Baby, just love me

1. — Кто это? Почему вы до сих пор возитесь с ним? Выкиньте в мусор. Голос был властным, но со скучающими нотками. Видимо, объявился босс этих ублюдков. Чанбин еле открыл заплывающие глаза. Дыхание с трудом вырывалось из груди — неужели ему опять сломали ребра?.. — Уджин, он работает в полиции. — Вот оно как. Господи, зачем было так издеваться над человеком? Приподнимите его. Да на нем живого места нет! Будь Чанбин способен, он бы сейчас с удовольствием заехал кулаком в лицо этого Уджина. Издевательски-насмешливый тон чужого голоса раздражал. Еле сфокусировав взгляд, Со наконец разглядел новоприбывшего и сглотнул. Это — Ким Уджин? Что-то не похож он был на мафиози. Темно-синий фрак, строгая укладка на голове, начищенные туфли — Чанбин не сказать, что удивился, но в различных полученных полицией информациях он ни разу не встречал упоминания, что тот выглядит… как популярный Айдол. — Ты с ордером, малыш? Помещение подвала взорвалось смехом. Чанбин не сразу понял, что обратились к нему. Гудевшая голова и все еще трудное дыхание не способствовали быстрому мыслительному процессу. Уджин теперь смотрел на него чуть ли не с отцовской нежностью. Чанбин отнял руки от головы и попытался выпрямиться. — Я хотел познакомиться с местной гопотой. Перевелся недавно, — выдохнул он. А потом сплюнул кровью прямо под начищенные до блеска туфли Уджина. Тот не шелохнулся. — Как тебе знакомство? — с неподдельным интересом в голосе спросил Ким. — Хуево, — предельно честно ответил Чанбин. — Придется отплатить вам тем же, — прохрипел его голос. Чанбину хотелось свалиться здесь же и отдохнуть. За хером он сунулся сюда, не предупредив начальство (выговора не избежать), он понятия не имел. Вернее, он хотел расслабиться в ночном клубе, кто же знал, что все обернется нелепой разборкой. Да и встретить Ким Уджина собственной персоной он не расчитывал. — Отплатишь, когда будет возможность, — отмахнулся Уджин. — Прости за такое гостеприимство. У нас отличный город, люди добрые и отзывчивые, то, что ты тут блюешься кровью, это так, издержки, перетерпишь. — Ебал я, — фыркнул Чанбин и, шатаясь, пошел к выходу. Никто его не задержал. За спиной послышался тихий смех Уджина. * Стадия «Давай немного отдохнем друг от друга» перешло в следующую — «И так неплохо». Чанбин не искал встреч с Феликсом, а Феликс не искал встречи с ним. Но услышав от Джисона, что Чанбин опять ввязался в неприятности, прибежал в его квартиру тотчас. Феликс вероятно соскучился по разговорам по душам — а Чанбин хотел секса. — Лежи, а, — раздражался Феликс. — Слушай, у меня ребро сломано, так я не могу. Феликс терпеть не мог коленно-локтевую позу, с Чанбином они трахались так, что чаще Феликс был наездником, ну тут выбора не было и Ли смирился. Чанбин продолжал чувствовать боль в районе груди, в мышцах спины (в очередной раз промелькнуло раздраженное: как же отделали его, а), один глаз все еще открывался лишь наполовину, но все это было цветочком. Главным раздражителем казался сам Ким Уджин. Феликс без конца облизывал губы, прерывисто дыша и закатывая глаза. Руки в сгибе локтей начали болеть и он вытянул их вдоль тела, а сам опустился правой щекой на подушку. Мерно било удовольствием в разные точки — внутри, в паху, в сосках, особенно если их сжать между пальцев, что Феликс проделывал впрочем нечасто. Им лучше вообще было бы не говорить друг с другом. Потрахались — разбежались. Но нет. Опять было это взаимное мозгоебство. — Зачем я поехал с тобой? — в сотый раз спрашивал его или себя Феликс, прикуривая в приоткрытое окно. — Чтобы выносить мне мозг, зачем же еще, — пожал плечами Чанбин. Он хотел кушать, но не умел ничего готовить. Так уж вышло. Феликс ему готовил с самого начала. Получается, лет 13 они вместе? Охуеть. — Я за раменом. — Лежи, блять. Я сам сбегаю. Рамен был куплен, сварен и съеден. Причем пока Чанбин насыщался, восстанавливая в организме потраченные калории, Феликс продолжал меланхолично покуривать. 