One More Time Again

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ This is not the end This is not the end — History (One Direction, 2015)

Гарри проснулся, крепко прижатый к чьей-то груди. Если не считать медленных вдохов и выдохов, его сосед по постели не двигался, а значит, еще не проснулся. Гарри не был «маленькой ложечкой» так долго, что это просто казалось правильным — проснуться и быть в безопасности, быть в чьих-то объятиях. Быть не одним. Так что его нельзя винить за то, что он снова прижался к человеку и провалился обратно в сон. Явное давление члена на его задницу заставило его быстро заморгать, приспосабливаясь к утреннему свету. Даже с его затуманенным после сна зрением было ясно видно, что он не окружен красно-оранжевыми обоями своей нью-йоркской квартиры. Он мог подумать, что заснул в номере Джеймса в Хилтоне, но в постели с ним определенно не Джеймс Корден. Блять. Он снова закрыл глаза. Прошло так много времени с тех пор, как он делал это. По крайней мере несколько месяцев. Сегодня должен быть его второй концерт в Мэдисон-сквер-гарден, и он не мог — он уверен, что заснул под шум телевизора. Насколько он был пьян, когда уходил от Джеймса? Он позвонит Саре, решил Гарри. Все, что нужно сделать, это не дать парню, в чьей постели он лежит, уйти или заставить Стайлса уйти, пока она не придет с документами о неразглашении. Сара, конечно, не обрадуется, но это лучше, чем встретиться с Джеффом и признаться, что он был в стельку пьян посреди самой важной остановки своего тура. Боже, он надеялся, что не делал парню минет. Это, вероятно, ложные надежды, но из-за минета его голос становится хриплым, и он не мог себе этого позволить… Вообще-то он не мог позволить себе ничего из этого. Гарри протер глаза и вслепую потянулся за чем-нибудь, что было бы похоже на телефон. При этом движении человек позади него издал сонный недовольный звук и крепче прижал его к себе. Стайлс чувствовал лоб парня на своем плече, теплое дыхание на своей голой коже. Наверное, звонок Саре мог немного подождать. Не похоже, что парень куда-то собирается. И в любом случае они проработали все технические детали перед первым выступлением — можно не возвращаться на стадион до позднего вечера. Гарри снова расслабился в объятиях парня. Тот издал удовлетворённый звук. Более высокий тон прозвучал почти как «нет». Гарри не позволит своему разуму сделать это с ним. Правда, стало еще труднее удержаться от сравнения, когда он провел пальцами по предплечью парня и нащупал жилистые мышцы, гладкие волоски и узкое запястье… Но Гарри прошел через это сам. Он мог сравнить любого мужчину, с которым проведет следующие пятьдесят лет, с человеком, которого полюбит по крайней мере на это время. Или он мог просто не делать этого. Он уверен, что парень, с которым он вчера вечером вернулся домой, очень милый. Просто нужно увидеть, что это не тот человек, о котором он старался не думать, и все будет хорошо. Он повернулся в чужих объятиях и наконец полностью открыл глаза. Отполз назад. А потом завизжал, когда не обнаружил спинки, на которую можно вскарабкаться. Он не знал, что было первым: удар или высокое смущенно-паническое «Гарри?». Но следующее, что он осознал, это то, что он лежал в куче одежды сомнительной чистоты и смотрел в пространство между двумя двухъярусными кроватями. Три пары глаз — нет, там еще одна кровать, так что четыре пары глаз — уставились на него. Одни глаза комично расширились под обесцвеченными волосами, и их владелец сказал: — Гарри, чт…? — Парень рассмеялся, как будто подумал, что это шутка, но он не настолько проснулся, чтобы ее рассказать. Другие глаза, темные, под нахмуренными бровями, сонно моргали. Их хозяин сел на кровати, и одеяло сползло с его плеч. Еще одна пара глаз совершенно не подходила ее обладателю — молодому человеку, похожему на Лиама, со взъерошенными волосами, который бросился к нему, спрашивая: — Что случилось? С тобой все в порядке? Последняя пара глаз — те, которые Гарри увидел, проснувшись. Тот, кому они принадлежали, спрыгнул с кровати, встал на колени рядом с ним и схватил его за руки. — Гарри, ты в порядке? — Да, — медленно произнес Гарри. — Думаю, да. Он протянул руку и убрал мягкие волосы со лба парня. — Мне больше всего не хватает твоих глаз, — сказал ему Стайлс. Губы парня приоткрылись, но тут двойник Лиама встревоженно спросил: — Ты знаешь, где находишься? И кто мы? Как тебя зовут, Гарри? — Ты только что назвал его имя, придурок. Внезапно бледная рука ткнула ему в лицо, и голос, очень напоминавший голос Найла, спросил: — Сколько пальцев я показываю? Гарри отвел руку от лица и с трудом сел на кровать. — Значит, с тобой все в порядке? — спросил темноглазый парень с другой нижней койки. Это юный Зейн, волосы у него спутаны от вчерашнего геля. — Я в порядке. — Гарри оглядел парней вокруг, беспорядок в комнате, кровати с коричневыми одеялами. Все это обескураживающе знакомо. Она сказала «восемь лет», и он ответил «да» не задумываясь. Он знал, что предложение не могло быть реальным, и отодвинул эту возможность на