Детройт: Новое начало

2036 год.       Хэнк всегда относился к соседям с характерной холодностью и даже враждебностью. Сварливого лейтенанта на дух не переносили все эти болтливые кумушки-курицы, а их мужья старательно обходили его стороной и даже не пытались завести дружбу. После смерти сына Хэнк легко отвадил всех соседей с их просьбами и приветствиями. Этого было достаточно.       А сейчас он обреченно наблюдал за переездом в соседний дом новеньких. Явно будут пытаться выстроить добрососедские связи, черт их подери. Типичная семейка — отец, мать и девчонка лет пяти-шести на вид. В груди кольнуло не остывшее еще чувство — Коулу было столько же. Нахлынула обида и зависть к этим людям. И — Андерсон будет долго корить себя за это — ненависть к ни в чем не повинной маленькой девочке. Просто за то, что она жива, а Коул — нет.       Хэнк видел всяких детей — спокойных, капризных, истеричных, любопытных. Соседская девчонка была чем-то средним между спокойным и любопытным ребенком. На ней был серовато-синий джинсовый комбинезон с подвернутыми штанинами, водолазка цвета травы и кроссовки на босу ногу. Взъерошенные каштановые кудри отливали рыжиной. Детеныш спокойно сидел на одной из коробок и болтал ногами, тиская большого потрепанного плюшевого зайца, некогда бывшим либо зеленым, либо синим. Игрушка давно приобрела грязно-серый цвет и давно была бы отправлена на помойку, не будь явно горячо любимой. Девчонка с любопытством осматривалась вокруг. На ее месте многие дети устроили бы истерику или капризничали, а эта, похоже, спокойно переносила переезд и терпеливо ждала, когда грузчики занесут большую часть вещей, а родители смогут уделить ей время.       Неожиданно для Андерсона девочка повернулась к его дому и, увидев его самого в окне, дружелюбно помахала рукой. Хэнк в ответ только хмыкнул и отошел. Не хватало ему еще друзей среди мелких сопливых соседских оболтусов. Пусть не тешит свое самолюбие подобными надеждами. Желая хоть как-то отвлечься от шума на улице, он включил телевизор и вполуха стал слушать об очередном взрыве какого-то хрен пойми какого завода где-то хрен знает где. И в этот момент в дверь постучали.       Не стесняясь выражений, Хэнк поплелся к двери, проклиная того несчастного, что рискнул постучаться. Если это новые соседи просят помочь, он покроет их матом и захлопнет дверь, ибо нехер. Ему не нужны друзья. Ему вообще никто не нужен, кроме пса.       Открыв дверь, он сначала никого не увидел и подумал было, что так хулиганит кто-то из ребятишек. Однако снизу настойчиво дернули его за футболку, и Хэнк опустил глаза. Первое, с чем он встретился взглядом — это с большими янтарно-карими глазами, напомнившими ему цвет любимого виски.       — Привет, дядюшка. Я Эмили, а это, — второе, что он узрел, это серый плюшевый заяц, которого без спросу сунули ему под нос, — это Биббо. Мы тут приехали и будем жить с мамой и папой. Маму зовут Алисия, а папу Марк. Мы приехали из Сан-Франциско, там живет мой дядя, он очень богатый, но мы хотели свой дом.       Опешив, Хэнк не мог прервать этого словесного потока. За две минуты соседский детеныш изложил ему чуть ли не всю свою биографию — сколько лет родителям, как они жили и как она любит Биббо. Она бы, наверное, говорила еще, если бы молодой мужчина — на вид не старше лет тридцати пяти — не окликнул ее.       — Эмили! Иди сюда!       — Извини, дядюшка, мне пора. Еще увидимся! — детеныш помахал рукой и быстро убежал к родителю.       — Эмили, сколько раз тебе говорить — не приставай к незнакомым людям, — пожурил ее отец и виновато посмотрел на все еще стоящего на пороге Хэнка. Кротко пожав плечами, мол, простите ее, она же ребенок, он увел девочку во двор, продолжая журить.       — Папа, дядюшка не незнакомый. Дядюшка наш сосед, — последнее, что четко услышал Хэнк перед тем, как закрыть дверь.       Вторая встреча с настырным, как оказалось впоследствии, ребенком, случилась через пару дней. Обнимаясь на кухне с бутылкой виски, Хэнк в задумчивости крутил барабан пистолета с заряженной в него пулей, держа бокал с напитком в другой руке. На улице было темно, свет горел лишь в кухне. Часы показывали без трех минут двенадцать, когда в дверь снова раздался настойчивый стук.       — Кого там черт принес, будь ты проклят, слюнявый кретин! — лейтенант стукнул бокалом и пистолетом о стол и пошел открывать дверь.       То, что стучалось, бессовестно просочилось мимо него в дом, даже не спрашивая разрешения и кинув только уже знакомое «Привет, дядюшка». Хэнку понадобилось все его самообладание, чтобы не выставить наглое существо подальше с пинком под зад. Что ей не спится в ночь глухую?       — Послушай, девочка, — максимально мягко заговорил Андерсон, присаживаясь на корточки, чтобы сравняться лицом с ребенком. — Сейчас уже поздно для гостей, и тебе пора бы спать.       — Ну ты же не спишь.       Убийственная логика.       — Я взрослый человек, мне можно не спать. Где твои мама с папой, почему они за тобой не смотрят?       — Они на работе. Меня оставили с няней. Няня спит, она устала. А я выспалась, я увидела, что у тебя свет горит и пришла в гости. Ой, собаченька!       Бесстрашное создание быстро двинулось в сторону вышедшего из комнаты Сумо. Пес был настолько удивлен внезапному приходу ребенка, что даже забыл зарычать. Девочка же смело протянула собаке руку для знакомства.       — Привет, собаченька. Я Эмили, я живу в соседнем доме. А как тебя зовут? — она повернулась к Хэнку и вопросительно посмотрела на него. — А как тебя зовут, дядюшка?       — Меня зовут Хэнк, а его — Сумо, — Хэнк уже начал терять терпение, которого и так было не вагон. Стоит выпроводить эту мелкую нахалку и сплавить няньке. Он в бебиситтеры не нанимался. — Няня проснется и будет тебя искать. Тебе пора домой.       — Не будет, она напилась и спит. Хорошая собаченька, — через пару мгновений Эмили уже обнимала лежащего на полу Сумо, а тот довольной мордой выказывал свою симпатию к ночной гостье. Девочка не тискала и не тянула его за шерсть, а обращалась с ним вполне вежливо. И как тут ее выставить?       Назойливое создание появлялось в жизни Хэнка иногда слишком часто. Однажды он даже нашел ее после службы спящей на собачьей подстилке в обнимку с Сумо — Андерсон просто забыл закрыть окно в кухне, а девчонка ухитрилась в него пролезть. Иногда же ребенка он не видел по паре недель, и корил себя за то, что скучает по вертлявой соплюхе.       Ее родители поначалу казались людьми вполне адекватными — они не видели в девочке повода завязать дружбу с соседом и даже не предпринимали таких попыток. Иногда отец или мать забирали ее, уже спящую, и постоянно извинялись за поведение дочери. Однако ни строгость, ни даже наказания не могли отучить девчонку от посещения дома мистера Андерсона. Невозможно было и отучить ее называть соседа «дядюшкой Хэнком». Сначала это все раздражало лейтенанта, затем он привык, а потом даже проникся симпатией и привязался к прямолинейной и простоватой девчушке.       Надо было отдать ей должное — несмотря на «делаю что хочу», Эмили уважительно относилась к личному пространству Хэнка. Она никогда не лезла по шкафам и не хватала ничего, что видела. Не считая, конечно, Сумо. Но и с ним девочка обращалась весьма аккуратно. Были бы все дети такими — может, и цены бы им не было. 2038 год, 7 ноября, около половины второго ночи       — Красиво тут, а?       