2. Заброшенные здания могли служить отличным местом для какого-нибудь ушлого снайпера. Или просто для местных бомжей. Ну или тут можно без палева прятаться всяким подросткам. Чанбин его даже не заметил. Как он мог позволить себе это? Со медленно развернулся к мальцу корпусом и приложил палец к губам. Если не идиот — поймет и останется на месте. — Я выйду отсюда… живым? Чанбин осмотрел помещение, куда занесла его нелегкая. Сырость била в ноздри, Чанбин осторожно и чуть ли не с трепетом открыл ставни заржавевших уже допотопных окон. Тихий вопрос мальчишки заставил его сморгнуть в недоумении. — Я не предсказываю будущее. Просто будь осторожен, — усмехнулся он. — Я просто мимо проходил, — пролепетал малец. Чанбин все еще не мог разобрать чужой силует в этой темноте, по голосу определил, что это подросток. — Ты киллер? — Нет. Он не верил, что парень просто проходил мимо. На пятом этаже нежилого дома. Ага. — А что вы здесь делаете? В голосе послышалось живое естественное любопытство. Чанбину вдруг захотелось увидеть глаза мальчишки. — Ты все еще хочешь выйти отсюда живым? — спросил он. — Конечно! Чанбин поколебался. — Как зовут? — Хенджин, — с готовностью и какой-то страстью в голосе. — Я Бин. Меньше знаешь — крепче спишь. Он отвернулся, уже планируя в голове выследить мальчишку до его дома (ночует же он где-то). Зачем ему это надо — он не думал. — Я тут балуюсь травкой, — гордо заявили за спиной. — Как вам? — У тебя своя голова на плечах. * Джисон ждал его в машине, а Чанбин как идиот застыл прямо на пороге участка. Сперва он подумал, что Хенджина поймали-таки за травкой, но потом до него дошло, что никто за спиной подростка не стоит, а сам он шально улыбался своим большим ртом и несколько нервно махал ему рукой. — Ты откуда? Чанбин заоглядывался и, взяв подростка за руку, повел его за собой в машину. Хенджин безропотно пошел за ним. — Хотел увидеть место твоей работы, — весело сказал Хенджин. — Я отвезу тебя в школу. Нечего прогуливать тут мне. — Я болею. У меня часотка. В школу нельзя. — Тогда тебе никуда нельзя, — Чанбин почти грубо затолкал Хенджина на заднее сиденье, а сам упал рядом с Джисоном. Тот с охуевшим видом жевал чупа-чупс и вытаращенными глазами требовал, чтобы объяснили, что просходит. — Это Хенджин. Понятия не имею, что ему от меня надо. — Ты следил за мной. Вчера. Позавчера. И тогда, в том здании. — Цц, — Чанбин раздосадованно смотрел на наглое лицо в зеркало и сам не понимал, нахуя это все делал. — Бин, у нас нет времени. Давай закинем его в школу или куда ему там надо? Восемнадцать ему хоть есть? — со вздохом спросил Хан. — Мне 16. — Бин, ну… — Джисон достал еще один чупа-чупс, бросил Хенджину, и вроде бы в пространство выдал: — Бро, ты не сделаешь это. — Что? — устало спросил Чанбин. — Скажи это вслух и я убью тебя. Хенджин захихикал на заднем сиденье. 3. В нос ударил горький запах перегара. Чанбин не мог поверить, что Феликс так напился. Они часто пили вместе, но никогда — так, до беспамятства. — Ликс, какого хрена? — Ссать хочу, любимый. Помоги добраться. После туалета и всех водных процедур, Чанбин уложил худое тело Феликса обратно на огромную постель. — Больше не приходи в это место, Ликс. — Я ни с кем… если ты думаешь, — замотал светловолосой головой Феликс и захихикал. Чанбин выдохнул, потирая лицо ладонью. — Да ты никогда ни с кем. — Зато ты… — Феликс продолжал широко улыбаться. — Скажи, давно ты школьников трахаешь? За такую улыбку хотелось ему въебать. Чанбин еле сдержался. Он расположил колено между его раскинутых ног, потянулся и аккуратно сжал чужую шею. Послышался судорожный вздох Феликса. — Я ненавижу тебя, Ликс, — со смаком и вкусом проговорил Чанбин прямо в открытые губы. Губы, которые раньше улыбались и просто просили больше. Каждый день. Каждый час. Каждое мгновенье, что они были вдвоем Феликс требовал — больше чувств, больше боли, больше ненависти. — Поэтому нашел себе малолетку? — Меня могут лишить погон и посадить за убийство. Но не за растление малолетних, — выдохнул Чанбин и сжал пальцы чуть сильнее. Но тут же отпустил. * Хенджин был наивным и милым. Это не укладывалось в голове. Чанбина ломало. Он не хотел пачкать своим существованием жизнь этого парня. Он был слишком