Third wheel

— Я сейчас упаду, а потом это покажут по телеку в новостях со словами: «Очередная сумасшедшая парочка пыталась заняться сексом на балконе, в результате чего выпала с десятого этажа!» Чонгук смеётся ему в губы и оттягивает от перил, но своё занятие прекращать, видимо, не собирается, опираясь на кирпичную кладку стены продолжает жарко целовать. Тэхён обречённо стонет, но не отталкивает, сильнее вжимаясь в чужую грудь, потому что холодно… Ну и потому, что обнимать Чонгука слишком приятно. — Эй, вы, мартовские коты! Я вас сейчас из ведра оболью, чтобы не устраивали любовные игрища у меня на балконе! — Сокджин изрядно пьян и, судя по широкой улыбке и сверкающим глазам, ни разу не в претензии из-за их импровизированного лав-отеля. — Заходите давайте, а то заболеете. «Мы покурить» — говорили они, а в итоге уже минут сорок лижутся тут, как ненормальные. — Завидуешь, завидуй молча! Но они всё равно идут обратно в квартиру, крепко взявшись за руки. В их отсутствие гости знатно подняли градус, что легко читается по их поведению. Хосок почему-то стоит на столе без футболки и голосит какую-то попсовую песню; Чимин, сидящий в кресле с подогнутыми под себя ногами, хлопает в ладоши и тихонько подпевает; Мина — девушка Сокджина, под дикий хохот снимает это всё на камеру. Тэхён улыбается про себя: ему очень приятно, что получилось сдружить всех между собой, и, как ни странно, это его заслуга. Раньше он всегда делил друзей, переживал, что не подходит им, а теперь выступает этаким цементом. Эта роль ему очень даже по вкусу. — Намджун уронил торт, — Кихён выплывает из коридора со стороны кухни и без зазрения совести сдаёт лучшего друга. — Ким Намджун, руки, блять, твои крюки! — Сокджин несётся на помощь, громко возмущаясь на всю квартиру. — Я его полночи готовил! — Кто-то ещё придёт? — Чонгук прижимается к Тэхёну со спины и легонько целует его за ухом. — Да, старший брат Сокджина с женой и Ухёк, его бывший одноклассник. Хороший парень. — А Юнги? — у Чонгука меняется голос при произношении этого имени. — Я просил, чтобы его здесь не было. — А с Чимином вы как, нормально? Тебя его присутствие не напрягает? — Вроде нет, да мы и не особо пересекаемся или говорим. Так что нормально. — Хорошо, — Чонгук целует его в макушку и идёт за стол, хватая едва начатую бутылку вина. Ему на днях сняли лангету он все еще не очень хорошо управляет рукой, но уже хотя бы не выглядит, как киборг. Когда все гости оказываются в сборе, веселье набирает силу: кто-то спорит о спорте, кто-то о кино, а кто-то — Чонгук и Тэхён, которые устроили соцопрос на тему комиксов. Выиграли Марвел, от чего Тэхён обиженно надулся и отказался со всеми разговаривать. Спустя пару часов он ловит себя на мысли, что изрядно пьян, от чего хочет курить чаще, в этот раз Чонгука с собой не зовёт, а то точно выпадут. Настроение игривое, а алкоголь придаёт ускорения глупым поступкам и необдуманным решениям. Он толкает бедром балконную дверь и выходит: холодный ветер треплет волосы, а свет из окна освещает фигуру в углу, и Тэхён невольно становится свидетелем чужого разговора по телефону. — Мне правда очень весело, но я скучаю. Люблю тебя. Чимин. Несложно понять, с кем он говорит. Тэхён пытается прислушаться к себе, но ничего не происходит: сердце не колет, и это хорошо. Он уже хочет вернуться в комнату, но его останавливает короткое: — Постой со мной немного, — Чимин пьян и у него красные глаза. Чимин плакал. — Что-то случилось? — Прямо сейчас вроде нет, но мне грустно. Вроде и весело, но в душе ужасно больно. Я запутался, Тэхён, и не знаю, как всё решить, чтобы в итоге все были счастливы. Точнее, знаю, как, но тогда буду несчастлив я. — Я не очень понимаю? — Тэхён достаёт из кармана сигарету и закуривает, смотря вдаль, на горящие огоньки окон соседних домов. — Я люблю Юнги, очень сильно, но чувство вины сжирает меня так, что иногда ни дышать, ни жить не хочется. Я, — он запинается, сильнее кутаясь в большой и пушистый кардиган Сокджина. — Я думаю с ним расстаться. — Зачем? — вот чего-чего, а работать на полставки психологом Чимина он не планировал. Но возможно, виной тому алкоголь, а может, эгоизм, но он всё равно слушает и спрашивает. — Потому что больше так не могу. Я скучаю по тебе слишком сильно, а ещё до ужаса боюсь, что если буду счастливым, что если буду наслаждаться отношениями с ним, то буду ещё более ужасным человеком, чем уже есть. — Я не собираюсь снимать камни с твоей души, но скажу то, что и так очевидно. Вам нужно было поступить правильно с самого начала, тогда, когда вы поняли, что у вас есть чувства, просто прийти и рассказать. Это бы разбило мне сердце в любом случае, но вы бы меня не предали. Сейчас уже нет смысла давать заднюю. Знаешь, как бы это ни было странно, но если вы расстанетесь, это сделает мне только хуже, будет ощущение, что вы предали меня просто так. Мне легче утешать себя мыслью, что это — та самая любовь, ради которой люди готовы идти по головам. Я не желаю вам зла, я не хочу, чтобы вы страдали, уже нет. Поэтому прекрати. Не жалей себя, и меня не жалей. Люби и будь любим. Я тоже по тебе скучаю, и по нему скучаю, но так вышло, что мы потеряли нашу дружбу. Сейчас поздно что-то исправлять. — Он тоже скучает, очень сильно, иногда плачет во сне и зовёт тебя. А вот это бьёт в грудь: всё это время он правда много думал о Чимине, скучал, злился и старался не думать о Юнги — да он его даже видеть не мог. Гнал мысли о нём, как что-то рвущее душу на части, Юнги — огромная часть его жизни, они были семьёй до отношений, до Чимина, и от этого слишком невыносимо.  — Мне кажется, наша любовь обречена на провал просто потому, что мы оба слишком много страдаем. — Чимин, — Тэхён делает шаг в его сторону и легко касается чужой руки. — Я не священник, чтобы отпускать грехи, но если это сделает твою и его жизнь лучше — я отпускаю. Я не ненавижу и даже по-своему признателен вам за то, что в моей жизни после всего этого так много поменялось в лучшую сторону. Говорить спасибо за это не буду, ну, потому что это было слишком больно, но и держаться за свою злость и обиду не хочу. Я отпустил вас, так отпустите и вы. Чимин плачет: его плечи мелко потряхивает. Он крепче обнимает себя и смотрит невыносимо глубоко. — Мы больше никогда не будем друзьями? — Я не знаю, — и от этих слов плач переходит в вой раненого зверя; Тэхён делает шаг вперёд и обнимает его. — Я не буду ничего обещать, но я постараюсь.

