***
Дайкоку вышел из храма, закончив подметать пол. Кофуку сидела на коленях рядом с клумбой, увлеченно пропалывая землю от сорняков, мешающих расти ее любимым пионам. Движения богини бедности утратили неуклюжесть — она пыталась помогать Дайкоку по дому, но каждый раз все только портила, и он больше не позволял своей богине влезать в приготовление еды или мытье посуды, потому что в основном она ранилась сама — резала пальцы или обжигалась. Как Кофуку жила до появления шинки — он мог только догадываться. Но сейчас руки богини работали уверенно и споро, она решительно вырывала сорняки из земли, и при этом не ранила ладони, хотя могла порезаться об острые стебли. Пионы цвели пышно, и благоухали на всю округу. Их лепестки нежно блестели под лучами солнца. Чем-то пионы напомнили Дайкоку волосы Кофуку — они были одинаково розового оттенка. — Красиво, — сказал Дайкоку, присаживаясь рядом с богиней. — У вас хорошо получается, госпожа. Нужна моя помощь? — Нет, спасибо, — покачала головой Кофуку. — Я ничего не сломаю и не испорчу — только не здесь. Моя аура распространяется на все материальное и на тех, у кого есть душа — людей и животных. Но растения… Это не вещи, но и души, такой, как у тех, кто дышит и чье сердце бьется, у них нет. Поэтому веками только растения составляли мне компанию, — Кофуку улыбнулась с горечью. — О, — проговорил Дайкоку. — Госпожа, я… Мне правда очень жаль. Но… Почему я? Нет, тогда не было выбора, я понимаю. Но еще до того… Вы помните, как столкнулись со мной? Вы тогда так смотрели на меня, и не хотели отпускать… — и тут Дайкоку осознал, что и кому говорит. Кофуку — богиня, она — его госпожа, а он… как будто заигрывает с ней! Как будто имеет на это право! Как будто он ей не слуга! Это недопустимо. Богиня нищеты оторвалась от цветов и прижала испачканную в земле ладошку к небритой щеке Дайкоку, ласково проводя по ней подушечками пальцев. От Кофуку пахло цветами — пионами, и еще чем-то, чему шинки не знал названия. Не знал он названия и тому чувству, что внезапно охватило его с головы до ног. — Госпожа, — тихо шепнул он, и, сглотнув, облизнул пересохшие губы. — Кофуку… Она улыбнулась и отстранилась, снова принимаясь яростно выдергивать из мягкой после недавнего дождя почвы сорняки. Нельзя! Что она делает? Она и так накликала на них обоих гнев Небес! Всем известно, что запрещено присваивать бога — им запрещено любить своих шинки иначе, кроме как платонически и невинно! От плотских желаний божественное орудие может подвергнуться скверне… А еще — если Аматерасу рассердится, пострадает от ее гнева не бессмертная Бинбогами, а Дайкоку. А он не заслужил такой участи! Он заслужил счастья, но… — Госпожа? — удивленно спросил Дайкоку, не понимая, почему она вдруг почти отшатнулась от него. — Я… позволил себе лишнего?.. — Я… хочу еще печенья, — пряча глаза, сказала Кофуку. — Ванильного. Приготовь, пожалуйста, прямо сейчас. — Но, госпожа, — возразил шинки. — Скоро ужин. Я приготовлю рис с карри. Не стоит портить аппетит. «Да уходи ты уже!» — раздраженно подумала Кофуку, которая потому и просила печенье — чтобы он ушел, чтобы она не поцеловала его прямо здесь. — Тогда приготовь карри! — рявкнула она. — Что-нибудь! И не говори со мной, как с ребенком! Я — богиня! Я — твоя хозяйка! Вид Дайкоку напомнил ей вид побитого пса. Сердце Кофуку сжалось, и она едва не бросилась обнимать его, но усилием воли заставила себя сдержаться. И не догоняла шинки, когда тот встал, и, ссутулившись, пошел на кухню выполнять ее приказ.***
