Воровка перьев.

      Я была права. Выдержки долго терпеть эту пытку мне не хватило. От попытки расчесать укус комара спину, ванна стала розовой, как в тот миг, когда я еще только вскрыла вены. Розовый... мой самый нелюбимый цвет. В этот же раз он ввел меня в ступор и практически панику, от чего из ванной я тупо сбежала, вывалившись в гостиную, где попыталась тихо, мирно, спокойно одеться. Не вышло. Просто даже согнуть в локтях руки так, чтобы натянуть на себя трусы и шорты стало невыносимо-болезненным. Ограничившись одним лишь бельем, что таки натянула на себя каким-то, мать его чудом, я шатаясь выползла в гостиную. Где же дед? Хотя... он мне вряд ли поможет, но... как утопающий за соломинку я пыталась цепляться хоть за что-нибудь, дабы остаться в себе. Любая мысль!             Цель!             Точка опоры! Навязчивый и отборный мат, что стал стихать, превращаясь в шепот, а после сменился на хриплые вдохи. Любая точка перед глазами, что расплывалась и терялась, стоило мне моргнуть... Любая мысль! Только бы не уплыть и не начать биться спиной и головой обо все и сразу, чтобы как-то добить себя уже из милосердия! Что-угодно... Цель! Какая?.. К примеру дождаться деда. Дед мне обязательно поможет! Вот не знаю, как, но он взрослый, он сможет... Боже, какая же это детская логика и отчаянная надежда!       Я упала на ковре. Ноги ослабли и просто не держали. Доползти до своего низкого, рисовального столика было сложно, но в итоге я просто спихнула с него всю постоянно пополняющуюся стопку пустых листов и улеглась на животе, как на операционный стол. Мою спину с такого ракурса должно было быть хорошо видно. И в глаза сразу бросаюсь, дед не пропустит. - У-у...- мой скулеж впрочем тоже не плохо привлекал внимание. Из глаз сплошным потоком текли слезы. Бессилие. И отчаянье. Слабость. Поджав губы я прикусила нижнюю до крови, но никакого отрезвляющего эффекта в этот раз не получилось. Только рвотный рефлекс чуть не запустила. Запах и вкус крови после того, как вскрыла вены и захлебнулась в ванне наполненной собственной кровью я не переносила категорически. Это стало понятно и очевидно. С трудом сплюнула слюну и удержалась от опустошения своего желудка. Ну сколько можно то, а? Руки плохо слушались и тряслись. Но даже так я вытянув их вперед и согнув в локтях так, чтобы те упирались в стол, опустила в него же лицо и схватилась за торчащий кусочке... крыла, наверное... не знаю! Схватилась и снова почувствовала, что могу... распрямить? Сил не было, было ужасно больно и страшно, я медлила, но терпеть это больше не могла. Сжав зубы, чтобы не прикусить язык... вовремя вспомнила, ничего не скажешь, я крепко ухватилась руками за кончик и изо всех сил дернула, одновременно "распрямляя".       Такой боли я не испытывала ни разу в жизни. Даже когда умерла. Кожу спины просто разорвало лоскутками изнутри, и да... это кажется было крыло. Абсолютно лысое и лишь на половину, ну да ладно. Меня это уже не беспокоило. Мой крик разнесся наверное по всему зданию. Такой боли я не испытывала никогда, и вряд ли еще наверное испытаю. Но если сюда на мой вопль не сбежится половина всего генштаба дозорных, то я почти уверена, звукоизоляция в комнатах деда лучше, чем в пыточных. Однако я отрубилась. Темнота и боль завладели сознанием. Тяжесть в голове, как при температуре и невозможность шевельнуться ощущались даже сквозь безумную пелену серости, когда ты вроде как и без сознания, но чувства тела не отпускают. Лишь доносятся как сквозь вату и не с твоим... телом.       Помню скрип двери. Кусающий холод на ране спины. Кажется я еще нечеловечески вопила, когда мне разорвав вторую часть спины достали второе крыло и не уверена, что это был дед. Когда распрямили до конца первое уже хрипела, а не дышала, просто не в силах кричать. Даже слезы не текли, сил не было. Это был персональный ад. Моя пытка. В плывущем сознании четко отпечатался образ лысых крыльев, как у полуобдерганной курицы, в склизкой крови. Они спускались вниз со стола, к ним липли листы бумаги и они конвульсивно дергались причиняя еще больше боли. Мерзко. Но потом меня действительно отрубило. Качественно так.

Ни капли осознанности и тем более каких-либо мыслей, только отпечатки ощущений.

      В полубессонье я ощущала темноту и блаженное тепло с прохладой в области ключиц. Легкий зуд. Как меня обтирают влажной тряпицей. Я не открываю глаз, когда та касается лица, но морщусь - пахнет кровью. Очень странное ощущение, что куда-то аккуратно несут все-равно приносит дискомфорт и непроизвольно дергается кончик крыла. Из охрипшего горла вырывается не стон, скулеж. Больно! Ощущение переноски пропадает, меня укладывают на что-то твердое, но я выдыхаю спокойнее. Пахнет дедом. Моим местом. Домом. Родней. Я уже почти не помню, как пахнет мой дом, но мне нравится запах этого. Я лежу неудобно, но сил поелозить не хватает и я не шевелюсь. Теплое одеяло укрывает лишь ноги, не доставая попы и его подтыкают вокруг. Горящая огнем и заставляющая каждый раз дергаться от боли спина получает прохладу. Когда меняют лед и холодные тряпки касаются тела, я все-равно дергаюсь, но так же глубоко внутри благодарна, что кто-то это делает. Это успокаивает и приводит в себя. Как мне кажется в первую очередь очухивается рассудок, а уже потом все поглощается обычным и привычным покоем. На место бессознательной пытке приходит уют. Я не отключаюсь, нет... меня утягивает в этот покой, где я не чувствую уже ничего, но просто засыпаю... Как сказал дед, в таком состоянии я пробыла трое суток.