***
— Представь, что перед тобой — аякаши, — сказала Хииро, когда Дайкоку закончил все домашние дела, и они вышли на задний двор храма, чтобы начать практиковаться в Черте. Дайкоку послушно представил злого духа — огромного, покрытого глазными яблоками, с раскрытой клыкастой пастью — и ему даже стало чуточку не по себе. Жалко, что он не может сражаться с ними, а только их призывать! — А теперь сложи пальцы вот так, — Хииро подняла правую руку с соединенными указательным и средним пальцами. — И проведи вот так, — она резко взмахнула рукой перед собой, будто рассекая пространство между напополам. — И скажи «Черта»! Дайкоку повторил жест Хииро, но не понял, получилось у него или нет. Хииро же вынула из складок кимоно острый кинжал — одно из оружий Ябоку помимо нее самой, и встала напротив Дайкоку. — Я буду нападать, — сказала она, — а ты отражай удары Чертой. Вроде бы принцип ты уловил. А еще, — Хииро оскалилась. — Сначала я буду бить в четверть силы. Потом — в треть. Потом — в половину. А потом — уже всерьез. Готов? Дайкоку взглянул на блеск кинжала в ее руке. Хииро выглядела очень опасной — она сама была, как клинок. И тут же тряхнул головой: стыдно взрослому мужчине бояться такой маленькой и хрупкой девушки, почти девочки. Тем более — он должен научиться. Он должен быть полезен своей госпоже не только как кухарка или уборщик. Он — ее орудие, он должен защищать ее, а не только создавать разломы. — Готов, — сказал Дайкоку. — На счет три, — сообщила Хииро, от которой не укрылось его замешательство. — Раз… Дайкоку напрягся. — Два… Было бы намного проще, будь у него в руках тоже оружие. С мечом он легко бы победил Хииро, даже не с мечом, а с простым кинжалом, как у нее, или даже меньше. Да даже со столовым ножом, учитывая разницу в росте, комплекции и физической силе! Но нельзя драться на мечах — это он и так умеет. Нужно освоить другое мастерство. — Три! Хииро сделала резкий выпад, и Дайкоку тут же отреагировал, как положено мечнику — дернулся так, будто тоже держал оружие и хотел парировать удар блоком своего клинка. Но оружия не было, так что Хииро в последний момент отвела лезвие меча от плеча Дайкоку — она ранила бы его, если бы не опомнилась вовремя. — Плохо! — отчеканила Хииро. — Очень плохо! У тебя есть только одно оружие сейчас — Черта! Давай еще раз! Теперь Хииро била гораздо меньше, чем в четверть силы — она поняла, что Дайкоку владеет мечом, и рефлексы его вполне объяснимы, так что ей нужно сначала дать ему понять, что он должен думать о Черте, а не о мече. Несколько раз Дайкоку снова ошибся, но спустя десяток ударов начал реагировать так, как надо — взмахивал рукой и произносил команду. Вот только его Черта не была достаточно сильной, чтобы остановить даже бьющую в четверть силы Хииро. — Слабо! — процедила она сквозь зубы. — Слабо. Но у нас еще есть время — нельзя всему научиться сразу, — Хииро улыбнулась, из воинственного демоненка превращаясь обратно в милую девушку. — Но скоро ты научишься, и твоя богиня будет гордиться тобой, — она намеренно использовала то же выражение, что звучало созвучно с выражением «твоя жена», отчего Дайкоку смущенно усмехнулся и неловко потер затылок. Жена? Серьезно?.. — Думаю, ты что-то не так поняла, — проворчал он. — О нет, напротив, я все прекрасно поняла, — пропела Хииро. — Я вижу, как ты смотришь на Кофуку-сама. Я не глупая. Твоя госпожа тебе нравится — и ты очень мило краснеешь, — добавила она. Дайкоку снова залился краской и опустил глаза. — Кофуку-сама — богиня, — сказал он. — И верно, что она — моя госпожа. Кто я такой?.. — Ну-у, ты довольно красив, — пожала плечами Хииро. — Серьезно, Дайкоку, ты красивый мужчина! — заверила его она. — Я думаю, что тебе стоит поцеловать Кофуку-сама, — заявила она, отчего Дайкоку поперхнулся