задний план, в коробку, которую назвал «вещи, которые я не могу». Он сложил это не в ту коробку. Очевидно. Он посмотрел на юношей. Найл нервничал, Лиам хмуро смотрел на него, Зейн уже снова в постели, с натянутым на голову одеялом, а Луи — Луи сидел на корточках рядом с ним, сжимая его руку и глядя на него из-под мягкой челки. — Я в порядке, — пробормотал Гарри. — Наверное, приснился плохой сон или что-то в этом роде. — Проснуться с Луи в одной постели — достаточно, чтобы напугать любого, — сказал Найл. Он хихикнул, когда Луи столкнул его с кровати, и начал забираться обратно. Луи, все еще не сводя глаз с Гарри, нежно произнес: — Ты настоящая угроза, ты знаешь это? Стайлс смотрел на руку парня, сжимавшую его руку. Тонкие пальцы, ногти коротко обкусаны. Он покачивал большую руку Гарри в своей. Рука Гарри узловатая, голая, ни колец, ни татуировок. Она слишком большая для его запястья, а запястье слишком велико для его руки. И все же его рука до боли идеально подходила к руке Луи, как это было всегда. Это заставило его почувствовать себя совсем зеленым, открытым нараспашку. Он моргнул, чтобы прогнать жжение в глазах. — Ты уверен, что с тобой все в порядке? — спросил Лиам. Гарри неохотно отвел взгляд от Луи и кивнул. — Мне просто нужно… Он обвел взглядом грязную комнату One Direction на «Х-Факторе». Ему нужно было подумать. — Мне нужно отлить, — сказал он. Стайлсу потребовалось добрых несколько минут, чтобы рассмотреть в зеркале круглые щеки, пятнистую кожу, спутанные со сна кудри и большие зеленые глаза. Он немного горд тем, что, по крайней мере, не настолько жалок, чтобы ущипнуть себя. Когда он вышел из ванной, остальные парни были уже в кроватях, но Луи все так же ждал его; мягкие волосы спадали ему на лоб. — Хей. — Гарри опустил голову. Он вдруг смутился, неуверенный в себе и переполненный чувствами к этому прекрасному мальчику. — Не торопись, Кудряшка, — сказал Луи и сунул Гарри спортивные штаны и футболку. Стайлс смотрел на них сверху вниз. Он не был уверен, кому они принадлежат, но точно не ему. Луи пихнул его в плечо и подсказал: — Тебе больше не разрешается ходить в трусах, помнишь? Если Вагнеру нельзя, то никому нельзя. Это бремя, которое мы все должны нести. Гарри подумал, что, возможно, следовало ответить дерзко, но сейчас он просто не в состоянии. — Давай, поторопись, — сказал Луи. — Я сделаю нам по чашечке чая. Гарри не мог оторвать взгляд от него. Он знал, что выглядит как ненормальный. Найл начал называть это взглядом серийного убийцы, после того как прочитал несколько твитов от фанатов, а затем Зейн узнал слово «яндере» где-то во время их первого тура по Японии. Но Луи это, похоже, не беспокоило. Он просто поднял руку, провел большим пальцем по щеке Гарри и спросил: — Сотрясения нет? Гарри прильнул к прикосновению. — Я в порядке. Просто… устал. — Ох. — Луи повернулся к двухъярусной кровати. Коричневое одеяло наполовину свисало с верхней койки. По нижней разбросаны чемоданы и одежда, которая, как помнил Гарри, технически принадлежала Луи. — Мы могли бы вернуться в постель. Это заманчиво, но Гарри не был уверен, что сможет справиться с такой близостью прямо сейчас. — Нет, — решил он. — Я хочу, чтобы ты сделал мне чай. Стайлс наблюдал, как Луи поставил чайник и бросил пару кусков хлеба в огромный тостер. Луи стоял к нему спиной. На нем все та же выцветшая футболка «Юнайтед» и спортивные штаны, в которых он спал. Гарри не удержался и посмотрел вниз. Великолепен и соблазнителен: узкая талия и сильные бедра. И да, Луи был болезненно худым, и все, что Гарри привык видеть на нем в последнее время, это непомерно большие футболки и толстовки через экран телевизора. Но Стайлс мог бы прожить сто лет и никогда не забыть, как выглядит задница Луи в спортивных штанах. Он полез в шкафчик за чайными пакетиками. Футболка немного задралась, оголив гладкую полоску кожи на пояснице. Гарри закусил губу. — Уже проснулся, любимый? — спросил Луи, поворачиваясь к нему, и улыбнулся — под черной оправой очков в уголках глаз появились морщинки. — Может, после чашечки чая. — Справедливо. — Луи подошел к нему со спины и обнял за талию. Гарри даже не нужно было сутулиться, чтобы тот положил подбородок ему на плечо. Он закрыл глаза, наслаждаясь теплом тела. Луи всегда был тихим по утрам. И они были одни на кухне, хотя слышались разговоры из другой комнаты. Он больше не узнавал конкурсантов по голосу. Но, судя по количеству людей, которых он слышал, — и по тому, что они прошли мимо Кэти и Пейдж, — они не так уж далеко продвинулись в живых выступлениях. Но он не знал, сейчас «до» или «после» лестницы. Кнопка на чайнике щелкнула, и Луи отошел, чтобы приготовить чай. Тут Гарри уловил запах чего-то горящего. — Лу, тосты! — воскликнул он, ковыляя через кухню, чтобы нажать на кнопку тостера. — Ой, — только и сказал Луи, хмуро оглядываясь. — Что случилось? — Почему он стоит на максимуме? — спросил Гарри, начиная вытаскивать их бедный испорченный завтрак. — Так быстрее, — пожал плечами Луи, как будто это вполне логичное объяснение. — Тосты так не