Часть 8. Плохой друг
22 августа 2019 г. в 14:26
2038 год, 15 ноября, 06.31. Частный дом в пригороде Детройта
Гэвин Рид был готов проклясть всех и вся за эту работенку. Ему было вполне комфортно в отделе убийств, однако теперь он — в отделе убийств андроидов. А кроме того — он еще должен денно и нощно (пусть всего лишь сутки) охранять головой тронутого свидетеля девяти лет от роду.
Очень шумного свидетеля.
И ее дядюшку-миллионера, сноба еще большего, чем сам Гэвин. А Рид очень не любил тех, кто в чем-то его превосходил.
Одним словом, ночь на 15 ноября 2038 года стала для детектива сущим кошмаром. В половину седьмого утра он сидел и считал минуты до восьми часов, сам тому не веря, в ожидании проклятой жестянки, напарника Хэнка. Он должен был сменить детектива на этом страшном посту, и Гэвин мог бы пойти домой и отоспаться.
Мистер Картье («Мсье Картье!») еще с вечера, около девяти часов, удалился спать в выделенную ему комнату, не преминув вслух отметить отвратительное качество сервиса. Мол, они тут, как преступники — взаперти, с зарешеченными окнами на обоих этажах. Даже прислугу в дом нельзя пригласить — только сообщение с ними через полицию снаружи и непосредственного наблюдателя внутри. А вот мелкое чудовище…
Пожаловаться на ее невоспитанность было трудно. Однако девчонка, казалось, делала все, чтобы свести детектива с ума. До десяти часов его голову разрывали какие-то французские песни, которые малявка крутила без конца и края. В десять он отправил ее спать, и она, казалось бы, как послушный ребенок, отправилась спать. Через десять минут ей захотелось попить. Еще через десять — в туалет. Еще через пятнадцать — кто-то сидит у нее под кроватью. Через час — холодно. Через полчаса — жарко. Еще через пятнадцать минут — мне страшно, почитай сказку.
Он в няньки не нанимался!!!
К двум часам ночи чудовище угомонилось, зато снаружи началось активное шевеление: полицейские обнаружили какую-то подозрительную активность недалеко от дома — то и дело шастали какие-то странные личности в темных толстовках с капюшоном. Пришлось вызвать подкрепление, но к тому времени личности успели испариться.
В пять утра проснулся маленький монстр. Помоги умыться, помоги одеться, есть хочу, когда придет Коннор, Коннор, Коннор, вечно Коннор. Потом вспомнился дядюшка Хэнк. Хэнк то, Хэнк се, дядюшка, дядюшка. Коннор, Хэнк, Коннор, Хэнк, без конца не затыкаясь. Потом она вспомнила, что оставила в комнате Биббо. Потом вспомнила, что нечем рисовать. Потом донимала — когда придет Коннор. Вечное нытье без конца и края!
В итоге в половине шестого утра Гэвин сам уже молился, чтобы этот самый Коннор, ненавистное ведро с болтами, пришел побыстрее. Иначе он сам готов был сдать малявку группировке Тау. Вместе с Адамом Картье впридачу.
На время Эмили замолчала, десятый раз пересматривая одну и ту же сцену из старого фильма про уличные танцы: в доме обнаружился старый работающий дисковый плеер и куча дисков. Фильм девчонку интересовал мало — она залипала только на сами танцульки. Гэвин же был одновременно и рад тому, что малявка заткнулась, и проклинал ее за въедающуюся в башку мелодию.
Адам Картье проснулся еще в шесть утра, но из комнаты выходить не планировал. Он сел на прослушиваемый полицией телефон и принялся звонить то адвокату, то прислуге в резиденцию, которую снял на время пребывания в Детройте, то в Сан-Франциско, то
в ближайший ресторан — заказать еду. Принимать участие в заботе о племяннице, он, кажется, не собирался.
Гэвин все еще продолжал считать минуты до прихода Коннора.
2038 год, 15 ноября, 08.00. Частный дом в пригороде Детройта
Гэвин был рад только одному — что андроид, даже при всей своей девиантности, сработал как часы и пришел ровно к назначенному времени. Шипя сквозь зубы проклятия в адрес всей семейки Картье и Браунов, Рид слинял отсыпаться, оставляя заботу о девчонке на жестяную голову — уж она-то покрепче будет.
Эмили, едва только детектив удалился, совершенно не по-детски зло хихикнула и сложила руки за спиной, перекатываясь с пятки на носок.
