***
Джон кружил Ширен, сосредоточившись на её улыбке, пока её черные волосы не начали выбиваться из косы. Ему следовало бы уделять больше внимания сиру Кортни Пенроузу, который в данный момент отсчитывал ритм танца в одном из больших залов Штормового Предела. — Три оборота, сир Джон, а не четыре, и не «крутите» даму так быстро! Джон пожал плечами, глядя на Ширен, которая улыбнулась ещё шире, положил правую руку ей на талию, а её левую руку себе на предплечье и… снова закружил её. Ширен выразила огромное желание потанцевать на предстоящей свадьбе короля Роберта и леди Маргери. Ширен не знала какие танцы будут на свадьбе и просила Джона научить её хоть каким-нибудь движениям. Её отец, как ни странно, не возражал против этой идеи, хотя лорд Станнис Баратеон из Штормового Предела сделал замечание Ширен. Юная леди просила о барде, которого недавно уволил Станнис. Пока её покойный дядя Ренли был лордом Штормового Предела, он платил этому человеку непомерное жалованье в золотых драконах. Станнис посчитал эти расходы совершенно излишними. Сир Кортни знал почти все популярные танцы в Королевской Гавани, проведя немало времени в Красном Замке на службе у своего лорда. Жена помогла ему показать основные движения леди Ширен. Самые легкие танцы — это когда все участники брались за руки и двигались по кругу. Самые трудные — когда несколько партнеров менялись в определённом порядке. Ширен настояла, чтобы танцами вместе с Джоном занимались её кузен — Эдрик Шторм и сын сира Давоса — Деван. Она быстро подружилась с Эдриком и Деваном, которые были её ровесниками и в настоящее время жили в Штормовом Пределе. Джон обрадовался, увидев, что застенчивая девочка, с которой он познакомился на Драконьем Камне, стала более уверенной в себе и общительной. Джон вспомнил уроки танцев, которые они с Роббом брали в Винтерфелле, и то, какими скучными они ему казались. Он слишком часто наступал на ноги юным леди и не видел смысла в танцах, особенно когда ему пришлось танцевать с Элис Карстарк в возрасте шести лет, когда лорд Карстарк посетил замок. Теперь, однако, Джон обнаружил, что обучение танцу ничем не отличается от обучения бою на мечах. На тренировочном дворе человека учили быстро передвигать ноги во всех направлениях, как будто инстинктивно, и сложные маневры, такие как поворот, вращение и прыжки, было намного легче сделать с партнером в танце, чем против настоящего противника в полном вооружении на поле боя. Головой Ширен доходила Джону до плеча, хотя он сомневался, что она перестала расти, если судить по её родителям. И лорд Станнис, и леди Селиса были высокими людьми. Уже заметно, что Ширен унаследовала большие уши матери и оливковый цвет лица отца. Однако на её лице всё ещё не было никаких признаков «маски» суровой обречённости, которую часто носили её родители. Танец закончился, и Ширен хлопнула в ладоши. — Я обязана дать Эдрику ещё один шанс потанцевать со мной, Джон. — Конечно, миледи, — сказал Джон с формальным поклоном, не столько потому, что Ширен, как и её мать, очень заботилась о приличиях, сколько просто потому, что это делало её счастливой. Джон прислонился к каменной стене и наблюдал, как Эдрик и Ширен исполняют танец, который, как ни странно, не предполагал никаких прикосновений. Тогда Деван занял место Эдрика, а тот подошел и встал рядом с Джоном. — Ты очень хорошо танцуешь, — заметил Джон. В двенадцать лет Эдрик был почти таким же высоким, как Джон в шестнадцать, и это его немного пугало. Думаю, этого и следовало ожидать от отца-короля, короля-воина, которого в пору его юности девушки окружали толпой со всех сторон. По крайней мере, так утверждал Станнис. Эдрик издал неопределенный звук. — Как будто это имеет значение. Я не появлюсь на свадьбе, так как присутствие одного из бастардов короля Роберта будет серьезным оскорблением для Тиреллов. Вдруг я запланирую однажды украсть трон у законных наследников! Боги, надеюсь, я никогда так не говорил. — Я знаю, что ты чувствуешь, — ответил Джон. Визит короля Роберта в Винтерфелл со всем его двором и слугами состоялся почти два года назад, но эти годы показались Джону вечностью. Тогда он был зеленым юнцом, страдающим от того, что его посадили за стол вдали от семьи только потому, что внешний вид ребёнка-бастарда мог оскорбить королевскую семью. Джону нечего было делать на королевском пиру, кроме как «топить» все свои печали в сладком летнем вине, что заставило дядю Бенджена смотреть на него с жалостью, а Тириона Ланнистера читать ему лекции о том, что карлики — такие же бастарды. Каким жалким я был тогда. Эдрик посмотрел на него и скрестил руки на груди. — По крайней мере, твой отец заботился о тебе, строил планы на будущее. Мой заботился только о том, чтобы посылать мне дорогие подарки на именины. Да, отец посоветовал мне не вступать в Ночной Дозор и вместо этого послал меня оруженосцем к лорду Станнису на Драконий Камень. Джон до сих пор не понимал, как Нед Старк ухитрился сделать это, поскольку отец не