делают… Неважно. — Стайлс покачал головой. Он знал, что лучше не начинать. Вместо этого он просто вернул тостер к нормальным настройкам, чтобы следующий человек не получил сюрприза. Чуть позже парни собрались в гостиной. Были еще пара других участников, но съемочная группа давно переехала в другую часть дома. Похоже, они все ждали, когда их отвезут. Просто Гарри не знал куда. Он последовал за Луи наверх — после приличного завтрака, который, к счастью, был накрыт для участников на обеденном столе, — и натянул брюки и поло, которые Луи выудил из одной из стопок на полу. Поло белое, дешевое и, скорее всего, принадлежит Гарри. Брюки слишком велики, с ремнем на бедрах и, к сожалению, тоже его собственные. Стайлс никогда не критиковал то, как одеваются люди. Особенно после всего, что он слышал о своем любимом костюме от Гуччи с цветочным принтом. Люди должны носить то, что делает их счастливыми. Но он решил, что для юного себя сделает исключение. Однако ностальгия по старым фиолетовым кроссовкам компенсировала все остальное. Он оплакивал их с тех пор, как они пропали без вести после необдуманного розыгрыша в туре «Х-Фактора». Как бы то ни было, Гарри уже был одет и сидел на ковре между ног Томлинсона, там, где тот его устроил. Найл развалился на диване и что-то печатал в телефоне. А Лиам сидел на другом конце дивана, перелистывая бумаги и сосредоточенно хмурясь. Зейн сидел с темноволосой девушкой в огромном кресле. Гарри решил, что она из Belle Amie, но не мог вспомнить ее имя и из-за этого стыдливо избегал ее взгляда. Он ненавидел забывать имена. Он также не мог шепотом спросить кого-нибудь, кто она, как он обычно делал, когда забывал, в каком городе они находятся или должен ли он свернуть направо или налево по коридору. Это навело его на мысль… — Какой сегодня день? — выпалил Гарри. Он надеялся, что вопрос не прозвучит подозрительно. И, очевидно, получилось. — Среда? — не слишком уверенно предположил Найл. — Четверг, — ответил Луи из-за спины Гарри. Одной рукой он теребил ниточку на брюках Стайлса, а другой листал какой-то сайт на телефоне. Лиам вздохнул и сказал: — Сегодня пятница. — Нет, сегодня точно четверг, — уверенно сказал Томлинсон. — Мы собирались встретиться с Сандипом, помнишь? — Мы встретимся с Сандипом на саундчеке, — сказал Пейн, в его голосе слышалось раздражение. — Что мы и делаем сегодня, в пятницу. — Отлично, Хазза, — сказал Луи, и его голос стал теплее, когда он обратился к нему. — Мы выяснили, что никто из нас не знает, какой сегодня день. — Сегодня пятница, — донесся сонно-раздраженный голос Зейна, лежавшего с закрытыми глазами. Можно было бы подумать, что он только что встал с кровати, если бы не подведенные глаза и зачесанные вверх волосы, на которые, как знал Гарри, ушло не меньше получаса и много геля самой высокой стойкости. — Два голоса за пятницу, — заключил Луи. Он положил руки на плечи Гарри и начал рассеянно их массировать. — А поскольку мы современная демократическая группа, значит, сегодня пятница. — Вы опоздали, — сказала ассистентка режиссера, увлекая их за кулисы. — Мы не виноваты, — быстро ответил Лиам. — Машина опоздала. А потом пробки. Не обращая на него внимания, она произнесла в рацию: — One Direction наконец-то здесь для She's the One. — Саймон думает, что мы не воспринимаем это всерьез? — спросил Лиам, окидывая взглядом другие группы и сжимая в руках бумаги. — Мы играем She's the One‎? — вырвалось у Гарри. — Песня, которую мы поем с Робби? В доме слишком много участников, чтобы это был дуэт в предпоследний вечер. — Робби? — поддразнил его Луи, толкая в бок. — С каких это пор ты разговариваешь на «ты» с самим мистером Уильямсом? Правдивым ответом будет: вероятно, с тех пор, как они тусовались полупьяными на вечеринке после награждения. Ну, Гарри был той половиной, которая пьяна, Робби в основном просто смеялся над ним. Но сейчас он не мог объяснить все это. Найл все еще хихикал над Луи, и, боже, ему, должно быть, уже семнадцать, он старше Гарри, но с этими эльфийскими волосами, все еще кривыми зубами и мальчишеским лицом он выглядел вполовину моложе. — Неплохо, Гарри. Петь с Робби Уильямсом. Представь, что в нашей группе есть настоящий профессиональный певец. Мы бы точно выиграли. — Мы и есть настоящие певцы, — проворчал Зейн. — Пойдемте, — устало сказала ассистентка и ускорила шаг, ведя их через лабиринт закулисных коридоров. — Подожди. — Лиам остановился и, прищурившись, посмотрел на Гарри. — Ты серьезно забыл, какую песню мы поем? Как сильно ты ударился головой утром? — Конечно, не забыл, — огрызнулся Томлинсон. — Остынь. Он явно прикалывается. — Эм, — протянул Гарри. Найл снова рассмеялся. — Может, тебе стоит на всякий случай просмотреть текст? — Пейн сунул Гарри свои бумаги. И это не что иное, как строки и аккорды She's the One‎. Он задался вопросом, не перенесся ли он не только назад во времени, но и в немного другое измерение. К счастью, Лиам пометил бумаги не только неуклюжими хореографическими схемами, но и тем, кто какие части поет. У Гарри не было соло, что на данный