Чтобы сварить рис, нужно было набрать воды, а она как раз закончилась — взглянув в бочку, Дайкоку увидел воду лишь на донышке. Взяв ведро, он направился к находящемуся невдалеке источнику, достаточно чистому, чтобы из него можно было пить. Дайкоку не знал, почему Кофуку вспылила, но знал, что виноват в этом сам. И правда, говорил с ней, как с ребенком, маленьким и неразумным, а она — богиня, намного старше его и выше по положению. Он должен служить ей, а не воспитывать ее — и, тем более, не флиртовать с ней. Кофуку имела право злиться. Источник весело струился по камням, и вода его радостно блестела под лучами полуденного солнца. Камыши, растущие на берегу, колыхались от дуновений легкого теплого ветра. Дайкоку подошел ближе, намереваясь зачерпнуть воды в ведро, но тут услышал странный звук — будто в воду упал камешек, хотя бросить его было некому. По поверхности источника разошлись круги. Дайкоку поднял глаза и увидел маленькую девушку в одежде покойницы — она улыбалась, глядя на него, и прикрывала рот рукавом. Кто она? Призрак? Аякаши? — Кто ты такая?.. — с суеверным ужасом спросил Дайкоку, на всякий случай хмуря брови, чтобы не выдавать страха. Девчонка ему не понравилась. Она выглядела жутко, и могла представлять угрозу для Кофуку. — Хииро, — ответила девушка. — А ты? Немного подумав, мужчина ответил: — Дайкоку. Шинки Кофуку. — О-о, какое оригинальное имя заполучила Бинбогами-сама, — улыбнулась Хииро. — Но я пришла не просто так, Дайкоку-сан. И я пришла не с угрозой. Я пришла просить вас о помощи… Видите ли, мой хозяин, Ябоку, ранен, и… — ее голос сорвался. — И, пожалуйста, не могли бы вы… Дайкоку не мог понять, на самом деле она испугана и расстроена, или же просто искусно лжет. Лицо девушки выражало страх и беспокойство, но появились они не сразу… И что-то в ней было такое — ненастоящее. Фальшивое. — С чего бы нам это делать? — спросил он. — Ох, ну, может, потому, что мы с Ябоку недавно спасли вам жизнь, — произнесла Хииро. — Ночью, в лесу. Когда вы создали разлом. Помните? Вообще-то Дайкоку мог сказать, что за помощь тогда Кофуку заплатила ровно столько, сколько просили, и более взамен ничего не была должна, но… Пока что он не разбирался в таких тонкостях. Но разбирался достаточно, чтобы понимать одно — сам он принимать решения права не имеет. — Я позову хозяйку, — сказал Дайкоку. — Идемте со мной? — Нет, — покачала головой Хииро. — Я должна вернуться к Ябоку. Мы с ним тут неподалеку — на опушке леса, под кустом терновника. Вы легко нас найдете. Но поторопитесь, пожалуйста. Дайкоку неловко поклонился Хииро и бросился искать свою богиню.***
Кофуку все еще была в саду, занимаясь цветами. Гладила кончиками пальцев нежные лепестки пионов, вдыхала аромат и теперь уже не выдергивала сорняки, а удобряла почву. Полоть сорняки богиня не любила — не потому, что эта работа была трудной, земля пачкала руки, а стебли резали ладони. Нет, Кофуку не любила прополку потому, что это очень сильно напоминало ей ее саму. Она тоже была таким сорняком среди цветущих пионов-божеств Такамагахары. И ее точно так же выбрасывали, вырывая из земли и бросая прочь — и точно так же не могли искоренить окончательно. Кофуку жалела сорняки. Но и пионы свои она жалела. И пионы жалела больше, раз уж ради их благополучного цветения лишала жизни другие растения. Может, это значит, что она — Бинбогами — тоже хуже других богов, и что-то, что выше их, жертвует ею ради остальных? — Госпожа, — из тягостных мыслей ее вырвал подбежавший Дайкоку. Он выглядел взволнованно — побледнел и смотрел с испугом. Кофуку удивленно приподняла бровь: — Что случилось? — Я встретил одну девушку, и она… — шинки сбивчиво рассказал своей богине о Хииро и ее раненом хозяине. Кофуку нахмурилась, вспоминая того молодого бога, который спас ей и Дайкоку жизнь той ночью, когда напали аякаши. Она заплатила ему за помощь, но… Но пяти иен чудовищно мало за то, что он сохранил ей Дайкоку. Богине аякаши бы не навредили слишком сильно — заразить скверной, только и всего — а вот Дайкоку она могла потерять, не успев обрести. Да и добрая и милосердная по своей натуре Кофуку не могла не помочь тому, кто в этом нуждается. — Идем, — сказала богиня, поднимаясь на ноги.***