был с ним откровенен, а Станнис отказался отвечать на прямой вопрос. Тем не менее, всё прошло хорошо. Джон многое узнал от Станниса о различных обязанностях: верховного лорда и члена Королевского Малого Совета. Ему нравилось думать, что они с лордом Штормового Предела ладят из-за схожего темперамента. Станнис посвятил Джона в рыцари после того, как тот спас его от гибели в заливе. В свою очередь, Джон решил продолжать служить Станнису, несмотря на великодушное предложение короля Роберта присоединиться к королевской гвардии за участие: в битве и суде, который привлекал к ответу королеву Серсею и сира Джейме за их измену. — Разве лорд Ренли не позаботился о твоем воспитании? — спросил наконец Джон. — Дядя Ренли поручил сиру Кортни мое воспитание, и в тех редких случаях, когда он приезжал в Штормовой Предел, он только поглаживал меня по голове, как будто я был заморской диковинкой. — А как насчет лорда Станниса? — Он не выносит моего вида. Джон нахмурился, подумав, что горький тон Эдрика не заслужен. По своему опыту он знал, что Станнис всегда был справедлив и судил всех одинаково, будь то преступник, бастард или сын высокого лорда. — Обычно он так себя не ведет. Эдрик прервал его. — Я ублюдок, зачатый в брачную ночь! Мой отец был пьян, когда он и моя мать усердно трудились над моим появлением на брачном ложе молодоженов. Станнис никогда этого не забудет. Ты ему нравишься! Я бы всё отдал, чтобы он посмотрел на меня с одобрением, как смотрит на тебя! — Джон широко раскрыл глаза, не зная, что ответить. Эдрик вздохнул, наблюдая, как сир Кортни поправляет Девана и то, как он держит Ширен за руку. — Хотя должен признать, что дядя Станнис сделал для меня больше, чем кто-либо другой. Если я захочу стать подмастерьем в каком-нибудь ремесле, он найдет хорошего мастера и заплатит за мое обучение. Если я захочу стать мейстером, мне будут предоставлены надлежащие комнаты и средства во время моего пребывания в Цитадели. Если я захочу присоединиться к вере, меня представят самому верховному септону. Это больше походило на Станниса. — Что ты ему сказал? — Я сказал дяде, что хочу стать рыцарем. Он нахмурился, но пообещал, что найдет мне подходящего рыцаря или лорда чтобы я стал оруженосцем. Он написал моему родственнику лорду Флоренту, который отказался иметь со мной дело, потому что это могло рассердить Тиреллов. — Эдрик закатил глаза. — Сир Эндрю Эстермонт готов взять меня на службу, что, возможно, не так уж и плохо, а сир Кортни говорит, что один из его младших братьев почел бы за честь взять меня оруженосцем. Дядя Станнис… Как по команде, в зал вошел Станнис, хотя его суровый голос опередил его. — Вам лучше знать, что вы делаете, сир Давос! — Если вы этого не одобряете, то имеете полное право изгнать меня из замка, лишить корабля и держать в лесу, — последовал ответ. Давос Сиворт и его старший сын Дейл последовали за своим господином в комнату, сопровождаемые ещё двумя мужчинами, в которых Джон узнал матросов. Дейл держал жестяную дудочку, а его товарищи — скрипку и набор маленьких барабанов. — Миледи, — приветствовал леди Ширен сир Давос. — Я подумал, что вы захотите продолжить обучение танцам. Сам я никогда не танцевал при дворе, хотя имел возможность послушать выступления многих музыкантов. Ширен выжидающе посмотрела на Давоса. — Однако придворная музыка показалась мне слишком сухой и торжественной, — признался Давос. — Многие танцы слишком медленные. Я подумал, вам захочется услышать что-то более живое. У меня остались приятные воспоминания о танцах в ночь моей свадьбы. — Где прошла ваша свадьба, сир Давос? — уточнила Ширен. — Скорее всего, в каком-нибудь закоулке… — пробормотал Станнис. — Таверна в переулке — подходящее описание. Там был септон, чтобы соединить наши с Марией руки и благословить наш союз. Дейл и его товарищи иногда играют, так как музыка — это то, что помогает скоротать время, когда на море штиль, — Давос повернулся к сыну. — Как я уже сказал… Сыграй для нашей госпожи что-нибудь по-живее! Кивнув своим товарищам, Дейл поднес к губам дудочку, а барабанщик начал отбивать палочками быструю дробь. Сочетание нежной трели дудочки и четкого барабанного ритма создали приятную озорную мелодию. Джон поразился тому, как быстро пальцы Дейла забегали по инструменту. Давос начал хлопать в ладоши и топать одной ногой, в такт, призывая остальных присоединиться к нему. Скрипач начал перебирать струны на своем инструменте, как на лире, прежде чем взять смычок, и получившаяся гармоничная музыка была довольно приятной. Давос протянул руку Ширен, которая с готовностью взяла её и начала повторять движения. Их шаги стали быстрыми и соответствовали ритму песни. Когда всё закончилось, Дейл отложил дудочку и запел. Давос передал руку Ширен — Джону, чтобы они продолжили танец, а сам начал петь. «Капитан из Солнечного замка» Лорд Редвин бросил вызов: «А ну-ко, капитан! Поймай козу рогатую с копытами ты сам!» Коза была хитрющая смеялась над попытками. Крутилась