воздухом. Поцеловать?.. — Что… Что ты несешь? Я никогда не посмею! — А если Ябоку посмеет? — спросила Хииро, невинно улыбаясь. Дайкоку растерянно замолчал. И вправду, если Ябоку понравится Кофуку? А может, это и правильно? Она заслуживает другого бога, такого, как она сама. Она заслуживает любви господина, а не слуги. Ябоку ровня ей, в отличие от Дайкоку. Хииро шагнула к нему и тронула его за руку. — Послушай меня, — проговорила она. — Ты тоже ей нравишься. Если ты поцелуешь ее — она тебя не отвергнет. Я знаю. Я вижу. Просто… Попробуй. Ты ведь не бог. Ты не святой. Ты — человек. Все просто, Дайкоку. Он усмехнулся — она и в вопросах любви его учит. Такая маленькая, и такая мудрая. Маленькая, но она — шинки, а это значит… — О да, — кивнула Хииро, будто прочитав его мысли. — Я старше тебя. Внешность очень обманчива — особенно внешность божественных орудий. Смотри, — она закатила рукав, обнажив запястье, на котором было два имени. Дайкоку удивленно взглянул на них, не понимая, в чем дело. — Мизучи, — произнесла девушка. — Хииро. У меня два имени. Я служу двоим хозяевам. Я — нора. Ох, здесь нечем гордиться, — одернула она пытающегося что-то сказать Дайкоку. — Никто не уважает нор. Нас называют падшими женщинами — или мужчинами. Но это мой выбор. И я не знаю, почему рассказываю тебе это. Просто… Пусть тебе повезет больше, чем мне. Хотя вряд ли тебе может повезти, шинки богини неудач, — горько сказала она. — Один раз мне повезло, — возразил Дайкоку. Нора исказила губы в подобии улыбки. — Возможно, в последний раз.***
Кофуку сидела перед зеркалом и пыталась краситься. Она не умела этого делать, но ради развлечения богине захотелось нанести макияж — ради развлечения и в надежде понравиться Дайкоку. Хотя нравиться ему было опасно в первую очередь для него самого, но, пока рядом были Ябоку и Хииро, Кофуку ощущала себя храброй и способной противостоять Небесам. Румяна никак не желали нормально ложиться на ее щеки — делались комками, ссыпались с кожи, не принимая ровный оттенок. С тушью было и того хуже — ресницы слипались, краска попадала в глаза, немилосердно щипая, и все приходилось смывать водой, начиная процесс заново. Помада тоже не хотела даваться богине — у нее никак не получалось нанести ее ровно, не выходя за контуры губ. — О, какая ты красивая, — сказал Ябоку, бесцеремонно заглядывая в окно комнаты Кофуку. Богиня нищеты издала нервный смешок — с размытой тушью она напоминала панду. Розовощекую панду с красными губами. Вряд ли это было красиво, а Ябоку просто шутил. — Ну ладно, с тушью перебор, — согласился Ябоку, и перелез через подоконник внутрь комнаты. — Хочешь, я тебя накрашу? — Что? — у Кофуку аж рот приоткрылся. — А ты умеешь? Ябоку пожал плечами. — За пять иен я все умею. Накрашу тебя, как королеву! — пообещал он. — Вымогатель, — вздохнула Кофуку, отыскав в кармане монету и бросив ее в руки Ябоку. Тот поймал монету на лету и привычно попробовал на зуб. — Ваше желание принято! — весело сказал он. — И будет исполнено! Кстати, а к чему это ты красишься? — спросил Ябоку. — Завтра в деревне неподалеку отсюда будет фестиваль, — сказала Кофуку. — Ярмарка, музыка, фейерверки… Я хочу туда пойти. — С Дайкоку? — хохотнул Ябоку, и закатил глаза, увидев замешательство богини нищеты. — Да ладно, мы с Хииро все видим. Ты ему нравишься, он тебе нравится… Вы идеальная пара, серьезно. Одно то, как он о тебе заботится, уже о многом говорит. — Он — мой шинки, он… — замялась Кофуку. — Должен это делать? — усмехнулся Ябоку. — Поверь мне, далеко не все шинки так заботливы и предупредительны. Или ты о том дурацком законе, что нельзя присваивать себе бога? Я тебя умоляю, Кофуку-чан. Вот меня Хииро уже давно присвоила, — гордо поделился он. — И не один раз. Кофуку покраснела, а Ябоку расхохотался. — Да-да, я именно в том смысле! — радостно закивал он. — И ничего. Даже без скверны обошлось. Видишь ли, в чем дело… Для шинки грех — то, что они считают грехом. Если они будут верить в праведность своих действий — никакой скверны и все прекрасно. — Так значит, завтра ты меня накрасишь? — перевела тему Кофуку. — Конечно! — закивал Ябоку. — И волосы завью — причем бесплатно.***
