Сборник драбблов

Фобос не спал уже третьи сутки. Работа в морге и раньше не доставляла особой радости, а теперь, когда по какой-то ведомой одним богам причине, от трупов стало просто не продохнуть, и вовсе вызывала отвращение. Но что поделать? Назло отцу он пошёл не в военное училище, а в медицинское, да ещё на кого! Патологоанатом. Арес бесновался несколько недель, одно что, живя в другом городе, не мог ничего предпринять, против планов сына. И вот, только голова молодого, измученного работой мужчины коснулась подушки, в дверь его кто-то усердно начал ломиться. Фобос закрывал уши и изо всех сил пытался не обращать внимания на посторонние звуки, но к дверному звонку подключился телефон, который в сваленном в угол хламе сейчас искать было бесполезно. Тяжёлый рок не способствует крепкому здоровому сну, и медику не оставалось ничего, кроме как пойти и открыть дверь ночному гостю. Это оказалась Гера, молодая жена его дяди. Она приходила к Фобосу уже не в первый раз, после измен мужа, но сейчас выглядела абсолютно подавленной. Она, не переставая рыдать, нажимала на кнопку звонка ещё некоторое время после того, как Фобос открыл дверь. — Опять что ли? – как-то тихо, угрюмо спросил патологоанатом. — Да… – захлёбываясь рыданием, сползая по стене, ответила женщина. – с дочерью секретарши… ей же ещё даже двадцати нет, а он! Фобос тяжко вздохнул, мрачно посмотрел на Геру и, собрав последние силы, поднял её за локоть с пола. Пока они добирались до кухни, где он, всенепременно, напоит её дорогим коньяком, то и дело перепадающим от коллег более светлых специальностей, она рассказывала, что и подумать не могла, что её кобель-муженёк дойдёт до такого! Гера рассказывала, как ненавидит Зевса, как он разрушил всю её жизнь, как рушит жизни девушек, с которыми спит, и, хоть, она их ненавидит, ей молоденьких идиоток даже жалко… Уже наполовину пьяная она продолжает изливать племяннику мужа душу, но уже не рыдает, в словах её звенит сталь. Она продумывает планы мести мужу и его подстилкам. О, да, Гера очень мстительна! — Я подброшу этой маленькой дряни кокаин! – вещает, подобная молнии в грозовом небе Гера, – и сдам полиции! Она отправится прямиком на зону, и там сгниёт! А с этим уродом я разведусь, и отсужу у него всё, что только будет возможно! Обдеру его до нитки, и пусть думает, как будет выплачивать помощь своим маленьким ублюдкам и их шлюхам-матерям! Гера налила ещё алкоголя в стакан и залпом выпила. На этом слова у неё, кажется, закончились, как и гнев, поэтому она просто устало уронила голову на стол, и тихо спросила: — Я же так красива, молода, горяча… Почему он предпочитает их мне? — Мы возвращаемся к этому вопросу каждый раз, когда ты приходишь ко мне. И я снова говорю тебе, что не могу на него ответить. Гера вздохнула, глядя на имеющего крайне плачевный вид Фобоса. — Извини, иногда я забываю. — Не удивительно, если даже самые мощные успокоительные тебе помогают едва ли. – Зевая произнёс Фобос, а потом добавил – может, пойдём спать? Мне кажется, тебе на сегодня уже хватит. Женщина безропотно кивнула, и когда он взял её за руку и повёл за собой, покорно последовала в гостиную. Фобос быстро, но, из-за усталости, довольно небрежно постелил ей на диване, и хотел было идти, как Гера поймала его за руку. — Что такое? – несколько раздражённо спросил он, оборачиваясь, но натолкнувшись на её горящие страстью глаза, чуть не поперхнулся собственными словами. — Знаешь, я тут подумала… если он мне изменяет, почему я не могу ему с кем-нибудь изменить? *** Проснулся Фобос ближе к вечеру, в своей же гостиной, но о Гере уже ничего не напоминало, кроме, небрежно написанной губной помадой записки на столе у телевизора: «Думаю, нам нужно будет поговорить. Позвони мне, когда сочтёшь нужным.»