красивым. А Хенджин продолжал ходить за ним по пятам и смеяться своим заразительным смехом. Он его чмокнул. Просто. И у Чанбина сорвало крышу. Он набросился на Хенджина, сминая его губы в голодном поцелуе. Он опомнился, только когда Хенджин заскулил под ним. — Беги. Хорошо? — Чанбин не узнал свой низкий голос. До какой степени он сошел с ума из-за этого мальчишки? Хенджин замотал головой. — Но я хочу этого… Просто не будь грубым. Будь нежнее… Прошу. Чанбин тихо засмеялся. Невероятный малец. За что, за какие благие дела в своей жизни он заслужил это чудо, учитывая, что ни одно за свою жизнь он точно не совершил? — Я хочу тебя. Но ты ребенок. — Я в возрасте согласия, — быстро сказал Хенджин. — Просто иди, хорошо? — зашептал Чанбин умоляюще. — Домой. К однокласснику. Только от меня подальше. — Ты разве подождешь меня? Я знаю, что ты меня забудешь. Мне долгих полтора года до 18-летия. Это жестоко. * А Феликс рыдал как в дешевых мелодрамах, размазывал слезы по всему лицу, тихо ругал себя за слабость, прекращал — а потом боль снова сжимала его сердце и он скулил. Жалкое подобие человека. Где его гордость? Но он обещал себе, что перед ним таким не будет. Он будет собой. Его бросили ради какого-то мальчишки? Так тому и быть. Он сейчас наплачется. Вдоволь. На всю жизнь. А потом его слезы просто высохнут. 4. — Убери. — Я это пью. — Я знаю. Убери. Чанбин мрачно просверлил Хенджина глазами, но все-таки убрал энергетики из тележки. — Рамен хочешь? — смягчившимся тоном спросил Хенджин и обернулся к своему парню, так как тот долго не отвечал. И увидел, что тот куда-то пялится. Хенджин проследил глазами. Возле полок с раменом стоял блондин в широких темных очках и выбирал себе еду. — Это кто? — Это Ликс, — выдохнул Чанбин. Он сделал шаг в его сторону, но Хенджин резко выбросил вперед руку и перехватил его за запястье. — Зачем? Хочешь вспомнить былые деньки? — с вызовом спросил он. — Вовсе нет. Хочу узнать, как у него дела. Он ненавидит рамен, я знаю. — И что с того? Не иди к нему. — Хорошо. * — Ты кто вообще? — насмешливо окинул взглядом Феликс. — У меня создается ощущение, что ты очень важная персона. — Поверь, для некоторых людей я действительно важен. Уджин щеголял в темно-синем фраке, начищенных высоких ботинках и очень не в тему смотрелся посреди задрипанного супермаркета. — Ну так кто ты? — Я Уджин. — Я запомнил с первого раза. Я вообще-то не имя твое спрашивал… Что тебе надо от меня? — Хочу, чтобы ты пошел со мной. Феликс чуть приоткрыл рот, удивленный чужим небрежно-будничным тоном. — Извини, я не заинтересован, — выдохнул он. Он чувствовал идущий от этого незнакомца запах жестокости и опасности, и однако предпочитал быть честным. Не его проблемы, если в нем опять увидели чужую роль. — Я пока тоже. — Ну так иди с миром, — Феликс закинул четыре пакета рамена в тележку и двинул к кассе. Уджин вытащил телефон, что-то ответил и как ни в чем не бывало пошел за Феликсом. 5. Когда Чанбин узнал, что Феликс был с Уджином, ему чуть крышу не сорвало. Тот был опасным человеком и Чанбин не желал, чтобы с Феликсом случилось что-то плохое. Когда Феликс открыл дверь, Чанбин ощутил, как задыхается от злости. Откровенно расхристанный вид и багровые засосы на шее и ключицах, проглядывавшие через распахнутый халат — такой Феликс был не для всех. Будь его воля, Чанбин бы просто вырезал глаза всем тем, кто видел такого Феликса. И то, что Феликс, скорее всего, этим утром вылез из-под Ким Уджина — именно это лишало разума сильнее всего. Чанбин сжал кулак и постарался исправить дыхание. Он пришел сюда по одной-единственной причине. У Чанбина были равнодушные глаза. Феликс в душе ревел от эмоций. Их рождал своим присутствием Чанбин. Все как прежде — нежность и тоска, от которых умирал Феликс. Он не хотел бы так сильно любить его. Но не выходило по прежнему. Но как всегда его лицо сильных чувств не выразило. Он смотрел на Со высоко вскинув подбородок. — Не связывайся с ним. — Займись своим школьником. — Не приплетай Хенджина. — Твоя совесть должна быть спокойна. Никакого зла я от тебя не видел. Расстались на хорошей