— Я была хорошей, Коннор, честно-честно! — ее карие глаза при этом сверкали какой-то мстительной хитростью.
— Судя по его виду, не очень. Что ты такого сделала? — Коннор с трудом сдерживал улыбку.
— Всего-то включила немного капризную маленькую девочку, подумаешь, — коротко пожала плечами Эмили, отводя взгляд куда-то в сторону. — Он это заслужил. Он монстр, у него нет души совсем. Жуткий человек, мне от его присутствия было очень не по себе. И то, как он к тебе относится, мне тоже не нравится.
Коннор укоризненно качнул головой. В самом деле, эта маленькая девочка легко может свести с ума кого угодно, если захочет. Иногда она была слишком хорошей, слишком правильной для настоящего ребенка. Экспонат, не иначе.
— Ты ничего больше не вспомнила? — осторожно перевел тему андроид.
Эмили замерла и отрицательно мотнула головой. Взгляд ее из хитрого вновь стал глубоким и задумчивым. Затрагивать эту тему Коннор все еще опасался — да и психолог очень не рекомендовала даже напоминать.
Неожиданно девочка обхватила себя руками за плечи и закусила губу.
— Что случилось, Эмили? — андроид опустился перед ней на корточки и положил свои руки поверх ее. — Что с тобой?
— Я же теперь совсем одна, Коннор. У меня дважды нет ни мамы, ни папы. Одни погибли в аварии, других убили. Мне никто не даст новых. Дядюшке плевать на меня. Никому до меня нет дела, никому.
Девочка сжалась и отчаянно пыталась сдержать слезы. Она должна быть сильной, она должна быть взрослой. Раз некому о ней заботиться, она должна научиться заботиться сама о себе. Ведь ходила же, куда вздумается, пока ее няня спала? Ходила. Ничего с ней не случилось же? Нет. Эмили должна стать взрослой как можно быстрее.
— Ну что ты, Эмили. Хэнк беспокоится о тебе. Я беспокоюсь. Ты нужна нам, ты ведь наш друг, правда?
— Друг, Коннор. Я не твой ребенок, и не дядюшки Хэнка. Я друг.
Эмили резко отдернулась от Коннора и, всхлипнув, убежала в свою комнату, захлебываясь рыданиями.
2038 год, 15 ноября, 23.12. Частный дом в пригороде Детройта
Коннор весь день пытался вновь заговорить с Эмили, однако она лишь утыкалась взглядом в одну точку и молчала. Глаза ее опухли от слез, она тяжело дышала ртом и то и дело шмыгала носом. Привезенную прислугой Адама еду девочка лишь удрученно ковыряла вилкой и съела от силы пару кусочков.
В доме стояла звенящая тишина. Девочка вновь сидела у себя в комнате, обняв любимую игрушку и отказываясь разговаривать с кем бы то ни было. В городе нашли еще одно тело андроида с тем же почерком, но Коннор отказался на замену и остался в доме.
Адам Картье все еще сидел на телефоне, лишь спустившись, чтобы забрать привезенную еду и вещи. Обедал и ужинал он у себя в комнате, также отказываясь без острой надобности контактировать с андроидом. И с племянницей тоже.
Девочке привезли новую одежду, но она даже не притронулась к ней. На ней все еще был тот самый синий комбинезон и теплая кофта — одежда, в которой ее вытащили из пожара. От нее пахло дымом и гарью, но Эмили этого словно не замечала.
— Эмми, послушай. Тебе нужно переодеться, — урезонивал ее Коннор. Ребенка нужно было хоть как-то вернуть к жизни, но как это сделать, он не имел ни малейшего понятия.
Девочка оставалась сидеть неподвижно, как каменное изваяние, лишь периодически шмыгая носом и судорожно вздыхая.
— Если хочешь, я отведу тебя в ванну и помогу, — он с осторожностью положил ладонь поверх сжатых пальцев Эмили. Они горели огнем и были очень напряжены. Коннор тут же прижал руку ко лбу девочки. — Эмили, да ты же горишь! Дежурный, срочно вызовите детского врача!
2038 год, 24 ноября. 19.38. Частный дом в пригороде Детройта
Эмили пролежала в горячке почти всю неделю. Перед самым приездом доктора она впала в беспамятство и бредила, метаясь по кровати. Отвезти ее в больницу не представлялось возможным — врач, узнав обстоятельства, строго запретил перемещать ребенка куда бы то ни было. Тем более, что ее жар вряд ли носил характер инфекции — накопившиеся эмоции и стресс вылились в серьезное недомогание. Все, что нужно было — обеспечить покой и прием жаропонижающих. Последнее пришлось выполнять тому, кто дежурил в доме.
