nightmare

— Доброе утро, малыш, — послышалось из гостиной, а через минуту вышел Гук, утирая руки и странно смотря на Пака, — ну что? Нагулялся? А чего вернуться решил? Жил бы дальше со своим ёбырем! Чонгук нахмурился и отбросил полотенце в сторону, отвешивая Паку пощёчину и вжимая в стену. — Ты думал, что можешь блядствовать, не ночевать дома, обжиматься под окнами с кем попало, и тебе это сойдёт с рук?! Если ты себя давно опозорил, то не порть впечатление обо мне. Не хочу, чтобы на меня косо смотрели из-за того, что ты у меня таким гульным оказался. Чонгук взял Чимина за шкирку и потащил в спальню, захлопывая за собой дверь и закрывая на ключ. Кинув омегу на кровать, Гук снял фартук и подошел ближе, нависая сверху и хватая рыпающегося парня за руки. — Перестань дёргаться. Я воспитаю тебя, сучка ебаная. Будешь знать, как в течку по чужим альфам шататься. Схватив Чимина за запястья, Гук соединил их вместе, связывая кожаным ремнём от своих брюк. Усевшись сверху, альфа придавливает ноги Пака своими, привязывая лодыжки к ножкам кровати. — Успокойся, — рыкнул Чон, не обращая внимания на скулёж Чимина, — от тебя смердит запахом чужого альфы. Не стыдно сюда идти было? Ты не думал, что я тебе шею свернуть могу?! Чимин испуганно зажмурился, продолжая ёрзать на кровати в надежде, что это поможет ему хоть как-то. Он громко всхлипывал и вздрагивал от каждого движения Чонгука. Он ведь знал, что что-то подобное будет, но в реальности всё намного страшнее. — Пусти, ты не имеешь право! И..вообще всё не так понял. — он стал плакать, дёргая руками, чтобы сорвать ремни, которыми он был привязан к кровати, не замечая, что уже все запястья растёрты в кровь. — Что я не понял? Мне кажется, что там всё и так ясно, я же видел, как вы обжимались, да и несёт от тебя не по-детски, — рычит Гук, нависая над парнем и прожигая того взглядом, — давай, я готов тебя выслушать. Как его зовут? Что ты делал у него всю ночь?! Чимин сжал губы, не желая отвечать и вообще хоть как-то реагировать на слова Чонгука. Лучше бы он на улице остался и не заходил к этому садисту, так было бы лучше. А сейчас что? — Это был просто друг, он проводил меня, чтобы другие альфы не трогали. Я не мог обнять его в качестве благодарности? — Друг говоришь? Хорошо, я проверю. Но где ты пропадал всю ночь? Да ещё и в течку! — хмурится Чон, сжимая челюсть Чимина и приближая того к своему лицу, — Живо отвечай! Я всегда знал, что ты неверный, так и с твоим прошлым альфой было. Ничего.. думаю, что у меня получится научить тебя уму разуму, да так, что ты в сторону других даже посмотреть побоишься. — альфа навис сверху, сжав рукой рыжую копну волос обессилевшего омеги. — Развяжи, я не твоя собственность, которой ты можешь распоряжаться, как хочешь. — Чимин всхлипнул, вырываясь из рук Чонгука. — Родители будут против если узнают, что ты со мной делаешь. — он посмотрел в глаза Чона, надеясь, что хоть это его отрезвит. — Блять, просто молчи уже! — Гук сдвинул брови и больше не проронив ни слова, крепче вжал старшего в постель. Ещё со вчерашнего вечера чудовищу внутри Гука не спится. Он войну с разумом затеял, и Чонгук хочет свернуть шею Чимину, но так же он просто ХОЧЕТ своего омегу. Тот факт, что Пак старше — уже давно стерся. Он омега, а Гук альфа, притом куда более сильный. — Я в последний раз повторяю, — рычит Чон, — либо мы уживаемся нормально, ты не гуляешь по ‘друзьям’ и не ходишь с вечно недовольным ебалом, либо.. — альфа наклонился к Паку и провел костяшками пальцев по нежной коже, — пеняй на себя. — Хватит, Чонгук! Очнись! Почему ты так поступаешь, будто я никто?! — Чимин отвернулся от руки Чонгука, не дав к себе прикоснуться и, всё же немного боясь, стал поглядывать на него, — Я не обязан любить тебя и изображать, что счастлив. Добейся сперва моей любви, а потом так поступай! — он понимал, что Чонгуку скорее всего нужен только секс, ему всё равно на чувства самого омеги. Но это задевает оставшуюся гордость Пака, он тоже живой и хочет быть любимым, хочет быть нужным как человек, а не как тело. Может у Чонгука просто такие методы воспитания? Он сейчас просто оставит Пака до вечера, а потом отпустит...