момент, вероятно, лучше для всех. Не успел он опомниться, как их вытолкнули на сцену, и они оказались в старой доброй Fountain Studios. — Нет, — сказал не такой уж седой Саймон Коуэлл, когда они закончили выступление. — Так не пойдет. Гарри закусил губу. Его голос работал не совсем так, как следовало бы, но он думал, что его частей не слышно в хоре. Хотя, если честно, он испортил свою хореографию. Ему пришлось терпеливо менять положение по меньшей мере три раза. — Они много работали над этим, — сказал Сандип. Прошло много лет с тех пор, как Гарри видел его ближе, чем в другом конце помещения на церемониях награждения. Теперь он стоял рядом с Саймоном и Брайаном за столом судей, и они оба скрестили руки на груди. В голосе Сандипа звучала странная напыщенность, как будто он лгал. Но это не имело смысла. Гарри знал себя в юности, знал парней, и то, что они усердно работали, определенно не было ложью. — Ничего хорошего. — Саймон покачал головой. На нем сфокусировалось несколько камер для крупного плана, и Гарри внезапно понял, что это никакая не альтернативная вселенная. Просто сюжет, о котором он забыл. В прошлый раз он не заметил, что все было по сценарию. — Мы можем внести изменения, — возразил Лиам. — Все, что нужно. — Ага, — подхватил Найл. — Извините, ребята, но это не для вас. К счастью, у вас есть еще одна песня, не так ли? К счастью, как только Лиам приступил к своему соло в начале Nobody Knows‎, к Гарри все вернулось. Прошло много лет, но многократное исполнение этой песни в туре «Х-Фактора», по-видимому, оставило свой след. Его голос все еще работал не так, как он привык, он запинался через каждые несколько строчек, но к концу третьего прогона Саймон кивнул и сказал, что все отлично. Мало того, после жалобы Брайана, что у него нет времени учить их новой хореографии, им разрешили просто стоять посреди сцены. Не будет никаких неловких танцев, и не только Гарри заметно расслабился, узнав об этом. Луи спросил, что они должны подготовить в качестве запасной песни. Саймон сказал не волноваться, просто сосредоточиться на субботнем выступлении. Но Лиам вскочил и запротестовал, что они должны быть готовы ко всему, если они в конце списка, поэтому Коуэлл наконец сказал, что их запасной песней может быть She's the One‎. Но также он сказал, что она не понадобится. Потом, пока другие участники проходили проверку звука, парней заставили снять короткое интервью для одной из съемочных групп. Кажется, никто не возражал, когда Гарри пропустил вопрос о своем любимом дне недели и просто сказал, что они счастливы здесь находиться. Лиам собрал их вместе, и они снова репетировали в одной из гримерок, используя в качестве микрофонов флаконы с лаком для волос. Это быстро превратилось в драку Зейна и Луи этими флаконами, пока они все не начали кашлять и не пошли искать комнату с лучшей вентиляцией. Их загнали на сцену, чтобы вместе отрепетировать финальную песню. Все настолько перепутались в движениях, что Гарри подумал: хорошо, что они имитируют групповые песни. Когда они закончили, им объявили, что вместо возвращения домой все участники отправляются по магазинам. В какой-то момент Найл обзавелся фиолетовым ирокезом. Так они закончили свой день в Fountain Studios с головой Хорана в тазике и Зейном с Лиамом, отскребавшим его волосы, в то время как Луи пытался сделать Гарри бороду из пены. — У меня даже нет кошелька, — пожаловался Найл в машине. Они сели в последний автомобиль, покидавший студию, и солнце уже садилось, когда они ехали по лондонским улицам. — У меня тоже, — сказал Зейн. У Гарри тоже не было, и он даже не уверен, где его искать в их бардаке. — А если я проголодаюсь? — беспокоился Найл, как будто не он только что схомячил остатки еды, приготовленной для них в студии. — Просто возьми сэндвич, — посоветовал Луи. — Я отвлеку охрану. — Ты не будешь воровать сэндвичи в магазине, — предупредил Лиам. — Как насчет тарелки супа? Можешь засунуть под толстовку. Всегда есть риск пролить, но если Лиам сказал, что сэндвичи нельзя… — Никто ничего не крадет, — повторил Пейн. — Мы все равно пойдем в TopShop, — услужливо подсказал водитель. — Там нет еды. — Не-е-ет, — еще более удрученно простонал Найл. — Не подкинешь мне пару фунтов? — Зейн повернулся к Лиаму. — Хотел купить новую рубашку. — Не думаю, что это такой поход по магазинам, — заскрипел зубами Гарри, когда машина повернула. Он схватил Луи за бедро и крепче обнял за талию, чтобы тот не слишком сильно подпрыгивал. Но все тщетно. Ему было трудно сохранять душевное равновесие с тех пор, как Луи сел к нему на колени во время поездки. Член Гарри весь день дергался — либо это реакция Павлова на новую близость, либо просто оттого, что он снова подросток, — и он всерьез сожалел, что не улизнул в туалет для быстрой дрочки, когда была такая возможность. Хотя он не уверен, что это принесло бы пользу. Он бы бросил вызов любому, кто сохранит самообладание с задницей Луи на своих коленях. Это по-прежнему вызывало смутную слабость. Шесть лет — едва ли самая большая разница в возрасте. Это меньше