Не о любви

       Вик растерянно посмотрел на пакеты, заваленные в багажник, почесал голову и со вздохом решил, что не хочет спускаться к машине два раза. В пакетах гремели друг об друга банки с горошком и кукурузой, шуршали обёртки от конфет и даже, кажется, разбилось яйцо. До Нового года оставалось всего ничего, пора было затариваться. Вик надел по паре пакетов на каждое предплечье, с трудом захлопнул багажник и со стоном пошёл к подъезду, пытаясь игнорировать сползающую на глаза шапку. А та упорно закрывала обзор и кололась.        Пока дошёл до двери в квартиру, руки уже не чувствовались совсем. С матами и проклятьями Вик вытащил ключ из кармана и открыл дверь.        — Макс, помоги с пакетами! — крикнул он вглубь квартиры, ногой придерживая дверь, чтобы та не открылась нараспашку.        — Не буду! Мне не нравится! — вместо помощи раздалось в ответ. Голос Арсения звучал весьма категорично, и Вик удивлённо приподнял брови: маленький альфа хоть и любил покапризничать перед папой, но истерики устраивал редко.        — Почему? Смотри, какой хорошенький зайчик! Ты же…        — Я не пойду! — звонко крикнул ребёнок, явно не убеждённый аргументами родителя.        Вик со стоном составил пакеты на пол, закрыл дверь и размял руки, разгоняя кровь. Пока он раздевался и относил пакеты на кухню, чтобы сразу спрятать конфеты, купленные на подарок Арсению, спор в зале продолжался.        — Что плохого в зайцах? Помнишь того кролика на ферме, тебе же он нравился? — с нескрываемой мольбой на лице уговаривал Максим, когда Вик заглянул в комнату.        Он сидел на коленях на полу среди обрезков ткани и мишуры, а перед ним, сложив руки на груди и скуксившись, стоял Арсений. На нём были надеты белые колготки, белые шорты с пришитым сзади помпоном от шапки, на груди поверх белой футболки была накидка, кажется, бывшая пушистым чехлом от диваной подушки, а на голове поверх обрезанной кепки торчало два длинных пушистых, — второй чехол? — уха.        Максим был прав — из Арсения получился милый зайчик, хотя и весьма недовольный.        — Эй, чем занимаетесь?        — Вик! Скажи, что заяц — это замечательно, — найдя в лице Вика новую надежду, посмотрел на него Максим. — Зайцы же милые.        — Да, — улыбнулся Вик, глядя на маленького альфу. — Мне нравятся зайцы.        — А мне — нет!        Арсений явно не был готов к диалогу, он порывисто сорвал с себя кепку с ушами, кинул её на пол и убежал в свою комнату. Максим громко вздохнул.        — Беда? — хмыкнул Вик, подсаживаясь на пол к своему омеге. Тот со вздохом положил голову ему на плечо и простонал.        — Я, блять, весь вечер на этого зайца убил, — тихо сказал он.        В саду у Арсения пришли к классическому решению: зайчики, снежинки. Снежинкой Арсений отказался быть ещё на подходе, и оставался только заяц. Им быть мальчик тоже не очень хотел, но Максиму удалось уговорить сына, что зайцы прикольные, и тот нехотя согласился. Но, увидев костюм, он передумал.        Было бы не так обидно, не шей Максим костюм сам. Ещё одна идея сада: родители вместе с детьми сделают уродские костюмы, что в переводе, конечно, означало, что сделают его родители.        Максим шить не очень умел, как и Вик. Папа Вика, услышав об их проблеме, предлагал всё сделать самому, но Максим отказался. Ко всему, что связано с Арсением он подходил крайне серьёзно, и если сказали шить с ребёнком, Макс будет шить с ребёнком. И вот теперь он с ненавистью смотрел на огрызки чехла от подушки, лежавшие перед ним, и жаловался:        — Он сначала даже помогал мне. Я подумал: «Ну, слава богу». А потом, когда увидел уши — нет, и всё тут! Думаю, уговорю померить, вдруг понравится. Но вот, — Максим показал рукой в сторону захлопнувшейся двери в комнату сына.        Вик усмехнулся и взял его ладонь в свою, сжимая пальцы. Вик вот предлагал воспользоваться помощью своего папы или вовсе заказать костюм в ателье, но Максим же выбрал мучиться.        — Я купил вина, напьёмся с горя?        Максим посмотрел на него невпечатлённо, давая понять, что попытка отвлечь провалилась, и со вздохом поднялся с пола.        — Пойду попробую ещё раз уговорить.        Вик проводил омегу взглядом, поднялся и пошёл следом. Что там по поводу и в горе, и в радости?        Арсений в своей комнате лежал на кровати с рисовальным планшетом, он скинул костюм прямо на пол и остался в одних трусах. Максим, войдя в комнату, цокнул, но нотации оставил на потом, сам молча подобрал разбросанную одежду.        — Арсений, ну что такое? Чем тебе не нравится заяц?        Маленький альфа молчал, игнорируя папу, даже когда тот сел на кровать и взъерошил его волосы.        — Арсень, это не серьёзно. Я сегодня очень устал и ты меня расстраиваешь…        Мальчик нехотя отложил планшет, перевернулся на спину и сложил руки на груди. Вик усмехнулся, глядя на сурово сведённые брови.        — Почему ты не хочешь быть зайчиком?        — Мне не нравятся зайцы. И там все будут этими зайцами, я не хочу!        — А кем ты хочешь быть? — спросил Вик, тоже присаживаясь на кровать.        Арсений хмуро мазнул по нему взглядом, помолчал пару секунд и улыбнулся:        — Пауком.        Максим моргнул, недоверчиво глядя на сына, осторожно спросил:        — Человеком-Пауком?        Вик тоже удивлённо приподнял брови. Арсению вообще-то не нравились никакие супергерои. Может, возраст ещё не тот, а может нынче у всех детей другие кумиры.        Мальчик же помотал головой с таким видом, будто у него спрашивают самые очевидные на свете вещи, и завозился на кровати, садясь.        — Нет, просто пауком.        — Сень, ты хочешь на Новый год вместо зайчика одеться в паука? — уточнил Вик, сдерживая улыбку, пока Максим справлялся со своим удивлением.        — Да!        Арсений просиял, и сразу стало очевидно, что никаким зайцем одеться его уговорить не удастся. Он хотел быть пауком. И зная упертый характер маленького вредного альфы, можно было даже не надеяться — тут не могло быть альтернатив.        — Арсений, — осторожно начал Максим. Вик, закусив губу, смотрел то на него, то на ребёнка. — Все будут в белом, блестящие, красивые, это же праздник! А ты будешь чёрным страшным пауком?        — Пауки не страшные! Ты что, пап!        — Ну, не знаю… — растерянно возразил Макс, оглядываясь на Вика в поисках поддержки. Тот пожал плечами, отказываясь вставать на чью-то сторону.        — Арсений, ну как ты себе это представляешь? Нам вряд ли разрешат привести тебя туда в костюме паука.        — А паук обязательно должен быть чёрный?        Максим вопросительно посмотрел на Вика, но тот не обратил внимания и продолжил:        — Ну, что если он будет необычным пауком? Белым?        Арсений призадумался и кивнул:        — Можно.        — Отлично, тогда сделаем паука! Белого, присыпем блестяшками. Праздничный паук, ну?        Максим смотрел на него взглядом, полным скептицизма, но Арсений рядом уже счастливо улыбался, подскакивая на кровати, и не оставалось ничего другого, кроме как сдаться.        — Вик, найди проволоку, а я пойду ещё ткани достану.        Паука шили втроём, хотя Арсений больше бесился и путался под ногами, торопясь быстрее надеть свой костюм, пока Вик с Максимом боролись со слишком тонкой проволокой, которую приходилось сворачивать в несколько раз, чтобы сделать каркас для лапок. Вик исколол все пальцы иголкой, наступил носком на клей и зарёкся ещё что-нибудь в этой жизни шить!        Паук зато получился вполне ничего. Ещё бы не получился, ради него пришлось выпотрошить диванную подушку! Шесть лапок, четыре из которых были набиты той самой подушкой, а вместо двух оставшихся были руки Арсения. Максим на шапке вышил пайетками шесть глаз, теми же пайетками был обшит весь костюм. Так что паук получился по-новогоднему сияющий.        