Non Domina

Тот, кто потерял любимого человека, не должен впадать в отчаяние. Сильно страдая, он только себя истязает, а покойнику нет от этого никакой пользы. Тот, кто умен, со слезами провожает умершего на кладбище, но, предав его земле, изгоняет из сердца скорбь. Он вспоминает, что и сам смертен, что и ему уготована та же участь. © Менандр

Белые стены сияли призрачным светом в полумраке палаты. Пахло медикаментами и стерильностью. Зелёные жалюзи плотно закрывали окно; единственное, что находилось в комнате, были тихо попискивающие приборы, человек, лежащий на койке под чистым одеялом, да пожилая дама, сидевшая рядом на стуле. Маргарет Картер не любила больницы. Но она беспокоилась за состояние здоровья пациента, и только здесь, в частной клинике, где были самое высокотехнологичное оборудование и лучший персонал во всём Нью-Йорке, бывший директор ЩИТа была относительно спокойна. Даже несмотря на нелюбовь к капельницам и запахам лекарств, если бы потребовалось, Маргарет продолжила бы сидеть здесь хоть целую вечность. Когда Пегги сообщили об очень странной находке во льдах Арктики, она не сразу поняла, о чём речь. Болезнь Альцгеймера прогрессировала, поэтому Маргарет растерялась, когда услышала давно забытое, но отозвавшееся болью в сердце имя подруги, давно потерянной для неё и для всего мира. Наконец, вспомнив всё, что она поклялась не забывать (не без помощи документов, лежавших в её тайнике), Картер с минуту простояла в полнейшем потрясении, задаваясь одним-единственным вопросом. «Как?» Придя в себя спустя какое-то время, она сразу вызвала такси и направилась в пригород Нью-Йорка. Поначалу Маргарет показалась тактика нового директора — Николаса Джозефа Фьюри — слишком странной, но она решила не думать о том, что могла однажды забыть. Как и самого Ника, которому доверила правительственную военную организацию без каких-либо раздумий или сомнений. И вот теперь она здесь. Сидит рядом, смотрит на лежащую без сознания женщину, не может понять, как так всё обернулось, и боится забыть всё, что вспомнила. Черты лица подруги Пегги помнила смутно — что-то она забыла совершенно, — но, смотря сейчас на пациентку, совершенно не узнавала её. Кожа у пострадавшей была серой, некогда пушистые светлые средней длины волосы растрепались по всей подушке, побледневшие губы превратились в тонкую упрямую линию, а на щеках ещё не обсохли слёзы. Картер печально вздохнула. Фьюри успел рассказать ей о том, как та очнулась: едва не разрушила палату, убила нескольких сотрудников, кого-то успела серьёзно ранить; только убойная доза транквилизатора успокоила её, яростно кричавшую, плачущую и зовущую каких-то людей. Маргарет не удивилась, услышав имена. Стив. И Джеймс. После гибели во льдах Стивена Роджерса Пегги, полюбившая Капитана ещё тогда, до эксперимента Авраама Эрскина с сывороткой Суперсолдата, думала, что не сможет оправиться от горя. Но вскоре поняла — Стив не хотел бы, чтобы она провела остаток дней в гордом одиночестве и трауре. Вскоре Маргарет встретила человека, с которым прожила счастливую долгую жизнь и который подарил ей двоих замечательных детей. Капитана Роджерса Картер давно вспоминала с лёгкой грустью, но не с болью, как раньше. Однако с потерей подруги она не смогла смириться. Никак. Посчитала это предательством. Как и покойный Говард Старк. Много раз Маргарет думала, что же давало ей сил всё то время, пока она свыкалась со смертью Стива и их общей подруги. Что же держало её в Штатах и не допускало к принятию решения о возвращении на родину. Что же вело вперёд, сквозь непроглядную тьму к свету, несмотря на преграды. Только теперь она поняла, что же это было. Надежда. И теперь, когда пациентка мучительно вздохнула, открыла голубые мутные глаза и посмотрела на Маргарет, Картер затаила дыхание, слыша стук собственного сердца о рёбра и отсчитывая секунды. Зачем — этого она не знала. И не хотела знать. Надежда умирает последней. Так было и будет всегда. До самого конца. — Пегги? — В светлых глазах промелькнуло узнавание. Женщина попыталась встать, но обессиленно дёрнула руками и ногами — её приковали к койке на случай, если вздумает вновь бунтовать. — Ты… Это правда ты? — Тише, тише, — проворковала бывший директор Щ.И.Т.а и приподнялась, в успокаивающем жесте положив морщинистую руку на плечо пациентки и укладывая женщину обратно. — Ты в безопасности. Тебе не нужно бояться. Та недоверчиво посмотрела на неё, напрягшись, но всё же подчинилась. — Это действительно ты, — повторила она, уже скорее как утверждение. Взгляд угас. Пегги кивнула, села обратно и грустно улыбнулась. — Ты похорошела с возрастом. Жаль, акцент пропал. Он мне нравился. — Голос задрожал, и пациентка замолчала. — Да, милая, — чуть тише, чем Маргарет хотела, прошептала она невпопад и вдруг заметила маленькую вещицу, преспокойно лежавшую на прикроватной тумбочке. Картер не стала зацикливать на ней своё внимание — боялась забыть то, что хотела сказать. Боялась забыть её. — Какой сейчас год? — вдруг спросила женщина, заметно напрягшись. Пегги вздохнула. Она предвидела этот вопрос, но отвечать на него ей не хватало духу. Ей, закалённому агенту, повидавшему в своей жизни всё, что только можно. Ей, кто про это стал забывать. Ответить «я не знаю» Маргарет не могла. Болезнь блокировала многие знания, в том числе и о том, какая сейчас дата, какой год. Даже время. Скоро придёт её конец. — Ты помнишь что-нибудь? — резко сменив тему, спросила Картер, пристально вглядевшись в лицо подруги. — Ты помнишь что-нибудь о себе… — Она замолчала на короткое мгновение, вспоминая. — …помнишь, Грейс? Грейс обескураженно посмотрела на неё. Лицо её стало темнеть, голубые глаза окончательно потускнели, а губы скривились в едкой усмешке. — Я… — она осеклась. Моргнула. Одинокая слезинка прочертила линию вдоль острой скулы и подбородка и капнула на белую сорочку. — Помню… Как не помнить. Такое разве забудешь… И прикрыла глаза…