Не о любви

      В начале ноября у Вика планово случилась течка. С тех пор, как он смог позволить себе не сидеть эти четыре дня на работе, обливаясь потом и мучаясь тошнотой от таблеток, а лежать в постельке с баночкой колы и вибратором — он так и поступал. Точнее за три года он привык лежать в постели со своим альфой, который хоть и не вибрировал, но тоже был вполне неплох, но с тех пор, как они расстались, это была уже третья течка, и Вик начинал входить во вкус. Жалко, конечно, что некому было принести поесть и поменять постельное бельё, пока он спит, но зато и не нужно было ждать, пока у альфы встанет. С омегами в этом плане было намного легче — они к обоюдному удовольствию могли использовать разные постельные штучки, альфы же предпочитали справляться сами, без силиконовых соперников. И в целом, конечно, справлялись, но Вик на сексуальный аппетит во время течки не жаловался, так что иногда было тяжеловато.        Со своим любимцем же нежно-голубым вибратором никаких разногласий у Вика никогда не возникало, он верно служил ему полгода и единственное, чего требовал — регулярной промывки и зарядки аккумулятора.        На четвёртый день от течки оставались изредка накатывающие волны возбуждения: щекотные и не сильные, Вику нравилось тихонько ласкать себя, даже не кончая, просто водить по полувозбуждённому члену пальцами, иногда заныривать между ягодиц. Параллельно можно было смотреть сериалы или разгребать рабочие дела.        Вик лежал на кровати без штанов, читая рабочую почту и параллельно переписываясь с Максимом. Они начали общаться с того дня, как сидели на кухне у Максима и обсуждали, какой лучше крем делать к шоколадным пирожным. Ну, и не только это. Теперь у Вика был инстаграм Максима, в котором тот постил на удивление эстетичные и не голые фотографии. Теперь, когда он сблизился с Максимом, было стыдно за своё удивление, когда в его аккаунте он не нашёл ничего… Ну, проституточного. Там были фотографии цветов, рассвета, десертов и Максима: почти все без лица, крупными фрагментами: руки, шея с упавшим на неё завитком светлых волос, уголок рта в улыбке, размытый силуэт на поверхности воды и всякое в том же роде. Они были действительно красивыми, Вик иногда пролистывал его аккаунт, пересматривая эти фотографии.        В подписках у Максима были аккаунты с рецептами и только немного людей. В целом, Вик ожидал увидеть гораздо больше социальной активности на его страничке, Максим производил впечатление общительного человека, он таким и был, но при этом имел парадоксально мало людей в своём постоянном кругу общения. Вик подозревал, что это было связано с его предыдущей деятельностью и тем, что закончив её, он оборвал все контакты. Сейчас он общался по работе со своим сменщиком, охранником и Виком.        «Прихожу на смену — всё в крови, пол, лестница, всё вообще. Сменщика нет, поднимаюсь, он моет пол наверху — тоже в крови. Думаешь, кого-то убили? Нифига, китаец купил какую-то бычью или ещё какую кровь и вылил банку на себя, пока ходил вниз просить убраться — вымазал всё по дороге. Сейчас отмывал всё, чувствую себя чистильщиком».        Вик усмехнулся, прочитав сообщение. Кто бы мог подумать, что работа на ресепшене гостиницы с минус звездой такая захватывающая.       «Макс, пора выпускать сборник твоих историй. Я, если честно, подумываю бросить работу и уйти к тебе, на моей и в половину не так весело».        «Ну, зато ты можешь себе позволить поваляться в течку дома, а я вот тру пол с текущей задницей».        Вик прикрыл глаза и вздрогнул, мысль о текущей заднице Максима возбуждала. Но справедливости ради во время течки возбуждала даже сосиска, похожая на коленку.        