Moscau Moscau

      Но вот старинные часы пробили нужное время. Пора начинать собрание. Оба русских встрепенулись, отложив свои раздумья на второй план. Сейчас было не до них. Москва снова приняла спокойный вид, даже немного холодный, а Санкт — Петербург наоборот казался более-менее умиротворённым, хотя глаза у него были грустные, но это город переменчивой погоды, значит всё может поменяться. Берлин позвал Мюнхен за собой, к его обычному месту, то есть ближе к столицам Франции, Польши и Чехии. Но немецкий гость отказался там сидеть и предложил занять место рядом с городами России, мол, ради разнообразия. Столичный город был удивлён таким предложение от своего друга, но возражать не стал, ведь не важно где ты сидишь, всё равно работе это не мешает, да и Германия может быть не против наладить отношения с Россией, а столицам это важно. Мюнхен сел рядом с Москвой, иногда поглядывая то на неё, то на Питер, то на Берлин, ведь они все были такие уверенные, даже русские, у которых сейчас проблем вагон и маленькая тележка. Но как говориться: Beharrlichkeit überwindet alles (Примерный смысл: терпение и труд все перетрут).       Вот и началось собрание. Кроме разных экономических, социальных и экологических проблем затронули «любимую» тему Москвы, а именно: вечную агрессию, «украденный» Крым и другие заезженные темы собраний. Российская столица давно поняла, что хоть ты молчи, хоть ты реагируй, к хорошему это не приведёт, хотя молчать более мирный вариант, но иногда просто нельзя не вставить словечко. И снова эта «разговорная» война, где победа редко перепадала девушке, но она не сдавалась. Санкт — Петербург иногда говорил что-то в сторону защиты своей семьи (т.е. России и городов на территории РФ), но обычно молчал, так как мог случайно создать ещё большее «цунами» негодования. Хотя, сегодняшнее собрание было не таким как все, ведь на сторону Москвы стал Мюнхен, который часто её поддерживал и если что, пытался подбодрить. Берлин совсем не понимал настрой своего друга, не узнавал его, изредка глядя на него, ничуть не скрывая своего «тупного» состояния. Но лишь самому Мюнхену известны причины такого поведения.