Хэнк задумчиво смотрел на мост. Площадь вокруг пустовала, лишь вдалеке прогуливалась молодая семейная пара с ребенком — странное время, чтобы гулять. Однако Хэнку подобное было видеть не впервой — Эмили, например, часто вытаскивала родителей среди ночи куда-то на прогулку, видел столько раз. Воспоминания нахлынули рекой — особенно о собственном сыне.       — Я сюда часто приходил, до того…       Он покачал головой и отхлебнул из бутылки. Коннор стоял рядом, вот же пластиковая кукла. Вряд ли он может оценить красоту этого места — у них это, скорее всего, не предусмотрено. Хэнк вообще почти не рассчитывал хоть на какую-то реакцию, однако напарник зашевелился.       — Вы позволите личный вопрос, лейтенант?       Вот же назойливое существо. Пожалуй, даже Эмили — что-то слишком часто он вспоминал девчонку сегодня, видимо, сказывалось то, что Хэнк не видел ее уже несколько дней — даже она не особо лезла к нему в душу.       — Вы все любите личные вопросы, или ты один такой уникальный?       Коннор стоял так, будто бы немного замерз. Может ли вообще этот кусок пластика чувствовать холод? В том же смысле, как его чувствуют люди — не ощущать, а мерзнуть. Вдруг это встроено в их дурацкую программу. Нет, вряд ли. Имитировать могут, но не чувствовать.       — Я видел фото ребенка в кухне на столе.       Мерзкое ощущение подкатило к горлу. Воспоминания и без того давили на него тяжким грузом, а теперь еще и этот дотошный мальчишка лезет со своими вопросами. Недовольно хмыкнув, Хэнк отвернулся от Коннора. А тот продолжал.       — Это Ваш сын, да?       — Да, — тяжело ответил Андерсон, не глядя на напарника. — Его звали Коул.       И не лез бы ты больше со своими вопросами. Отвечать на них абсолютно не хотелось. Парочка вдалеке неспешно приближалась к ним, а устраивать взбучку настырному Коннору при посторонних не стоит — субординация, как-никак.       — А до чего? — снова раздалось слева от Хэнка.       — М? — углубившись в свои мысли, Андерсон даже и не понял сначала, о чем идет речь.       — Вы сказали, «Часто приходил сюда до того». До чего?       — До того… — он тяжело вздохнул. — Да ни до чего.       Коннор двинулся с места и сделал несколько шагов вперед, пока Хэнк снова присосался к горлышку бутылки. Холодное стекло прилипало к губам, неприятно, но все эти расспросы — пожалуй, еще неприятнее. Обрадовало хоть немного, что андроид все-таки перевел тему.       — Расследование застряло в мертвой точке, — Коннор развел руками. — У девиантов ничего общего. Это разные модели, произведены в разное время, в разных местах.       Скрестив руки, Коннор вновь повернулся к Хэнку. Того, казалось, мало интересовали рассуждения напарника, однако он все же ответил ему:       — Ну, должна же быть связь.       Напарник вновь отвернулся, однако, видимо, в его пластмассовую голову пришла какая-то мысль. Ну, или как оно у них там происходит — сгенерировалась в его платах.       — Есть кое-что общее. Они все говорят про ra9. У них как будто… миф, изобретенное понятие, не существовавшее в программе.       Взгляд его вновь устремился на Хэнка. Тот же был настроен весьма скептически.       — Андроиды придумали себе бога, — с усмешкой проговорил он. Это и в самом деле было отчасти смешно. — Долбануться, вот мы дожили-то.       — Вы чем-то обеспокоены, лейтенант?       Опять он со своими вопросами. Может, кинуть в него бутылкой? Задушевные разговоры с андроидом вести нет никакого желания. А этот еще и шаг в его сторону сделал.       — Это связано с тем, что случилось в клубе «Рай»?       