Вик Максиму, конечно, не завидовал: коммуницировать с людьми, тем более с альфами во время течки было сложно. Тем более, что у него не было своего альфы, с которым вечером можно было бы сбросить скопившееся возбуждение. Это Вик знал, они обсудили альф, точнее их отсутствие, ещё когда Вик привозил Максиму пирожные. Которые, кстати, тому очень понравились. У Максима пары не было с околошкольных времён — уже лет девять, если не считать отношений, которые заключались в периодическом стаскивании друг с друга штанов. Свиданий, совместного выбора штор и знакомств с родителями у него не было. Вик удивился, сам он, признаться, гораздо комфортнее чувствовал себя в отношениях и после каждого расставания долго учился жить с самим собой. Но у Максима, конечно, была другая ситуация, и узнав больше об его предыдущих отношениях, Вик допускал, что так, без альфы, ему даже лучше. Он и сам знал, что сложно найти нормального партнёра, но, очевидно, задача усложнялась, если ты спускался на ступеньку ниже по социальной лестнице. У Максима не было учёбы в университете, студенческих вылазок на природу, походов в театры и поездок на море с друзьями. У него были одноклассники, отсидевшие за наркотики, альфы, прикладывающиеся к бутылке, и не самая уважаемая, с позволения сказать, работа.        Вик не мог себе представить, как жить без всего того, что всегда у него было. Все его самые лучшие воспоминания были из университета, а Максим даже не окончил училище. Вик не чувствовал себя лучше его и не жалел Максима — у него не было привычки смотреть на других свысока, но это заставляло задуматься. Наверное, на месте Максима он справлялся бы куда хуже.        «Мне очень жаль твою задницу» — отправил Вик с грустным смайликом. «Я могу компенсировать твои страдания бутылочкой вина и теми пирожными завтра вечером».        «Ты не работаешь?»        «Работаю, но настроение послать всех нахер, начальник звонил сегодня два раза, хотя я вообще-то должен лежать под альфой и наслаждаться течкой. Так что вина я завтра в любом случае накачу».        Конечно, Максим согласился, Вик не без основания считал их общение обоюдно приятным. Он планировал как-нибудь познакомить Максима со своими друзьями, и был более чем уверен, что они найдут общий язык с Лидой: будут вдвоём оттачивать на Вике свои шуточки.        Возвращаться к работе после течки обычно было приятно, гормоны не всегда заставляли страдать — и на том им спасибо, и после течки обычно следовал прилив сил, так что даже понедельник не казался чем-то отвратительным. Так было и в этот раз, за тем исключением, что был вторник. Вик успел провести встречу онлайн, проверить, как выполнены поручения, которые он раздал до своего небольшого отпуска, и раздать новые, и день можно было назвать приятным, если бы не появился начальник.       Пётр Олегович вроде бы был нормальным мужиком, так иногда казалось, но большую часть времени было ощущение, что у него есть личная неприязнь не то к омегам, не то к тем, кто младше, или к своим подчинённым, или, может, к Вику лично. Хотя гораздо более вероятным было, что у Петра Олегович была неприязнь ко всему вышеперечисленному. Он был единственным человеком недовольным, что Вик берёт отгулы на время течек за все шесть лет, что он это делал. В первый раз он даже пробормотал что-то вроде «вот поэтому остальные начальники — альфы и беты», и если Вику удалось сдержать себя, то только потому, что от шока он не сразу поверил в то, что услышал. У Вика тоже было мнение на этот счёт, оно заключалось в том, что Пётр Олегович мог засунуть свой узел так глубоко в собственный зад, чтобы его перестало волновать, по какой причине Вик берёт дни на отгул, предусмотренные его трудовым договором.        С того раза начальник не поднимал эту тему, хотя его недовольное лицо и замечания по пустякам прекрасно говорили о том, что он думает об отгулах Вика. Но мнение Вика на этот счёт уже известно.        В этот раз начальник встал не с той ноги. Возможно, осознал, как быстро и безвозвратно он лысеет для человека, которому лысина не идёт категорически, или узел с утра блестел своим великолепием не так ослепительно, как обычно. Какая бы причина ни была, она испортила Петру Олеговичу настроение.        Он выдавил своё «здравствуйте» сквозь зубы и замолчал отвратительно некомфортно, пока пролистывал бумаги, потом отложил их, сложил сверху руки и вздохнул:        — Виктор, — Вик хотел бы поморщиться, но старательно улыбнулся, кивая в знак того, что слушает, — как вы считаете, допустимо ли для начальника проектного отдела уходить в отпуск на четыре дня, когда компания запускает проект?        Вик сжал зубы и удобнее сел на стуле, настраиваясь на трудный разговор.        — Проект был запущен в реализацию до моего ухода, — сдержанно возразил он.        — Проект был запущен в первую стадию, после которой могут требоваться правки, вы это знаете.        — Конечно. И в этом случае мой помощник бы всё уладил, кроме того я оставался на связи, и если бы была необходимость вмешаться, помощник позвонил бы мне.        — О, именно поэтому мне лично пришлось звонить вам вчера? — скорчив удивлённое выражение на лице, протянул Пётр Олегович. Вик сжал кулаки.        — Пётр Олегович, я не знаю, почему вы решили позвонить мне вчера, вопрос вполне мог подождать и до сегодня. С утра я уже…        — Виктор, позвольте мне решать, какие вопросы сколько могут ждать! — рванул альфа.        Вик дёрнулся и замер. Какого чёрта? Начальник умел быть мудаком при желании, но никогда ещё не позволял так повышать голос. Вик чувствовал, как внутри него медленно от желудка к горлу поднимается протест, желание встать, хлопнуть ладонью по столу и послать старого урода. Он медленно выдохнул, беря себя в руки.        — Пётр Олегович, давайте придерживаться делового тона, без необходимости поднимать голос…        — Витя, — Вик дёрнулся и прикрыл на секунду глаза, переваривая ненавистное обращение, — я готов говорить нормально с людьми, которые меня слышат. А вы не просто не слышите, вы делаете всё абсолютно по-своему. И я не намерен терпеть подобное поведение от своего сотрудника! Начальник отдела должен быть на месте, когда он нужен, а не устраивать свою личную жизнь! Если ваши желания не позволяют вам занимать данную должность, вы можете…        Нет, ну какого чёрта?! Вик встал, опёрся на стол, нависая над альфой, чувствуя, как от злости пульсирует в висках.        — Вы хотите обсудить мои течки? — Пётр Олегович откатился на стуле, откинувшись на спинку, чтобы лучше Вика видеть, и открыл рот, но Вик заговорил громче, перебивая: — Петя, — протянул он, передразнивая тон начальника, — позвольте угадать, когда Илья Алексеевич уходил в правление, он не наделил вас полномочиями увольнять за текущие задницы начальников отдела, которых ставил он? Я прав? Тогда будьте добры вздрочните в туалете, если у вас это ещё получается, и перестаньте думать о моих течках.        — В каком тоне вы со мной говорите?! — прилетело в спину Вику, когда он развернулся и вышел из кабинета. Его трясло, руки дрожали, хотелось что-то сломать или вернуться в кабинет и не столь культурно отматерить его. Ублюдок!        Вик захлопнул дверь своего кабинета, упал на стул и дрожащей рукой открыл бутылку с водой. Чёртов старый ублюдок в конец потерял границы! У него и раньше выбивало пробки, год назад, когда только пришёл, он отчитал менеджера за вылезшую из-под рукава татуировку. Но он никогда не позволял такого с теми, кто был в компании ещё до него. Их предыдущий начальник, Илья Алексеевич, собирал команду из людей, которых знал, у него не было ни одного руководителя, не начинавшего с самых рядовых должностей, и Вик подозревал, что у него было условие не увольнять их. Иначе он был уверен, старый козёл давно бы всех разогнал и поставил тех, кто поудобнее. Теперь, видимо, он решил, что раз их нельзя уволить, нужно вынудить их уволиться, или просто срывался на них от безысходности. Начиная с той публичной порки логиста, заканчивая этим.        — Что за пиздец? — из-за двери высунулось удивлённое лицо Лиды, она зашла в кабинет, села бесцеремонно на стол. — Что там произошло, мне секретарь сказал, что ты орал в кабинете у Петра?        Вик потёр виски — после такого всплеска эмоций побаливала голова.        — Он, блять, отчитал меня за выходные. Как будто с проектом возникли какие-то проблемы! Как будто я не проверил всё самостоятельно и не отвечал на его звонки вчера весь день!        — Боже, что за козёл? — простонала Лида, отнимая у Вика бутылку и делая глоток.        — А в конце он такой, мол, если у вас из задницы течёт, можете ли вы быть начальником отдела. Сука!        — Что? Серьёзно?        — Вполне. Я посоветовал ему перестать думать о текущих задницах и сходить отдрочить.        Лида поперхнулась воздухом и рассмеялась, чуть не свалившись со стола, Вик, придержал её за ноги, и сам фыркнул. Было бы смешно, конечно, если бы не тот факт, что конфликт перешёл в активную стадию, а у Петра теперь был повод подать жалобу на Вика или вовсе поднять вопрос об увольнении. Хотя на его рассмотрении всплыло бы, в ответ на что он получил такую грубость, так что увольнение было маловероятным. Но вот крови попить начальник теперь мог в двойном объёме.        — Козёл, испортил мне настроение. Придётся сегодня вечером выпить две бутылки вина.        — Мм? Где ты собрался пить вино? — выгнула бровь подруга.        — К Максиму поеду.        Лида улыбнулась и провела пальцем ему по щеке, мурлыкнула:        — Так часто слышу о Максиме…        — Лида, блин! — стряхнул её руку Вик, — он тоже часто слышит о тебе, но мы ведь с тобой не трахаемся?        — И очень зря, — хохотнула она, вставая со стола. — Ладно, что будешь с Петром делать?        — А что с ним делать? — Вик потёр ладонью лицо, вздыхая по своему такому хорошему с утра настроению. — Сделаю вид, что ничего не было или пошлю нахуй — в зависимости от того, что будет делать он.        Звучало как план, и Вик собирался его придерживаться.        С начальником до конца рабочего дня они не встречались, Вик, не выходя на обед, весь день просидел в своём кабинете, пытаясь сосредоточиться на бумагах, но потерпел поражение, и в итоге ушёл раньше на пятнадцать минут, чего обычно себе не позволял. Но ему было просто необходимо расслабиться!        Максим, когда они встретились вечером, долго смеялся, услышав, куда послал начальника Вик. Да, пожалуй, было забавно, если забыть о необходимости и дальше видеть этого человека пять дней в неделю, Вик не смог бы отсиживаться в своём кабинете бесконечно.        — У вас приличная компания — удивился Максим, — не думал, что там такие кадры бывают.        — Он зять бывшего начальника, тому уже под сраку лет и он ушёл в правление, а этот теперь тут заправляет.        Они лежали на маленьком диване в квартире у Максима, у дивана, потрёпанного долгими годами жизни, вылезла пружина, проколов дырку в чехле, и приходилось держаться подальше от того угла, устроивший на одной стороне. Вик полулежал, ногами на полу, головой на диванной подушке, и периодически приподнимался, чтобы выпить вина из бокала, не облившись. Максим лежал рядом, на боку, подперев голову рукой, он встал, дотянулся до бутылки и долил им, укладываясь обратно.        — Я знаю таких, — Вик повернул голову, чтобы смотреть на Максима, тот поморщился. — Ну, знаешь, крутых дядек, которые снимают себе дешёвых проституток и заставляют сосать свои не стоящие хуи, — Максим поморщился. Он уже был порядочно пьян — позади осталась бутылка вина, щёки у него раскраснелись и по шее вниз тоже расползлись красные пятна. — Это вообще первое, что я понял: чем дороже пиджак на альфе, тем более жадный, высокомерный мерзкий он козёл. Но мне казалось, что они такие только в постели с проститутками, ну, пар спускают и всё такое. Мне казалось, что дяди в дорогих костюмах на работе сияют идеальными улыбками.        Вик задумчиво разглядывал омегу, пока тот слизывал с руки выплеснувшееся вино. Они, кажется, в первый раз говорили об этой стороне жизни Максима так открыто. До этого он, смеясь над расспросами Вика, рассказал, что проститутки целуются с клиентами, что не обязательно иметь сутенёра, что в Иркутске за это, действительно, платят больше и прочую мелочь. А вообще на вопрос про деньги он сказал, что есть те, кто сосёт за сто рублей, а есть те, кто за десять тысяч, это если не брать тех, кто называется модным словом «эскортник» и за ночь зарабатывают больше, чем нужно обычному человеку за месяц. Но таких в их местах не было, глянцевые инстаграмные попы и сделанные носы в регионах не задерживались. Вик не стал спрашивать, за сколько сосал сам Максим, но по его словам на нормальную жизнь хватало, значит, не за сто.        В тонкие материи Вик не лез, не спрашивал, зачем и почему, как так вышло и был ли другой выбор, — никакого права лезть так глубоко у него не было, а если когда-то Максиму захотелось бы самому с ним об этом поговорить, он бы выслушал.        Но это не мешало часто задумываться о том, что приходилось видеть омеге, через что он прошёл.        — У меня был один, который весь час твердил, что надо отрабатывать. Он был в часах и перстнях весь, с огромной цепочкой с мой палец толщиной, но ни дай бог я на секунду хоть отодвигался, он говорил, что я свои деньги ещё не отработал. А пока я ему сосал, рассуждал, какие грязные нынче омеги и что в его время было не так. Хуев моралист, — прошипел Максим, отпивая из стакана. Он замер на секунду и улыбнулся подбадривающе, когда наткнулся на взгляд Вика — хмурый и задумчивый. — Не все такие, большинство нормальные.        Вик допил разом половину стакана, он явно отставал от Максима и надо было догонять, особенно если разговор зашёл в такое русло.        — Нормальные? Не знаю, Макс… Мне не кажется нормальным ни один из них. Ты бы сам стал?        Максим приподнял бровь.        — Заплатил бы кому-то за секс? — уточнил Вик.        — Ты уверен, что это у меня нужно спрашивать?        — Стал бы? — настаивал Вик        — Нет, — помолчав, всё же ответил Максим, он отставил бокал на стоящий рядом с диваном табурет, и лёг на спину. Вик посмотрел на его профиль, отмечая в очередной раз, что у него красивый нос, и хмыкнул.        — Вот видишь, и я бы не стал. Со сколькими из них ты реально хотел бы переспать? Если бы они не платили.        — Боже, вот это вопрос на подумать! — хохотнул Максим, он повернулся к Вику, и так было очень хорошо видно, как пьяно поплыл у него взгляд. — Прям чтобы захотел — не знаю. Не думаю, что я показатель, мне всегда было не принципиально. Бывает, конечно, что они прям… ну, приходится закрыть глаза и представить Брэда Питта, но в основном нормально.        — Нет, подожди, — отмахнулся Вик и подполз поближе, переключаясь с вопроса о нравственности клиентов проституток на Максима, — у тебя никогда не было, что смотришь на человека и думаешь «вот бы его трахнуть»?        — Ну, — задумчиво протянул Максим, разглядывая Вика в ответ, — иногда бывало. Но, ирония, именно с ними я и не трахался.        — Да ладно, почему?        — Они обычно… нормальные? Как думаешь, кому из них нужна проститутка не первой свежести?        Вик чуть не задохнулся от возмущения, привстал и шлёпнул Максима по плечу. Уж Максим точно не был не первой свежести! Он выглядел хорошо, мило, и эти глаза его невинные — уж о Максиме таких слов сказать было точно нельзя, в нём свежести было ещё побольше, чем в Вике!        — Как бы они узнали? Ты думаешь, у тебя на лбу написано? — возмущался он, пока Максим недовольно потирал плечо. — Да я большей проституткой выгляжу, чем ты. Ты глаза свои видел вообще? То ли бэмби, то ли я Алёнка с шоколадки! Не смейся! Правда, это глупости.        — Ну, не узнали бы сначала, ладно, — согласился нехотя Максим, отталкивая Вика, чтобы он опять лёг на диван. — А потом? Знаешь, есть несколько факторов, выдающих проститутку.        — Ну, я ведь не про свадьбу и кольца говорю, я про переспать.        Максим выразительно посмотрел, выгибая бровь, и Вик со вздохом сдался. Да, ладно, наверное, проститутке не хотелось секса просто ради секса, хотя Вик был уверен, что по работе и по желанию — два совершенно разных секса.        — Просто имей в виду, что ты очень даже ничего, — поводил пальцем в воздухе Вик, прикрывая глаза. — Меня зацепили твои коленки, знаешь ли.        Максим фыркнул в ответ.        После Вик не раз думал об их разговоре, что надо бы куда-то Максима вытащить, чтобы он мог познакомиться с кем-то нормальным. Ведь сейчас ему ничего не мешало, а встретить кого-то достойного в той гостинице, где он работал, было вряд ли возможно. А Вик был уверен, что Максим заслуживал кого-то нормального, он был классным даже несмотря на то, чем он занимался раньше, — вообще были способы заработать гораздо хуже, Максим вреда не причинял никому, разве что себе.        К началу следующего месяца, когда снег выпал уже прилично, Вик построил Роме глазки и уговорил его собраться на даче, в бане. Нужно было познакомить своих друзей, а то Лида начала обвинять его в том, что он прячет Максима.        Максим на предложение собраться с его друзьями в баньке растянул губы в улыбке и приподнял бровь.        — В бане?        — Ну, да, у моего друга… — начал Вик, непонимающие моргнув. Максим приподнял вторую бровь и ухмыльнулся сильнее.        — А вас сколько будет? — протянул он.        Вик ещё раз моргнул, возмущённо вздохнул и шлёпнул по бедру смеющегося омегу. Боже, они обязаны были подружиться с Лидой!        