К вечеру 22-го ноября Эмили почти полностью пришла в себя, но общаться с кем бы то ни было все еще не хотела. Даже приход Хэнка не вывел ее из состояния апатии. За неделю девочка изрядно похудела, и вся купленная для нее одежда теперь болталась на ней, словно на вешалке.
Утром 24-го ноября она вышла из комнаты и подошла к зеркалу, задумчиво рассматривая свое отражение. Дежурил снова Коннор, но он опасался первым заговорить с девочкой — ей нужно было время придти в себя, не стоило давить.
— Кошмарное зрелище, — изрекла, наконец-то, Эмили, рассматривая свое бледное схуднувшее лицо и отощавшую фигурку, облаченную в темные леггинсы со звездами и широкий голубой свитер с большим кроликом на груди. — Нет, так из меня детектива никак не выйдет. Так нельзя.
— Ты хочешь стать детективом? — поинтересовался Коннор.
— Угу. Дядюшка старым скоро станет совсем, а тебе же нужен напарник, — она взлохматила свою копну каштановых кудряшек. — Вот я и решила, что стану детективом и буду тебе помогать.
Она подошла к Коннору и встала напротив него, изучая вновь своим глубоким задумчивым взглядом.
— Ты ничего не хочешь мне сказать?
От этого вопроса андроид впал в ступор. Что он должен был сказать ей? Что такого она узнала, что должны были от нее срывать? Диод на виске Коннора судорожно маячил красным, пока андроид судорожно размышлял о причине такого поведения.
— А что я должен сказать тебе?
В ответ девочка только вздохнула.
— Ясно. Ладно. Я к себе. Нужна буду — зовите.
Она спокойно удалилась, оставляя Коннора в полнейшем недоумении. Может, ей нужно было рассказать о том, как продвигается расследование? Так оно застряло на мертвой точке, почти каждый день здесь или там находили тела андроидов с характерными следами убийства. Ни следов, ни подозреваемых.
К вечеру из своей комнаты вновь вышел Адам Картье. Принял переданную от прислуги еду и — впервые за долгое время — сам отправился за племянницей. Обычно он снисходил только до окрика девочки.
После ужина Эмили сидела за столом с кружкой чая. Этот дом начинал давить на нее, стены душили. Без выхода куда-либо, даже просто во двор, жизнь казалась ей все отвратительнее. А тут еще дядя со своими нравоучениями. Не стучи ложкой. Сядь прямо. Не болтай ногами. Во что ты вырядилась. Совсем никакого воспитания. Когда ты последний раз читала что-то пристойное. И так далее, и тому подобное.
Допив свой чай под ворчание дяди, Эмили отправилась с кружкой к раковине, чтобы вымыть посуду и поставить на место.
— Не стоило сестре выходить замуж за твоего отца. Родила кухарку.
Кружка со звоном полетела на пол, разбиваясь на кучу осколков.
— Замолчи немедленно! Ты не сделал ничего, чтобы иметь право так меня оскорблять в мой день рождения!!!
День рождения! Вот о чем говорила Эмили с утра! Она ждала, что ее хотя бы поздравят! В этой ситуации девочка даже не надеялась на подарки или праздник — она хотела, чтобы ее поздравил хотя бы ее друг! Коннор мысленно упрекнул себя — да какой он друг после этого? Однако следующий шаг ребенка вывел его из угрызений совести. Всхлипнув, Эмили побежала к двери, которую так неосмотрительно не запер Картье. Коннор бросился за ней, однако споткнулся о выбившуюся тротуарную плитку и замедлил бег. Босиком девочка побежала прочь, минула патрульную машину и скрылась за ближайшим домом в каком-то переулке. Когда в переулок забежал Коннор, девочки уже не было видно.
— Черт возьми! Эмили! Эмили! Дежурные, вызывайте подкрепление! Обыщите каждый куст!
Сильные руки — холодные, местами без имитации кожи — держали девочку, одной обхватив за живот, а другой закрывали ей рот, чтобы не кричала. Убедившись, что Коннор скрылся из поля зрения, незнакомец тихо шепнул девочке:
— Наконец-то. Эмили, тебя Дерри ждет.