. Уехать на родину отца — это значит забыть всех друзей, знакомых. Начинать все с самого начала, жизнь с «чистого листа» — как говорится. Но не этого ли она хотела с самого начала учебного года? Не этот ли переезд поможет ей начать всю свою жизнь с полного нуля? В Париже, где никто не знает личность и характер Ким. — Отлично! Здорово! Я соберу домики Риччи и Онни! — радостно прыгая, брюнетка быстро собирала личные вещи по лавке и, схватив сумку с тетрадями, выскочила из здания. Но в миг вернувшись, обняла отца. — Я люблю тебя, папочка. Уже спустя пару минут Вернель стоит у двери в квартиру и быстро открывая дверь, её встречает тихий мяукающий звук. — Риччи! Онни! Мы переезжаем! — хватая двух лысых сфинксов на руки, девочка быстро уходит в свою комнату. *** — Пап! Я погуляю и разведаю местность! Я не долго! — кричит Вернель с порога новой квартиры, обувает чёрные кеды и шнурок, фотоаппарат вешает на шею. Переезд в Париж был самой лучшей идеей. Ким Вернель была рада, что оказалась в родном городе отца. Одна причина — девочка больше не увидит город, где родилась и умерла ее мать. Вторая причина — восприятие на слух языка. Ким знала французский язык, но с заметным акцентом. А общение с носителями этого языка поможет избавиться от него. Третья причина — новый город — новая жизнь. Новая жизнь — новые знакомства, новые знакомства — новые воспоминания. Гуляя по нагретому солнцем тротуару города девочка удивлялась красоте. Кто из нас не мечтал попасть в Париж? Кто не мечтал прогуляться по Елисейским полям или оказаться на самом верху Эйфелевой башни в легком, развевающимся на ветру платье как в привычных, романтических фильмах? Там, откуда весь город виден, словно на ладони, словно в хрустальном шаре заточен весь город. Один из известнейших городов мира — Париж покоряет гостей с первой минуты, с одного взгляда. Бурное прошлое французской истории, столица захватывает и несет на своих волнах, открывая новые тайны и маня чем-то неизведанным. Приехав в город днем или ночью, первое, что Вернель увидела — это Эйфелева башня, которая словно страж уже на протяжении многих лет гордо возвышается над городом. Немного ржавая и немного ветхая, но такая же могучая и красивая. Она стоит на берегу красивой Сены, башня представляет собой поистине завораживающее зрелище. В солнечную погоду с ее смотровых площадок открывается потрясающий и неповторимый вид на весь город. Если погода облачная то, поднявшись на ее вершину, вы словно попадаете в другой, «заоблачный» мир. Ночью башня словно окутана сиянием от миллионов светящихся лампочек. Сотни фотографий заполнили память аппарата. Новые воспоминания о первом дне в городе любви останутся с Вернель на очень долгое время. С момента переезда Юдон уже записал дочку в один из хороших коллежей близь дома. С такой характеристикой как у Ким, добродушный директор принял её очень быстро и охотно. Гуляя у Триумфальной арки, Вернель вдруг столкнулась с девочкой. Она громко кричала и потом убежала куда-то. После все люди на площади начали кричать и убегать. Они все что-то говорили о чем-то. Страшно не было, только бегущие люди напрягали ее. Она скорее боялась, чтобы не толкнули и дорогая камера не разбилась об асфальт. Хотя, если прислушаться к инстинкту самосохранения, то стоит бежать вслед за людьми в безопасное место, которое точно гарантирует безопасность своей задницы. — Кто? Что это такое? Может, это какой-то серийный убийца? Да от куда ему взяться здесь, в Париже, да и средь бела дня, — рассуждала Вернель, листая фотографии на аппарате, несмотря на бегающих туда-сюда людей. — Может, это глобальное потепление так влияет