Собраться решили в воскресенье, которое удачно совпало у всех свободным. Вик ждал его, как Нового года, ему было просто необходимо развеяться, отвлечься на что-то. Начавшаяся тогда в кабинете начальника холодная война действовала на нервы, Пётр Олегович в два раза дольше проверял все его бумаги, задавал бесконечно большое количество ненужных вопросов, видимо, просто, чтобы вывести Вика из себя. Тот сдержанно улыбался, терпеливо ждал и отвечал на все, даже самые бессмысленные вопросы, так подробно, как только мог, а потом уходил в свой кабинет и матерился в экран ноутбука.        Как будто этого было мало, очнулся Паша. После их нелепого и для обеих сторон, очевидно, неприятного разговора на Пашиной кухне, он, казалось, всё понял, решил отпустить то, что давно было отпустить пора, и их контакты ограничились кивками в знак приветствия. Вик почти успокоился, вернулся к тому, что было до той попойки: долой мудаков из своей жизни, какие вкусные чаи бы Паша ни варил и как ни был бы он любезен с пьяными омегами, прошлое нельзя перевернуть, и Вик смирился с этим опять.        Надолго Паши не хватило. Он больше не лез с разговорами, но на общих совещаниях в конференц-зале всегда садился напротив и улыбался, мимолётно, тут же отворачиваясь, но улыбался. Он отдал Вику последний рогалик в кафе, который тот провожал грустным взглядом, и всегда придерживал лифт, даже если Вик был только в середине коридора, несмотря на недовольство остальных пассажиров. Вик старался не замечать, Вик злился, Вик не мог найти в себе сил на ещё один разговор. И решительно не понимал, зачем Паша это делает.        Строить из себя Скарлетт и обещать подумать обо всем завтра было бесконечно увлекательно, но Вик знал, что когда-то это закончится, и было ощущение, что не очень хорошо.        В воскресенье они наконец-то собрались на даче, Рома топил баню и ныл, что все они бессовестно эксплуатируют альф, точнее одного единственного — Рому, под смех своего мужа и Лидины ехидные смешки. Вик с Максимом ходили по даче, и Вик рассказывал, где какие кусты растут и кто в каких чем занимался.        Когда они приехали, Вик на одну короткую секундочку заволновался, что друзья не найдут общий язык, но тут же эту мысль откинул. Лида, хоть и в своей манере, могла общаться с кем угодно, Рома же был слишком сладкой булочкой для того, чтобы с кем-то не сойтись характерами, а его муж, Дима, был слишком вежлив, чтобы высказать своё недовольство, даже если бы ему что-то не понравилось. Максим был, как всегда, расслаблен, и сам, казалось, абсолютно не волновался по поводу встречи с новыми людьми. Глядя на него, успокоился и Вик, и не зря.        Конечно, Лида с Максимом нашли друг друга в совместном подкалывании, Рома, наблюдая за ними, посмеивался, но в глубине души, — Вик был уверен, — побаивался, как бы они не переключились на него. Максим ощущался в их компании так, как будто был там всегда, шутил вместе со всеми, первый схватился за нарезку бутербродов, потому что, по его словам, знал идеальную пропорцию.       Когда Рома растопил баню, а Вик рассказал обо всех осквернённых в студенческие времена уголках дачи, они переоделись в доме, собираясь париться. Когда Вик сказал Максиму не забыть халат, тот хмыкнул, что обычно бывает в банях без халата, и Вик, споткнувшись о снятый ботинок, шлёпнул его по заднице. Лида с Димой, переодевавшиеся рядом, обернулись на них, давящих смех, удивлённо оглядывая. Вик покачал головой, переглядываясь с Максимом. Эту тему они в компании не поднимали, Максим не заговаривал, и Вик тоже не видел смысла, тем более, что и без этого хватало, о чём поговорить.        Рома, как всегда, баню растопил так, чтобы «жиры сами убежали», как он говорил. Вик не чувствовал, как убегают жиры, зато чувствовал, как процент жидкости в организме резко снижается. На недовольный бубнёж вошедших в парилку Рома пожал плечами и посоветовал им почаще выбегать на улицу.        Они расселись на скамейке в два этажа, Рома, конечно, заполз повыше, Вик с ужасом смотрел на него, и толкался с Лидой за место поближе к выходу. Победила, как всегда, Лида. Вик прикрыл глаза, ощущая, как капли пота скатываются по лицу, от жара мышцы будто плавились, хотелось пить, но не хотелось выходить в предбанник и скидывать с себя это расслабление, которое он так долго ждал.        