Они нашли Хииро и ее хозяина именно там, где она сказала — под терновым кустом, выделяющимся среди пустой поляны перед лесной опушкой. Куст укрывал раненого парня от палящих лучей солнца и прохладного ветра — видимо, потому его шинки и уложила его там, а сейчас сидела рядом с ним, говоря что-то утешительное. Кофуку сразу узнала в раненом того бога, что спас их, и тоже присела рядом, не обращая внимания на Хииро, потому что видела только рану в чужой груди, колотую и довольно опасную. А Бинбогами совершенно не умела лечить! Как она может кого-то вылечить? Она рождена приносить только несчастья и беды — но никак не дарить жизнь и здоровье, ни людям, ни божествам. И на что же надеялась Хииро, когда звала на помощь богиню нищеты? Если она пришла к Бинбогами, вывод один: у Хииро не было другого выхода. А почему его не было? Но сейчас важнее было помочь раненому — хоть как-то. Если Кофуку не могла исцелить его своей божественной силой, то оставалось прибегнуть к обычным методам. Но Кофуку и в этом не разбиралась… Зато разбирался Дайкоку. Еще издалека увидев рану, он сразу понял, что нужно делать, и мягко отодвинул свою богиню в сторону, сам опускаясь на землю и принимаясь осматривать повреждения более пристально. Положение дел было хуже некуда — задето легкое, сломано два ребра, в рану могла попасть грязь… Человек давно бы умер, но бог держался. Кофуку говорила, что боги — бессмертны, но Дайкоку и об этом забыл, думая лишь о том, как оказать первую помощь. — Как его зовут? — шепотом спросила Кофуку у Хииро. — Ябоку, — также шепотом ответила та. Дайкоку поднял Ябоку на руки — парень был тяжелым, но не слишком — и понес его к храму. Кофуку и Хииро пошли следом, рядом друг с другом, и богиня впервые бросила взгляд на девушку-шинки, так же, как и Дайкоку, удивившись ее наряду покойницы. Но… По сути, для шинки это и неудивительно — все-таки они умерли. Хииро была очень маленькой, ниже ростом даже Кофуку, и милой, но было в ней что-то темное — а что, Кофуку понять не могла. Но не ей судить о чужой тьме! Кофуку ободряюще улыбнулась Хииро и взяла ее за руку, пожимая пальцы. — Дайкоку справится, — уверенно сказала Кофуку. Она правда в это верила — Дайкоку может так много: готовить карри, печь различное печенье, создавать разломы между мирами… Вылечить Ябоку он тоже сможет.***
Дайкоку уложил раненого бога на футон и начал доставать медикаменты, все, что были в храме. Благо, рану нужно было просто промыть, обеззаразить и перевязать — пробитое легкое могло стать проблемой, но с этим Дайкоку не мог ничего поделать, только дать больному лекарство для восстановления крови. Потом его организм должен был справиться сам, ведь бог обязан выздороветь! Он же бог! Пока Дайкоку колдовал над Ябоку, Кофуку увела Хииро на кухню, обнимая ее за плечи, и предложила ей чай, принимаясь заваривать его сама, но, увидев неловкие движения богини, Хииро вовремя дернула ее назад, чтобы та не обожгла руку кипятком. Вода из задетого чайника пролилась на пол, но не задела кожи Кофуку. Богиня виновато улыбнулась, предоставляя Хииро самой делать чай. — Кто такой Ябоку? — спросила Кофуку. Она знала множество божеств, но этого имени раньше не слышала. — Он — бог несчастий, — тихо отозвалась Хииро, разливая кипяток по чашкам. Чайные листья, залитые горячей водой, начали благоухать на всю кухню, и окрасили жидкость в зеленовато-коричневый цвет. Хииро поставила одну чашку перед Кофуку, но та даже не посмотрела на нее, широко раскрыв глаза в удивлении от услышанной новости. Бог несчастий? Еще один? Еще один сорняк?.. — Как я? — спросила Кофуку, взяв чашку, только чтобы занять руки. — Нет, — ответила Хииро. — Вы, Бинбогами-сама — богиня нищеты. Вам не молятся — простите мою дерзость, но это так. А Ябоку — бог несчастий и погибели, и ему молятся, когда желают кому-то зла. Его просят о чужом горе. О чужой смерти, — буднично произнесла девушка, отпивая чай. — И он ее дарует. Вместе со мной. — Кто он тебе? — снова спросила Кофуку, баюкая чашку в ладонях. — Брат, — едва слышно шепнула Хииро, опустив глаза. — Мой брат. Бинбогами-сама… Ой, то есть, простите, Кофуку-сама… А если он переродится? Я не знаю, как смогу воспитывать ребенка… — Он не переродится, — точно так же уверенно сказала Кофуку. — С ним Дайкоку.***