***

— Я буду махать платочком и лить крокодильи слёзы. — Лучше беги за поездом и кричи: «Чонгук, умоляю, не оставляй меня!» — По рукам, — они стоят на перроне: поезд Чонгука в родной город отправляется через двадцать минут, а на душе кошки скребут — он не хочет отпускать его, тем более на целых три недели. Тэхён начал скучать ещё с ночи, когда, перекатившись на чужую половину кровати, прижимался к горячему после секса телу. И от этой тоски реально страшно. — Будешь скучать? — Чонгук притягивает его за талию, ногой откатывая стоящий между ними чемодан. — Буду. — Это хорошо, потому что я уже скучаю. Оставшееся время до отправления они просто целуются, стараясь напитаться друг другом на ближайшее время. Тэхён не машет платочком, не бежит и не льёт слёзы, но всё равно провожает поезд взглядом до тех пор, пока тот не скрывается из вида. А после, выдохнув, идёт домой, в квартиру, которую теперь реально считает домом, где появилась куча текстиля, горы побрякушек, баночек с кремом и зубная щётка Чонгука — тот иногда ленится и остаётся у него на ночь. А ещё… его футболки, в одну из которых Тэхён заползает и решает, что на ближайшие время — это его любимая пижама. Вторую он надевает на подушку и тихо шепчет: — Будешь ты меня теперь греть, вице-Чонгук, — и засыпает.