и вертелась была уж очень прыткою. — Хей-хо, хей-хо, коза была рогата! — Хей-хо, хей-хо, и зла и бородата! — Хей-хо, хей-хо, смеялась над попыткою! — Хей-хо, хей-хо, была уж очень прыткою! Старался так и эдак великий капитан. Схватил её за ногу и встал вдруг как баран. Коза смогла рогами штаны ему спустить. Ну как скажите, люди, зверюге всё простить? — Хей-хо, хей-хо, штаны ему спустила! — Хей-хо, хей-хо, на сто клочков спустила! — Хей-хо, хей-хо, брыкалась и кружила! — Хей-хо, хей-хо, а к телу не пустила! Джон расхохотался, мельком взглянув на Станниса, чтобы убедиться, что тот не обиделся. Станнис, конечно, не улыбался, но отсутствие характерных для него хмурых морщин было хорошим знаком. На этот раз Джон не беспокоился о том, как быстро он развернул Ширен, поскольку её восторженный смех того стоил. Когда темп песенки ускорился, он взял её за руки и побежал по кругу. Когда музыка закончилась, Джон протянул руку и взъерошил волосы Ширен. После танцев коса оказались изрядно растрёпана, так что он не чувствовал вины — как всегда с Арьей. Джон не мог дождаться, когда снова увидит свою любимую сестренку, и очень надеялся, что Арья и Ширен поладят. Свадьба — это повод увидеть семью.***
Станнис наблюдал за многими уроками танцев Ширен, конечно, делал он это затем же, зачем военный командир наблюдает за тренировками своих людей. Учитывая её положение наследницы и члена королевской семьи, это правильно, чтобы Ширен хорошо разбиралась в таких вещах. Станнис ни разу не предложил дочери потанцевать с ним, хотя прекрасно умел танцевать. Он просто не интересовался этим, и никто в комнате не был настолько глуп, чтобы предложить ему сделать это. Жены нигде не было видно, и нетрудно догадаться почему. Станнис мог видеть, как его дочь танцует с рыцарем, кузеном и сыном доверенного советника, леди Селиса видела в юношах: двух бастардов и сына контрабандиста. Сир Давос подошел и встал рядом, с удовольствием наблюдая, как Дейл показывает Девану основные положения пальцев на дудочке. Когда Давос пришел к нему с просьбой сыграть какую-нибудь музыку для Ширен, Станнис удивленно посмотрел на него. Они никогда не говорили о таких глупых вещах, как музыка. Станнис позволил Давосу осуществить свой замысел, хотя и предупредил своего верного рыцаря, чтобы тот не заводил похабных трактирных песен. — Почему вы никогда не говорили мне, что умеете петь и танцевать? — Это может сделать каждый, милорд. Это часть жизни. — Вы не ответили на мой вопрос. Давос повернул голову к Станнису. — Вы никогда не спрашивали меня об этом, и случай не представился. На Драконьем Камне почти не было пения и танцев. — Содержать певцов — пустая трата денег и времени, — машинально ответил Станнис. Это была та сторона Давоса, о которой Станнис не знал в течение почти двадцати лет, пока Сиворт служил у него. Хотя… это не было предосудительным. — Как я уже сказал, чтобы играть музыку, не обязательно быть певцом. Я уверен, что вы могли бы неплохо петь, если бы постарались. Петь? Участвовать в подобном зрелище было также неприятно, как танцевать, нет ни малейшего желания выставлять себя на посмешище. Давос, возможно, и не думал о том, чтобы петь вместе с сыном, но он меньше рисковал, что его высмеют, учитывая, что он не был знатным лордом. — Вы испытываете мое терпение, сир Давос. Не предлагайте больше ничего подобного. — Даю вам слово, милорд. В данный момент ваша дочь наслаждается жизнью. Станнис коротко кивнул. Кажется, у неё наконец-то счастливое детство, которое закончилось для меня, когда корабль с родителями затонул в бухте. Будем надеяться, что так и останется. — Милорд? — Да? Голос Давоса звучал неуверенно. — С вашего разрешения, я хотел бы провести время с женой и младшими сыновьями в моем замке на мысе Гнева. Гарнизон в Штормовом Пределе в полном порядке, и сир Кортни отлично справится с обязанностями кастеляна, пока вы находитесь в Королевской Гавани. — Вы не желаете сопровождать меня на королевскую свадьбу? — Станнис выгнул бровь. — Я последую за вами куда угодно, милорд, — серьезно ответил Давос. — Но мне было достаточно присутствовать на вашей собственной свадьбе. Кроме того, никто не будет скучать по мне и никто не запомнит, что меня там нет. Станнис нахмурился. Это прозвучало бы слишком сентиментально, сказать, что он будет скучать по Давосу. Он всегда мог поговорить с более разумными людьми вокруг него. Однако в последнее время Давос прекрасно служил ему в качестве кастеляна Драконьего Камня, и добрый лорд всегда должен вознаграждать тех, кто ему верен. — Передавайте мои наилучшие пожелания вашей жене. Она, должно быть, необыкновенная женщина, если вы всё время хотите вернуться к ней.***