Ябоку пришел в себя вечером. Хииро разрешили переночевать в храме, и они с Кофуку неожиданно друг для друга подружились. Кофуку в принципе тянулась к тем, кто не осуждал ее и не боялся ее, а Хииро ощутила в богине нищеты то же, что ощущала в Ябоку — темную ауру, но при этом Кофуку вела себя с ней мило и помогала ее брату. И доверия Кофуку заслуживала гораздо большего, чем боги Такамагахары, которые только обрадовались бы смерти Ябоку. Раненый бог пошевелился и открыл глаза. И первым, что он увидел, было не лицо Отца или сестры. Первым, что увидел Ябоку, был розовый цвет — сначала как размытое пятно, а потом он сфокусировал взгляд, и понял, что это девушка с розовыми волосами, меняющая на его лбу холодный компресс. Ябоку узнал девушку спустя две секунды — да это же та самая, что вызвала кучу аякаши! — и закашлялся, пытаясь что-то сказать. — Дайкоку! — испуганно позвала Кофуку, отшатнувшись от больного — она подумала, что нечаянно навредила ему, как с ней частенько случалось. Дайкоку выглянул из кухни, и тут Ябоку обрел способность говорить, хрипло выдавив: — Кто ты? Где Хииро? — Я здесь! — к нему подбежала вызвавшаяся принести воды Хииро, забыв ведро у порога. Она опустилась на футон рядом с Ябоку, взяв его за руку, и взволнованно спросила, вглядываясь в его лицо: — Как ты?.. — Жить буду, — привычно откликнулся Ябоку. — Так кто ты? — он снова глянул на розоволосую девушку. — Я тебя помню. Ты круто пространство между мирами веером сломала! — Я Кофуку, — ответила богиня, но вовремя вспомнила, что это имя новое, и хотя прижилось так, что ей казалось уже родным, другие его не знают, и поправилась, — То есть, Бинбогами. — Ого, — присвистнул Ябоку. — У меня в долгу сама Бинбогами! — Это мы у нее в долгу! — вмешалась Хииро. — Бинбогами-сама же заплатила тебе тогда, помнишь? А теперь помогает тебе бескорыстно! Нам обоим помогает! — Какая добрая Бинбогами-сама, — улыбнулся Ябоку. — То есть, да, прости — Кофуку. Милое имя. И то, что ты нам помогаешь — тоже очень мило с твоей стороны… — Скажи, почему у тебя есть шинки? — нетерпеливо перебила его Кофуку. — А? — удивился Ябоку. — Шинки? Ну-у, мы с Хииро вроде как с детства вместе. А что? — Небеса разрешили тебе иметь шинки? — продолжала допытываться Кофуку. — Скажем так, — оскалился Ябоку, — я их не спрашивал. А что? — Я пойду помогу Дайкоку-сану, — решила Хииро, поднимаясь и оставляя богов наедине. Она была чуткой и понимала, когда ее присутствие могло мешать. — Просто… — замялась Кофуку, как только за Хииро со скрипом закрылись старые сёдзи. — Тебе запретили иметь шинки, да? — участливо спросил Ябоку. — И ты правда подчинилась? Ты странная, Кофуку-чан. — Но Небеса бы уничтожили моих шинки! — возразила она. — Могли бы, — кивнул Ябоку. — И что? Новых бы завела. — Но они же не вещи! — вспыхнула возмущенная до глубины души Кофуку. — Они — люди! Ты позволил бы кому-то уничтожить Хииро? — Попробовали бы они так просто ее уничтожить, — хмыкнул Ябоку. — Хииро превращается в меч, а не в веер. — Ну, а Дайкоку — веер! — Кофуку шмыгнула носом. — А я мечом и пользоваться-то не умею… — Да ты и веером не очень умеешь, — поддакнул Ябоку, и Кофуку захотелось уже не плакать, как секунду назад, а придушить его. Но в чем-то этот насмешливый бог ей и нравился. Он был более настоящим, чем другие напыщенные боги. Даже Эбису при всех его достоинствах и лояльности к Бинбогами был тем еще занудой, а Ябоку… Он так сильно походил на Кофуку, и у них было много общего.***