ноте, нет? — Я пришел сюда не вести высокие беседы о былых чувствах. Я пришел убедиться, что ты знаешь, с кем связался. — С моим зрением все отлично. Со слухом тоже. С головой по прежнему. Ну ты сам знаешь. — Почему именно он? — А почему не он? Чанбин закончил с бесполезным разговором и, вновь мазнув взглядом по этим засосам, покинул квартиру. * Чанбин просто встал посреди ночи с кровати и тихо выругался в темноте. Хенджин не спал. Он проснулся, будто слышал все тяжелые мысли Чанбина. — Ты так переживаешь за Феликса? Почему? — это было больно спрашивать. Хенджин теперь тоже ощущал тревогу в сердце. За себя. — Ким Уджин опасный тип. Я не могу допустить, чтобы Енбок связывался с его миром. — Ты не его отец, не его родственник, ты сам сказал, что тебя отстранили от дел, тогда каким боком это тебя касается? Вы же давно расстались. — Какое это имеет отношение к тому, что ему угрожает опасность? Он… мой друг. Мы с ним остались друзьями. 6. Бесконечная тревога все точила и точила его изнутри. Уже не раздумывая над своими действиями, Чанбин пошел в логово зверя. Вернее, в одно из них — казино «Арес». Чтобы встретиться с этим Ким Уджином снова, без оружия, без корочки, без машины. Приглушенный свет в личных апартаментах, куда его любезно сопроводили, странным образом успокоил его. Чанбин попытался даже не смотреть зверем на Ким Уджина, но выходило из рук вон плохо. Тот был слишком расслаблен и спокоен, и это провоцировало злость лишь сильнее. — Не вижу нигде твоих прав, — насмешливо произнес Уджин. Чанбин зло вспыхнул. Конечно, нет у него никаких прав. Но плевать. — Ебал я твои нелегальные игры. Надеюсь, Хан скоро прижмет тебя за твой пушистый хвост и распускать его ты больше не будешь. — Хан Джисон? И этот тоже? — наигранно вздохнул Уджин. — Оставь в покое Феликса. — Слушай, малыш, вижу, ты перечитал сказок и возомнил себя рыцарем в сияющих доспехах. А на деле ты всего лишь мелкий коп, Феликс не принцесса, а я не Кощей. Вот такой вот будничный расклад. — Просто не трогай Феликса. — Он сам хочет, чтобы я его трогал, — тихо рассмеялся Уджин. * Чанбину начистили рожу. И с этой набитой, фиолетовой от фингалов рожей он сидел назавтра в дорогом ресторане и скрипел зубами, поглядывая на спину сидевшего впереди Феликса. Тот опять ужинал с этим ублюдком Уджином. — Как он может не замечать его акулью морду? — шипел он. — Ликс, до чего ты наивный! — Хватит, Чанбин! — не выдержал Хенджин. Он со стуком положил палочки и резко встал с места. Чанбин оглянулся на него и виновато вздохнул. — Прости. Но как я могу спокойно есть, когда Феликс так легкомысленно проводит время с этим ублюдком? Он его пришибет ненароком, мало ли, Ликс ему не так отсосал, это чудище его пристрелит — и нет больше Ликса! — Какую хрень ты в очередной раз несешь? — запальчиво и истерично закричал Хенджин и вылетел из ресторана. А ведь он так обрадовался, когда Чанбин привел его сюда. Светился и улыбался своим большим ртом, был так счастлив, что Чанбин ощутил укол вины. Но сейчас Чанбин не понесся за ним. Отвлеченно удивился тому, что раньше бы землю сожрал ради прощения Хенджина. Но он ведь успеет еще. Сейчас важнее — Феликс. Он поднялся и подошел к столу Уджина и Феликса. Первый махнул рукой, останавливая своих телохранителей, что были уже готовы «выпроводить» Чанбина. Чанбин мазнул по нему свирепым взглядом и повернулся к Феликсу. — Я рад, что хотя бы аппетит у тебя хороший. — Да я сам себе завидую, — выдохнул Феликс. — Спишь, надеюсь, тоже хорошо. — Эй-эй, аккуратнее, — тихо засмеялся Уджин. — Пойдем, Ликс, — Чанбин и не надеялся, что Феликс пойдет, сказал, чтобы просто сказать. — Ты охренел, Бинни. Чанбин от всей души пнул ножку стола и, развернувшись, зло зашагал прочь. * — Почему он спрашивает, хорошо ли ты спишь? — Ты в курсе, как я сплю, — огрызнулся Феликс. Уджин грубо взял его за отросшие волосы на затылке и привлек к себе. Феликс даже не поморщился. — Да. Я в курсе всего, что касается тебя, любимый. Уджин привычно уже был груб в постели. Но Феликс соврет, если скажет, что в итоге это не обернулось лучшим сексом в его жизни. — Я не знаю лишь одного — что происходит в твоей голове? Иногда я мечтаю, чтобы там было пусто. Ни одной лишней мысли о… других. 