Несмотря на многие мили, отделявшие Штормовой Предел от Винтерфелла, Джон чувствовал себя здесь как дома. Хотя он скучал по Волчьему лесу и завыванию волков по ночам, постоянный грохот волн на берегу у подножия замка и густой туман через залив Разбитых кораблей компенсировали это. В замке всегда кипела жизнь, особенно теперь, когда был собран первый из многих осенних урожаев. Жилище Джона в Штормовом Пределе было таким же, если не лучше, чем в Винтерфелле. Он пришел к выводу, что человек, лично посвященный в рыцари местным лордом, живет в замке лучше, чем незаконнорожденный сын Хранителя Севера. Наличие взрослого лютоволка тоже не повредило его репутации. В Винтерфелле Джон всегда обедал с отцом и братьями и сестрами, за редким исключением. Леди Старк, несомненно, поступила бы иначе, но она не посмела бы усомниться в приказах мужа. Она проиграла битву давным-давно. Лорд Станнис также настоял, чтобы Джон обедал со всей семьей, когда он не обедал один в своей комнате. Для него место Джона в доме ценилось не меньше, чем место мейстера Крессена и сира Давоса. Леди Селиса явно не одобряла присутствия Джона, но не имела права возражать, когда её лорд высказал свое мнение. Ширен всегда говорила во время еды, так как её родители не общались друг с другом. Но даже тогда их слова были высокопарны и касались не более личных вещей, чем управление замком. Станнис стал приглашать людей Штормового Предела отобедать с ним под предлогом знакомства с обитателями замка и оценки их лояльности. По правде говоря, Джон не раз наблюдал, как это делает его отец, но сомневался, что Станнис отнесется к подобному сравнению благосклонно. Этим вечером Ширен рассказывала отцу о том, «что» они с матерью обнаружили, проходя через некоторые огромные склады Штормового Предела. Станнис уже оценил состояние продовольственных складов. Кроме того ему потребовалось много долгих дней, полных проклятий, чтобы разобрать документы в кабинете Ренли. Внешне всё выглядело чистым и опрятным, но важные записи, документы и тому подобное было небрежно запихнуты в сундуки и сложены на полках в беспорядке. Как ни странно, в библиотеке не было такого беспорядка. Станнис объяснял это тем, что Ренли последовал примеру Роберта и никогда не читал книг — за исключением краткого перелистывания красочных иллюстраций, когда его поражала фантазия художника. — Ты не поверишь, сколько рулонов ткани купил дядя Ренли! — воскликнула его дочь. — Здесь достаточно парчовых, бархатных, шелковых, тафтовых, льняных и шерстяных тканей, чтобы экипировать весь двор Королевской Гавани, не говоря уже о мехах! — Ренли, во всяком случае, умел хорошо одеваться, — пробормотал Станнис, делая глоток лимонной воды. Ширен продолжила, и Джон подумал, заметила ли она плохо скрытую насмешку в голосе отца. — Мама говорит, что мне нужно сшить новое платье к свадьбе. Дядя Ренли, похоже, очень любил черный бархат и золотую парчу, вероятно, потому, что это цвета нашего дома, так что мы могли бы воспользоваться этим. Так как у нас уже есть все необходимые ткани, стоимость их кроя и вышивки — будет минимальной. Станнис кивнул жене в знак согласия, несомненно одобряя практичность дочери. — Хорошо, миледи. Если Ширен говорит правду, я разрешаю вам заказать подходящую одежду для свадьбы моего брата. Это порадовало Ширен. — Вы разрешите пошить что-нибудь новое для Джона? Он выглядит очень красивым в черном, и я видела белый шелк, который можно было бы превратить в удивительную… При этих словах брови Джона поползли вверх, и леди Селиса неизбежно сделала дочери строгий выговор. — Ширен, это неподходящая тема для разговора леди вашего положения. — Но… — Ширен выглядела смущенной. Селиса многозначительно посмотрела на мужа. Станнис осторожно положил нож на тарелку, не спеша осушил кубок и налил еще стакан лимонной воды. Пока Селиса не сводила с него глаз, шевеля тонкими волосками усов, Станнис наконец ответил голосом, не допускающим возражений. — Мы поговорим в моей комнате, когда закончим есть, Ширен.***
Станнис наблюдал, как Ширен послушно уселась в кресло перед его столом, скрестив руки на груди. Он быстро перешел к делу. — Знаешь, почему я позвал тебя сюда, Ширен? — Потому что мама думает, что я сказала что-то неуместное, — пробормотала Ширен в ответ. — Думаешь, она ошибается? — Я говорила только правду! Ты всегда говорил мне, как важно быть правдивым, и как без правды нельзя добиться справедливости. — Правда очень важна, но правда и справедливость — не одно и тоже, как бы они ни были связаны. Важный урок, который ребёнок должен усвоить, заключается в том, что не всякая истина создана для того, чтобы кричать о ней с вершин башен. Например, когда я обнаружил, что королева Серсея изменяет королю Роберту, я держал эту информацию при себе, пока не счёл безопасным открыть её тем, кому доверял. — Ты хочешь сказать, что правда может нас убить? — Да. Некоторые истины могут быть опасны. На какое-то время Ширен замолчала. — Я же не сказала, что Эдрик был таким же красивым, как «Флориан из песен», и что я хотела убежать с ним! С таким же успехом я могла бы сказать это маме, потому что она смотрит свысока на каждого, чье имя не соответствует её стандартам. Это еще один урок, который ты мне преподал. — Правда? — спросил Станнис. — Имя не