Детройт: Новое начало

2034 год. Март. Сан-Франциско, резиденция Картье       — Мсье Адам, мсье Адам!       Молодая служанка бежала со всех ног от телефона в кабинет хозяина резиденции. Новость была слишком тревожной и слишком серьезной, чтобы соблюдать этикет. Да, возможно, она потом получит нагоняй за несоблюдение распорядка, но сообщение не терпело отлагательств.       — В чем дело? — сурово спросил мужчина в темном твидовом костюме. Адам Картье даже дома имел деловой вид, не позволяя себе расслабиться ни на одну минуту.       — Ваша сестра и ее семья попали в аварию!       На некрасивом вытянутом лице не дрогнул ни единый мускул, и лишь по серым блеклым глазам можно было понять, что Адам обеспокоен и даже напуган. Он резко поднялся из-за стола, с громким скрипом отодвинув стул.       — Мадам Алисия и ее муж в тяжелом состоянии в центральной больнице Детройта, мадам Эмили жива, но в шоке. Их андроид не справился с управлением автомобиля, — девушка была взволнована, она нервно теребила свой передник. — Какими будут распоряжения, мсье?       — Я сам, Аманда. 2034 год. Март. Центральная больница Детройта.       — Состояние Алисии тяжелое, но стабильное. Состояние Марка вызывает серьезные опасения. К сожалению, мы не смогли спасти ноги Вашей сестре — увы, она останется инвалидом.       Адам слушал, и каждое слово врача было ножом для его израненной души. Как бы там ни было, каким бы серьезным человеком он ни был — он любил брата, любил сестру и уважительно относился к свояку. Детей Адам не очень любил, но принимал племянницу и не отрекался от нее. И вот теперь он остался ее ближайшим родственником — старший брат вряд ли мог приютить маленькую девочку, его работа не предполагала возни с ребенком. Все обязанности по воспитанию племянницы он теперь обязан взять на себя.       — Ваша племянница в детском отделении, это в соседнем здании. С ней все в порядке, ее жизни ничего не угрожает, но она в шоке от произошедшего — постоянно плачет, кричит и зовет родителей и андроида, Дерри. Думаю, свидание с Вами улучшит ее психическое состояние.       Доктор вежливо кивнул и удалился к своим пациентам, оставляя Адама наедине с тяжелыми мыслями. Что произошло там, на месте аварии? Как ему теперь быть, если сестра не выживет? Взять ребенка на себя — слишком большая ответственность, которую он брать на себя не был готов абсолютно. И, откровенно говоря, не хотел. Его устраивала жизнь, которую он вел. Дети в ней не значились.       Молодая медсестра-андроид проводила Картье в палату к маленькой мисс Браун. Девочка сидела на кровати, крепко прижимая к себе игрушку — плюшевого зайца, и плакала без остановки. Ее крики слышались даже за пределами палаты — Адам услышал голос племянницы еще в коридоре.       Эмили подняла глаза на вошедших и прерывисто вздохнула, чтобы залиться еще более громким плачем.       — Ма-а-а-ама! Па-а-а-а-па! Позо-зо-вите маму! Дерри! Дер-ри-и-и-и! — заходилась в истерике девочка, крепче сжимая игрушку. — Не надо дядю! Позовите ма-а-аму! Где моя мама, где папа?!       — Прекрати истерику, Эмили, — сурово произнес Адам, однако ребенок только закричал еще громче. Медсестра качнула головой, понимая, что такое обращение девочке не поможет уж точно.       — Она плачет почти все время, и не спала с момента поступления. Ее организм истощается с каждым часом, мистер Картье, — отрапортовала андроид. — Если вы позволите, ей введут успокоительное, чтобы она хоть немного успокоилась и поспала.       Картье лишь коротко кивнул и вышел из палаты. Нет, определенно, брать на себя ответственность за травмированного морально ребенка он не хотел. Няня, учителя, приемные родители — кто угодно, только не он сам. 2034 год. Май. Частная клиника Сан-Франциско.       