на граждан? Да нет, бред. От первого лица. Я просматривала фотографии и вновь удивлялась яркой красоте города. Конечно, на снимках не передать всей красоты. Не передать всех оттенков. Не передать всех теней и окрасов. И вдруг мимо пролетела невероятно красивая чёрная бабочка с синими искрящимися жилками на крыльях. Такая красивая, я в первые вижу этот вид бабочек. Такая необычная и манящая. Беру фотоаппарат и, пока настраивается фокус, она быстро пролетает дальше, мимо меня. Я ругаюсь тихо себе под нос, потому что не успела сфотографировать её. — Эй! Бабочка, стой, — кричу ей и бегу следом. Она вдруг садится на телефон какой-то плачущей смуглокожей девочки и я успеваю снять её на камеру. — Есть! Ой, вам плохо? Внезапно все вокруг девушки заискрились черным туманом и она свалилась, окутанная им, на землю. Девушка, вдруг изменилась вся вообще. Громко похохотав злодейским смехом, она заметила меня, но не придала видимое значение, развернулась и... взлетела? Почему-то я подумала так, оказалось же все совершенно наоборот – она направилась в мою сторону, невольно заставляя меня застыть в ступоре от страха. Черный костюм с неоновым значком сети Wi-Fi не похож ни на одну коллекцию этого лета, скорее на какой-то маскарад. Да и вообще, что тут такое происходит? Что это за мутационные бабочки? Прижимая к телу хрупкую камеру, я начала постепенно отступать назад. Пока не упёрлась спиной в железный фонарный столб. Монстр поднял руку и я зажмуриваю глаза, как резкий прилив ветра ударил в лицо и нос, заставляя отвернуть голову. Ощущения тёплых рук на бедрах отрезвило не хуже кувалды по трещащей от боли голове. Открываю глаза и вижу радостную ухмылку, по которой так захотелось ударить, и сочные зелёные глаза. — Ты кто такой!? — кричу ему и цепляюсь за скользкие плечи, покрытые чёрным латексом, когда чувствую пустоту под ногами. Опускаю глаза и вижу, что мы «зависли» над землёй на четыре-шесть метра. Стало жутко, а дыхание сперло от ветра бьющего в лицо. Дышать было нечем, пришлось вновь отвернуться и уткнуться в латексное плече.— Поставь меня на землю! Быстро! — Ну что за народ, а? — ощущаю землю под ногами и от напряжения тут же падаю белыми джинсами на землю. Стало тошнить и голова закружилась. Делаю пару больших выдохов и вдохов, ощущение тошноты проходит, оглядываясь на своего «спасителя». Увиденное привело меня к тому, что я вновь упала попой на землю. — Зачем ты полезла на самый рожон, фотографировать акуму? — Ты кто? — Оооо, турист? Я — Кот Нуар. Единственный и неповторимый супер-герой Парижа. К вашим услугам, миледи, – он протягивает когтистую лапу и поднимает меня с земли. — Я бы ещё поболтал с вами, но мне нужно бежать. Если что, кричите, я всегда помогу такой красавице, как ты. И на своей железной штуке упрыгал по крышам домов в сторону Арки. Не успела я и толком переехать в Париж, как нашла проблемы на свою голову. Может быть это была плохая идея, жить здесь. Что вообще происходит в Париже? Почему этот неко-котик, сбежавший из какого-то аниме, «спас» меня? И часто ли тут происходят такие «марафоны»? Одно стало ясно, что моя жизнь – изменится и не в лучшую сторону. Лениво добравшись до дома, изредка шикая на ногу которая просто отказывалась ступать по земле, предпочитая просто волочится неподъемным камнем следом, я молилась всем существующим богам и духам, чтобы отца не было дома. Ибо если он увидит поданную рубашку, всклоченные волосы и грязные штаны – будет очень много вопросов, на которые я, увы, не смогу ответить. Даже придумать что-то правдоподобное не получится. Я просто не смогу соврать перед испуганным, волнующимся лицом родителя.