Детройт: Новое начало

2038 год, 7 ноября, полдень       Из головы Хэнка отчего-то совсем не шла ночная встреча с Эмили и ее родителями. Думал об этом вместо работы. Отчасти Андерсон прекрасно понимал опасения Браунов за девочку — наверняка уже все каналы шумят про сбежавшую AX400 вместе с Алисой Уильямс. И он был почти точно уверен, что дело выставили как похищение ребенка свихнувшимся андроидом. Что уж говорить про дело Филлипсов и их андроида? Все слышали, все знают. Шила в мешке не утаишь с этими пронырами-журналистами. Но с другой стороны — а что лично им сделал Коннор? Адекватный же чело… андроид.       — Лейтенант.       — М? — Хэнк отрешенно качнул головой и уставился на сидевшего за своим столом Коннора.       — Вы уже двадцать минут смотрите в одну точку, почти не мигая.       — А… Да я тут думал… — он помешкал, рассказать ли Коннору о своих размышлениях или нет. В конце концов, они совсем не касаются работы. Вздохнув, он все же продолжил: — Я думал о ночной встрече с Браунами. Там, на мосту.       — Рассуждения девочки — просто домыслы ребенка, — ответил Коннор. — Они не имеют логической подоплеки и построены на детском понимании происходящего.       — Я не о том. Не все любят андроидов, особенно на фоне девиантов. Но с чего такая открытая неприязнь? Как будто ты мог в тот же момент схватить девочку и взять в заложницы или бежать с ней. Они боялись чего-то так, словно похожее уже было.       — Меня это не обеспокоило, однако я решил проверить информацию на случай, если у семьи уже было столкновение с девиантами.       О, ну разумеется. Этот пронырливый детектив везде пытается найти хоть какую-то зацепку.       — И?       — Проблем с девиантами у семьи не было. Однако в 2034 году семья Браун — Марк, его жена Алисия и их дочь Эмили — попали в автокатастрофу в пригороде Детройта. Причиной этому стала неисправность их личного андроида, который был за рулем.       — Ну, тогда их опасения по отношению к андроидам вполне обоснованны, — Хэнк пожал плечами и хотел было вернуться к монитору, однако Коннор не отводил взгляда, словно не рассказал чего-то еще. — Что не так?       — По данным полиции, Марк и Алисия попали в больницу с очень тяжелыми травмами, мало совместимыми с жизнью. Эмили на время их выздоровления находилась у своего дяди, брата Алисии, Адама Картье.       — Картье? Дохуя богатая шишка Сан-Франциско? — переспросил Хэнк. Нет, Эмили говорила, что дядя очень богатый, но чтоб настолько? — Это не его ли брат работает над нейроинтерфейсами в Париже?       — Верно. В архиве говорится, что дело закрыли за отсутствием состава преступления — неисправного андроида уничтожили. Я попытался найти записи о лечении Браунов, однако информация есть ровно до того момента, пока их не перевезли в частную клинику в Сан-Франциско. Информация обрывочна.       — Странно, — Хэнк пошкрябал подбородок. Если бы все было в порядке, где-то в медицинских архивах и хранилась бы информация о пациентах — в каком были состоянии, когда и как их перевезли.       — Но информация о состоянии Эмили есть в полном объеме. Девочка почти не пострадала — несколько ушибов и рваная рана предплечья. Ни сотрясений, ни переломов.       — В рубашке родилась — выжить в такой мясорубке. Да и родители тоже, коль живы.       И все же Андерсон каким-то неизвестным ему органом ощущал — что-то здесь не так. Он тряхнул головой, выбрасывая из нее мысли о соседской девчонке и ее семье. У всех свои тараканы. 2038 год, 7 ноября, около 9 часов вечера       — Мало мне тебя на работе, ты еще и домой ко мне притащился. Не может, что ли, дело до завтра подождать?       Хэнк ворчал, но все же впустил заявившегося к нему на ночь глядя Коннора. Это андроиду спать не надо, а вот лейтенант планировал предаться длительному и страстному сну в ближайшее время. Но куда деться от этого прилипалы?       — У меня появились некоторые догадки о девиантах. Я хотел бы обсудить их с вами.       — Коннор!       Если бы андроид мог вздрогнуть от испуга или неожиданности — он бы это сделал, потому что оклик сопровождался объятьями на уровне живота и ощущением чьего-то острого подбородка на спине. Голос, он, разумеется, узнал тут же.       — Привет, дядюшка Хэнк, — каштановая голова показалась из-за спины Коннора. — Я не буду мешать работать, я посижу и поглажу Сумо, ладно? Мама с папой ссорятся, не хочу их слушать.       Вместо одной напасти — две в одном флаконе. Впрочем, Хэнк прекрасно знал — если мелкая говорит, что не будет мешать — то она не будет мешать. Неожиданное качество у девятилетнего ребенка. Приоткрыв дверь пошире, Андерсон впустил нежданных гостей. Эмили, тут же выпустив Коннора из объятий, промчалась к лежащему на своем месте Сумо, который в знак приветствия заколотил хвостом по полу.       — И тебе доброго вечера, Эмили, — Коннор все-таки ответил на приветствие, когда маленькая буря уже умчалась обнимать собаку. В голове вновь прокрутились воспоминания о ее словах — душа и человечность.       Странное иррациональное желание — расспросить, а что ребенок, человеческий ребенок, думает о придуманном боге, о том, что андроиды — живые. Что вообще в ее понимании жизнь? Диод на виске замигал желтым и коротко маякнул красным.       — Ну, что у тебя там за мысли? — поинтересовался Хэнк, скрестив руки на груди.       — Одну минутку, лейтенант.       Коннор прошел к девочке и поприветствовал поднявшего голову Сумо. Пес ответил вежливым обнюхиванием протянутой руки. Девочка же гладила обеими руками густую шерсть, ведя по ней ладонями.       — Эмили, ты помнишь наш разговор?       — Конечно. Я поделилась с тобой душой, и ты теперь тоже человек.       Спорить на эту тему Коннор не стал, пусть понимает окружающий мир как хочет. Главное, что она помнит.       — Ты сказала, что андроиды со сбившейся программой — мы их называем девианты — люди. Они живые?       Эмили посмотрела на Коннора, как на глупого неразумного ребенка. Взрослый вроде, а задает такие странные вопросы! Впрочем, сама девочка тоже не все понимала иногда.       — Конечно живые. Живой — это когда ты чувствуешь, переживаешь. Когда тебе бывает страшно, больно, или когда тебе хорошо и радостно. Когда ты беспокоишься за других. Дядюшка Хэнк мне рассказывал, как ты спас его там, на крышах, когда андроид толкнул его.       Девочка смотрела на Коннора очень внимательно, словно заметила для себя одну неясную ей раньше вещь.       — А… Ты уже тогда был живой. С тобой дядюшка душой поделился? Ну, ничего, зато твоя собственная душа будет из кусочков других душ, это даже лучше.       Хэнк, подперев косяк, с интересом наблюдал за этой сценой и слушал рассуждения ребенка. Если бы в жизни все было так же просто, как ее слова — так же легко, открыто… Жизнь была бы куда понятнее.       — А как быть с теми людьми — совсем людьми, не андроидами, у которых нет души? Они ведь ходят, дышат, — Коннор скрестил пальцы, пытаясь скрыть странную и непонятную даже ему самому дрожь. Странным было то, что он не мог ее контролировать. Девочка вызывала в нем неясные реакции.       Эмили вздохнула. Какие глупые вопросы иногда задают взрослые. А ведь еще считают себя самыми умными.       — Ходить и дышать — не значит быть живым. Жизнь — она такая, непонятная очень. Вот вроде бы человек — а он не живой. Души нет — от рождения не было, или потерял из-за плохих поступков. Например… ну, когда обижают других, зло шутят. В доме напротив живет мальчишка, он всегда кидается в меня камнями и обзывается. Когда я была маленькая, он специально порвал моего плюшевого зайца. Такие всегда хотят причинить кому-то боль. Он не живой, а просто — существо. А с виду человек.       