Чайная фея

Привкус таблеток и запах дезинфицирующих средств въелся под кожу за недолгую неделю, которую я провела в белых стенах больницы. Пресная каша, схожая больше на белый слайм, стояла поперек горла, провоцируя рвотный рефлекс, который негативно сказывается на болящих лёгких с приступами удушающего кашля. Отфильтрованная вода сушит горло и ротовую полость, а надзирательница-медсестра не разрешает ни шагу ступить дальше приемного отделения, ограничивая мою прогулку по больнице. Кислородом, увы, приходится дышать через окно. Каждое утро меня будит настойчивая тетка, треплет меня по плечу, заливает, как тряпичную куклу, сделанную на скорую руку, на живот и колет витамины. Три ампулы полезных для моего организма витаминов за утро и три вечером. В пять вечера, после ужина, меня в палате уже ожидает капельница, после полдника нормы таблеток в баночке в колличестве пяти капсул, от которых меня тошнит больше, чем от самого паршивого обеда, когда-либо приготовленного в стенах этой столовой. Не раз меня навещал отец, обнимал крепко и долго целовал в макушку, а потом убегал за моим лечащим врачом, ссылаясь на "срочный разговор". Я понятия не имею, как долго мне предстоит ещё отлеживать бока на твердом матрасе. Домашнюю работу мне заносит Маринетт, не знаю, как она попросила задания для меня у Мадам Менделеевой? Но теперь я просто обязана ей чем-то помочь. Она не дала помереть мне тут от изобилия белого и задохнуться от запаха сумасшествия на каждом углу больницы. Один раз меня навестил весь мой класс, с которым я так и не смогла набраться смелости познакомиться лично, но оказалось же, что меня они знают будто мы с садика дружим. Это не могло не радовать в скучные для меня моменты времени, но и не могло не пугать. Я вела себя максимально тихо, ни с кем не общалась, не знакомилась, чтобы избежать повышенного внимания к моей персоне. А вот тут такой сюрприз. Фрукты и шарики, которые принесли мне друзья?- ведь их уже можно так называть? Фрукты были съедены мной, а половина шариков роздана детям, часто и громко играющим в коридоре рядом с моей палатой. Два серых шариках, наполненных гелием, грустно висели под потолком, словно скучали по широкому и голубому небу. Задача шариков - это всегда стремимся вверх и радовать детей, только почему я ощущаю себя на этом месте? Почему я хочу взлететь ввысь, но не хочу дарить должного счастья людям? Порою мир бывает слишком жесток, даже для таких хрупких созданий, как этот вот шарик. Людям этого века все чаще и чаще плевать на чувства всех, кроме своих, конечно; плюют на любовь, ласку и внимание, а потом возмущаются, недовольные жизнью. А тем, кому и в самом деле нужно все это, не могут просто взять и попросить. Его задавят, обидят и унизят. Заставят копаться в смысле своего рождения, искать ответы на этот вопрос. Но находят лишь только полный ноль и вновь грубые слова в лицо. Мы думаем, что никому не нужны и наше существование лишь отягощает жизнь родителям и друзьям, но это не так. В некотором роде такие люди и есть этот серый шарик, скованный и притаившийся в темном углу комнаты. Им бы только пару нежных слов, пару крепких объятий и любящий взгляд, как стены перестанут сужаться и давить над их головами; и мир станет ярче и мысли яснее, погода теплее, а люди все равно гнилыми. — Как ваше здоровье? — ласково спросил мой лечащий доктор. Это мужчина преклонных лет с невероятно добрыми глазами. За этой добротой и сиянием прячется усталость и багаж полный знаний, накопленный за долгие годы жизни на этой земле. — Лёгкие болят и ещё я вдохнуть не могу, — на его полулысой макушке прыгают блики солнца, путаясь в седых волосах. — Словно что-то в лёгких сжалось, не даёт вдохнуть глубоко, как раньше. — Вдохи вызывают боль?— доктор помечает мои слова в бумаге, прикрепленной к твердому планшету с рисунком пёстрого и яркого единорога. Словно детский рисунок краски. Так приятно осознавать, что мужчина так ценит рисунок своих внуков или кого-то из пациентов. — Нет, скорее щекотка,— вдыхаю глубоко на сколько мне это позволяет организм, щекотка внутри организма сопровождается кашлем.— Кашель каждый раз появляется, после вдоха. — Кашлять больно? — Да,— говорю я, замечая за прозрачными дверями знакомую макушку подруги, которая дергается из стороны в сторону, боясь войти.— Словно жжёт внутри. — Это, конечно, плохо,— говорит он, делая пометку.— Завтра сходи на процедуру, посмотрим твои лёгкие и можем выписывать. — Спасибо!