Вик приоткрыл глаза и осмотрелся, Рома, свесившись с верхней полки шептался с Димой, который, отдуваясь за мужа, сидел ближе к печи. Рядом, касаясь руки Вика своей расслабленной кистью, сидел Максим, тоже прикрывший глаза. Вик скользнул по нему взглядом, остановившись на чёрном пятне над бедренной косточкой, которое оказалось татуировкой, но что именно там написанном, разобрать Вик не смог. У Максима оказалось много родинок, раскиданных по телу, забавно, что их совсем не было на лице, зато начиная с ключиц хоть отбавляй: две под правой ключицей, сразу три возле левого соска и целая россыпь по животу. У Максима было красивое тело, не идеальное, выстраданное спортом и правильным питанием, но очень хорошо сложенное, один только перепад талии в бедро заставлял засмотреться. Если бы Вик имел такое тело, он бы и на спортзал плюнул, хотя, если быть честным с собой, иметь такое тело хотелось в совершено другом смысле.       Вик глубоко вздохнул, встряхиваясь и прикидывая, как давно у него был секс с омегой. Боже, четыре года назад! — непозволительно много. Вик повернулся к двери, раздумывая о том, что пора бы выйти, и наткнулся на довольный хитрый взгляд Лиды. Моргнув растерянно, Вик почувствовал, как ещё быстрее заколотилось сердце, и порадовался, что не может покраснеть ещё сильнее в бане.        — Так! — резко развернулся он в другую сторону. — Эм, кто со мной прыгать в сугроб?        Прыгать в сугроб пошли все, визжа от обжигающего контраста температур и восторга. После, когда они вернулись в баню, и Рома с мужем и Максимом опять пошли в парилку, подгоняемые нытьём Ромы, что его никто так и не отпарил, Вик с Лидой остались в предбаннике. Девушка налила себе пиво, занесённое с улицы, поправила подол халата и посмотрела на Вика выжидающе.        — Ну?        — Что? — краснея, оборонительно буркнул Вик, ругаясь на свою несдержанность. Боже, как мальчишка пятнадцатилетний, засмотрелся на омегу, своего друга! В своё оправдание Вик мог сказать, что у него не было секса уже полгода!        — Просто друзья? Котя, на меня ты также заглядываешься? Я не осуждаю, конечно, как тут не заглядеться!        Вик застонал, опуская голову меж рук. Она ведь теперь не отстанет!        — Нет, подруга, твои сиськи мне не нужны, — смотря на девушку из-подо лба, хмыкнул он. — У меня просто давно не было омеги.        — Не слушайте его, мои маленькие, — охнув, Лида погладила свою грудь, и вернула взгляд к Вику. — Сколько тебя помню, ты всегда понимал всё в последний момент.        Вик решил подругу проигнорировать, ту вряд ли можно было в чём-то переубедить, только зря потратить время.        Ночевали на втором этаже в бане, в маленькой, зато хорошо натопленной комнате. Вик лежал на полу, на старом шерстяном одеяле рядом с Максимом и Ромой, смотрел в окно на яркие, какими они бывают только за городом, звёзды, и хотел остановиться в этом моменте. Без возвращения в привычные будни и без проблем, которые это за собой несёт. Он с каждым днём всё сильнее чувствовал, как устаёт жить своей обычной жизнью. И ругал себя за это, потому что многие бы завидовали, но Вик вертел носом. Кризис в тридцать лет?        На работу возвращался с настроением, с каким когда-то шёл в школу в понедельник с утра. С мыслью «боже, как же не хочу» и ещё одной: «боже, быстрее бы вечер и домой».        Пётр Олегович собирал совещание, близился конец года, самое не любимое время любого офисного сотрудника, и начальник считал нужным ситуацию усугубить своими нотациями.        — Если проектный отдел соблаговолит, — закончил он свой, судя по одышке, горячий монолог, который Вик пропустил. Он проморгался и посмотрел на Петра Олеговича, тот смотрел в ответ с привычным недовольством. Вик решил, что потом спросит у кого-то, что от него хотели и хотели ли вообще или это было очередное лирическое отступление, и кивнул.        