дает гарантии. Гораздо важнее действия и поступки. Сир Давос не был знаменит, когда ты впервые встретился с ним, но он все равно спас гарнизон Штормового Предела и с тех пор остается твоим верным человеком. — Совершенно верно, Ширен. К сожалению, твоей матери ещё предстоит узнать эту мудрость. Мне так и не удалось убедить её, что сир Давос не просто контрабандист. — Тогда я попытаюсь её переубедить, — решительно заявила Ширен. — Джон всё ещё Старк, даже если его зовут Сноу. — Я бы не стал этого делать, — предупредил Станнис. — Ты должна признать, что есть вещи, которые ты не можешь изменить. Ширен попыталась объяснить свои действия. — Джон хорошо выглядит в черном, как и ты. И он мой друг, как Эдрик и Деван. Я просто подумала, раз он рыцарь на нашей службе, а ты уже дал ему меч и доспехи, было бы неплохо… — она замолчала. — Все мои рыцари, присутствующие на свадьбе короля, будут одеты соответствующим образом. Окружающие будут смеяться над лордом Штормового Предела, если мои сопровождающие будут выглядеть как крестьяне. Хотя я не трачу мешки золота на одежду, чтобы соответствовать нелепой придворной моде, я не настолько глуп, чтобы игнорировать важность опрятного внешнего вида. Я бы все равно согласился на то, чтобы ты пошила новое платье, потому что ты племянница короля и моя наследница. — Подумав, Станнис добавил: — Ты будешь самой красивой девушкой на свадьбе. Лицо Ширен внезапно вытянулось, и она посмотрела в пол с удрученным выражением. Станнис задумался, что бы он мог сказать, ведь он не собирался обидеть свою девочку. Он не испытывал угрызений совести из-за того, что был груб с ней, если того требовали обстоятельства, но, по его мнению, сегодня вечером она не сделала ничего плохого. Честно говоря, меня не волнует, считает ли Ширен Джона красивым или нет, поскольку он доказал, что является ей хорошим другом. Так же, как меня не волновало, что она вышила платки для Джона и меня и, вероятно, сира Давоса для недавней войны с Ланнистерами. Это в её природе — быть доброй, когда доброта заслужена. — Я не буду самой красивой девушкой на свадьбе. Я не красавица и никогда ею не буду. — Кто тебе это сказал? — Мама, и… — Ширен прикусила губу. — Все так думают, даже если не говорят мне в лицо. Один только вид моих серых шрамов заставляет незнакомцев смотреть на меня с жалостью, прежде чем они отворачиваются в ужасе. Станнис на мгновение растерялся, не зная, что сказать. Он всегда чувствовал себя неуютно из-за женских мук, и его обычным делом было передавать подобные дела жене или хозяйке замка. Но что он должен был сказать Ширен, которая призналась ему в чем-то, когда от её матери не было никакой помощи? Она действительно невзрачное дитя, и даже без следов болезни, портящих её черты, квадратная челюсть и большие уши не красили её. Станнис никогда особо не заботился о своей внешности, хотя прекрасно знал, что девушки никогда не бросаются на него, как на Роберта или Ренли, который никогда не обращал внимания на знаки внимания. Его внешность не меняла того факта, что он был Баратеоном, или того, что теперь он, наконец, был лордом Штормового Предела по праву. И смерть Ренли, и милость короля. Станнис, однако, знал, что красота значит для женщин намного больше, чем для мужчин. Он внимательно разглядывал Ширен. — По-моему, ты красивая, — наконец сказал Станнис ясным и решительным голосом. — Ты так говоришь, потому что ты мой отец, — глаза Ширен всё ещё были прикованы к полу. — Посмотри на меня, Ширен, — приказал Станнис. — Ты дочь лорда, а не служанка, которая уронила поднос с едой. — Она посмотрела на него. Её темно-синие глаза неохотно встретились с его глазами. — Что я тебе только что сказал? — Что это важно и что мы должны быть осторожны, когда говорим об этом. — Именно. Однако в моем кабинете нет никакой видимой опасности. У меня нет причин лгать или скрывать что-либо от тебя в частном разговоре, как этот. Ширен явно не верила ему, но благоразумно сидела и ждала объяснений. — Ты права в том, что физически некрасива. Остатки твоей битвы с серой хворью, к сожалению, уродуют твоё лицо. Однако физическая красота может быть обманчивой, и часто она маскирует отвратительный характер. Возьмем, к примеру, бывшую королеву Серсею. Я никогда не видел более красивой женщины, но это была жестокая, тщеславная и злобная женщина. Она совершила государственную измену, переспав с мужчиной, который не был её мужем-королем, и она убила двух невинных младенцев, потому что её гордость была задета. Ширен широко раскрыла глаза, а Станнис продолжал. — Ты очень добра, Ширен, и я не стал бы приписывать эту черту многим, включая себя. У тебя много терпения, и, судя по тому, что рассказал мне мейстер Крессен, ты мудра не по годам. При должном обучении ты станешь прекрасной леди Штормового Предела, а к этому не стоит относиться легкомысленно. Я бы не смог любить тебя больше, чем сейчас. На самом деле я бы меньше уважал тебя, если бы ты попыталась подражать «выдающимся» качествам