Новая история Арды

      Макалаурэ не находил себе места, всё валилось из рук. На столе и по полу были раскиданы исписанные и скомканные листы черновиков. Старший брат не отвечал на осанвэ, палантир показал его спящим. Будить Руссо не хотелось. Рядом с кроватью, где отдыхал Майтимо, Кано заметил сидящего за королевским столом темноволосого эльфа. Тот смутно напоминал юного Атаринкэ, а менестрель знал по себе, что когда творишь, хочется, чтобы никто не мешал…       От мрачных мыслей отвлёк ворвавшийся во двор всадник. Тьелпе спрыгнул с коня и взбежал по ступенькам крыльца в дом.       — Сильмариллы на месте?       — А где им ещё быть? — удивился вышедший ему навстречу Макалаурэ и, приобняв, отвёл в столовую, где на каминной полке стояла филигранная шкатулка с камнями, озарявшими всю комнату своим мягким светом.       Тьелперинквар с облегчением перевёл дух и активировал палантир, пытаясь связаться с отцом. Шар показал трёх всадников, пробиравшихся сквозь тёмную чащу леса, а вокруг них бушевало осеннее ненастье.       — По-моему, ему сейчас не до палантира, — менестрель потрепал племянника по плечу. — Ты давно вернулся?       — Только что. Отец велел сначала сюда, потом пойду к аммэ, — Тьелперинквар потёр переносицу. — Не понимаю, что происходит. Мир словно сошёл с ума.       — Я чуть позже постараюсь дозваться остальных.       — Добрая встреча, Макалаурэ, — в комнату вошёл Сармо, успевший завести уставших после долгой дороги лошадей в конюшню. — Ты не ошибся, когда говорил, что Тилиона нет на небе?       — Я не видел его прошлой ночью. Атаринкэ с Амбаруссар ещё не доехали до Форменоса, а где Тьелкормо с Карнистиром?       — Должны были нагнать нас, — дед нахмурился. — Что показывает палантир?       — Я ещё не пытался связаться с ними, думал, вот-вот приедут, — эльф активировал шар. И вновь картинка непогоды, но теперь были видны только два всадника.       — Как странно, когда мы сейчас ехали сюда, над нашими головами не пронеслось ни облачка, ни тучки, — удивился Тьелпе, успев налить себе воды и вернувшись к шару.       — Да, — подтвердил его слова Сармо. — Откуда взялась буря?       — Мне кажется, ты прав, мир сходит с ума, — Кано отошёл от племянника к окну и пристально вгляделся в чистое небо, по которому неспешно уплывала на запад ладья Ариэн.       — Что-то странное творится в Амане, — дед нахмурился. — Тьелпе, ты со мной?       — Куда? — правнук обернулся к Махтану, успев сделать лишь пару глотков.       — Аулэ просит собраться всех мастеров и старейшин.       — Я буду немного позже. Сначала навещу матушку.       — Хорошо, — кузнец вышел в коридор, где его дожидалась жена. Не желая беспокоить внуков, Ненарель молча взяла мужа за руку и отвела к комнату дочери, обращаясь к Сармо осанвэ: «Ты только посмотри. Я не знаю, что происходит. Такого не было с ней с Эпохи Древ.»       — Нэрданель? — отец шагнул к сидящей у окна эльфийке. Та не пошевелилась — вернувшемуся из Альквалондэ нолдо показалось, что медно-рыжие волосы дочери стали тусклее, словно их кто-то щедро посыпал пеплом.       — Доченька, что случилось? — Ненарель ласково обняла Мудрую, которая всё сильнее напоминала безупречную мраморную статую.       — Да что в самом-то деле происходит? — отец попытался хорошенько встряхнуть Нэрданель, но и это не помогло. — Ты опять страдаешь из-за Фэанаро?       — Фэанаро… — эхом откликнулась ему дочь, прижимая ладонь к груди.       — Пойми, ему сейчас не до тебя! — вскипел Махтан, но тут же сменил гнев на милость. — Ты же у меня умница, прошу, прекрати изводить себя. Твой муж… он слишком молод.       — Что? — Нэрданель ахнула, казалось, ещё больше побледнев. — Как такое возможно?       — Я видел его в палантире… Он совсем ребёнок, — кузнец взял руки дочери в свои, пытаясь хоть чуть-чуть согреть их. — Прошу, успокойся. Я сейчас уезжаю к Аулэ, а когда вернусь, хочу, чтобы меня встретила улыбающаяся дочка, хорошо?       — Огненное дитя… — едва Сармо вышел из комнаты, Нэрданель уткнулась в плечо матери и горько разрыдалась: та мгновенно почувствовала, как истончается душа Мудрой, а её хроа становится прозрачно-невесомой.       Чуткий слух менестреля уловил неладное прежде, чем Макалаурэ услышал звуки плача. Прибежав в покои матери, он отодвинул от неё бабушку, крепко обнял Нэрданель и тихонько запел. Нолдиэ умолкла, вновь превращаясь в статую, но Кано не прекращал попыток вернуть её к жизни, едва закончив одну песню, как тут же начиная следующую.       Внезапно эльфийка решительно поднялась со своего места и гордо распрямила плечи.       — Пусть дитя, пусть ребёнок. Я всё равно хочу его видеть! Сынок, где он сейчас?       — С Майтимо в Форменосе…       — Едем! Я стану его няней, кормилицей, лишь бы быть рядом, — Нэрданель покачнулась, но Макалаурэ вовремя поддержал её, не дав упасть.       — Хорошо, аммэ! Только не плачь. Только соберёмся и сразу поедем.       — Но если Фэанаро так молод, как он сможет противостоять Морготу… — невольно вырвалось у Ненарель.       — Дитя света против владыки тьмы? — Мудрая ахнула. — Но как такое возможно? Чей это умысел?       — Искажения, — прошептал менестрель. — Силы, что собирается разрушить наш мир.