омега на это надеялся. Вот только взгляд зверя напротив пугал и заставлять сжаться Чимина словно он маленький зверёк перед хищником. — Чимин~и, — вновь скалится Гук, точно издеваясь над дрожащим юношей, — ты просил меня не лишать тебя девственности. Я не буду, но это может сделать что-нибудь другое. Гук улыбнулся и огладил щеку Чимина. Он провел пальцами по пухлым губам, надавил на подбородок того. — Что бы ты выбрал? — заговорщически шепчет Гук, точно это какая-то тайна или сюрприз. — Я хочу домой. — тихо почти пропищал Чимин и отвернулся, пытаясь скрыться от прикосновений альфы, — Отпусти меня. — он умолял, хотя и сам понимал, что Чонгук уже не остановится. А ещё больше хотелось к Юнги, в его тёплые и надёжные объятия, которые защитят от всего. Только сейчас Чимин осознал насколько он не дорожил своим хёном. Зачем же он в тот вечер так жестоко поступил? Как же повезло его истинному иметь такого альфу. Сейчас Пак надеялся лишь на то, что Юнги будет счастлив, хоть и не с ним. — Но ты дома, расслабься, милый, — тянет Чон, разглядывая свою куколку и заправляя волосы того за ушко.  Чонгук отошел от почти плачущего парня и закрыл дверь в комнату на ещё один замок. Это предзнаменовало лишь то, что уже никто не выйдет. Гук стал потихоньку раздеваться, прямо при омеге, наталкивая того на ужасные мысли и заставляя вжиматься от страха в кровать. Чонгук не тронет его, сейчас ему даже смотреть на Чимина противно. Альфа натянул штаны и чёрную футболку, что чуть облегала сверху, обтягивая подкаченную грудь. — Ну, у меня есть костыль, — мечтательно произносит Чон, словно мольб хёна не слышит, — ещё плётка, но отхлестать тебя мало будет. Меня куда больше её деревянная ручка привлекает. Смотри, какая широкая, — Чон провел пальцем по лакированной рукоятки и улыбнулся. Чимин ещё сильнее вжался в постель, с ужасом смотря на эту самую плеть в руках альфы, а особенно на рукоятку, которая пугала одним своим видом, а Пак боится представить, что ею будет вытворять сейчас этот монстр. Радует лишь то, что альфа ещё не раздел его, может действительно это не то, о чём думает Чимин? Как только Чонгук начал приближаться, Пак лишь испуганно замычал и отодвинулся дальше, насколько позволяло положение, при этом продолжая дёргать руками ремни. Хочется сбежать отсюда, не видеть эту чернь в глазах Чонгука, которая, стоит тому посмотреть на старшего, как омега сам в ней пачкается. — Какой же ты невинный и наивный, — усмехается Чон, подходя ближе. Замахнувшись плетью, он ударил омегу по ногам, чтобы тот перестал дергаться и отползать дальше. Гук сел на кровать рядом с Чимином и прищурился, проводя рукой по внутренней части бедра того. Он находился в опасной близости с пахом, неужели хён настолько глуп, что не понял намерений? — Раз сам не определяешься, то я выбираю шикарную рукоятку от плети. Думаю, что якобы твой альфа дырочку то тебе разработал? Если нет, то мне тебя жаль, — безразлично хмыкнул Гук, а Чимин вновь ещё сильнее сжался смотря со страхом на эту самую рукоятку, которая одним своим видом пугала и заставляла дрожать. А особенно если представить, что этой самой рукояткой сейчас хочет делать Чонгук. Проклятая ваниль заполнила всю комнату. Может, если бы не она, то всё бы обошлось? Чонгук бы даже не заметил, что Чимин пришёл домой, Юнги бы не провожал, тогда бы не случился этот ад, который терпит Чимин. И дело не в боли. Одно присутствие этого альфы уже наводит ужас и заставляет все конечноти холодеть от страха и желать поскорее исчезнуть, лишь бы больше никогда не видеть перед собой этого садиста. — Чего же ты молчишь, Минни? — хмыкает Гук, сжимая бедро омеги и облизываясь. Отстранившись, Чон ударил плетью уже по животу старшего, упиваясь гримасой боли и страданиями. — Остановись, придурок! Тебя за такое посадят! — голос дрожал от страха, обиды и этого унижения, он зло взглянул на Гука и закусил губу, сдерживая накатившие слёзы. Неужели он достоин такого унижения? Он омега, но всё ещё не чья-то игрушка, так почему этого не поймёт Чонгук?! — Посадят? — выгнул бровь младший, якобы задумавшись, — никто не узнает, ведь ты не скажешь, или.. ах, не хочу калечить тебя слишком сильно. Завтра на