королевы Серсеи. — Если бы я не болела серой хворью, мама сказала бы что-нибудь другое? — Бесполезно думать о том, что могло бы быть. Лучше быть покрытой шрамами и живой, чем красивой и мертвой. Мужчины часто гордятся своими шрамами, так что я не понимаю, почему женщины должны их скрывать — если ты мне не веришь, спроси сира Ролланда Шторма о том, «как» его лицо было изуродовано оспой. У него есть маленькая хитрая история, которую он, без сомнения, будет счастлив рассказать вам. Ширен улыбнулась, и её плохое настроение, казалось, улучшилось. — Спасибо тебе! — Ширен подошла к двери и взялась за ручку, но остановилась и посмотрела на него. — Если тебе есть что сказать, говори. — Я люблю тебя, отец. Второй раз за вечер Станнис не знал, что сказать. Но на этот раз его ответ был не нужен, так как Ширен закрыла за собой дверь. Станнис откинулся на спинку стула, закрыл глаза и прислушался к успокаивающему шуму волн, разбивающихся о скалы под Штормовым Пределом. Резкий стук в дверь заставил его снова открыть глаза. — Войдите, — отозвался Станнис, ожидая, что это снова Ширен или, может быть, мейстер Крессен. Он также не возражал бы, если бы за дверью оказался Джон, так как он всегда получал удовольствие от общения со своим рыцарем. Однако лицо Станниса окаменело, когда дверь открылась и он увидел, «кто» пришел. — Милорд, — сказала Селиса с поклоном. — Миледи, — кивнул Станнис. — Какое беспокойство привело вас сюда сегодня вечером? О чем супруга хотела поговорить с ним так поздно? Она не искала его общества по своей воле, но и Станнис не искал её. Он нахмурился, когда Селиса села в кресло, которое недавно освободила Ширен, аккуратно сложив руки на коленях. Он действительно не хотел говорить с женой, но его долг — слушать и поступать с ней правильно. Чего Роберт никогда не делал со своей супругой. Станнис гадал, попытается ли Роберт сделать так, чтобы его новый брак оказался удачным, потому что он наверняка знал, что случилось с Серсеей. Роберт недавно доказал, что способен изменить свое отношение к королю, но изменить отношение к женщинам, возможно, было выше его сил. — Прекрасный вечер, — начала Селиса. Станнис ждал. У него не хватало терпения на пустые разговоры, о чем его жена наверняка знала. — Вы как следует отчитали Ширен за её неприличные замечания во время ужина? Опять это? — Я сказал то, что должен был сказать. Эти слова должно быть удовлетворили Селису. — Вы уже начали думать о том, чтобы выдать нашу дочь замуж? Брак? Станнис уставился на Селису, гадая, как давно она думает о таких вещах. Он всегда плохо понимал свою жену, даже после двенадцати лет брака. У них было мало общего, начиная с её пылкой религиозной преданности Семерым и его отрицания существования одних и тех же богов. В последнее время у меня на уме были более важные вещи, такие как разоблачение бастардов Серсеи и отстранение Ланнистеров от власти, прежде чем они окончательно разрушат дом Баратеонов. — Она ещё не расцвела, не так ли? — Нет, милорд. — Тогда это дело времени. Даже если она расцветет завтра, пройдет ещё много лет, прежде чем она сможет безопасно рожать детей. — Я надеялась, что вы проявите больший интерес к будущему вашей дочери, — настаивала Селиса. — А вы думаете, что нет? — Станнис стиснул зубы. — Я вижу, что она хорошо образована во всех вопросах, а не только в таких женских занятиях, как шитье. Мейстер Крессен учит Ширен высокому валирийскому, она хорошо знает арифметику, и я полагаю, что она прочитала больше книг, чем когда-либо читали мои братья. Я возьму её с собой, когда навещу лордов знаменосцев после свадьбы. Кроме того, вместо Драконьего Камня она будет леди Штормового Предела, самого великолепного замка в Вестеросе… — Если только у тебя не будет сына. Станнис замер. Если только у меня не будет сына. — Ты действительно думаешь, что это когда-нибудь произойдет? Шум волн за окном гулким рокотом зазвучал в его ушах. Селиса не спешила ответить. Они пытались. Шли годы, выкидышей не было, и придворные сплетники высказывали предположение, что Селиса бесплодна, что её изуродованная дочь — единственное, с чем может справиться её слабое тело. Станнис отправил бы их всех на виселицу, если бы мог, но сплетни — не клевета и не могут быть доказаны как измена. Мейстер Крессен как-то признался Станнису, что Селиса расспрашивала его о травах и снадобьях, которые могли бы помочь ей забеременеть, хотя лично он считал, что Станнис, посещающий её постель в два раза чаще, был бы намного более действенным лекарством от бесплодия. После этого Станнис неделю отказывался разговаривать с мейстером Крессеном. — Ты всегда желанный гость в моей постели, Станнис, — спокойно ответила Селиса. — Ты действительно этого хочешь? — Когда это наш брак был таким? Чего мы оба хотим? Станнис отвернулся от неё и скрестил руки на груди. Она права, но признание этого ничего нам не даст. — Ширен также наследница Железного Трона, — заявила Селиса, когда Станнис не ответил. — После меня, но