— радость переполняет меня от этой новости. Забываю о боли в организме и рвусь обнять доктора, на что он очень приятно хохочет. Его смех тихий, низкий, как и полагается людям в возрасте. Он ладонью трет спину, разогревая кожу, потом выходит из палаты, пропуская после себя взлохмаченную Маринетт. — Ты как?— спрашивает она меня, садясь рядом на постель. — Завтра уже выписывают, — ее вид смешит меня. Словно на улице ветер со снегом, а не жара под плюс двенадцать градусов, которую я чувствую в своей темнице. Ее волосы торчат из маленьких хвостиков в разные стороны, электризуются и липнут к красным щекам девицы. — Здорово, — улыбается она и липнет ко мне, как я ранее к доктору. Хохочет красиво, как ручеек весенний, как и положено настоящей девушке. — Ты чего такая возбуждённая?— ее щеки вновь покрывается стыдливыми пятнами, после моих слов. Значит я точно попала.— Адриана встретила? Маринетт пищит, утыкается лицом в мою подушку, стонет от того, что она твердая. Потом второпях рассказывает о встречи с ним. Как оказалось у Андриана сегодня день рождение и подруга связала для него шарф, над которым так долго мучалась, истыкивая пальцы в острых спицах. Потом чуть было не забыла о празднике, чуть не уснув в тарелке с хлопьями и только уведомление на телефоне разбудило ее. Подарок был отдан, точнее, шаловливо упрятан на столе в доме Агрестов. — Ты что? — вопрошаю я, не веря ее словам.— Ты проникла в дом своего возлюбленного? — Эй, он не мой возлюбленный,— громко говорит она, словно обидевшись надувает щеки.— Ну, пока не мой. — И нет, все было под контролем.— заявляет она, хлопая пушистыми ресницами, прогоняя тем самым мое недоумевание от высказанной ситуации. — Ну ты, подруга, даешь,— я и вправду поверить не могла, что такая скромняшка-милашка как Маринетт способна на такое. Хотя, кто его знает, какие черти водятся в ее голове. Она, конечно, скромнее на вид казалась мне. Теперь я ещё раз доказала себе, что внешность обманчива, впрочем, сильнее, чем слова. Мое внимание внезапно привлекает что-то пролетевшее мимо окон, от земли в небо. Подумала сначала, может птица? — С каких это пор птицы летят прямо от земли в небо?— шепчу себе под нос.— И с каких пор птицы просят о помощи? — Что?— спрашивает Маринетт, переводя взгляд на окно, за которым как назло, все прекратилось. Но стоило подруге отвернуться, как я вновь увидела что-то. — Мыльные пузыри?— натягиваю поспешно обувь и ветровку поверх белой пижамы, в которой провела всю неделю в койке.— Ого! Там люди! Нужно им помочь! — Эй, эта работа для ме...— Маринетт очнулась на слове, прикусила язык.— Для Леди Баг и Супер Кота, да. — Да, для них,— раздражение на лице моем застывает, стоило только услышать слова подруги. — Куда ты идёшь тогда?— хватает брюнетка меня за руку, останавливает меня на пути к выходу из больницы. — В этот раз я хочу быть наблюдателем,— говорю я, следя как пузыри застывают в воздухе.— А не жертвой. Маринетт что-то кричит мне в спину, когда я выхожу за пределы жёлтых ворот больницы, но я не слышу. Хочу посмотреть как взаимодействуют друг с другом звёздная парочка героев. В самом ли деле они такие храбрые, как описывает их ЛедиБлог? Гуляя по пустым улицам города, я была в ужасе. Полное отсутствие людей старшего поколения, только лишь дети играющие на площадках и подростки. Словно все родители исчезли разом оставляя присмотр за своим чадом на матушку природу, а на деле же заключены в эти пузыри и летают ну уж очень высоко над землёй. Мое внимание привлекает громкая музыка у огромного особняка. Музыка манит танцевать, словно магия проникает в голову и закладывает это желание танцевать до боли в ногах. Приходится затыкать уши и идти вперёд, может там находится причина всех этих плясок и пузырьков. Вся эта вакханалия и город начал мне надоедать своим уж слишком. Город не спит, словно я попала в комиксы "Бэтмен", где герой летучая мышь спасает всех и днём и ночью. — Эй, тебе же сказала подруга,— меня кто-то подхватывает на руки и одним прыжком уносит на крышу этого особняка.— Не соваться. — Леди Баг,— хмыкаю я.— Я просто наблюдатель, а твой злодей уже уходит. Героиня встрепенулась и навострила взгляд на парня, похожего на огромную баночку с мыльными пузырями. Музыка стала громче и я под ногами ощущала вибрацию от силы громкости на огромных колонках. Все это слишком интересно, чтобы сейчас просто уйти. Знаю, пожалею возможно об этом, но я же не я, если не влипну в как-то передрягу.