Семья по-олимпийски

Сколько бы Алина не уговаривала себя, что все хорошо, нервы не давали ей покоя, а на сердце опустилась такая тревога, что девушка не знала, чем себя занять в ожидании, когда же Даня вернется домой, или хотя бы возьмет трубку. Единственный раз, когда они задерживались на работе до двенадцати ночи — это был предчемпионатный день, но и тогда он сразу же предупредил мать, что он не появится домой к ужину. А сейчас? Сейчас Этери сообщила, что Даня уехал с работы еще в восьмом часу вечера. Она поинтересовалась, все ли у них в порядке, и Алина уверила ее, что беспокоится не о чем, хотя сама металась по квартире, словно тигр в клетке. Он же не мог бросить ее здесь одну и уйти куда-нибудь с друзьями? Конечно, не мог! Даня бы предупредил ее… Хотя в Таиланде он поступил именно так. — Масару, да погоди ты! — Алина прикрикнула на собаку, которая рвала и метала возле двери, требуя, чтобы ее выпустили. Она лаяла, виляла хвостом и обеспокоенно скулила. Делать нечего, нужно идти гулять с собакой. Девушка провела рукой по своему лицу и обнаружила на щеках мокрые дорожки слез. Нельзя плакать! Не стоит он того. Сколько еще вынесет мозг, а ей теперь что, слезы лить? Подбодрившись мыслями о мести, девушка накинула ветровку, взяла поводок и вышла вместе с Масару в подъезд. Она и дверь закрыть не успела, как собака рванула поводок, и соответственно хозяйку. Чудо, что Алине удалось взять Масару под контроль и не переломать себе ноги. Они выбежали на улицу и первое, что бросилось Алине в глаза — машина Дани. Удивиться она не успела, Масару потащила ее в небольшую парковую зону. Сердце Алины подсказывало, что что-то не так. А затем раздался крик. Алина поняла, что кричит она, только когда Масару вновь рванула поводок, но на этот раз ей удалось вырваться. Собака подбежала к лежащему на сырой земле человеку, бережно облизала его лицо и прилегла рядом, будто собралась защищать от кого бы то ни было. Крик стих, а Алина, опустилась на землю, дрожащими руками, касаясь окровавленного лица Дани. Впервые Алина почувствовала что-то вроде полуобморочного состояния, когда только и можешь что сидеть и пялиться куда-то в пустоту. Она не видела перед собой больше ни Масару, ни Даню, чье лицо напоминало кровавое месиво, больше Алина не чувствовала страха, словно кто-то по щелчку отключил все чувства. Она так и упала рядом с Даней на колени, сжимая его ладонь. Масару залаяла на нерадивую хозяйку. Девушка пришла в себя моментально, выудила из кармана телефон и набрала номер скорой помощи. А пока они ехали, она питала надежды привести Даню в чувства. — Даня… Он пошевелился. Алина бросилась помогать ему присесть, но явно сделала только хуже, потому что парень зашипел от боли. Он не мог выговорить ни слова. Алину трясло. Она поцеловала его в лоб, а затем тихо произнесла: — Данечка, я скорую встречу… а ты… ты сиди. Или лучше лежи! И выбралась из-за деревьев, привлекая внимание скорой помощи. Она проклинала их за то, что так долго ехали, заставляя страдать Даню, а ее переживать. Колотило знатно. Алина так и опустилась на землю, обнимая Масару, пока Даню приводили в чувство и переносили в машину. Девушка вздрогнула, когда собака уткнулась носом в ее шею. Она посмотрела на свои окровавленные руки, а затем подскочила. — Можно мне с ним? Я жена! Вот кольцо! Ее не пустили. — Сейчас вы ему ничем не поможете, лучше соберите документы и приезжайте завтра. «Приезжайте завтра». Алина не могла уснуть, время тянулось очень медленно. Она готовила себя к самому худшему, ведь его лицо! Он весь! Какой урод сотворил такое с ним? Алина опустилась на край кровати, спрятала в ладонях лицо и заплакала, не сдерживая больше своих эмоций. Как же так? В этот самый момент (момент отчаяния и страха?) она поняла, что никогда не отпустит его от себя. Даня для нее больше, чем бывший тренер, друг и товарищ. Он тот, кто может согреть ее сердце в самый жуткий день. — Масару, моя девочка… — Алина бросилась к собаке и крепко-крепко ее обняла. Как же она почувствовала, что с Даней что-то не так? Она ведь сразу поняла, что нужно бежать и спасать своего друга, а Алина… Алина пообещала себе и мысленно Дане, что больше никогда не станет на него кричать, что бы он там не натворил. Она собирала его документы, утирала слезы, старалась прийти в себя. Но как, если она здесь живая и здоровая… а он там? Впрочем, ничего не оставалось, как поставить готовую сумку с вещами у двери и лечь спать. Прилегла Алина на диван Дани, крепко обняв подушку, и вскоре забылась тяжелым, беспокойным сном. А в больнице время тянулось с той же максимально медленной скоростью. Прижимая к груди пакет с вещами, Алина старалась не впадать в панику. Врача все еще не было, а без него Алину никто не пускал в палату и ее аргумент «да он же без меня пропадет» не имел силы. Она решила применить тяжелую артиллерию из серии «Я Алина Загитова, умоляю вас пустите». Кто же знал, что за стойкой сидит истинная болельщица Медведевой, а это в наше время то еще препятствие. В общем, Алину заставили ждать, да еще и не сказали, как там ее Даня. — Жить будет. У него перелом ключицы, ребра. Сотрясение, шок, рассечена бровь. Повезло, что череп не проломили. Мы работаем с полицией, так что все будет хорошо, не переживайте. После слов «череп проломили» Алина выпала в осадок и больше ничего не слышала, едва доктор позволил ей войти в палату, девушка ринулась в помещение. И снова захотелось плакать. Такой… такой перебинтованный, Даня пугал ее куда меньше, чем окровавленный, но все же девушка не могла вот так просто это лицезреть. С губ сорвался не то стон, не то крик. Она медленно подошла ближе к кровати. — Даня… — тихо произнесла она, касаясь рукой его одеяла, — Даня, ты меня слышишь? Парень открыл глаза, но, кажется, давалось ему это с большим трудом. Он попытался приподняться на локтях, а Алина тем временем вышла из оцепенения, подошла ближе и аккуратно присела на край кровати. — Ты жив! — воскликнула она, точно не веря своим глазам. — На самом деле! — А что, — простонал Даня, поглядывая на нее с опаской.— Пришла меня добить? Он не мог сдержать улыбку, которая расцвела на его губах при виде ее. И Алина сжала его руку, понимая, что больше точно его не отпустит.