7. Ночь вновь обнажила все его страхи. Сквозь духоту и марево Хенджин оплел его всего своим длинным нескладным телом, дышал в шею и говорил тихим шепотом. Чанбин любил ощущать, как двигается в районе шеи его большой рот и опаляет горячим дыханием. В такие моменты хотелось остаться во всем мире только с Хенджином, обнимать его крепко-крепко и отвечать на все мыслимые и немыслимые вопросы подростка. — Я буду хорошо учится, Бин… — Для начала прекращай сбегать от репетиторов, м? — Не буду… Я закончу школу с лучшими оценками, поступлю в… универ мне не светит, колледж вполне подойдет. — Не глупи. Ты поступишь в университет, я обещаю тебе. В темноте Хенджин мазнул его по губам, и закивал. — Да, если ты мне обещаешь… если ты меня не бросишь… Хенджин был нескладным, и все же его тело подчинялось его рукам, отвечало, становилось гибким и отзывчивым. Чанбин ласково, но сильно и настойчиво ласкал его бока, спину, целовал живот, дыша в чужой пупок тяжело и отрывисто, а потом аккуратно брал в рот. Хенджин высоко стонал, кусая свои пухлые губы, вжимая пальцы в его плечи. — Обещай, что всегда так будет… Ты же будешь рядом, не уйдешь?.. — Всегда буду рядом. Потому что рядом с тобой я… живой, Хенджини… Я хочу жить, если ты рядом… — шептал Чанбин с закрытыми глазами. Он будто молился своему богу. Или самому Хенджину. Хенджин тихо заплакал. Слезы медленно текли из зажмуренных глаз. — А Феликс? Кто он для тебя? — мучительные слова. Он хотел бы заткнуться. Но не мог. Чанбин молчал. У него по прежнему не было ответа. * — Оденься. — Я уже тебя не возбуждаю? — скроил Феликс страдальческую моську. — Как обидно. Понимаю, у него свежее юное тело, но… Чанбин с каменным лицом наблюдал за его переодеванием. — Я тоже буду на тусовке твоего Кима. Послежу за ним, раз мне досталось халявное приглашение, — хмуро заявил он. — Не ебет, — отмахнулся Феликс. * Джисон ненавидел заниматься отчетами, и Чанбин ему сочувствовал. Они оба предпочитали работать с оружием, а не клавиатурой. Электронные часы указывали десять часов. Чанбин аккуратно расстегнул кобуру и положил перед Джисоном на стол. Тот скосил один глаз, промолчал и вновь вернулся к своим отчетам. — Хани… — Сколько я буду прикрывать твою задницу перед начальством? — устало спросил Джисон. Его пальцы замерли. Чанбин вздохнул и решительно произнес: — Джисон, присмотри за Хенджином. Я прошу тебя. — А почему ты сам за своим мальцом не присмотришь? — Джисон развернулся и непривычно строго посмотрел на Чанбина. — Ах да, тебе важнее следить за Ким Уджином. — Хани… — А что, я не прав? Ты мог бы спокойно поживать с этим Хваном, раз у вас такая невъебенная любовь, не каждому светят такие чувства. — Я не могу… быть счастливым, пока Феликс находится рядом с Уджином. Он опасен. Ты знаешь. — Ты серьезно? У тебя что, остались чувства к Феликсу? — Не говори ерунды. Я просто не хочу, чтобы с ним что-то случилось. — Скажи честно, ты прикрываешь своей якобы заботой оставшиеся чувства? — ошарашенно спросил Джисон. Чанбин прямо смотрел в его глаза. Он знал ответ. Он знал свои чувства. Он никогда не обманывал себя, когда дело касалось любви. — Я люблю Хенджина. Рядом с ним я ощущаю себя живым, — снова сказал это. А Джисон повторил за Хенджином. — А Феликс? Что у тебя к нему? Чанбин медленно отвернулся от напарника. Глаза прятал, зачем же еще. Его слова прозвучали глухо, однако Джисон все прекрасно услышал. Но лучше бы он ничего не слышал. — Я умру за него, Джисон. 