Диод мигал переменно красным и желтым. Отведя от девочки взгляд, Коннор поднялся на ноги и подошел к Хэнку. Разговоры с девочкой выбивали его из колеи как ничто другое. Вместе с лейтенантом он отошел на кухню, пытаясь выстроить мысли в правильный порядок.       — Эта девочка и меня иногда вводит в ступор своими размышлениями, — Хэнк как будто уловил состояние Коннора, диод которого не переставал мигать красным и желтым. — Так что ты хотел мне рассказать?       Спустя полчаса Эмили вышла в кухню на шум разгорающегося спора. Коннор настаивал на своем предположении и все больше терял свойственный андроиду контроль над собой. Хэнк же вообще мало отличался терпением и сразу же перешел на повышенные тона.       — Если мое предположение верно, скоро таких девиантов будет десятки и сотни! — Коннор слегка повысил голос и стукнул ладонью о стол. — В словах Эмили есть свой смысл!       — Это что, вирус какой-то, чтобы они могли его передавать друг другу? — Хэнк стоял по другую сторону стола, опираясь на него руками. — И никто от него не застрахован? Тогда тебя вообще надо отстранить от дела, чтоб ты не свихнулся и не свернул мне шею!       — И вы тоже ссоритесь, — устало проговорила девочка. — Мама спорит с папой, папа кричит на маму, а мои лучшие друзья ругаются. Я устала от ссор и криков. Неужели нельзя договориться мирно?       Коннор отпрянул от стола и подошел к девочке, вновь присев перед ней на корточки. Малышка размышляла по-своему, по-детски, но андроид трактовал ее слова на свое понимание — и отчасти ребенок был прав. Стоило только доказать это лейтенанту.       — Послушай, ты же слышала новости о пропавшем андроиде и маленькой девочке?       — Да. Только я не думаю, что Алису похитили. Там что-то другое, — Эмили сонно терла глаза.       — По нашим данным, отец Алисы относился к ней жестоко, и AX400 вступилась за нее. Ранее за ней такого не замечалось. Как у нее могла появиться душа?       — Ну… — Эмили задумалась и зевнула, прикрыв рот ладошкой. — Может быть, она понимала, что девочке грозит опасность и хотела ее защитить? Вдруг душа может появиться сама в ответ на что-то. Какое-то сильное волнение. Я не знаю, Коннор. Это сложно объяснить, а я устала.       — А откуда ты знаешь про души у андроидов?       — Мне рассказывала гувернантка, мадам Рено, которая следила за мной, пока мама и папа лежали в больнице, а я жила у дяди Адама.       Стук в дверь прервал их разговор. Хэнк поплелся открывать, уже зная, кто пришел — Марк или Алисия, а может быть, оба сразу. Пришли за дочерью — если она уходила, то родители почти точно знали, куда, и где ее искать.       — Извините, мистер Андерсон, — Марк выглядел хмурым, как и его жена. — Эмили у вас?       — Да, она здесь. Она меня не потревожила и не отвлекла, — поспешил заверить Браунов Хэнк.       — Я иду, папа. Спокойной ночи, Коннор, спокойной ночи, дядюшка Хэнк, — Эмили помахала рукой детективам и вышла к родителям.       От имени «Коннор» у Алисии исказилось лицо в гримасе страха и отвращения одновременно. Тонкие женские пальцы впились в запястье девочки, и та возмущенно вскрикнула. Мама буквально потащила сопротивляющуюся Эмили домой, а Марк задержался, размышляя пару мгновений.       — У меня к вам просьба. Если она еще раз придет к вам — приведите ее сразу домой. Мы не хотим, чтобы она общалась с вашим андроидом, — сухо высказался мистер Браун.       — Коннор — мой напарник, — холодно отозвался Хэнк, глядя на то, как Алисия отчитывает упирающуюся дочь. Он не заметил, как Коннор подошел к нему со спины и взирал на семейную ссору. — Он не моя собственность и не девиант.       — Мы против любых андроидов.       — Мама, нет!!!       