половины того, что должно было быть. Но Луи все еще думал, что он шестнадцатилетний школьник, и в любом случае Гарри даже не знал, это «до» или «после». Он склонялся к «до», исходя из того, что Луи ни разу не пытался скрыться с ним от посторонних глаз для поцелуя. — Тогда что же это за поход по магазинам? — спросил Лиам. Гарри оказался спасен от необходимости отвечать, когда они свернули на Оксфорд-стрит. Автомобиль сразу же обволокли крики девушек и яркие огни камер. — Вот такой, — сказал водитель. Он затормозил и раздал им маркеры. — Веселитесь, ребята. Один из охранников открыл дверцу со стороны Лиама. Остальные немедленно вылезли из машины, восклицая о том, почему здесь так много людей и что они должны делать. Гарри не винил их. Он уверен, что пребывал в таком же паническом возбуждении. Но на этот раз он заметил Найла. Найла, который сидел на заднем сидении в угасающем вечернем свете бледный как простыня. — Найлер? — позвал Стайлс. Тот в панике перевел на него взгляд. — Я не в ладах с тесными пространствами, — признался он едва достаточно громко, чтобы перекричать вопящую толпу. — Я знаю, — сказал Гарри и сжал его руку. — Знаешь? — Да. — В будущем они придумают Найлу сигнал, чтобы он предупреждал охрану, когда станет слишком плохо. Но к тому времени у них уже была охрана, которая действительно выполняла свои обязанности и держала толпу на безопасном расстоянии, а не тот, кто оставил их одних ради того, чтобы заснять их реакцию. — Что мне делать? — дрожащим голосом спросил Найл. Водитель крикнул в ответ: — Вылезай, вот что. Мне нужно отогнать машину. Гарри на мгновение задумался, а потом перелез через Найла и оказался между ним и открытой дверью. — Держись рядом со мной. — Хоран неуверенно кивнул, и Гарри вытащил его наружу, крепко держа за руку. Крики стали громче, а над толпой вспыхивали телекамеры. Гарри недостаточно высок, чтобы справиться с количеством поклонников. Поэтому он просто схватил первый попавшийся листок и, обворожительно ухмыльнувшись девушке, торопливо поставил свою подпись. По крайней мере, у них хотя бы были нормальные фломастеры, а не что-то неудобное вроде шариковой ручки. Стайлс прошел еще немного, а затем притянул Найла к себе, когда делал селфи с парой девушек. Он заметил одну из видеокамер от «Х-Фактора» и обнял Найла за плечи, улыбнулся в камеру, помахал рукой, надеясь, что этого достаточно, чтобы их не заставили сделать это еще раз для съемки. Затем он потащил Хорана за руку сквозь толпу. С улыбками и благодарностями, парой одноруких объятий и еще несколькими автографами им удалось попасть в TopShop. Как только они оказались внутри, стало понятно, что толпа не такая большая, как казалось. Просто передняя половина магазина огорожена и все фанаты собраны в небольшой торговой зоне, что придавало мероприятию ненужной хаотичности. Найл с широко раскрытыми глазами все еще выглядел испуганным. Но он не перешел грань полноценной панической атаки, поэтому Гарри взял блокнот у одной из девушек и вложил ему в руки. Найл уставился на него так, словно никогда раньше не видел бумаги. — Подпишешь? — Стайлс наклонился к нему, чтобы перекричать шум. — Ох! — Найл умудрился уронить колпачок маркера, но достаточно разборчиво подписал блокнот и вернул его девушке. При этом он улыбнулся, а если Найл улыбался хорошеньким девушкам, значит, с ним все в порядке. Поэтому Гарри, когда закончил делать селфи с группой девушек, взял еще листы для себя и Найла. В конце концов Стайлс снова взял его за руку, и им удалось протиснуться мимо Эйдена и Мэтта, загнанных в угол группой фанатов. Они добрались до середины толпы, где и нашли остальных парней. На обратном пути их посадили в машину побольше, что хотя бы означало, что Луи сидел рядом с Гарри, а не на нем, и что больше не нужно стискивать зубы и думать о бабушкиных трусиках на каждом ухабе. По дороге домой Найл потчевал парней историями о героизме Гарри. Хвастался: — Гарри писал всем персональные послания! — Я просто писал «спасибо», — возразил Стайлс. В любом случае в такой толпе не было времени ни на что личное. — Ты рисовал сердечки! — воскликнул Найл. — А мы должны это делать? — уточнил Зейн. — Я просто писал свое имя. — Знаешь, Найл прав, Гарри. Тебя все это, кажется, совсем не беспокоило. — Лиам нахмурил брови. В его словах была доля правды. Несмотря на негодование по поводу их бесполезной охраны, «шопинг» на самом деле был наименее напряженной частью дня. По крайней мере Гарри не должен был быть «Гарри Стайлс, 16-летний участник X-Factor». Он мог быть просто «Гарри Стайлс, раздаватель автографов». Роль, в которой он гораздо более опытен. Кроме того, никто не пытался заставить его подписать неподходящие части тела, что он всегда считал победой. — Конечно, его это не беспокоило! — воскликнул Луи. Его настойчивость была бы более убедительной, если бы он не посмотрел на Гарри с таким облегчением, когда они с Найлом наконец встретились с другими парнями. Он явно думал, что Гарри был съеден заживо — возможно, буквально — толпой. Но он продолжил: — Наш юный Гарольд — звезда. Поэтому я получил его автограф при нашей первой встрече. К счастью, прежде чем Луи успел пересказать все неловкие подробности их первой встречи, они въехали в ворота дома «Х-Фактора». Позже, как только они убедились, что все девушки из Belle Amie уселись смотреть повтор Strictly Come Dancing, Луи потащил Гарри осуществлять шалость, которую они, по-видимому, планировали заранее. Они спрятались за лестницей. В спину Гарри впивалась гладильная доска, и он проголодался. Но он здесь, в 2010, и он снова разыгрывал кого-то с Луи, и он внезапно почувствовал себя очень счастливым. Луи прижал палец к губам Стайлса в преувеличенной попытке успокоить его хихиканье. Луи улыбнулся той улыбкой, которая получалась, когда он пытался не улыбаться. Его прямые, мягкие волосы сбились набок от беготни, и от него хорошо пахло… Гарри вдруг отчаянно захотелось поцеловать его. Поцеловать, а затем опуститься на колени, попробовать его на вкус, и смотреть на его лицо, пока он отсасывает у него, и… Блять. Наконец-то он понял, какой сегодня день. Тот самый момент. Тот момент, когда они были прижаты друг к другу за лестницей и Гарри впервые поцеловал Луи. Это было неуверенно и неловко, как будто он никогда раньше никого не целовал. Что вполне могло быть правдой, судя по тому, как он нервничал. Сейчас глаза Луи сверкали, губы казались мягкими, и Гарри так сильно хотелось поцеловать его и в этот раз. Только… Только тогда Луи не поцеловал его в ответ. Стайлс никогда не забудет выражение шока и ужаса в его глазах. Он помнил, как Луи пробормотал скомканное извинение и убежал, оставив Гарри со слезами унижения на глазах. Они так и не закончили ту шутку, которую собирались провернуть. Несколько ночей подряд Луи спал в своей постели. Гарри приходилось притворяться счастливым и игривым, когда он тусовался с парнями, хотя он избегал смотреть в глаза Луи. Ему пришлось давать интервью и снимать дурацкую пародию на «Хtra-Фактор», как будто все было в порядке. И… И Гарри просто не мог сделать это снова. Нельзя снова потерять Луи. Неважно, что это временно. Гарри не знал точно, как долго он здесь пробудет, и мысль о том, чтобы оттолкнуть Томлинсона, была невыносима. Он достаточно натворил в своей жизни. Поэтому вместо того чтобы наклониться вперед, он откинулся назад. Отчаянно огляделся вокруг и сказал: — Хм, я думаю, на горизонте все чисто. И Луи, вместо того чтобы убежать, просто напомнил: — Тише, Хазза, — и, схватив Гарри за запястье, потянул его по лестнице вверх в комнату Belle Amie. Зейн выключил свет, и Гарри, лежавший на верхней полке, не мог ничего поделать с тем, как сердце забилось быстрее, когда Луи стал подниматься к нему. — Знаешь, я серьезно, — прошептал Томлинсон, плюхаясь под одеяло. — Что серьезно? Луи повернулся так, чтобы Гарри мог положить голову ему на грудь. Сквозь запах дешевого подросткового дезодоранта пробивался аромат солнечного света и свежевыкошенного футбольного поля. — Ты звезда, Хазза. — Он положил руку на обнаженную кожу Гарри над резинкой трусов. Гарри вдруг вспомнилось интервью, которое Луи давал год назад. Оно разбило его только что собранное по частям сердце. — И ты тоже, — с чувством прошептал Стайлс. — Конечно, мы все звезды, милый, — небрежно ответил Луи. — Но это надо было видеть. В магазине. Ты выглядел как настоящая поп-звезда. Правда вертелась на языке, но он не знал, какими словами это описать, чтобы все получилось правильно. Так что он просто сказал: — Мы все будем настоящими поп-звездами, Лу. Томлинсон зевнул ему в волосы. — Обещаешь? — Обещаю. На следующее утро Гарри проснулся в объятиях Луи. На этот раз ему удалось не упасть с двухъярусной кровати. После того как Ричард потратил добрых полчаса на укладку волос Гарри, чтобы они выглядели так же, как и всегда, а Грейс вылила полбаночки консилера, чтобы замазать точки на лице (и да, крошечная, тщеславная часть его хотела обидеться, что ему выпало переместиться в прошлое именно в середину пубертатного периода), Гарри направился к гардеробу. Большая часть «Х-Фактора» заранее спланирована, с придуманными сюжетными линиями и откровенной ложью. Но то, что Саймон позволил One Direction самим одеться, — самая настоящая правда. К сожалению или к счастью. Гарри выбрал блейзер. Он точно не помнил, когда в его гардеробе появились блейзеры, но, должно быть, примерно в это время. Рукава на том, что он выбрал, оставляли открытыми половину предплечий. Они голые, без татуировок, на пальцах ни единого кольца. Он знал, что где-то у него должны быть браслеты, но не подумал их поискать. — Я чувствую себя голым. Найл фыркнул. Луи, переодеваясь, подмигнул ему: — Мы все видели, как ты выглядишь голым, Кудряшка. Клянусь, ты сейчас не голый. Гарри не успел сдержать испуганный смешок. Луи выглядел чрезвычайно гордым собой. Его рубашка все еще была расстегнута, и Гарри изо всех сил старался не подглядывать, но теперь, когда уже обернулся, ничего не мог с собой поделать. Вот гладкая кожа и подтянутые мышцы груди. И прямо здесь, между шеей и узкими ключицами, есть место, которое, как знал