8. Губы улыбались — автоматически и вовсе не от большого счастья. Если бы мог, он бы стер этого Чанбина с лица Земли. Мог, почему нет, только если он поступит так, Феликс не простит его никогда в жизни. Звучало так бредово и в духе дешевых дорам, но его жизнь сейчас и вправду напоминала мыльную оперу. С безнадежной любовью, безответными чувствами. Бесконечной долбежкой в закрытые двери. Феликс и его сердце и вправду были для него наглухо закрытыми дверями. — Скажи ему, Феликс, — продолжал мило улыбаться Уджин, желая окончания фарса. Этот придурок Бин опять выпендривался со своей вечной темой о «грязных деньгах», «злых мафиози» и снова рвался в бой за несуществующую честь Феликса. До чего наивный придурок. А вот реакция самого Феликса не радовала Уджина. Скорее — бесила. Ничего нового. Когда-нибудь его малыш перестанет смотреть на этого придурка с такой нежностью в глазах? Так, будто прямо сейчас готов умереть за него. Никогда. Не перестанет. Разве только в постели, когда Уджин обладает им. Это причиняло тягучую боль. Осознание, что Феликс принадлежит ему лишь телом. — Скажи ему, — резко припечатал Уджин, перестав фальшиво улыбаться. А Чанбин леденяще смотрел на Феликса. Тот наконец открыл рот. Бледный, напряженный, но в то же время Феликс смотрел упрямо и гордо. — Чанбин, пора отпустить прошлое. Я любил тебя, хочу думать, что ты тоже… любил меня. Живи своей жизнью. — Ты счастлив? — тихий вопрос Чанбина. — Да. Уджин откинулся на кресле назад и еле слышно выдохнул. Каменное лицо Чанбина не дрогнуло ни на йоту. Он пронизывал глазами Феликса, потом и Кима. — Я уйду. Если ты действительно счастлив с этим… человеком, — чуть запнулся. — Да. — Хорошо. Уджин провожал взглядом спину этого гордого, но такого глупого мальца и желал больше никогда не видеть ее обладателя. Для своего душевного спокойствия и его физического здоровья, ибо понимал, что почти на грани. Убьет в следующий раз. Уджин соизволил подняться с кресла и перевел взгляд на притихшего Феликса, чувствуя удовлетворение. Но тут же невольно сжал кулак. Его малыш кусал губы и судорожно дышал. Что может быть демостративнее и очевиднее? Феликс хотел пойти, побежать за этим придурком. Глупый ребенок. — Он любил меня. Но сейчас он любит этого мальчишку, что я могу? Я ничего не могу. Только забыть. — Ты его забудешь. Я обещаю тебе, — тихо, властно, уверенно произнес Уджин. На самом деле не был уверен, но выхода для себя не видел. Феликс должен быть в его жизни, рядом — больше ничего не имело значения. * — Ты где?! Где? — плакал Хенджин навзрыд, сжимая трясущейся рукой несчастный андроид. «Абонент временно недоступен. Пожалуйста, перезвоните… Абонент временно недоступен. Пожалуйста перезвоните… Абонент временно…» Хенджин сбрасывал и набирал снова. Не верил, что это происходит с ним наяву, слезы безостановочно лились с глаз, он рыдал и набирал номер Чанбина снова и снова. Он не отвечал. Отключил. Убежал, значит? Все-таки ушел к Ли? Вернулся к любови всей своей жизни? Первым порывом Хенджина, когда Хан наконец отпустил его, было побежать к этому господину, Ким Уджину, домой, чтобы найти там Чанбина и уйти с ним. Но он остановил себя и просто вернулся домой, решив дождаться старшего там. Прошло несколько часов, Чанбин не пришел. Позвонил Хан и сказал, что Со покинул особняк Кима на своих двоих, а сейчас просто на время отлучился, но вернется к Хенджину очень скоро. Хенджин не поверил. Поблагодарил Хана дрогнувшим голосом, а потом набрал номер Чанбина. Не взял. Сначала были гудки. Потом и вовсе — бесконечное «абонент временно недоступен». Это ведь значило только одно, верно? Хенджин размазывал слезы по всему лицу, пинал всю мебель в квартире, не открыл дверь, когда Хан начал стучаться к нему. Всё перестало иметь значения. Чанбин вернулся к Ли. «Всё кончено, ведь так?» — спросил он в конце концов своего отражения в ванной и вновь хлюпнул носом. * Чанбин уехал. Ему это было нужно. Он понимал, что с таким раздраем в сердце и голове не может вернуться к Хенджину. Он хотел вернуться к Хенджину очищенным от страхов и тревог. Но как он сделает это сейчас с этими мыслями о Феликсе? Поэтому и уехал. Жил на берегу моря, в рыбацкой хижине. Связь была, интернет был. Но он не брал телефон в руки. Ночью он сидел на пляже и смотрел на звезды. Он думал о Хенджине целыми днями. Скучал по нему. Хотел его нежности и поцелуев. Однажды ночью он сидел под кронами деревьев, на сырой листве и слушал музыку в наушниках, когда ему показалось, что он увидел силует Феликса в нескольких метрах от себя. Сердце тревожно забилось в груди. Он побежал к нему, утопая в песке. Что здесь делает Феликс? Он дернул за плечо парня — и это оказался не Феликс. — Простите, — неловко сказал он. На самом деле на долю секунды лютый ужас охватил его сердце — он подумал, что Феликс умер и это был его призрак. Он плакал впервые за много лет, так много плакал. Утопая коленями в песке, задыхаясь от слез. Сердце молило о нежности и любви Хенджина. Но было наполнено лишь тревогами и страхом — о Феликсе. 