это ненадолго. — Если ты не попытаешься использовать это положение в своих интересах, это сделают другие. Станнис нахмурился. — Я уверен, что девочка Тирелл скоро будет беременна. Отцовство никогда не было проблемой для Роберта, хотя быть отцом — совсем другое дело. Кроме того, ты действительно думаешь, что меня обманом заставят отдать руку Ширен какому-то негодяю, который хочет использовать её положение и наследство для собственной выгоды? — Нет. — Значит, мы достигли взаимопонимания, я прав? Селиса сухо кивнула, словно хотела сказать что-то ещё, но передумала. — Я пойду, милорд. — Спокойной ночи, миледи. С этими словами Селиса встала, снова поклонилась и вышла из комнаты. Станнис вздохнул с облегчением и подошел к окну своей комнаты, откуда открывался великолепный вид на Узкое море. Смотреть было особенно не на что, даже в лунном свете, но его это вполне устраивало. Он был дома и был полон решимости сделать всё, что в его силах.***
Джон шел вдоль одного из пляжей Штормового Предела, бросая камни в море, когда его нос внезапно заболел. Он сразу же посмотрел на волка, который помогал Ширен искать ракушки. Призрак откопал красивую спиральную раковину с серебристым отливом, но, к сожалению, в ней все еще обитало существо, способное кусаться. Лютоволк прикрыл нос лапами, а существо убежало. Ширен опустилась на колени рядом с ним и поглядела на нос, утешительно поглаживая его морду. — С Призраком всё будет в порядке, — крикнул им Джон, когда боль в носу утихла.— Радуйся, что это был не краб! — Ну, если есть крабы, ты их просто съешь, не так ли? — нежно спросила Ширен волка, который тут же завилял длинным хвостом. Джон закатил глаза, гадая, знает ли Ширен, как сильно она балует лютоволка. Он уже собирался сказать ей об этом, когда внезапный голос сзади заставил его обернуться на песке. — Сир Джон. Станнис стоял перед ним, скрестив руки на груди, одетый в простой костюм, сшитый из кожи и шерсти. — Лорд Станнис, — почтительно склонил голову Джон. — Я не ожидал увидеть вас здесь. — Мальчишкой я играл на этом пляже. Роберт никогда не стал бы беспокоить меня здесь, что делало это место ещё более привлекательным. Помню, как-то раз я бежал вниз по крутой тропинке с ястребом, которого спас, и уговаривал его лететь, но… — глаза Станниса смотрели куда-то вдаль, чего Джон обычно не замечал. Станнис покачал головой. — Во всяком случае, я рад, что Ширен нравится это место. Джон усмехнулся. — Она говорит, что здесь лучше чем на Драконьем Камне. — Конечно, она бы так сказала. Всё в Штормовом Пределе выглядит лучше, чем на Драконьем Камне. Джону хотелось рассмеяться, но Станнис был совершенно серьезен. — После свадьбы мы нанесем визиты лордам-знаменосцам, которые, к счастью, богаче и многочисленнее тех, кто присягнул Драконьему Камню, — без предисловий объявил Станнис. Джон с нетерпением ждал этого. Он не видел Штормовых земель за пределами Штормового Предела. Сир Ролланд называл это великой трагедией. Роланду не терпелось показать Джону свой замок и красные горы, окружавшие его. — Разве вы не могли бы поговорить со своими знаменосцами на свадьбе? — предложил Джон. — Многие из них собираются присутствовать на этом грандиозном событии, и таким образом вы могли бы избежать длительных поездок в их замки. — Я не собирался этого делать, — заявил Станнис. — Вы не хотите смешивать приятное с полезным, милорд? При этих словах Станнис прищурился, но Джон видел, что в его глазах не было гнева. — Я хочу понаблюдать, как мои знаменосцы живут в своих замках, познакомиться с семьями и домочадцами и в целом оценить, насколько хорошо управляются их земли и есть ли у них другие источники дохода. На свадьбе эти знаменосцы, скорее всего, будут весёлыми пьяницами, которые не заботятся ни о чем, кроме как получать удовольствие от жизни и льстить королю. — Есть ещё королева, на которую они должны произвести впечатление. — Пока Маргери Тирелл исполняет свой долг не как Серсея Ланнистер, мне на неё наплевать. — Станнис покачал головой, словно пытаясь избавиться от образа Тирелл в голове. Джон заметил, что Тиреллы всегда были для него больной темой из-за осады Штормового Предела, и хотя Станнис утверждал, что он способен на прощение, годы только обострили его решимость никогда не забывать об осаде. — Ширен тоже будет сопровождать нас, в основном, чтобы наблюдать и учиться. Глаза Джона заблестели, и он увидел, что Призрак откопал белую раковину с длинными шипами, в которой, к счастью, не было жильцов. Ширен порадовалась за волка и почесала его за ушами. Джон заметил, что Станнис тоже наблюдает за этой сценой, хотя выражение его лица оставалось непроницаемым. Он повернулся к Джону. — Ширен достаточно взрослая, чтобы начать серьезно изучать все обязанности леди Штормового Предела, так как она вполне возможно станет ей в будущем. Потому что у тебя вряд ли будет сын. Станнис не сказал этого вслух, но Джон знал, что это правда. Если Станнис едва мог выносить общество жены во время еды, то