***

      Всё рано или поздно заканчивается, как хорошее, так и плохое. Собрание подошло к концу, все стали расходиться, но не прощаться на долгое время. Ведь вечером будет банкет, для этого и позвали ещё гостей. Москва не запомнила причины праздника, но если уж пировать, то пировать. Русские и без повода могут. Впереди был ещё целый свободный день, так как наряд уже давно готов, а остальное дело за малым. Да, собрание прошло снова не без «всем известных тем», но не как обычно, не прошелся по самой Москва асфальтоукладчиком, хотя, даже это не смогло испортить до конца настроение, поднятое до собрания. Девушка была счастлива даже такой мелочи, на первый взгляд, как поддержка от обычного города, даже не столицы. Но это и вправду многое для неё значило.       Москва собирала свои бумаги, тихонько напевая мелодию песни «Александра», как вдруг сзади послышались слова песни, но с явным акцентом:       — Чтобы ни было вначале,       Утолит он все печали…       Столица настолько погрузилась снова в свои раздумья, что не заметно для себя начала петь эту песню вслух, вместе с тем голосом:       — Вот и стало обручальным       Нам Садовое кольцо.       Но вдруг, девушка поняла, что спела это вслух, щёки её залились румянцем, ей было явно неловко, так что она быстро повернулась в сторону голоса, чтобы извиниться за шум. Их взгляд встретился. Перед ней стол Мюнхен, не скрывая своей счастливой улыбки. Его глаза так и искрились, словно у юного мальчишки, который был влюблён в первый раз и был на всё готов ради этого хрупкого чувства. Снова он появляется как голос из ниоткуда, но очень красивый голос, который хочется слушать. Всё это длилось всего пару мгновений, но их было достаточно, чтобы начаться новой истории.       Москва смущённо опустила взгляд, извинившись за неудобства. Мужчина тихо усмехнулся, сказав, что это ему надо извиниться.       -Это ведь я напугал вас, tut mir leid (прошу прощения), — тот поклонился, как это делали во времена королей и королев. Девушка отвела смущенный взгляд. Она совсем не понимала, что это за хаос твориться в её голове, почему с ней так себя ведут. Но она собралась с мыслями, нельзя терять голову из — за такого… пустяка? Мужчина заметил смущение Москвы и стал ровно, чтобы не вызывать такого состояния, но в его взгляде была необычайная теплота, которая шла от самой души. Он вздохнул и мысленно помолился всем Богам, которых только знал, лишь бы его замысел сработал. Тихо прокашлявшись, тот начал говорить:       — Lieber Moskau (Дорогая Москва), вы сегодня не заняты до вечера? Может быть сходим куда — нибудь погулять? Es wird wunderbar (Это будет замечательно), — спокойным тоном сказал Мюнхен, но всё же, надежда в голосе была. Сейчас он волнуется как какой — то юнец, который ещё не знает всех моментов жизни, только букета в руках нет, ну или розы.       Москва посмотрела на Мюнхен, не скрывая своего удивления. Такого ей уже давно не говорили, не считая ещё города России и несколько других из стран СНГ, но они ей все как семья, многие были при прошлом правительстве, но тут совсем другая история. Нет, девушка давно знала этот город, как никак, а они живут на одной планете*, в одном мире, в одной истории**, но не могла такого ожидать. На этот раз она не смущалась, а лишь потупила взгляд в пол. Да, чувство неловкости было, но гораздо громче сейчас кричало сознание. Слишком часто в последнее время Москву хотели подставить или предать, так что она почти никому не доверяла, даже «бывшим членам семьи» (города бывшего СССР), а тут ещё и другой город. Но он так хорошо к ней относился, помог ей на собрании и не вызывал какого — то недоверия. Хотя, так и раньше делали, но потом втыкали нож в спину… Так, стоит ли поверить в искренность Мюнхена или же нет?.. Москва тихо вздохнула.       — Прости, но… нет. Я не могу пойти никуда. У меня… дела, — быстро проговорила девушка с неким холодом в голосе, не решаясь даже посмотреть на немца. Она попрощалась и быстро покинула зал, оставив там лишь мужчину.       Мюнхен стоял и не двигался с места, смотря стеклянными глазами в пол. Он был обескуражен таким ответом. Перед ним медленно рушился его мир, покидая его, уносясь куда-то вдаль. Мужчина совсем не ожидал этого ответа, он не знал, что и думать. Он тихо вздохнул, опустил плечи и сжал руки, поднося их к сердцу. Было так больно в душе, что не описать словами, больнее, чем ножом в грудь. Но делать было нечего, не бежать, же в след и портить всякие надежды на счастливый финал. Немец выпрямился и пошел прочь из зала, оставляя всё плохое в нём. Хоть его мир и был разбит на кучу маленьких кусочков, но надежда всё ещё теплилась где — то там, в недрах, в самых потаённых уголках. Ещё не вечер, причём в буквальном смысле. Ведь, вечером они встретятся вновь, он снова увидит её.       Мюнхен вышел на улицу. Берлин давно уже ушел по делам. Что ж, теперь можно прогуляться со спокойной душой, не боясь уйти в мир размышлений о Ней. Мужчина шел уверенно, спокойно глядя по сторонам. Но на душе было ужасно, ведь сначала там словно распустились розы, а сейчас остались только острые шипы. *В случае «на одной плане», имеется в виду не людской масштаб, а мировой, то есть города знают друг друга из — за того, что «работают в одной сфере». Для них мир и в правду тесен. То есть, если Москва давно не видела или не сразу узнала Мюнхен, это не значит, что она видит его впервые в жизни. **Глобальный смысл слова «история». Например, история мира, история России и т.д. Не история жизни