9. — Ты… придешь? Феликс думал, что Уджин опять будет просто молчать в трубку, как все последние дни. Вроде привык подавлять его, смотреть тяжелым взглядом, ибо когда они вместе, им лучше всего удается найти общий язык разве что только в постели. А когда Феликс вот так иногда уходил из дома вечерами, желая побыть одному, Уджин взял привычку звонить и молчать в телефон. Вопрос, заданный тихим, уставшим голосом, выбил Феликса из колеи. А что, есть вариант, что он может не приходить? Он может просто уйти и Уджин отпустит его? Хотелось истерично засмеяться и послать Уджина нахуй. Из его жизни, с этой Земли. Чтобы исчез, не держал, позволил ему быть с человеком, которого он любил. Любил. — Конечно, я приду, — выдохнул Феликс, сдерживая судорожное дыхание. — Я уже иду. На той стороне опять молчали. Феликс хотел отключиться, когда услышал тихое и нежное: — Я люблю тебя, малыш. Не уходи. «Не добивай меня!» — хотелось крикнуть Феликсу в ответ, но вместо этого он привычно угукнул на признание и наконец отключил телефон. Выходя, он накинул только тонкую худи, не думал, что поднимется сильный холодный ветер. Он соврал Уджину. Он придет, разумеется, куда ему теперь. Но не сейчас. И не через два часа. Потом. Он подошел к воротам, уже почти под утро, когда увидел возле них невысокую фигуру. Это был Чанбин. Он стоял, прислонившись к стене, сложив руки у груди и низко надвинув кепку. Феликс думал, что прогорел. Что больше никогда не будет способен испытывать это чувство — нежность. Его привычное равнодушие, его спасение, куда-то улетучилось и Феликс медленно подошел к Чанбину, ощущая всепоглощающую нежность и горечь. Чанбин резко поднял голову и Феликс вздрогнул от этого взгляда. — Твоему лучше убить меня, — хрипло произнес Чанбин после долгого обоюдного молчания. — Я не отдам тебя ему. У Феликса задрожали губы. Нежность внутри все росла и росла, требуя действий. Например стянуть чужую кепку, погрузить пальцы в темные жесткие волосы. Или еще лучше — упасть на колени и прорыдать о том, как сильно любит. Уджину доложат охранники. Все прекрасно видно по камерам внешнего видеонаблюдения. Так что, да, Феликс ничего такого не сделает. — Где твой мальчик? — вместо этого спросил он. Чанбин пожал плечами. — Дома. — И почему ты не с ним? — Феликсу не нужен был никакой ответ. Он вглядывался в равнодушные глаза напротив и все давно знал. — Потому что я с тобой, — спокойно произнес Чанбин. Феликс оглянулся на камеру. А потом шагнул к Чанбину и обнял его. — Как это будет? — зашептал он в чужую шею. Хотелось ее поцеловать — напряженную, соленую от пота. Хотелось, чтобы Чанбин оттолкнул. Но тот обнял его самого еще крепче. Сильно прижал к себе и тяжело задышал над ухом — так, что Феликс зажмурился. — Ты с ним улыбаешься, — признал эту горькую для себя правду. — И твои глаза рядом с ним похожи на светящийся шар. — Да, — сказал Чанбин и сжал еще крепче. — Со мной ты только страдаешь, — прошептал Феликс. Слезы потекли неконтролируемым потоком. Чанбин отстранился и начал нежно вытирать его лицо. Не улыбался, лицо — хмурая маска. Боль в глубине глаз. — Да, — снова согласился он. Феликс улыбнулся. Постарался сделать это как только умеет — ненапряжно и легко. — И я не могу делить тебя ни с кем. Даже с тем мальчиком, который заслуживает свое счастье. Чанбин нежно поглаживал его щеки, держа его лицо обеими ладонями и смотрел в глаза. — Ликс, — не сказал, но в голосе отчетливо услышалось отчаяннное: «Ты правправправправ». И снова крепко-крепко обнял его. Сжал до боли. — Я любил тебя очень сильно, — прошептал Феликс. — Спасибо тебе за эти чувства. Чанбин медленно приблизил лицо к Феликсу и поцеловал. Еле-еле коснулся