Смысл жизни

Данияр вскрикнул и резко принял сидячее положение. Грудь быстро вздымалась и снова принимала исходное положение, парень часто и тяжело дышал, как будто чуть не задохнулся, жадно наполняя свои легкие кислородом. Он лежал на своей старой постели, одеяло которой валялось где-то на полу у ножек кровати. Данияр спал неважно, то и дело воротившееся тело заставляло потертую кровать скрипеть, отчего у соседей возникло не самое лучшее мнение о бедолаге, а постельные принадлежности почти каждый день под утро оказывались на паркете комнаты. А все это происходило из-за страшных снов, которые каждую ночь навещали парня, не давая спокойно прожить свою молодость. Хоть и с конца войны прошло больше двух лет, и на улице стоял жаркий июль месяц 1947-го года, события, через которые прошел совсем хрупкий мальчик, не давали о себе забыть, то и дело навещая в самый беззаботный период житья, когда человек вроде бы должен забыть обо всех проблемах. Звуки воющих сирен, грохот со всех сторон и оглушительный взрыв — всего этого было достаточно, чтобы Данияр снова проснулся со слезами на глазах, и бешено бьющимся сердцем, как будто он реально только что вернулся с кровавого поля. Однако самое ужасающее, что каждый раз заставляет юношу сидеть часами с пустым взглядом в никуда — это он. Он снова увидел его. Губы Данияра предательски задрожали, но парень смог их усмирить. Посмотрел на часы — без пяти четыре утра. С него хватит. Он больше не может так жить. Война сломала его. Жизнь сломала его. Он сломал его. Данияр больше не хочет каждый раз с дрожью в теле и камнем на душе просыпаться в холодном поту. Он больше не может терпеть это поствоенную, до тошноты мрачную атмосферу, которая с каждым разом все больше и больше давит на его итак разбитое нутро. Да, они выиграли войну, но она все равно оставила чертовски глубокий след. Данияр пытался не давать воспоминаниям выйти наружу, каждый раз натягивая притворную улыбку на лице, но его терпение было на исходе, и сейчас омут переполнился. Данияр устал. Первые лучи солнца начали озарять пустынные улицы Алма-Ата. Невысокие здания, до этого полностью окутанные кромешной тьмой, из-за чего выглядевшие как зловещие великаны, снова приняли обычный облик домов. По пожарной лестнице одного из здешних зданий поднимался худощавый парень. Его шаг был смирным и медленным, как будто он не хотел идти в назначенное место, но его ноги не слушались его, все равно твердо шагая вперед. Парень поднялся на крышу почти самого высоко здания города, откуда открывался невероятно красивый вид: перед парнем виднелся чудесный пейзаж, где раннее солнце покрасило снег на макушках гор в нежно-розовый и оранжевый тона, делая природу еще прекраснее. Но каким бы вид не казался завораживающим, оно не давало Данияру того, что не хватало ему с еще в первого дня на фронте — искры жизни. Данияр больше не желал жить так. Жить в постоянном страхе несмотря на победу. Жить с чувством вины за свои действия, из-за чего совесть мучает похуже фашистских пыток. Но худшее — Данияр потерял своих близких, свою опору, свой смысл жизни. А если смысла нет, стоит ли жить? Только если еще ищешь его. А Данияр устал искать. Просто устал. Он встал на край крыши, взглянув в пропасть, которая может стать его спасением. Сколько метров? Наверно, полсотни есть, если не больше. Данияр худой, а этой высоты хватит, чтобы выбить из него все живое. Последний вздох. М-м, какой чистый воздух, что хочется его глотать и глотать, пока легкие не взорвутся. Перед смертью не надышишься, верно? Но нельзя тянуть. Пора. Данияр сделал последний шаг в жизни, но первый в неизвестность, напоследок улыбнувшись, однако чувства падения не почувствовал. Неужели Смерть не такая больная? Или он еще летит? Вдруг он наконец-то столкнулся с землей. «Странно, так быстро» — подумал парень, как вдруг услышал чье-то постороннее тяжелое дыхание. Парень открыл глаза, оглянувшись и остановив взгляд на незнакомце, лежавшем рядом. — Мы в небесах? — промямлил Данияр, раскрыв рот. — Ты на земле, придурок сумасшедший! — проговорил визави. — В смысле? Я не умер? — брюнет нахмурился. — Ты, кретин безмозглый, самоубийца хренов, еще жив! Я не дал тебе умереть, — начал вставать незнакомец. — Ч-что? Но зачем?! — возмущению брюнета не было предела, как будто ему только что дали больную пощечину, — Какая тебе разница, буду я жить или нет, ты даже не знаешь меня! — на глазах выступили слезы. — И что? Это значит, что я не должен тебя спасать? — незнакомец посмотрел на темные, но чертовски красивые глаза Данияра, — И даже если ты мне даром не нужен, есть кто-то другой, кто беспокоится о тебе. А ты, эгоист глупый, поступаешь так низко, — фыркнул он. Данияр опустил взгляд, сжав губы. — В том то и дело, что нет никого. Сердце второго парня резко сжалось до боли, он взглянул на бедного парня, чья душа сломалась от тяжелой ноши бытия. — Слушай, эм-м, я понимаю, сейчас очень тяжелые времена… Но это не значит, что нужно так просто сдаваться, понимаешь? Жизнь та еще сука, и если ты не хочешь, чтобы она была слишком жестокой, нужно хотя бы пытаться устоять против нее. Тогда удары будут намного слабее. Данияр молчал, только капельки слез стекали по пухлым щекам. — Эй, — незнакомец сел на корточки очень близко к Данияру, — Прошу, не плачь, — он аккуратно стер слезинку с щеки, отчего Данияр вздрогнул, — У меня идея. Ты, наверно, голоден. Тут совсем рядом мой дом, пошли, я приготовлю что-нибудь съедобное. — Не стоит, я пойду к себе, — брюнет начал вставать, слегка пошатываясь. — Ну уж нет, в таком виде я тебя никуда не пущу, — он крепко схватил черноволосого за запястье, чтоб небось не убежал, напоследок посмотрев ему в глаза. Солнечный свет превратил их в светло-коричневые, с зеленым отблеском, от чего парень невольно замер. В комнате пахло свежим молоком и жареными яйцами. Перед Данияром стояла полная тарелка еды, но парень просто смотрел на нее. Аккуратно поднял взгляд на хозяина квартиры, который спиной к нему стоял у плиты. Его блондинистые прямые волосы небрежно лежали, однако все равно выглядели ухоженными. Хоть и парень был одет, Данияр смог увидеть крепкую рельефную спину, из-за чего невольно облизнулся. Парень был выше Данияра и наверняка старше. — Как тебя зовут, — вдруг нарушил тишину блондин из-за чего брюнет уронил вилку. — Прости, — промямлил непонятно парень и поспешно нагнулся, — Меня зовут Данияр. — Азамат, — быстро откликнулся парень, — Почему не ешь? — Нет аппетита. — Ну по тебе видно, — ухмыльнулся Азамат осмотрев худое телосложение Данияра, — Если ты устал, можешь лечь спать, постель новая. Кулумшин вправду сильно измаялся. Веки стали вдвойне тяжелее, а в глазах начало мутнеть. — Пожалуй, я чуток подремлю… спасибо, — ответил Данияр и поспешно отправился прямиком к кровати. Сегодня был тяжелый день. А, нет. Он только начался.