тренировку со мной придешь. Теперь у нас всё хорошо и ты улыбаешься, — вкрадчиво произнёс Гук, наклоняясь и в упор смотря на парня, — ну, или просто язык в задницу засунь, но это будет после задуманного мной. Чонгук медленно подошел к другой стороне кровати, не обращая внимания на дерганья Чимина. Он наклонился и уловив ноги омеги, рывком стянул с того штаны, обнажая подкаченные бедра и разливающуюся иссиня фиолетовую полосу от плети, где выступили алые капельки крови. Гук скривился и оперевшись о кровать, наклонился чуть ближе. Его глаза сверкают, наливаются тьмой, он явно не человек, а сам деспот. — Знаешь, любимый, раньше у нас жил пёс ротвейлер, у него был замечательный кожаный ошейник, если тебе терять нечего, то я бы натянул его на тебя, это было бы идеально. Ты так похож на трусливого щенка. Чон резко засмеялся и умолк. Он парня снова плетью просек, только уже по пяткам. Гук харкнул на руку и принялся мазать рукоятку, чтобы та стала более скользкой. Он залез на кровать и стащив с Пака боксеры, развел тому ноги и устроился между, не позволяя тому ничего предпринять и блокируя даже движения ногами. Тот может лишь дёргаться как бездушная кукла. Омега просто не осознаёт, как мог так вляпаться.. как допустил, чтобы такое происходило. Неужели этот монстр и правда будет делать как сказал? Слёзы стали течь с новой силой, а Чимин только дрожа всем телом не сводил испуганного взгляда со своего истинного, который был сейчас похож на самого дьявола. Это наверное и есть наказания за всё то, что омега сделал в прошлом. — Мне страшно, Чонгук. Я...я правда... — Чимин уже понял, что тому даже веселее, когда Чимин начинает умолять его, поэтому он только сжал губы и продолжал беззвучно всхлипывать. — Чимин~и, — улыбнулся Чон, утирая большим пальцем слёзы с щёк омеги, — чего бы ты больше всего хотел? Кроме того, что мечтаешь удрать или избавиться от меня. Чонгук наматывал плеть на кулак, а другой рукой начал поглаживать ногу Пака. Его слёзы того совсем не трогали, Чону наоборот это нравится. Он словно питается чувством страха. Продолжая тихо всхлипывать, Чимин только морщился и отодвигался как мог от этих поглаживаний на своей ноге. Ответ на его вопрос очень простой, Пак даже думать не стал, но вот скажи он это Чонгуку, тот так же поступит и с Юнги, чего сейчас уже Чимин боялся больше всего, себя то он уже точно не сможет спасти. — Я хочу чтобы ты умер. — тихо, но с ненавистью проговорил Пак второе, что он хотел в своём нынешнем положении. Это было сейчас словно сон, а после он проснётся и будет как и всегда грубить Чонгуку и огрызаться. Но вот стоило закрыть глаза, а потом снова открыть, перед омегой всё так же этот зверь, пожирающий его глазами и дико улыбающийся — Ответ не верный, — хмыкнул Чон и поджал губу, — но не волнуйся, я знаю как порадовать тебя. Можешь не благодарить, я сделаю своему любимому щедрый подарок, а сейчас.. Гук сильнее ноги Пака раздвинул и надавил пальцем на сжатое колечко мышц. Омеге уже не уйти от этого, Альфа возьмёт свое. Возьмёт силой. Он приставил рукоять от плетки ко входу и начал медленно просовывать в плачущего и брыкающегося Чимина. Мольбы и плачь того лишь раззадоривают Чона, он накажет своего омегу. Уже наказал. Пак тут же почувствовал только лишь боль, которая затмевала даже ту, что была в запястьях и на ногах. Казалось, что все внутренности рвёт на части, но сам Чимин выбраться не может только способен кричать и вырываться, что ещё больше радовало этого садиста. Этот сон наверное никогда не закончится, а боль останется с Паком на всю жизнь. Когда рукоять плети медленно дошла до простаты, Чимин сильнее закричал и выгнулся в спине, начиная кашлять и чувствовать, будто все внутренности разрывает. — Прошу, хватит. — тихо проговорил охрипшим голосом омега и умоляюще смотрел на этого монстра. — Зачем ты это делаешь? — Чтобы со мной считались и не болтали лишнего. Ненавижу наглых омег, — зловеще улыбнулся Гук и толкнул рукоять ещё сильнее, усмехаясь, — рад, что теперь ты не девственник. Позорно вышло, представь, что кто-нибудь узнает о том, что это была рукоять? Даже не альфа, прикинь? Возможно это потому, что такой как ты ни у кого