Гарри, идеально подходит для поцелуя. Стайлс смотрел за тем, как он начал застегивать пуговицы, и ему хотелось провести пальцами по призрачным словам будущей тату. Хотелось на мгновение насладиться моментом, до того как Луи отказался от мысли, что мир изменится для них, и решил измениться для мира. — Что есть, то есть. — Гарри понял, что прошептал это вслух. — Что это? — не понял Томлинсон. Но тут вбежала вечно измотанная ассистентка и сообщила, что пора за кулисы. Когда все закончилось, Гарри показалось, что он услышал, как Луис Уолш назвал их пятью Джастинами Биберами. Но из-за криков толпы и эха собственного дерьмового выступления в ушах он едва разобрал слова. Ему некого винить, кроме себя самого. Он сбивался с тональности каждый раз, когда пытался увеличить громкость. Голос надламывался, когда он старался вытянуть ноты, для которых ему никогда не нужно было напрягаться. Вдобавок его легкие почти отказывали каждый раз, когда он пытался удержать ноту дольше секунды. В ушах звенело, так что Гарри едва слышал других парней. Он понятия не имел, как они звучали вместе, но, если микрофон Гарри не был тайно выключен, это не могло быть хорошо. Он надеялся улизнуть на какую-нибудь секретную репетицию в течение дня, но в перерывах между тем, как его возили туда-сюда, чтобы дать интервью и снять фрагменты фильма, а затем уложить волосы и проверить гардероб, не оставалось времени. Но учитывая, насколько плохо было сегодня, он не уверен, что это вообще имело бы смысл. Знакомая тяжесть руки Лиама легла ему на плечо, вырывая из мыслей. Гарри сделал глубокий вдох и заставил себя сосредоточиться. Несмотря ни на что, Луис Уолш все еще говорил: — Я думаю, что вы следующая большая поп-группа. Данни, которая прекрасно знала, что не они выбирают песни, сказала: — Я не уверена, что вам нравится P!nk. Саймон мрачно на нее посмотрел. Шерил засмеялась и перебросила свои длинные рыжие волосы через плечо. Затем Коуэлл повернулся к ним и похвалил за готовность сменить песню в последний момент. Как только судьи закончили препираться, Дермот вернулся к ним на сцену и спросил, что они думают о своей песне. Лиам ответил так уверенно, что можно было подумать, будто он учился этому много лет. Потом Дермот вспомнил их поход по магазинам. Гарри уже видел ролик с бледным и испуганным Найлом, его показывали перед выступлением. Видел себя, юного Гарри Стайлса, защищавшего Хорана от толпы. Он не помнил, чтобы это было в прошлый раз, и жалел, что так стало сейчас. — Так вот, ты, кажется, больше всех был ошеломлен толпой, это правда? — спросил Дермот, направляя микрофон к Найлу. Гарри обнял Лиама, чтобы сжать плечо Найла, но он просто добродушно рассмеялся. — Наверное, у меня клаустрофобия. Но Гарри защитил меня. Дермот тоже засмеялся. — Мы это видели. Гарри, а ты чувствовал себя как дома среди этого безумия, не так ли? — Он привык к этому с Чешира, верно? — Луи лукаво улыбнулся. — Наш Гарри — популярный парень. Остальные засмеялись, а Гарри, невольно сдерживая улыбку, наклонил голову, чтобы привлечь внимание Луи. — Ну что, Гарри, это правда? — Дермот держал микрофон перед ним. — Конечно. Мои мама и сестра всегда просят у меня автограф, — сказал он, усмехаясь зрителям. Затем он вернулся к своим обычным фразочкам. — Но было правда замечательно встретиться там со всеми вами. Вы — причина, по которой мы здесь, на этой сцене, и мы любим каждого из вас. Толпа ликовала, и он помахал в ответ. Позже, когда Гарри хватался за все подряд, чтобы отвлечься от своего неудачного выступления, он заметил Ребекку Фергюсон, стоявшую рядом. — Ты была великолепна, — наклонился к ней он. Ребекка с красной помадой на губах застенчиво улыбнулась и прошептала «спасибо». — Кроме того, — честно добавил Гарри, — я немного влюблен в твое платье от Джессики Рэббит. — Тебе не кажется, что это слишком? — прошептала она. — Никогда, — пообещал Гарри. Ему годами не разрешали с ней разговаривать. Он и забыл, какой тихой и застенчивой она была когда-то. Через несколько лет она станет храбрее любого из них. Ребекка хихикнула, а Гарри собирался спросить, как поживают ее дети, когда Конни пошла через сцену в их сторону. Потому что, да, они все еще снимали. — Ребята, вы же знаете, что мы получаем много писем о вас, — сказал Конни с дерзкой ухмылкой. — Просто ответьте «да» или «нет» на следующий вопрос: у вас есть девушки? Сначала она протянула микрофон Гарри. В тысячный раз за свою жизнь он ответил: — Нет. Потом Зейн:  — Нет. И Найл: — Нет. И Лиам: — Нет. И Луи: — Да. Гарри резко обернулся и посмотрел на Луи поверх голов парней. У него мягкие волосы, и он такой милый в тонком шарфе и кардигане, он улыбался Конни и понятия не имел, что только что разбил Гарри сердце. Он тысячу раз слышал, как Луи отвечал «да». Но не так, как он произнес это сейчас. Не так искренне. Не так громко и четко, как будто он этим гордился. Они на сцене перед радостно кричащей толпой, и судьи все еще на своих местах, и Гарри совершенно не готов вспомнить Хизер. Он все еще смотрел на Луи, так что даже не заметил Конни, когда