Дайкоку тем временем готовил обещанный рис с карри, только теперь на четверых, и чрезмерный расход продуктов ему не слишком нравился. Деньги скоро закончатся — на что они будут жить? Кофуку не приносят пожертвований… А как еще богу заработать денег? Дайкоку мог бы пойти работать, если бы живые люди его видели… Но насколько он помнил, его не видели — в прошлый раз он не купил еду, а просто взял ее, оставив деньги на прилавке. От тяжелых мыслей его отвлекло появление на кухне Хииро. — Я могу вам помочь, Дайкоку-сан? — девушка являла собой воплощение дружелюбия и учтивости. Она была такой же маленькой, как Кофуку, и тоже милой — мужчина невольно сравнил Хииро со своей богиней, и Хииро проиграла по всем пунктам. Волосы Кофуку — ярко-розовые, как клубничный сироп или лучи нежного рассвета, а у Хииро — черные, только и всего. Глаза у Кофуку — как жидкий мед или янтарь, а у Хииро — снова темные, и какие-то пустые. Лицо у Кофуку — нежное и красивое, как лепесток пиона — лучше и милее, чем у Хииро. И голос мягче и мелодичнее. И нет ни капли фальши, которая ощущалась в Хииро столь явно. — Да, спасибо, — кивнул Дайкоку. — Нарежь овощи, пожалуйста, — он глянул на плотно закрытые сёдзи и понял, что Хииро ушла, чтобы дать их богам поговорить. То, что Ябоку уже лучше и ему не нужна срочная помощь, он мог сказать по его голосу. Пусть тогда они и правда поговорят — им есть, что обсудить. Хииро послушно принялась нарезать морковь, но молчать при этом не стала: — Вы ведь только недавно стали шинки, верно, Дайкоку-сан? — Да, — сказал он, переживая из-за того, что его невежество может быть очень заметно. — Всего пару дней… А что? — Вы же пока не умеете проводить Черту? — спросила Хииро. — Какую черту? — растерялся Дайкоку. Хииро улыбнулась и пояснила: — Это граница между вами и тем, кто угрожает вам — или вашей госпоже. Барьер, который не могут перешагнуть аякаши и другие шинки. Я могу научить вас этому и другим приемам — например, обездвиживанию… В благодарность за то, что вы спасли моего брата. Я вижу, что его жизнь больше не в опасности. Спасибо вам, Дайкоку-сан. Он принял у нее протянутую доску с аккуратно нарезанной морковью, и ссыпал ее в котелок, где готовилось карри. — Я буду очень благодарен вам за уроки, Хииро-сан, — ответил Дайкоку. — Что вы, — улыбнулась она. — Можно просто Хииро. Я не люблю официоз. — Хорошо, — улыбнулся он. — Тогда просто Дайкоку. Я тоже не люблю официальность — да и не привык. Может, мы станем друзьями. — Вполне возможно, — сказала Хииро, отмывая доску от морковного сока. — Раньше у меня не было друзей… Кроме брата. — А у меня вообще никого не было, — усмехнулся Дайкоку. — И нет. Только моя госпожа. Карри уже закипал под крышкой, весело бурля и источая приятный аромат. Дайкоку перемешал рис, добавляя в него соль и перец, и попробовал ложечку — вкус был так же хорош, как и запах. Такой карри был достоин стать ужином его богини. — Готово, — резюмировал Дайкоку. — Можно есть. Скажи, что ужин готов, — попросил он Хииро, и она выглянула из-за сёдзи, проверяя, как там боги. Кофуку и Ябоку сидели рядом, увлеченно о чем-то беседуя, и оба улыбались, как будто были давними друзьями — Хииро тоже не сдержала довольной улыбки. — Ябоку, Кофуку-сама! — позвала она, выходя к ним. — Ужин готов, и он очень вкусный! — Ух ты, а твой шинки не только веер, но еще и повар! — восхитился Ябоку. — Хииро, может, ты тоже научишься готовить что-нибудь? — Возможно, — загадочно пообещала Хииро. — Но сейчас тебе нужно есть что-то более калорийное. Кстати, я резала морковь. Кофуку взяла тарелку и разломила палочки, а гости и Дайкоку последовали ее примеру. — Приятного аппетита!