Новая история Арды

      Ночь. Пламя костров. Грохот барабанов то тише, то громче. Или это стучит в висках кровь?       — Итиль…       Кернунн!       — Итиль.       — Я - Рогатый бог, — шепчут губы. — Я проснулся убивать.       — Посмотри наверх… — его взгляд послушно поднимается выше огней, устремляется к серебряному диску, бельмом сияющим на лике тьмы. Призрачный свет луны освещает бледное лицо, ввалившиеся скулы, глубокие чёрные глазницы. Он запрокидывает голову, и острия рогов упираются в спину майа. Имя. Его имя - Кернунн. Хохот филина. Птица слетает с вершины мегалита, садится ему на плечо. Без жалости рвёт когтями плоть. Зачарованное железо без труда рассекает путы заклинаний. Обжигает так, что майа дико орёт, мечется словно раненый зверь в западне, но пернатый не прекращает истязать Рогатого бога, через боль заставляя очнуться затуманенную чарами тёмных сущность.       — Смотри, смотри наверх, Итиль. Там твой дом, твоя ладья, Итиль…       — Нет! — тело майа бьётся в конвульсиях, и филин, чтобы удержаться на плече, вонзает зачарованные наконечники ещё глубже. По жилам пленника вглубь устремляется волна Негасимого пламени, сметая на своём пути дурманящую разум отраву.       — Твоя возлюбленная ждёт тебя… — сквозь грохот барабанов и завывания толпы Кернунн слышит вкрадчивый шепот, но рядом только птица, которая зловеще щёлкает клювом.       — Я был лишь отражением её света…       — И ты этому веришь? Ты был первым, Итиль.       — Нет.       — Ты… был… первым. Вернись на небо, твоя ладья ждёт, смотри, — филин рвёт клювом мочку уха Кернунна, заставляя вновь задрать голову вверх, и от лунного диска к майа устремляются серебристые нити. Призрачный свет ласкает истерзанную плоть, вьётся вокруг рогов, исподволь помогая очистительному пламени зачарованного в кузнице Фэанаро железа. Фэа-наро! Это всплывшее из глубин памяти имя заставляет Рогатого бога вздрогнуть. Эрухини. Как он мог забыть! Его свет нужен эрухини! Пленник рвётся вперёд, но путы ещё крепки. Да, у него много имён, одно из них - Тилион. Итиллль… Тилллион… Лунный свет призывно звенит бубенцами, льётся на майа щедрыми струями серебряного дождя, омывая сущность и уничтожая чары Мелькора. Ариэн, как он посмел забыть! Это что-то невероятное! Грудь Тилиона теплеет, там всё ярче разгорается белое пламя. Заметив свет, громадный филин подслеповато жмурится и довольно ухает. Слетев с плеча майа, вонзает когти в путы и начинает рвать их, ловко орудуя твёрдым как сталь клювом.       Словно почувствовав неладное, к связанному подходит один из уцелевших жрецов. Подносит ко рту чашу с мерцающим в лунном свете напитком. Птица взмывает вверх, выбив посудину из рук колдуна, но тут же возвращается к другой руке пленника.       — Мой господин! Там… — озадаченный поведением пернатой твари, жрец со всех ног кидается к Морготу, который неотрывно следит за неукоснительным соблюдением ритуала. Слишком многое поставлено на кон…       Крылатый друг разрывает последнюю верёвку и вновь садится на плечо Тилиона, с азартом разминающего затекшие конечности.       — Я их всех уничтожу! — энергичными махами майа заставляет частицы Негасимого пламени ещё быстрее мчаться по жилам, выгоняя дурман.       — Это не твоя битва, Итиль… — ухает прямо в ухо филин, крепко вцепившись в здоровое плечо бывшего пленника.       — Я не собираюсь позорно бежать! — Тилион оглядывается по сторонам уже не мутным, а ясным взором. Свет луны придал сил, кажется, он сейчас сможет сокрушить горы!       — Анар зачахнет от горя, если твоя сущность соединится с духом Саурона, — невозмутимо замечает птица, вонзив когти ещё сильнее. — Ты так жаждешь нести в мир его тьму?       — Да с чего ты это взял? — мрак, продолжающий клубиться в душе Рогатого бога, истерично вопит, требуя без промедления схватить негодную крылатую тварь и придушить. Рука непроизвольно тянется к филину - грозный щелчок клюва пресекает попытку.       — Озари всё своим светом, сам увидишь… — пернатый друг взмывает ввысь, заставляя майя поднять голову к диску луны, делает широкий круг над руинами древнего капища. — Призови того, кто сейчас управляет твоим кораблём.       — Моим кораблём? — Кернунн вглядывается в серебристые очертания ладьи, что дрейфует по бескрайним просторам неба. — Кто посмел занять моё место? Откликнись!       — Тилион? О Эру Илуватар, наконец-то! — Эонвэ от неожиданности швыряет на пол навигационный журнал и выбегает на палубу. — Тилион!       — Кто ты? — Рогатый бог невольно заслоняет глаза рукой, заметив ослепительное сияние вокруг фигуры глашатая Манвэ. Его взгляд при этом опускается на капище, освещённое светом луны и огнями костров - майа замечает сгустившуюся у дальних камней черноту. Её вязкая паутина тянется от стоящих полукругом майар к камлающим шаманам, от тех к жрецам, управляющим толпой, а венчает этот узор Моргот, в чьих ладонях виднеется пульсирующий в такт грохоту барабанов сгусток сущности Саурона. Вала словно гигантская паучиха плетёт призрачные сети заклинаний, жестом послав преданных слуг к Тилиону, чтобы вновь погрузить так некстати очнувшегося майа в беспамятство. Над головами у них кружит громадная птица, бесстрашно пикируя на врагов.       — Тилион, мы тебя все потеряли! — звонко смеётся Эонвэ, искренне радуясь встрече с лунным капитаном и не замечая происходящего вокруг Рогатого бога. — Где ты был, бродяга?       — Эонвэ! — память подсказывает Тилиону имя друга. — Сам не знаю…       — Быстрее! — торопит своих слуг Моргот, ощущая, что ещё немного и верный прислужник обретёт утраченную много веков сущность. Дух Саурона старательно призывали лучшие шаманы и чернокнижники, и сейчас осталось лишь наделить его силой лунного майа, который так заманчиво светится от бьющей через край энергии. Падший вала рычит от злости, смотря, как крылатая тварь пытается помешать проведению обряда. Морготу нельзя отвлекаться от обряда, чтобы самолично уничтожить посмевшего напасть на слуг тьмы, иначе собранная по крупицам сущность развеется поднявшимся ветром. Что?! Откуда он взялся? Маленькая птаха не в силах сотворить воронку урагана! Испуганные люди мечутся по капищу, пытаясь убежать от внезапно начавшейся бури, кидающей им в лица мелкий сор и пыль. Вала довольно потирает руки: обезумевшая толпа отдаст жрецам ещё больше энергии. До завершения ритуала осталось совсем немного…       Эонвэ не спешит покидать небесную ладью, так и не заметив клубящейся вокруг друга тьмы. Филин бесшумно скользит между жрецов, бегущих к Тилиону - каждый удар его когтей находит цель. Кто-то дико орёт, держась за исполосованное стальными наконечниками лицо, кто-то вопит, лишившись глаз, кто-то пытается удержать вываливающиеся из вспоротого живота внутренности.       Тилион весело смеётся, решив, что это крылатый глашатай создал мощный порыв ветра, сеющий панику среди прислужников тьмы. Жалкие людишки не понимают, что майа взмахом руки готов облачить свою фану в доспехи…       Победный выкрик Моргота - обряд завершён. Дух Саурона призрачной чёрной нитью устремляется к Рогатому богу. Незаметно подкравшийся к Тилиону чернокнижник кидает нож, метя в его грудь.       — Нет! — жрица заслоняет майа собой. Её глаза широко распахиваются, когда остриё вонзается в тело. Тилион с недоумением смотрит на падающую к его ногам женщину, одновременно с этим взмахом руки надевая сверкающую серебром кольчугу. Падший вала в ярости - дух Саурона влетел вместо Кернунна в его жрицу. Женщина бьётся в агонии: тёмная сущность упивается её энергией, мгновенно овладев телом и уничтожая человеческую душу.       — Мы остановим Тьму! — в руке Тилиона в один миг возникает лунный клинок, а с небес уже мчится ему на помощь крылатый глашатай Манвэ.       — Ты опять не вовремя! — Моргот раскручивает трость, превращая её в молот: ему нужно отвлечь внимание воинов света от чернокнижника, который ползком утаскивает из-под ног Тилиона не подающую признаков жизни жрицу, но это лишь иллюзия - Саурон в сознании, ему хочется вонзить когти в светлого, высосать его энергию. Тёмный майа изо всех сил сдерживает безумный порыв, сейчас не время: рядом с лунным капитаном приземляется крылатый глашатай владыки Арды. Один удар клинка, и все усилия хозяина пойдут прахом.       Заметив, что на подмогу Тилиону пришёл Эонвэ, Эол устремляется к Морготу. Ловко уворачивается от взмаха молота, успев полоснуть когтями по лицу вала. Изрыгая проклятия, Мелькор на мгновение отвлекается от воинов света, пытаясь левой рукой достать назойливую птицу. Филин успевает ускользнуть от растопыренной пятерни, но не прекращает атак. Взбешённый наглостью пернатой твари вала не видит, как светлые майар одного за другим уничтожают его верных слуг. Птица мельтешит перед глазами, каждый раз успевая нанести удар стальными наконечниками. Всего лишь царапины, но каждое касание почему-то приносит айну дикую боль.       Морготу удаётся ухватить её за крыло, но тут вала слышит пение рога Оромэ. Не успев откусить филину голову, швыряет оземь и шагает навстречу врагам. Отступать слишком поздно.