Омеги убирали беспорядок с пола, пока радостный Арсений носился по квартире в костюме белого паука и делал вид, что стреляет всюду паутиной и лазает по стенам. Чтобы уговорить его переодеться в пижаму и почистить зубы, ушло ещё двадцать минут, пока Максим не потерял терпение и не сделал это своё родительское лицо. Родительское лицо подействовало на сына безотказно, так что недовольный и сопящий, но вскоре он оказался в своей постели.        Вик с Максимом легли чуть позже. Вик потянулся, чувствуя, как распрямляются все косточки, болящие после вечера, проведённого на полу в полускрюченном состоянии.        — Максим? — позвал он шёпотом.        Омега рядом завозился, тоже застонал, потирая поясницу и уставился на Вика в полутьме.        — Мм?        — А у меня на сегодня были планы… Я ж не просто так вино купил.        — Давай в субботу? — тяжело вздохнул Максим, и Вик горестно поднял взгляд к потолку.        — Приехали, у нас теперь секс за несколько дней планировать надо? Думаю, тогда лучше составить график. Вторник и суббота, как тебе? Или хватит субботы?        Ладошка Максима шлёпнула Вика по груди, оставляя после себя обжигающий след, и Вик прыснул, теряя наигранно серьёзное выражение лица.        — Я устал. Но я помню, что ты меня спас, — примирительно сказал Максим, подбираясь ближе и проводя носом по щеке Вика. — С этим пауком. Так что за мной должок, и обещаю, что в субботу отдам тебе сполна.        Всё та же ладонь скользнула по груди вниз к животу, а потом к трусам. Вик невольно втянул живот и подцепил пальцами ног носок Максима — у того мерзли ноги.        — Я могу получить этот должок по частям? Немного сегодня, чуть-чуть в субботу?        Максим усмехнулся ему в шею и мягко поцеловал сухими губами.        — Не знаю… Может, и получится что-то придумать, — сказал он шёпотом, пока Вик наглаживал его бедро.        — Пап… — дверь в комнату тихо отворилась, заставив всё внутри Вика похолодеть. Он судорожно натянул на себя одеяло, садясь на кровати и отодвигаясь от Максима. Удивительно, что четырёхлетний пацан заставлял его чувствовать себя как родители, когда сам он был ещё подростком.        — Ты чего не спишь? — выдохнул Максим, закидывая одну ногу на другую.        Арсений, видимо почувствовав в вопросе родителя разрешение войти, распахнул дверь, и громко стуча по полу пятками добежал до кровати. Максим недовольно цокнул.        — Нельзя входить в комнату без стука!        — Знаю, — спокойно кивнул Арсений и заполз между омегами, садясь на колени. — Я забыл про рисунок.        — Какой рисунок?        — Нужно было нарисовать рисунок про Новый год.        Вик тяжело вздохнул, сползая вниз по кровати и накрывая лицо одеялом. Суббота, да?        — Да чтоб!.. Хорошо, иди спать, я нарисую.        — Но я тоже хочу!        — Арсений, времени половина первого ночи, иди спать!        Вик лежал под одеялом, пока ребёнок, громко сопя, слезал с кровати и плёлся в свою комнату, шаркая ногами по полу. Максим рядом выматерился и плюхнулся на подушку.        — Я удвою свой долг, если нарисуешь вместо меня, — вкрадчиво сказал он.        Вик прикинул, насколько хочет секса, убрал с лица одеяло и помотал головой:        — Прости, кис, не придумали ещё такой сексуальной практики.        Максим поджал губы и принялся вылезать из кровати, бурча себе под нос:        — Хрен тебе что в субботу обломится, скажу твоему папе, что Арсений к ним не поедет.        Вик прикусил губу, сдерживая улыбку и удобнее устроился под одеялом. Не было лучшего средства от секса, чем дети, это он уже точно понял.        С другой стороны, бутылка вина всё ещё стояла на кухне, а когда Максим закончит рисовать, Арсений уже наверняка будет спать. Пожалуй, имело смысл помочь, тем более что под вино и рисунок ярче получится.        Вик, улыбаясь, вылез из-под одеяла.