Адам крепко держал Эмили за руку у входа в палату Алисии. Сестра была против встречи с дочерью, однако он настоял на ней. Ребенку нужна мать, хочет этого Алисия или нет. Коротко постучавшись, Картье решительно вошел, ведя девочку за собой.       — Мама! — воскликнула Эмили и бросилась к сидящей у окна матери. Алисия даже не повернула голову в сторону вошедших.       — Я просила тебя не приводить ее, — стальной голос женщины заставил Эмили замереть в шаге от инвалидного кресла миссис Браун.       — Она твоя дочь. Девочке нужна мать, — столь же холодного проговорил Адам.       — А мне нужны мои ноги и мой муж, — Алисия развернулась на инвалидном кресле и сложила руки на коленях. Вернее, на том, что от них осталось. — Что с расследованием?       — Ваш андроид во всем сознался. Он подтвердил твою версию о том, что Эмили заигралась с ним, и он отвлекся от дороги. Его утилизируют в ближайшее время. Дело будет закрыто.       — Но это же неправда, Дерри ни в чем не виноват, — встряла в разговор Эмили. — Он заступался за меня, когда мама… мама…       Девочка закусила губу и побледнела. Алисия же, напротив, моментально покраснела от ярости. Палату заполнил звон пощечины, и Эмили упала на пол.       — Это твоя вина! Ты заигралась со своим Дерри! Ты виновата в том, что у меня больше нет ног! Это все твоя вина, твоя вина! Ты виновата в том, что отец в коме, при смерти! — кричала женщина. Если бы она могла встать, то, пожалуй, ударила бы дочь еще раз. — Это все твои фантазии! Ты разрушила мою семью, ты разрушила мою жизнь! Если бы ты не появилась на свет, я бы могла стать художницей, а не бросить все ради ненужного мне ребенка! Убирайся! Убери это чудовище от меня, Адам, и не приводи больше никогда!       Адам стоял, пораженный отношением сестры. На людях Алисия всегда вела себя как образцовая, примерная мать. В его доме она относилась к дочери с огромной любовью, так виделось Картье. Однако теперь всплывала истинная картина — для Алисии ребенок был обузой. Балластом, грузом. Редкий случай — обычно каменное лицо Адама Картье исказилось гримасой шока и отвращения к родной сестре одновременно.       — Все из-за нее! Из-за нее Марк разлюбил меня, из-за нее пошло все прахом! Из-за нее я теперь никому не нужная инвалидка! — Алисия впала в истерику, закрывая лицо руками и бормоча «все из-за нее, она во всем виновата».       Адам поспешил поднять Эмили с пола и увести подальше от разъяренной матери, пока девочка снова не впала в то состояние постоянной истерики, что было после аварии. Девочка была бледна, взгляд ее был растерянным и будто обращенным внутрь себя. Казалось, она не видела ничего вокруг. 2034 год. Май. Резиденция Адама Картье       Эмили уже два дня не выходила из комнаты — еду ей приносила прислуга, но большая часть пищи оставалась нетронутой. Не прикасалась девочка и к игрушкам, которых так любила — только Биббо всегда был при ней.       Адам же не покидал своего кабинета и велел не беспокоить его до приезда старшего из Картье — Антуана. Он должен был прилететь из Парижа со дня на день, когда закончит очередной этап работы. Кроме того, Адам вел какие-то серьезные переговоры с компанией Киберлайф, и велел никому не пересекать порога его кабинета. Все заботы о племяннице, а также поиск воспитательницы и учителей для нее он переложил на своего управляющего.       Воспитательницу, на удивление, нашли очень быстро. Немолодая женщина, француженка, перебравшаяся в США, мадам Рено, могла быть не только воспитателем для маленькой Эмили, но и одновременно учителем французского и английского языков, а также литературы. Другие учителя находились несколько сложнее — мало кто соглашался переехать в резиденцию ради одной маленькой девчонки даже за приличные деньги.       