К вечеру они снова собрались за столом, где Дайкоку расставил тарелки с карри — в прошлый раз это блюдо всем понравилось, и Кофуку попросила еще. Ябоку тоже с аппетитом ел, а вот самому повару кусок в горло не лез — он мог думать только о разговоре с Хииро и о своей богине. И о том, что ему хочется ее поцеловать. Он сидел прямо напротив Кофуку, и украдкой смотрел на ее губы — богиня ела карри, и капельки соуса блестели на ее губах, пока она не слизывала их языком. Дайкоку подумал, что у ее губ сейчас должен быть очень пряный и приятный вкус, и вдруг ясно представил, как сокращает расстояние между собой и Кофуку, как прикасается губами к ее губам и сам слизывает с них остатки острого соуса, как обнимает богиню, как зарывается пальцами в ее мягкие розовые волосы, как чувствует ее грудь под своими ладонями, такую мягкую и горячую… — Ой! — вдруг Кофуку выронила из рук палочки и схватилась за шею. Дайкоку подпрыгнул на месте от испуга и неожиданности — это что, он виноват? Он сделал больно госпоже своими мыслями? Или это простое совпадение? Хииро неодобрительно посмотрела на Дайкоку и цокнула языком. Ябоку тоже глянул на него с подозрением. Кофуку виновато улыбнулась и продолжила есть, будто ничего не случилось, но на самом деле укол ее насторожил, как и взгляд Дайкоку.***
Ужин закончился, и Хииро быстро увела Ябоку спать — сначала молодой бог хотел еще посидеть на террасе, но его сестра буквально утащила Ябоку за шкирку в ту комнату, что выделили им обоим, громко заявив, что тот все еще болен и нуждается в отдыхе. Дайкоку и Кофуку остались наедине, совсем как раньше — под звездами. Летняя ночь радовала теплом, ясным небом, свежим воздухом и пением цикад. Среди листвы деревьев мерцали огоньки светлячков. Где-то в лесу глухо кричала сова. Луна сияла посреди черного неба золотым диском, освещая всю округу голубоватым призрачным светом. — Завтра в деревне будет фестиваль, — сказала Кофуку. — Давай сходим туда вместе? Они с Дайкоку сидели рядом, свесив ноги с террасы. Боком богиня ощущала тепло его тела — и краснела, думая, что ничего ей не мешает прижаться теснее и положить голову ему на плечо — так она и поступила, прикрыв глаза и вдыхая уже такой знакомый запах табака. Дайкоку курил не в присутствии госпожи, но все же не мог отказаться от привычки. Шинки улыбнулся, обнимая богиню за плечи и сам прижимая ее к себе. — Давайте сходим, — согласился он. — Но… Живые ведь нас не видят? Вряд ли у призраков получится вволю повеселиться на фестивале. — Ох, — вздохнула Кофуку. — Я все время забываю, что ты так много еще не знаешь. Прости, это я должна учить тебя всему, а не Хииро, — виновато сказала она. — Но ты — мой первый шинки, и я не знаю, как… В ее устах это прозвучало как «первый мужчина», и Дайкоку смущенно опустил глаза, но руки с плеч богини не убрал. — Нас могут видеть, если мы сами того захотим, — продолжила Кофуку. — Здорово! — оживился Дайкоку. — Тогда я утром найду себе работу, и у нас будут деньги! Куплю вам кучу сладостей и новое кимоно — я видел потрясающее в одной деревенской лавке, оно вам понравится! — Нет, вечером будет фестиваль, — возразила Кофуку. — Завтра найдешь работу. Но это так мило, что ты хочешь заботиться обо мне, — шепнула она, поднимая голову с плеча шинки и прикасаясь губами к его щеке. Ее шею тут же снова пронзил болезненный укол. — Ой! — богиня не сдержалась от вскрика, и