губ, но вложил в это прикосновение все чувства, боль, тоску. — Пожалуйста, будь счастлив, Ликс. — Буду. — Я… «… никогда не забуду тебя», — Чанбину стоило усилий не произнести этих слов. Он снова поцеловал Феликса, но на этот раз он припадал к его губам очень долго, не насыщаясь, а потом отстранился. Феликс не поднимал глаз. Феликс шагнул к воротам и вновь посмотрел на камеру, был уверен, что Уджин сейчас смотрит прямо на него. Ему хотелось прошептать «спасибо», за то, что дал ему это время. Чанбин стоял, опустив голову. Медленные тихие шаги приблизились со спины и теплые руки обвились вокруг груди. Хенджин был теплый и мягкий. Как сама его суть. — Ты сказал ему, что любишь его? — спросил младший. Спросил расстроенно, ревниво, но уже без прежней злобы и агрессии. — Нет, — Чанбин обернулся и посмотрел на Хенджина долгим нежным взглядом и улыбнулся так, будто и подзабыл вовсе, как это делается. — Пойдем домой. * — У меня экзамены завтра, — обиженно произнес он. — А ты заставил меня переживать за нас. — Прости, любимый, — Чанбин нежно обнял его. Они долго лежали в темноте, переплетая пальцы. — Я хочу с тобой близости, Бин. — После твоих экзаменов. — Окей. Подожду еще. Готов поспорить, с Феликсом ты не ждал ничего. Сразу завалил его наверное. — Так и было. — Что?! — Хенджин подскочил было на постели, но Чанбин удержал его на месте и снова крепко обнял. — Мы встретились в кинотеатре, — Чанбин впервые рассказывал о нем так легко. —Мы не разговаривали очень много. Просто… смотрели друг на друга. А потом… Там же, на задних сидениях я овладел им. — Вас выгнали? — Нет. Никто не увидел. — Сколько вам было? — 16. — Но мне тоже блин 16! — Но мне 29. Так что не смотри так… * Феликс пошел к себе в комнату. Думал, что Уджин придет к нему, но он не шел. И Феликс отправился на его поиски. Уджин обнаружился в библиотеке. — Как ты? — спокойно спросил он. — Терпимо. — Жалеешь? — после некоторой паузы непринужденным тоном спросил Уджин, по прежнему не смотря, а листая книгу. — Нет. Уджин отложил книгу. Он будто боялся посмотреть на Феликса. — Ты когда-нибудь полюбишь меня так же, как его? — Нет, — просто, честно ответил Феликс. Уджин медленно поднялся и покинул кабинет. Феликс лежал в постели — одинокий, грустный. Он вспоминал с теплой улыбкой все хорошие моменты с Чанбином. Он любил его. Действительно любил очень сильно. Такие чувства не повторяются. Не проецируются машинально на другого человека. Утром он встал ни свет ни заря и сделал завтрак. Вполне себе съедобный, как сказал глава охраны. Потом спустился Уджин. Не поцеловал его в макушку, как делал обычно и Феликс испытал боль. Они молча завтракали. Феликс неосознанно ждал каждый раз, что Уджин прикоснется к нему. Секса не было, Феликс ощущал, что ему не хватает близости с Уджином. А Уджин как ни в чем не бывало пропадал у себя на разборках. Не отвечал на звонки. Феликс не выдержал. — Мне уйти? — спросил он. Уджин спокойно застегивал манжеты, а потом посмотрел будто сквозь него. — Тебе разве есть куда пойти? — равнодушно спросил он. — Можешь жить здесь до конца жизни, — пожал он плечами. — Я найду. Феликс не знал, что чувствовать. Ему было некомфортно. И грустно. И может больно, потому что Уджин никогда не был к нему таким холодным. — Пойдешь третьим к своему Чанбину? — как ни в чем не бывало спросил Уджин. — Нет. Мы разве не расстались сто лет назад? — равнодушно произнес Феликс. — Как знать, — Уджин смерил его взглядом и вдруг мягко улыбнулся. — Он тебя так целовал, я думал, умру. Но потом ты пришел домой. — Да. Потому что хотел этого. Феликс злился. Как все абсурдно. Его руки машинально достали сигарету, зажгли, он нервно прикурил и тут же зло затушил в пепельнице. Уджин со спокойным безразличием наблюдал за его нервными движениями. — Я хотел этого! — повторил Феликс отчаянно. — Спасибо, — совершенно искренне произнес Уджин. Феликс истерически рассмеялся, но так же резко умолк. — Просто люби меня, как ты умеешь, — вырвалось с его горла. — Люби меня, черт возьми! — закричал он. — Я люблю тебя, — сказал Уджин и закрыл глаза. — Больше жизни, Енбок.