она вернулась к ним от Belle Amie. — Ребята, правильно ли сказал Луис Уолш? Вы чувствуете, что вы фавориты Саймона и он игнорирует другую свою группу? — Конечно, нет, — с запозданием солгал Гарри. Следующим вечером они вернулись в Fountain Studios. Сегодня воскресенье, день оглашения результатов… Гарри скатился вниз по стене. Он прижал колени к груди, держа в руке мобильник; большой палец нависал над номером Джеммы. Наружная дверь была распахнута и подперта мусорным баком, и Гарри слышал, как Шерил пела свой новый сингл; звук доносился из-за кулис искаженным. Трудно выделить что-то одно, что помогло ему не потеряться в этом хаосе. Это просто… Это то, что Дэвид Кэмерон все еще премьер-министр. То, что Гарри на сцене Fountain Studios, в то время как она много лет была закрыта. То, что половины плейлистов на его iPod не хватает, потому что тех песен еще не существовало. Это отсутствие на его втором концерте в Мэдисон-сквер-гарден. Это то, что он подвел тридцать тысяч человек, которые купили билеты, чтобы увидеть его. Это One Direction, распродающая несколько международных туров на стадионах, но теперь не знающая, пройдет ли до конца «Х-Фактора». Он не знал, испортил ли он все. Это незнание правил. Незнание, что он должен изменить, а что нет. Незнание, что и кому ему позволено говорить. Незнание, как долго это продлится. Это неумение хранить собственные секреты, ненависть к вранью и необходимость скрываться от парней, которые когда-то были его лучшими друзьями. Это делить спальное место с парнем, с которым не разговаривал два года, с парнем, который понятия не имеет, что он любовь всей гребаной жизни Гарри. Должно быть, он нажал на кнопку, потому что услышал, как на другом конце провода идут гудки. Он прижал телефон к уху и потер глаза. — Гарри? — Эм. Привет. — С тобой все в порядке? — поинтересовалась Джемма. — Разве ты не должен быть на концерте? — Шерил все еще поет, — сказал Стайлс, хотя в этом не было необходимости. Потому что он слышал ее по телевизору Джеммы на заднем плане и одновременно слышал ее вживую другим ухом. — У тебя начинается паническая атака, Гарри? — Ее голос смягчился. — Мне жаль, что я не смогла приехать в эти выходные. Но вы, ребята, были великолепны. Нет ни единого шанса, что вы не пройдете дальше, и тогда я смогу приехать. — Нет, это не она. — И тут Гарри проговорился: — Мне двадцать четыре года в шестнадцатилетнем теле. — Что? — Мне двадцать четыре… — Слушай, может, тебе лучше сразу перейти к сути шутки? Потому что ты говоришь довольно медленно, знаешь, и ты должен быть на сцене с минуты на минуту. — Это не шутка, Джемс. То есть я знаю, что ты мне не поверишь, но я просто побеспокою маму, если позвоню ей, а мне больше не с кем поговорить. — Ты действительно расстроен, — сказала она. — Да. — Он потер пальцами глаза. — Не знаю, что и сказать. Я знаю, что путешествия во времени нереальны, верно? Но я также знаю, что мне двадцать четыре и я лег спать в Нью-Йорке три дня назад. А сейчас 2010 год, мне шестнадцать, и я снова на «Х-Факторе». Наступила пауза. А потом:  — Гарри? — Да? — Ты прав. Я тебе не верю. Гарри издал полубезумный смешок. — Да, спасибо, Джемс. — Я тебе не верю, и мы поговорим об этом позже, хорошо? — сказала она. — Но я слышу, что ты расстроен, так что, может быть, я просто притворюсь, что я поверила, и ты скажешь, что я могу сделать, чтобы помочь тебе выйти на сцену? Песня Шерил закончилась, и Гарри услышал, как по телевизору у Джеммы началась реклама. — Понятия не имею. — Он вздохнул. — Просто… Я не подумал об этом, прежде чем сказал «да». Я не хочу все испортить, но еще я… — Он понизил голос до шепота и признался: — Я не хочу брать свои слова обратно. — Гарри… Ты поверишь мне, если я скажу, что все будет хорошо? Гарри покачал головой. — Скорее всего, нет. — Тогда, может быть, ты сможешь притвориться, что веришь мне, так же, как я притворяюсь, что верю тебе? — предложила Джемма. — Разве это не меньшее, что ты можешь сделать? Стайлс рассмеялся, на этот раз искренне, и уже собирался ответить, когда услышал громкий голос: — Вот ты где! Гарри вздрогнул и, подняв глаза, увидел в дверях Найла. Его щеки пылали, как будто он бежал. — Эй, давай, друг! Пора идти. Лиам сходит с ума, и Луи очень волнуется. Что ты вообще здесь делаешь? — Хей, Джемс, мне пора, — сказал Гарри в телефон. — Именно это я тебе и говорю! Позвони мне потом. — Ладно, да. — Стайлс положил телефон обратно в карман и пошел за Найлом внутрь. — Опять же, без какого-либо порядка, — сказал Дермот, глубоко вздохнул, а затем продолжил: — Пятым в следующий этап по результатам зрительского голосования проходит… Гарри вцепился пальцами себе в бока. Лиам неподвижно стоял рядом с ним, а дрожащие пальцы Зейна впивались ему в плечо. — One Direction! Гарри вздрогнул, его глаза широко распахнулись. Они прошли. Он ничего не испортил. Пока что. В него врезалось худое тело. Гарри оглянулся по сторонам, но никто не подходил, чтобы разнять их, или посмотреть на них, или вообще обратить внимание. Поэтому он обнял Луи так крепко, как только мог.