В точку. Хэнка тревожило именно это. Девчонки — они вели себя как живые. Они хотели быть вместе. Можно было даже подумать, что они любили друг друга. Но машины не могут любить, разве нет? Произошедшее вызывало внутренний диссонанс. Способные чувствовать машины — реально долбануться можно.       — Эти девчонки… просто хотели быть вместе. Они прямо были… влюблены.       — Ничего они не хотели, — резко ответил Коннор. — Они девианты, вот и все.       Логично. Хэнк коротко покивал головой.       — Ну, а сам-то ты, Коннор, — он сделал глоток и отставил бутылку, поднимаясь со скамейки и направляясь к напарнику. — Ты у нас вроде на вид человек, а на самом-то деле что?       — Я могу быть всем, чем прикажете, — без промедления ответил андроид. — Напарником, Вашим собутыльником, или просто машиной, которая исполняет задачу.       — Ты мог бы пристрелить девчонок, но не стал, — надвигаясь на Коннора, проговорил Хэнк. — Так почему не стал, Коннор?       Толчка в плечо напарник не ожидал. Интересно было наблюдать растерянность в искусственных глазах и на синтетическом лице. Или это просто хорошо отработанная программа? А Хэнк продолжал горячиться.       — Что, совесть внезапно проснулась в программе?       — Нет. Я просто решил не стрелять, и все.       Коротким отработанным движением Хэнк достал пистолет и нацелил его в голову андроида. Тот даже не шелохнулся.       — Но ты же боишься смерти, Коннор?       Чего пытался добиться? Понять, если в этой кукле хоть что-то человеческое? Или просто искал повод пристрелить? И то, и другое, помноженное на содержание алкоголя в крови, пожалуй.       — Этого делать не стоит, — как-то спокойно, с легким нажимом, ответил Коннор, чем вызвал легкое недоумение. Это еще почему? Однако ответ не заставил себя ждать. — Мое уничтожение плохо отразится на расследовании, а также на Вашей личной и финансовой ситуации.       — Что будет, если я спущу курок, м? Ничего, пустота? Рай для роботов? — он сам усмехнулся своим словам.       — Вряд ли у андроидов есть рай.       — Экзистенциальные сомнения, Коннор? А ты не превращаешься в девианта?       — Я регулярно себя тестирую, — эти слова вызвали только еще больший гнев. Кукла, машина, вещь. Не человек. — И точно знаю, кто я такой.       Рука так и порывалась нажать на курок. Узнать, что будет, если он выстрелит. Однако все же Хэнк опустил пистолет и отвернулся от Коннора. Что взять с искусственного создания? Его и существом назвать сложно. Вздохнув, Андерсон вернулся к скамейке.       — Куда Вы идете?       Лейтенант взял бутылку и направился к машине, оставляя андроида в легком недоумении. Недоумении ли?       — Пить дальше. Мне надо подумать.       Однако его размышления были прерваны в тот же миг внезапным налетом с правого фланга.       — Дядюшка Хэнк! Я так и знала, что это ты!       Мелкое существо девяти лет обнимало его за ноги. С высоты своего роста Хэнк сначала видел только каштановую макушку, а затем узрел и знакомые янтарно-карие глаза. Конечно, кто еще может гулять с родителями и вопить «Дядюшка Хэнк» во втором часу ночи? Только Эмили Браун.       — Ты что здесь делаешь? — Хэнк присел на корточки и потрепал девочку по макушке. Задумчивое его лицо разгладилось. За два года соплюшка заметно подросла, но все еще дышала в живот Андерсону.       — Мы гуляем. Там мама и папа, — она махнула рукой в сторону приближающихся родителей. И тут ее взгляд упал на Коннора. — А это твой друг, да?       — Вроде того, — только и успел ответить Хэнк. Мелочь была уже напротив Коннора и с интересом рассматривала его, заложив руки за спину и перекатываясь с пятки на носок.       — Я Эмили Браун, мне девять лет. Я живу в доме рядом с дядюшкой. А ты его друг, да? Вы вместе работаете? Как тебя зовут? Ты андроид? — она указала пальцем на светящийся синий круг на виске Коннора.       Андроид также присел на корточки, с интересом глядя на девочку. Круг из синего моргнул желтым. У нелюдимого Хэнка есть и такие друзья? От внимания детектива не ушло то, что лейтенант заметно расслабился при виде девочки. Безоговорочно доверяет? Привязан?       — Привет. Я Коннор, модель RK800. Я помогаю лейтенанту Андерсону в расследовании преступлений, связанных с андроидами.       — Я читала и видела в новостях. Они люди, — безапелляционно отвечала Эмили, перестав раскачиваться. — Им подарили кусочек души, и они стали людьми. Не обязательно иметь красную кровь и мясо на костях. Душа делает всех человечнее. Есть и те, кто из мяса, а без души совсем.       Светодиод на виске моргнул сначала желтым, потом красным и снова замигал желтым. Забавная трактовка от ребенка. Устами младенца глаголит истина, так ведь говорят?       — Я так не думаю. У них просто сбилась программа, и мы пытаемся понять, почему и как это происходит.       — Потому что кто-то поделился с ними кусочком души, как ты не понимаешь! — девочка нетерпеливо притопнула ножкой. — Душу нельзя запрограммировать, ее можно получить при рождении или поделиться ею с кем-то! Хочешь, я поделюсь своей душой с тобой?       Вопрос, судя по всему, был риторическим, потому что в следующий миг Эмили подалась к Коннору и крепко обняла его за шею. Андроид растерялся — диод на виске судорожно мигал красным. Что делать? Отстранить или позволить? Однако девочка отстранилась сама.       — Теперь у тебя тоже есть душа!       — Ну все, Коннор, теперь ты точно девиант, — расхохотался Хэнк, наблюдая за этой сценой. Наивная простодушность ребенка, утверждавшего с уверенностью профессора вещи, которые не понимали даже взрослые — это и впрямь было забавно.       Тем временем родители девочки оказались совсем рядом, и Андерсон коротко приветствовал их кивком головы. Все-таки особой неприязни к ним конкретно он не испытывал.       — Добрый вечер, мистер Андерсон, — вежливо приветствовала соседа Алисия. Марк ограничился таким же вежливым кивком. — Эмили, ты опять пристаешь к незна…       Алисия оборвалась на полуслове и судорожно сжала руку супруга, заметив диод на виске Коннора. Молодая женщина мгновенно побледнела, словно увидела призрака. Марк же отстранился от супруги и, в два шага преодолев расстояние между собой и дочерью, схватил ее за руку.       — Сколько раз тебе говорить — не приставай к незнакомцам. Тем более к андроидам!       Впервые Хэнк видел отца Эмили таким разозленным и напуганным одновременно. Он буквально оттащил упирающуюся девочку к матери, и та перехватила ребенка.       — Извините нас, и ее тоже, — Марк обращался только к Хэнку, старательно делая вид, что Коннора здесь не существует. — Я поговорю с ней дома, больше она вас не потревожит.       — Все нормально, я привык к ней, — внешне спокойно ответил Андерсон, однако внутри бушевало негодование. Он и сам не ахти как относился к андроидам, но чтобы такая открытая неприязнь и отвращение, да еще и прививать это ребенку?       Брауны быстро зашагали прочь от детективов, и Эмили только успела крикнуть, обернувшись, «Пока, дядюшка, пока, Коннор!», за что была тут же одернута матерью. Последнее, что Хэнк разобрал, было сказано Алисией:       — Сколько раз тебе нужно повторять, что андроиды опасны! Тебе мало было новостей? А что если тебя захотят убить или похитить?!       Хэнк и Коннор лишь обменялись недоумевающими взглядами. Диод на виске андроида отчаянно мигал желтым.