Дайкоку отстранился от нее даже слишком резко, чуть не упав с террасы. — Простите, госпожа! — выпалил он. — Я не хотел! Это из-за меня, да?.. Из-за моих мыслей?.. Кофуку повернулась к нему и взяла его лицо в ладони, уверенно заглядывая в глаза. — Это не грех, — четко проговорила она. — Слышишь меня? Это. Не. Грех. Это нормально, Дайкоку, потому что ты — человек. И тогда он поцеловал ее — просто не смог больше сдерживаться. Рывком склонился к лицу богини, прижал ее к себе за талию, и впился поцелуем в ее приоткрытые пухлые губы, действительно очень мягкие и горячие, и действительно со вкусом соуса — острого и пряного. Другой рукой Дайкоку перебирал волосы Кофуку, пропуская розовые пряди между пальцами, а она не отталкивала его, но отвечала на его поцелуи, прикусывая за губы и обнимая за шею так, что ее грудь прижималась к груди Дайкоку — ее пышная, полная и упругая грудь. Это не грех? То, чего он хочет — не грех? Дайкоку углубил поцелуй, проводя ладонью по спине Кофуку ниже, к ягодицам, и сжал их, отчего богиня вздрогнула и прижалась к нему крепче. Шинки погладил ее бедро, не прекращая поцелуя, заставив Кофуку тихо застонать ему в губы, и их дыхание смешалось, становясь одним на двоих. Сердце Дайкоку отчаянно билось, как и сердце Кофуку — он ощущал ее быстрое сердцебиение, пока оно не слилось в унисон с его пульсом. «Что я делаю? — подумала Кофуку. — Нельзя!» Одно дело — любить друг друга без риска заразиться скверной, и совсем другое — если Небеса узнают об их поступке. А Небеса могут узнать — да вот же они, небеса, прямо над их головами! Кофуку прервала поцелуй, подалась назад и положила ладонь на грудь Дайкоку, отстраняя его мягко, но уверенно. — Кофуку?.. — непонимающе прошептал он. — Госпожа? Зачем вы так?.. Я не понимаю, — обиженно проговорил он. — Вы вроде позволяете мне, а потом снова говорите, что нельзя… А я… Боги, госпожа моя, мне так трудно видеть вас — и не прикасаться к вам! Мне так невыносимо больно просто смотреть на вас! Я люблю вас… Я люблю тебя, Кофуку!.. Богиня быстро-быстро заморгала, изо всех сил стараясь не расплакаться. Любит? Что теперь будет? Небеса не простят их — не простят его! — Нет, — вздохнула Кофуку. — Нельзя. Прости. Нельзя. Запрещено. — Но тогда зачем было давать мне надежду? — обреченно спросил Дайкоку. — Зачем было подпускать меня настолько близко? Если бы вы сказали сразу, я бы никогда не посмел вести себя так! Это… Это жестоко. — Я тоже тебя люблю! — не выдержала Кофуку, заливаясь слезами. — Я очень сильно тебя люблю! Поэтому я тебя защищаю! Я знаю, что это жестоко, но мне тоже трудно сдерживаться… Я так долго была одна! Я не могу больше так! — Защищаете меня? — опешил Дайкоку. — Почему? — Потому что нельзя присваивать себе бога, — произнесла Кофуку. — Это запрещено Небесами — всем богам, не только мне. Если они узнают — накажут не меня, а тебя! А я не хочу тебя потерять! Прости меня… Слезы текли по ее щекам, оставляя мокрые дорожки на лице. — Не проще ли тогда отпустить меня? — спросил Дайкоку. — Не проще ли прекратить все? Я ведь и дальше буду вас ранить своими запретными желаниями… И мне тоже будет больно. Мне уже больно. Простите, я не хотел это говорить! — поспешно добавил он, заметив в заплаканных глазах богини готовность и правда отпустить его. — Я сказал, не подумав! Не забирайте мое имя… — Уходи, — попросила его Кофуку. — Иди спать. А то я отпущу тебя. Так правда будет для тебя лучше! Может, я ошиблась, привязывая тебя к себе! — Кофуку… — испуганно прошептал Дайкоку. — Кофуку, прошу вас… — Уходи! — повторила она, закрывая лицо руками. Ему оставалось только послушаться, быстро удаляясь в свою комнату. Кофуку осталась на террасе и подтянула колени к груди, утыкаясь в них лицом. Небеса молча сверкали звездами. Проклятые Небеса.