***

— Похороны? — Намджун садится на пол рядом с Кихёном, который тут же закидывает на него ноги. Хосок, находящийся напротив, повторяет за ним, из-за чего Намджун вымученно стонет. — Ага, похороны адекватности Тэхёна. — Сложно хоронить то, чего не было. — Заткнись, — Тэхён лягает его пяткой в бок. — И всё-таки, почему мне пришло сообщение, что у нас срочное бро-собрание? — Пока Сокджин не придёт, я ничего не скажу. — Пиво-то есть? — Обижаешь. Тэхён два дня назад сознался сам себе в том, что запутался. А ещё в том, что ему ужасно одиноко. Поэтому в свой единственный выходной он вычистил квартиру, с час рефлексировал на подоконнике и, написав сообщение о срочной встрече, разослал его друзьям. — А дверь почему открыта? — Сокджин матерится с порога, спотыкаясь о разбросанную в коридоре обувь, и орёт, чтобы ему помогли с пакетами. Когда на низком журнальном столике располагаются тарелки с едой, а у всех в руках оказывается по банке пива, Тэхён торжественно объявляет: — Я готов поделиться с вами своими проблемами. Ответная реакция — лишь закатанные глаза Сокджина. — Мне скучно и одиноко, кажется, у меня осенняя депрессия. — Хуесия, декабрь на дворе, — Кихён, как всегда, не в бровь, а в глаз. — Кто ему скажет? — Сокджин пристально обводит всех собравшихся взглядом. — Давай я, — Хосок придвигается ближе и, уложив ладони на его лицо, поворачивает к себе. — Тэ, мне тяжело тебе сообщать, но у тебя не депрессия, ты просто скучаешь по Чонгуку. Тэхён вымученно стонет: да, он уже и сам это понял. Но в груди такой кавардак от этих мыслей — он сам просил Чонгука о сексе по дружбе, сам драл глотку, что не хочет отношений, что не готов снова окунуться в эту прорубь, обещал Сокджину, что не утонет в человеке. А что в итоге? Готов на стену лезть из-за того, что скучает. Да и по факту, то, что у них с Чонгуком, и есть отношения, просто без идиотских ярлыков и глупое: «это мой друг», а не «это мой парень». Ну и, если совсем откровенно, он не тонул, это совершенно другое — не больная зависимость, а сладкая необходимость быть рядом с тем, с кем хорошо. Но, господи, как же страшно. — Тэ, — Намджун придвигается ближе и закидывает руку ему на плечо. — Мне нравится, что твоё любимое занятие — ковыряться в себе — из самобичевания переросло в самоанализ. Я смотрю на тебя и такая гордость берёт: ты хорошо справляешься и делаешь всё правильно и постепенно с одним единственным «НО». Ты и себе не даёшь сделать шаг, и Чонгука держишь на расстоянии вытянутой руки. Почему ты не хочешь отношений? — Сам-то как думаешь? — Да ну, камон! Я более подходящей пары в жизни не видел, не тупи, — Кихён тычет пальцем ему в бок. — У меня вопрос, — Хосок перегибается и упирается в стол локтями, стараясь выглядеть серьёзным, но выходит не очень: стоит Хосоку выпить хоть немного алкоголя, как он становится похож на очень милый помидор. — Тебе нравится быть рядом с ним? — Глупый вопрос. — Глупый ты, а вопрос нормальный. Если тебе, как ребёнку, приходится всё разжёвывать. Ок. Тебе хорошо с ним. Вы спите вместе, ходите на свидания, проводите чуть ли не каждую минуту вдвоём. Короче, делаете всё то, что обычно делают люди в отношениях, и обзываете это «сексом по дружбе». Вы идиоты? Тэхён смотрит ему прямо в глаза, пытаясь показать всю свою уверенность, этакое: «А что не так?» — но сдаётся и снова стонет. — Да, я понял! Я хочу встречаться с Чонгуком. Довольны? Друзья показательно чокаются. — А дальше что? Сейчас-то мне что делать? Не могу же я телепортироваться к нему и предложить встречаться? — Почему нет? «Да потому что!» — думает Тэхён, но спустя шесть бутылок пива его вывод трансформируется в «А почему нет?». Он пишет менеджеру и отпрашивается с трёх смен на Новый год; тот, конечно, ворчит, но соглашается, потому что Тэхён никогда раньше не просил, наоборот, всегда всех подменял. В итоге у него освобождается целая неделя: деньги лишними, конечно, не будут, но ему недавно заплатили с первого проекта на фрилансе и, в принципе, жить можно. — Я купил тебе билет на поезд на завтра, — Сокджин показывает бронь на телефоне. — Кажется, вы подбиваете меня на какую-то херню! — Так и есть. Потом скажешь спасибо. Внутри столько сомнений, и есть только один человек, который их может развеять. Тэхён идёт на кухню, пока друзья галдят в комнате, забирается на подоконник и закуривает. Достав мобильный, он долго смотрит на переписку с Чонгуком: тот кидал ему фото с пирса около часа назад. Помедитировав, он всё-таки нажимает значок трубки. — Тэхён, — Чонгук весёлый: на другом конце слышно, что рядом есть люди, но спустя пару секунд голоса затихают. — Как там твои посиделки? — Да вроде нормально… — Что с голосом? — Чонгук сразу становится серьёзным, ощутив чужое напряжение. Был бы он рядом, Тэхён бы его расцеловал за такую проницательность. — Я, — он запинается, — в общем, я взял выходные и купил билет на поезд. Ты всё ещё хочешь провести со мной Новый год? Не беспокойся, если у тебя не будет времени, ничего страшного, я сниму гостиницу и погуляю по городу, мне действительно давно пора развеяться.  Повисает молчание, а потом Чонгук тихо спрашивает: — Правда? Ты правда приедешь? — Да. — Я сейчас улыбаюсь, как придурок, и папа с другой стороны стекла крутит пальцем у виска. Я так рад! Не нужно никаких гостиниц, останешься у нас. Когда ты приедешь? — Завтра вечером. — Я тебя встречу. — Хорошо, — Тэхён тоже улыбается, как идиот — он даже через телефонную связь ощущает, что Чонгук рад, и от этого сердце колотится, как сумасшедшее. — Тэ? — Да? — Спасибо. — За что? — За то, что делаешь меня счастливым.