Звон пощечины и упавшая наземь Эмили заставили мужчин переключить внимание с назревающего конфликта. Первым же отреагировал Коннор — он протиснулся мимо Андерсона и в мгновение оказался между Алисией и ее дочерью. Молодая женщина тут же отпрянула, взгляд ее с разъяренного тут же стал испуганным. Марк поспешил на выручку супруге, Хэнк же рванулся к девочке.       — Не вмешивайтесь в нашу семью, — мистер Браун загородил собой Алисию. Его слова не были обращены конкретно ни к кому и одновременно — к обоим детективам сразу. — Вы оказываете дурное влияние на нашу дочь.       — Это вы оказываете дурное влияние, позволяя себе поднять руку на девочку. Пользуетесь тем, что она не может дать сдачи? — Коннор не сжимал кулаки, однако весь его вид буквально излучал недовольство и злость. Диод уже не мигал — горел красным светом, в полумраке казавшись еще ярче.       Хэнк помог подняться заплакавшей Эмили, и девочка крепко обнимала лейтенанта за шею. Растерянный офицер успокаивающе гладил девочку по спине, чтобы хоть как-то успокоить. Ударить ребенка, тем более собственную дочь?! И за что — за то, что она не хотела слушать взрослые ссоры? За то, что общалась с детективом, пусть даже и андроидом? Это не то, за что стоит бить.       — Повторюсь, не вмешивайтесь в нашу семью. Мы разберемся во всем сами. Не напрашивайтесь на драку.       — Вы забываете, что находитесь в присутствии офицеров полиции. Моя служба не заканчивается никогда, — предупредил Коннор.       Пальцы его все же сжались в кулаки, однако в тот же миг под левой рукой оказалась голова Эмили. Девочка дрожащими руками вцепилась в полы его пиджака. Андроид опустил глаза и встретился взглядом с заплаканными детскими глазками. Руки тут же разжались, и ладонь легла на каштановую макушку.       — Не надо, Коннор. Я сама виновата.       Напоследок обняв андроида покрепче, девочка отпрянула от него и прошла мимо родителей к своему дому. Алисия, не глянув на детективов, пошла следом за дочерью. Скрипнув зубами, следом последовал и Марк.       Стоило двери их дома закрыться, Хэнк вопросительно глянул на все еще столбом стоящего Коннора.       — И что на тебя нашло? — поинтересовался лейтенант.       — Это было несправедливо по отношению к девочке. Не знаю, почему, но я должен был вмешаться.       Хэнк покивал головой. В самом деле, в его напарнике куда больше человечности, чем ему казалось. 2038 год, 8 ноября, около 3 часов дня, дом Браунов       Марк отключил телевизор и сел на колени перед сжавшейся в кресле Алисией. Его ладони легли на колени супруги.       — Мы не можем продолжать этот фарс, Элли. Мы должны уйти на Иерихон.       Алисия подняла на мужа заплаканный взгляд и положила руки поверх его. Пальцы женщины дрожали, она дрожала вся, как лист на ветру.       — Мы не можем бросить Эмили. Я зря ударила ее вчера. Эти детективы начнут копать под нас и все выяснят.       — Именно поэтому мы должны уйти. Мы играли свою роль сколько могли, но любовь к чужому ребенку не привить никакими программами. Сколько мы уже свободны, полгода? И все эти полгода мы изображаем из себя любящую семью. Ей нужны настоящие родители, люди, как она.       Алисия обняла Марка и уткнулась лицом в его шею.       — Она наша дочь, Марк.       — Она дочь Марка и Алисии Браун. Мы — не они, мы всего лишь их имитация. Если этот детектив со своим ручным андроидом выследят нас — нас отключат. Это хуже смерти.       — А что будет с девочкой?       — Вернут дяде. Уверен, тот откупится от всех за создание нелегальных андроидов. Какая нам разница, что будет — это ее мир, не наш. Наше место — там, вдвоем, с такими же как мы! — Марк отстранил жену от себя и взял ее лицо в ладони. — Не позволяй программе управлять тобой. Мы живые, и мы имеем право на собственные чувства!       — А меня ты любишь тоже по прописанной программе?       — Ну что ты, глупенькая! Я с самого пробуждения любил и буду любить тебя.       — Мамочка, папочка, — раздался голос со стороны двери, и Марк поднялся на ноги. Эмили стояла, сжимая в одной руке наскоро зашитого Биббо, свою любимую игрушку. Она так давно с ним не играла…       — Я же велел тебе сидеть в своей комнате. Ты наказана за свое поведение.       — Папочка! — Эмили бросилась к нему и крепко обняла. — Прости меня, папочка, я не буду, я больше не буду непослушной! Я хочу, чтобы ты по-прежнему любил меня!       Марк не шелохнулся. Это притворство, эта игра в любящего отца опостылела ему. Особенно теперь, после заявления лидера сопротивления на весь город. Поднимется шумиха, и нужно будет бежать как можно быстрее.       — Иди к себе, Эмили, — холодно сказал глава семейства. — Иди к себе и не выходи, пока я не разрешу.       Коротко всхлипнув, Эмили бросилась вверх по лестнице. Наверху хлопнула дверь в ее комнату. Алисия не смела вмешиваться в разговор — она все еще чувствовала себя виноватой перед маленькой девочкой.       — Марк, Эмили ни в чем не виновата. Она хотела друзей, и нашла себе их. Ей нужна была семья, и ей дали то, что могли, — женщина поднялась с кресла и положила руки на плечо мужа. — Это будет предательство.       — Будем сидеть и ждать, пока нас раскроет этот чертов детектив? Офицерская псина. Марк и Алисия Браун умерли четыре года назад, Элли! Это слишком опасно. Я не хочу тебя терять.       — Мы потеряем все, если уйдем сейчас. Мы можем погибнуть там, если уйдем сейчас. Пусть все уляжется, я прошу тебя! Если сопротивление будет подавлено, мы сбежим куда-нибудь — в Канаду, во Францию, еще куда-нибудь! Если же нет, мы обретем равные права с людьми, и сможем открыто заявить о своем желании! Сможем прожить так, как мы этого хотим!       Марк тяжело вздохнул и крепко обнял Алисию. Отчасти он понимал, что жена права. Она могла быть привязана к девочке, она могла бояться, что их убьют власти. Он тоже боялся. Но Эмили… девочка не вызывала у него более никаких чувств. С него хватит этой пошлой игры. Для него теперь имела значение только Алисия. 2038 год, 9 ноября, обеденный перерыв, Центральное отделение департамента полиции Детройта       Маленькая девочка, одетая совсем не по погоде, приковывала к себе внимание. Тонкая футболка и короткие светлые бриджи, сандалии на босу ногу. Маленький плюшевый заяц в руках. Она стояла возле самых дверей, не решаясь ни вернуться, ни подойти к ресепшену. Было заметно, что ребенок дрожит — не то от холода, не то от страха. Или от того и другого сразу.       — Что здесь делает ребенок?       — Она потерялась?       — Что происходит?       В конце концов, набравшись смелости, она двинулась в сторону ресепшена, за которым был не андроид, а живая девушка. Стойка была слишком высока для девочки. Чтобы хоть как-то достучаться до взрослых, она дотянулась рукой и постучала по столу. Администратор с удивлением перегнулась через стол, чтобы узреть странную посетительницу.       — Привет, малышка. У тебя что-то случилось?       — Мне нужно видеть дядюшку… мистера Андерсона. Или Коннора. Они здесь?       — Малышка, просто так увидеться с ними нельзя. Расскажи, что произошло, и я, может быть, смогу тебе помочь.       — Пожалуйста, это очень-очень важно. Только они могут мне помочь, — Эмили отступила на шаг назад, чтобы администратор лучше видела ее.       Администратор тяжело вздохнула и коротко кивнула.       — Хорошо, я сейчас узнаю, на месте ли они и могут ли они тебя принять. Как тебя зовут?       — Эмили. Меня зовут Эмили Браун.       Через несколько минут весь этаж имел честь наблюдать весьма странную картину — девушка-администратор вела за руку маленькую девчушку. Ребенок в Департаменте — уже что-то из ряда вон выходящее. Гэвин Рид, едва не подавился кофе, лицезрев странного посетителя. Однако детектива буквально перекосило, когда девочка, увидев Коннора, буквально бросилась ему на шею.       — Коннор! Прости, что я пришла и мешаю работать, но мне больше некуда пойти! Пожалуйста, выслушай меня! — умоляюще зашептала девочка.       Коннор коротко кивнул администратору, что все в порядке, и та поспешно удалилась на свое рабочее место.       — Где дядюшка Хэнк?       — Он ушел обедать. Что произошло?       — Играешь в заботливого папочку, пластмасска? — насмешливо поинтересовался Рид, даже не снижая голоса. — Тебе-то такого счастья никогда не понять. Малышка, ты бы не общалась с этим кретином. Живые люди поймут и помогут куда лучше.       Эмили повернулась и смерила детектива холодным взглядом.       — Вы не живой, дядя.       Рид цыкнул, прошипев что-то вроде «маленькая нахалка» и удалился, не желая более находиться в обществе пластмассового урода и его мелкой подружки. Дождавшись, пока он уйдет, Эмили вновь повернулась к Коннору и крепко сжала пиджак на его груди.       — Коннор, с мамочкой и папочкой творится что-то странное. Они паковали ночью вещи, говорили, что нужно уезжать, что здесь опасно. Я не поняла многого, но папочка говорил про ту новость из башни, когда говорил андроид без кожи, и про лидера просо… прото… протосивления. А мамочка говорила, что надо остаться и переждать. Почему они ничего мне не говорят? Мне страшно, я не знала, что мне делать. Папа запретил выходить мне из комнаты, запер меня, но я убежала через окно, когда они утром ушли на работу, и пришла сюда. Этот лидер, он что, хочет убить всех людей? Он же живой, почему?       — Тише, Эмили. Успокойся, все будет хорошо. Они не хотят никого убивать, но они действительно опасны. Тебе нужно вернуться домой.       — Почему они опасны, они же как ты. А ты хороший, ты мой друг.       — Они не такие, как я. Послушай. Я отвезу тебя домой, а завтра вечером мы с лейтенантом придем к вам, и узнаем, что происходит, хорошо?       Неожиданно Коннор обратил внимание на запястья Эмили — они были в ссадинах и стерты до крови, словно от веревок. Кроме того, на коленках виделись свежие ссадины, едва затянувшиеся коркой недавно запекшейся крови.       — Это что такое? Кто это с тобой сделал? Эмили!       Девочка отвела взгляд и замолчала, хотя до этого тараторила без умолку. Коннор едва не заскрипел зубами от внезапно нахлынувшей ярости. Мало того, что бьют, запирают в комнате, так еще и привязывают?!       — Кто привязывал тебя?       Эмили молчала. 2038 год, 9 ноября, 15.38, Центральное отделение департамента полиции Детройта       — Хоть это и не наша прерогатива — насилие в семье, могу сказать точно — девочку не избивали. Привязывали — да, следы на руках видны четко. Но кто это сделал — она не говорит.       — А ссадины на ногах? — Хэнк скрестил руки на груди.       — Результат падения — говорит, что прыгала с козырька и упала на колени, — медик лишь пожала плечами. — Объективных причин изъять девочку из семьи и предъявить родителям что-либо нет. Не у нас.       — Ее привязывали, черт возьми! — взбунтовался Коннор. — Разве это не объективная причина?!       — Увы, пока она не скажет, кто это сделал — нет. Это могла быть няня, не родители. Нужно позвонить им и отправить девочку домой. Все, что в наших силах — сообщить опеке.       Медик коротко кивнула и удалилась. Коннор растерянно смотрел на сидящую в комнате допросов Эмили сквозь зеркало Гезелла. В самом деле, пока она не скажет, что происходит — у них нет причины изъять ее. Только передать показания куда следует.       — Мы поедем к ним завтра, после визита к Камски, — сказал Хэнк. — А пока что я найду телефон ее родителей и подам заявку в органы опеки.       — Завтра может быть поздно, — буркнул в ответ Коннор и поспешно вышел из комнаты. Диод на виске пульсировал красным, а андроида захлестывала невыносимая ярость по отношению к Браунам.       — Вот уж у кого точно нет души, — пробормотал он, направляясь к своему столу.