проводить время в её постели было для него крайне неприятно. Тем не менее, его лорд, казалось, был доволен Ширен как своей наследницей. Или же он давно смирился с этим фактом. — Однако, это не то, для чего я пришел сюда. Я хочу сказать тебе кое-что наедине, чтобы даже стены Штормового Предела не смогли услышать мои слова из-за ветра и волн! — глаза Станниса забегали туда-сюда, словно подтверждая, что пляж действительно пуст, как он и планировал. Ширен и Призрак не в счет, но Джон сомневался, что они слушают. Джон скрестил руки на груди, в точности повторяя позу своего господина. — Как ты думаешь, почему умер Джон Аррен? Джон вспомнил последний раз, когда Станнис задавал ему этот вопрос: когда он открыл Джону, что дети королевы Серсеи не могли быть от короля-Баратеона. Королевство всё ещё переживало последствия суда над Ланнистерами, и Джон гадал, какие последствия вызовут последние подозрения Станниса. Не в его характере начинать очередную войну, хотя он всегда хочет, чтобы справедливость восторжествовала. — Вы уже исключили, что смерть лорда Аррена была естественной? Джон Аррен был далеко не юн, — ответил Джон. — Тогда кто же его «убил»? — подчеркнул Станнис. — Я полагал, что этот вопрос уже решен? — смущенно ответил Джон. — Ланнистеры убили его, потому что он знал о неверности королевы. — Я не виню тебя за твой ответ, потому что я тоже так думал, пока не задумался над тем, кому больше всего выгодна смерть нашего покойного лорда Десницы. — Королева Серсея и сир Джейме славились тем, что убивали тех, кто вставал у них на пути, — возразил Джон. — Но они не получили никакой выгоды от смерти лорда Аррена, поскольку именно я рассказал ему об их кровосмешении. Серсея убила бы меня, чтобы сделать это основательно, как она сделала со многими шлюхами и ублюдками Роберта. Цареубийца любил устраивать кровавые представления, и я поверил его признанию на суде, что яд не в его стиле. Станнис помолчал. — Я подозреваю, что это Мизинец убил лорда Джона Аррена. Леди-хранительницы Долины редко заставляют низкородных владельцев публичных домов жениться на них, если только за кулисами не происходит что-то зловещее. Джон удивленно поднял брови. — У вас есть доказательства? — Нет, — коротко ответил Станнис. — Именно поэтому с этим вопросом нужно обращаться осторожно. Ты поможешь мне расследовать передвижения Мизинца до смерти лорда Аррена. — И это все? — скептически спросил Джон. Станнис нахмурился. — Нет. Я не собираюсь обвинять человека в убийстве, основываясь на слухах нескольких слуг, которые говорят: «Я видел, как человек в капюшоне вошел в дверь! Я видел, как незнакомец в маске купил редкий яд!» Мне нужны конкретные доказательства, например, родословные великого мейстера Маллеона и истории Великих домов Семи Королевств, доказывающие, что Джоффри, Мирцелла и Томмен не могут быть истиннорожденными Баратеонами. — Мизинец слишком умен, чтобы оставлять улики в книге. — Вы бы удивились, узнав, «что» может написать в гроссбухе мастер над монетой, особенно в том который, по его мнению, никто, кроме него самого и его сообщников, никогда не прочтет. Кроме того, я заключаю, что Мизинец делает что-то крайне невыгодное и, прежде всего, незаконное с финансами короны. А это — измена сама по себе. Ударение Станниса на слове «измена» удивило Джона. — Вы действительно ненавидите Мизинца, не так ли? — когда Станнис не ответил, Джон продолжил, — это из-за того, что он сказал о вас на суде над королевой Серсеей и сиром Джейме? Станнис снова прищурился, без сомнения вспомнив намеки Мизинца на то, что Ширен — дочь глупого шута и что Станнис заставлял своих рыцарей оказывать ему сексуальные услуги. — Я не из тех, кто выхватывает меч и убивает кого-то за оскорбление. Тот факт, что я лично не люблю этого человека, не имеет значения. Мой долг перед лордом Арреном — показать его убийцу всему королевству. Свадьба моего брата — идеальная сцена для этого. Неприязнь к мужчине дает вам еще больше мотивации признать его виновным. Не то чтобы Джон испытывал жалость к мастеру над монетой, он также помнил пренебрежение Мизинца к Старкам, которое включало предположение, что леди Старк давно изменяла своему мужу. Хотя Джон не испытывал любви к жене своего отца, он не мог поверить, что она опустилась до такого. — Через две недели мы отправляемся в Королевскую Гавань, — закончил Станнис. — Ни с кем не говори об этом разговоре. — Даже моему отцу? Знаете, он был бы рад помочь тебе. Он высоко ценил Лорда Аррена. Джон должен был предвидеть, какое впечатление эти слова произведут на Станниса, еще до того, как они сорвались с его губ. Лицо Станниса окаменело, поза заметно напряглась. Что Станнис имел против отца? — Хочу я или нет втягивать в это лорда Эддарда Старка — мое дело, и только мое, сир Джон. — Конечно, милорд, — сказал Джон, опуская глаза. Ситуацию изменил Призрак. Он внезапно бросился к ним с огромной белой раковиной во рту. Ширен следовала за ним, держа в руках несколько мелких ракушек.