влечения не вызывает. — альфа громко засмеялся, словно рассказал наисмешнейшую шутку. Чон упивался страхом и болью Чимина. Он топчет, ломает гордость и ничтожное самолюбие того. Гук трахает истинного плетью, даже не сам, отчего омеге было ещё больнее, а физическая боль плавно разрасталась, давая отклик и душевной. Неужели Пак и правда достоин того, чтобы даже истинный так поступил с ним? — Я ненавижу тебя. — только и смог прошептать омега и, измученный, просто бездвижно лежал на кровати, тяжело дыша, не в силах сдерживать стоны каждый раз, когда рукоять плети проникала в него глубже. — Ты монстр, и ещё просишь чтобы я любил тебя? Не дождёшься. — ослабленно закрыв глаза, Пак чувствовал, как кровь стекает и пачкает кровать. Это конец. Его будто изнутри запачкали, лишив девственности таким образом. Наигравшись с податливым телом, Чон вынул рукоятку и обтёр её о простынь. Он потрепал рыжие волосики Чимина, словно тот пёсик. Омега ослаблен, он почти не двигается, но Гуку и не нужно. Всё равно тот услышит: — Молодец, любимый, мне понравилось, — хмыкнул Чон, натягивая боксеры на омегу, — ты будешь вознагражден, если придержишь язык за зубами. Ты ведь не хочешь познакомиться с другими развлечениями? Чон поднялся и принялся прибирать комнату, поглядывая на окровавленные простыни. Чимин отвернулся к стене, смотря на неё отсутствующим взглядом, словно сквозь неё. Двигаться совсем не хотелось, между ног всё ещё болело и было неприятно. Он словно выброшенная игрушка, которая уже не пригодна ни для чего. Просто выбросили на свалку. Завтра всё снова повторится. Он будет изображать безграничную любовь к истинному, а вечером терпеть унижение. Но он заслужил, так ведь? Чонгук подошел к обессиленному телу. Он растянул ремень и освободил, уже ставшие красными и изодранными, запястья Чимина. Гук взял одну руку парня в свою и начал рассматривать. — Красиво. Теперь ты видишь, к чему приводит неповиновение? Будешь дальше чудить — всегда такие запястья наблюдать будешь. Чон положил руку Пака на постель и вышел. Он направлялся в кухню, чтобы приготовить что-нибудь поесть и накормить строптивого омегу. Правда, по мнению альфы, Чимин даже этого не заслужил. Чимин, как только ушёл Гук, попытался встать с кровати, чтобы сходить в душ, но получилось только свалиться с неё, отбив ещё больше своё несчастное тело. Всё же встав через пару минут, он на слабых ногах поплёлся в душ, захватив чистое бельё. Тело неприятно ныло от синяков, ссадин и самого страшного, что сотворил Чонгук за этот вечер. Вода и мыло щипали, попадали в кровь и заставляли болезненно шипеть и терпеть привычную боль. Но она и то была легче той, что сейчас мучила Пака в сердце. Когда он наконец вышел из ванной, то буквально свалился на пол, чувствуя новый прилив истерики. — Я ненавижу тебя! Ненавижу! — он кричал на всю квартиру, срывая голос чтобы Чонгук услышал его. Этот ублюдок лишил его всего, полное осознание пришло только сейчас. Как он завтра изобразит любовь к этому зверю? Но ведь нужно, он не хотел даже представлять, что ещё надумает завтра Гук, лучше подчиниться. Чонгук отложил нож, которым резал мясо. Крики его ничуть не удивили, он обтер руки о бабушкин фартук с бабочками и лениво поплелся в прихожую. Настигнув омегу в разгар истерики, он медленно присел напротив и притянул того к себе, вжимая дрожащее тельце в грудь и надавливая на затылок, чтобы тот подняться не мог. — Ну, мой маленький.. — заботливо шептал Чон, — кто тебя обидел, родной? Чонгук выглядел взволнованным, говорил ровно и нежно. Даже намека на насилие нет. Осторожно взяв, хрупкое и исполосованное синяками и ранами, тело омеги, он отнёс его на кровать, простыни на которой уже успел сменить. — Отдохни, ты сегодня хорошо потрудился. — он улыбнулся и, поцеловав Чимина в щёчку, ушёл на кухню, чтобы продолжить готовить. Чимин, никак не реагировал, не чувствуя ничего, кроме пустоты и боли. Сил хватило лишь на то, чтобы закрыть глаза и погрузиться в сон, что стал для него спасением от жестокой реальности в виде собственного истинного. Сколько он ещё вот так протянет? Сможет ли выдержать и притворяться перед всеми, что у них с Чонгуком всё хорошо?