Мадам Рено оказалась невысокой округлой женщиной, мягкой с виду, но достаточно строгой в отношении некоторых вещей. Согласилась изначально лишь на две недели, а дальше — ее воля, останется она с девочкой или же уйдет. Ей нужно было знать, что из себя представляет ребенок. Сложный ребенок со сложной судьбой. Кроме того, для девочки будет составлено особое расписание, и отступать от него мадам не намерена даже ради хозяина дома.       Впрочем, хозяину не было дела ни до воспитательницы, ни до девочки. Он был постоянно занят. А по прибытию брата уехал вместе с ним куда-то, оставив дом и племянницу на попечение мадам Рено и прислуги.       Мадам рассматривала библиотеку, когда Аманда привела Эмили для знакомства. Девочка была бледна, под глазами легли темные круги. Большие карие глаза ввалились, веки были припухшими, словно от долгих слез. Длинные каштановые кудри были спутаны, словно они давно не видели расчески.       — Эмили, это твоя воспитательница… — начала Аманда, однако мадам тут же прервала ее.       — Comment t'appelles-tu, ma fille? (Как тебя зовут, девочка?)       Эмили подняла глаза. Когда-то они с мамой начинали учить французский, родной мамин язык. Мамы и ее братьев.       — Je m'appelle Emily, madame. (Меня зовут Эмили, мадам)       — Bien Je suis votre gouvernante, je vous demande de m'appeler Madame Renaud. (Я твоя гувернантка, и прошу называть меня мадам Рено)       — Я плохо понимаю вас, мадам. Аманда, можно я вернусь к себе?       — Non, Emily, tu retourneras dans ta chambre après les cours. (Нет, Эмили, ты вернешься в свою комнату после занятия)       Мадам коротко указала девочке на стол. Тяжело вздохнув, Эмили села и сложила руки на столешнице, положив на них голову. Мадам тут же выпрямила девочке спину.       — Настоящая леди так не ведет себя. Меня прислала твоя мама и просила меня присмотреть за тобой, а также учить тебя, пока она не поправится.       — Мама? — Эмили встрепенулась. Потухший взгляд тут же загорелся. — Мама скоро поправится, да?       — Думаю, что да, — сухо ответила мадам. — Однако до этого времени тебе нужно меня слушаться и хорошо учиться.       — Oui, madame! Bien sur! (Да, мадам! Конечно же!) 2034 год. Июнь. Частная клиника Сан-Франциско       — Это рискованно, — Антуан покачал головой. — Устройство предназначалось вовсе не для таких целей.       Адам был сух, как сахарский песок. И непреклонен, как старый баобаб. Алисия же была готова пойти на что угодно, лишь бы больше никогда в жизни не видеть дочь и не иметь с ней более ничего общего. Что угодно, даже экспериментальный сенсин, придуманный старшим братом.       — Устройство считает и переделает воспоминания, словно Алисия всегда любила дочь, так? — Адам сложил руки за спиной.       — Да. Эти воспоминания будут перенесены в оболочку, но не факт, что это сработает как надо. Это сложный процесс, понимаешь? — Антуан вообще не был доволен этой затеей.       — Я понимаю это не менее того, что Эмили нужны родители. Алисия не в состоянии заботиться о ребенке и не имеет ни малейшего желания это делать. Как и я. Как и ты. Это все делается на благо нашей семьи.       Антуан хмыкнул и отвернулся от брата и сестры. Они затеяли настоящее безумие! И в то же время, это была прекрасная возможность проверить, насколько хорошо работают сенсины, насколько они могут считывать, изменять и переносить память. Пусть даже от человека к машине.       — Хорошо. Я готов сотрудничать с Киберлайф, — наконец, ответил Антуан. — Когда будут готовы оболочки?       — Через несколько месяцев. Им нужна твоя помощь при конструировании памяти, чтобы она была совместима с сенсином.       — Хорошо. Я отправлюсь туда после того, как сенсин будет внедрен в головной мозг Алисии и Марка. Кроме того, мне нужно будет изменить считанные воспоминания, а это тоже нелегкий процесс.       Он помолчал некоторое время.       — Ты затеял опасную игру, брат.       — На благо семьи, брат.       — На благо семьи.