***

      Сидя у тихо журчащего фонтана, что располагался в сени вечноцветущих деревьев перед чертогами Аулэ, Сармо внимал речам Владыки земной тверди, собравшего вокруг себя величайших нолдорских мастеров. Вала вещал эльдар о том, что Моргот сумел преодолеть Врата ночи и попытался уничтожить Тилиона.       — Он выжил? Кто вместо него управляет небесной ладьёй? — старейшины забеспокоились, услышав от наставника столь плачевные вести.       — Варда приказала Ариэн переходить с корабля на корабль. Тилион жив. Сейчас он в чертогах Эстэ, валиэ делает всё возможное, чтобы как можно быстрее исцелить его.       — Кто ещё пострадал?       — Моргот прошёлся по полям Йаванны, но уже всё в порядке, следов искажения больше нет.       — А как же шторм? С Тол-Эрессеа с утра нет вестей!       — Шторма не редкость в это время года. Ульмо не заметил следов Моргота.       — Но справится ли Ариэн? Почему нельзя доверить управление ладьёй Тилиона какому-то другому майа? — мастера продолжали засыпать вала вопросами.       — Майэ согласилась, а Тилион скоро вернётся на свой пост, — как можно убедительнее заверил их Аулэ.       — Так нам ждать Дагор Дагората?       — Нельзя сидеть сложа руки, поэтому я и собрал вас всех здесь. Нолдор весьма успешно противостояли войскам Моргота в Эндорэ.       — Но большинство из них теперь в Мандосе или живут на Тол-Эрессеа!       — Намо осво… — вала вовремя поправился. — Возродил всех.       — Если мы будем помогать Первому Дому, не услышим ли мы вновь слова проклятий?       — Нет, впредь такого не будет. Если сидеть сложа руки, Моргот разрушит Аман.       — Будем надеяться, Эру Единый не даст ему осуществить задуманное, — лица старейшин продолжали оставаться безмятежными. — Это не наша война.       — Я сам предлагаю вам придти на помощь Фэанаро и Первому Дому.       — Фэанаро? Его выпустили из Мандоса? Помочь ему и навлечь на себя гнев Владыки Судеб? — мастера сурово сдвинули брови, переглянувшись между собой.       Аулэ задумался: перед ним в большинстве были те, кто остался в Амане и не ушёл в Исход. Почти все из них уже были древними седобородыми старцами, не желавшими что-то менять в своей размеренной жизни.       — Если мы не будем помогать Фэанаро, то Аман исчезнет!       — Эру Единый найдёт способ, чтобы оградить Благой край от владыки тьмы, — эльдар продолжали сомневаться. Помогать Пламенному Духу, уже однажды выступившему против великих и могучих валар и за это навечно проклятого богами? Пусть этим займётся кто-то другой. Например, гномы или люди.       — Да поймите вы наконец, что война коснётся всех и каждого! — в благочестивое собрание мастеров вихрем влетел темноволосый эльф, и все взгляды оказались устремлены к дерзкому пришельцу, посмевшему вмешаться в беседу с Владыкой земной тверди.       — Кто ты? Что надо здесь этому юнцу? Что за буян? Кто разрешил ему войти?       — Я - Тьелперинквар Куруфинвион, внук великого Фэанаро и сын Куруфинвэ Искусника, лорд Эрегиона и глава Гвайт-и-Мирдайна, — Келебримбор шагнул в середину круга, гордо распрямив плечи.       — Что здесь надо этому мальчишке? — старейшины недовольно покачивали головами. — Пришёл требовать помощи своему деду? Пусть едет в Форменос, нечего сеять смуту в благом краю.       — Тихо! Дайте ему сказать, — Аулэ поднял руку, и ропот среди старцев мгновенно стих.       — Да, я ушёл в Исход вместе с отцом и дедом. Я видел смерть Фэанаро. Вы можете меня вечно осуждать за резню в Альквалондэ, но сейчас я хочу просить у вас, величайших мастеров, помощи в битве против Искажения! Если вы думаете, что война будет где-то там далеко, за морем, вы глубоко ошибаетесь. Моргот приведёт свою армию сюда, в Благой край! Всё, что вы создавали на протяжении многих веков, будет разрушено, а сами вы окажетесь рабами властелина тьмы.       — Это не наша война… Эру Единый не позволит разрушить Аман… Мелькор — сильнейший из айнур… Кто мы такие, чтобы противостоять стихии Хаоса… — Тьелперинквар уловил общее настроение мастеров и гневно сдвинул брови.       — Хорошо! Вы не верите мне. Позвольте тогда показать вам, что бывает с тем, кто однажды поверил лживым посулам врагов.       — Что вытворяет этот юнец? Нужно выгнать его…       — Прошу вас, мои любимые ученики, открыть свой разум для осанвэ, — ропот старейшин враз смолк, едва они услышали голос Аулэ. Мастера склонили головы в знак уважения Владыки, и Тьелперинквар поделился с ними картинами своей жизни в Эндорэ, не утаивая ни одной мелочи из общения с Сауроном. Собрание надолго притихло: кто-то смотрел на бывшего короля Эрегиона с презрением, кто-то с недоверием, но большинство всё же сочувствовало ему.       — Я предлагаю отправить в Форменос все необходимые материалы. Вы вольны отправлять кузнецов из своих родов, или отказать в помощи, — Аулэ тяжело поднялся с места и вдруг шагнул к внуку Фэанаро. Обнял его. — Вы получите всё необходимое. Я верю в вас.