Пётр Олегович цокнул и отвернулся к секретарю за бумагами. Вик закатил глаза, тоже отворачиваясь, настроения и без того вряд ли хватило бы на весь сложный понедельник, чтобы тратить его ещё и на начальство. Напротив, как обычно в последнее время, сидел Паша, он улыбнулся, когда Вик мазнул по нему взглядом. Вик проигнорировал, рассматривая дальше зал, пока в руку не прилетел клочок бумаги. Вик удивлённо посмотрел на улыбающегося Пашу, потом на начальника, ворчащего что-то себе под нос в поисках какого-то письма.        «Он так дёргается, когда смотрит на тебя, что ты со стариком сделал?» — было в записке.        Вик опять огляделся, отвечать Паше не хотелось, но возможность перемыть Петру косточки, да ещё и душное совещание…        «Посоветовал ему подрочить», — написал он рядом на том же клочке и швырнул по столу. Он наблюдал, как Паша развернул записку и закусил губу, чтобы не улыбаться слишком уж сильно — Пётр Олегович временами отрывался от зачитывания письма и поглядывал на подчинённых. Вик и сам давил улыбку, глядя на Пашу.        «Три года назад ты сказал тому мужику, что даже на лицо б ему не сел, когда он предложил тебе свои коленки вместо стула», — прочитал Вик. — «Я тогда в тебя и влюбился, пожалуй».        У Вика по коже как будто миллион мурашек пробежал, он вздрогнул, посмотрел на серьёзного, смотрящего прямо ему в глаза Пашу, на лице у которого не было ни намёка на прошлую улыбку, и смял записку, сунул её в карман и отвернулся. Чёрт! Чёрт! Нельзя было! Зачем?        После конца пытки он сбежал в свой кабинет, игнорируя Пашу и удивлённую Лиду. Было плохо, опять поднималось то, что так старательно он укладывал. Вик вдруг вспомнил, что Паша никогда не говорил о любви, говорил, что хочет, обожает, но никогда — что любит. Это было одним из минусов, что он записал на листочке, сидя у Лиды дома после того, как узнал про любовника. Вик хотел, чтобы его любили, и он знал, что заслуживает этого. Он не собирался возвращаться туда, где ему не давали желаемого, но это было так сложно, почему было так сложно?!        Максим готовил ему утешительные булочки с помадкой и маком, оправдывая существование на кухне у Вика духовки, и слушал его поток мыслей. Вику нужно было рассказать кому-то с самого начала, чтобы ему помогли взглянуть на всё свежим взглядом, потому что он сам, кажется, запутался.        — Ты скучаешь по нему или по отношениям в принципе? — спросил Максим, проверяя булки в духовке. Вик сидел у окна, разглядывая то Максима, то прохожих.        — В этом и вопрос, — вздохнул он. — У меня были чувства, но сейчас… Боже, не знаю, мне как будто нравится сама идея быть вместе, но я взрослый мальчик и знаю, что идея от реальности отличается. — Вик гонял эти мысли несколько дней, нельзя запретить себе думать: чем больше пытаешься, тем хуже получается. Нужно было отвлечься, но как это сделать, если каждый день на работу, а там Паша с его улыбками. — Ещё я знаю, что люди не меняются.        Максим молчал, Вик, смотрящий до этого в окно, оглянулся на него вопросительно. Тот стоял рядом с плитой, держа в руке прихватку.        — Ты чего?        Максим растерянно поморгал и бросился вытирать стол, где был рассыпан мак.        — Да, я… — улыбнулся, — да, ты прав.        Вик удивлённо смотрел, как он суетится, не понимая столь резкую смену настроения. Он хотел спросить, в чём дело, но Максим заговорил раньше.        — Думаю, тебе надо с ним поговорить, — сказал Максим, садясь на стул. — Узнать, как он вообще себе это представляет и чего хочет. А потом ты уже решишь.        Вик кивнул.        — Звучит разумно, хотя и не знаю, имеет ли вообще это смысл. Я… Да не забуду я никогда, что он трахался у меня за спиной. Он обманывал, и я это знаю, всегда буду знать. — Вик посмотрел на Максима, жующего губы. — Ты бы простил?        — Я прощал, — улыбнулся Максим. — Ничего хорошего из этого не вышло, но я не думаю, что ситуации можно сравнивать, у меня никогда не было таких отношений, как у вас с этим Пашей.        Но Вик не думал, что есть какая-то разница в отношениях, суть оставалась одна: ничего хорошего не вышло и выйти не могло.        — Я даже жалею, что не закатил ему тогда истерику, надо было пнуть его по яйцам и переехать машиной его ноут, тогда б он вряд ли полез ко мне опять, — фыркнул Вик. — Но нет, мы ведь разошлись, как взрослые люди. И вот, пожалуйста.        — Ещё не поздно устроить истерику, — улыбнулся Максим.       Вик вздохнул. Он подумает об этом.