Game Over

То, что «считает нужным делать» Милан, я узнал с новой недели в полном объёме. Он устроил «террор обожанием», и уже через три дня я боялся встретить его в академии или общаге. В первый же день в коридоре академии, когда я мирно шествовал на пару с друзьями, вдруг услышал истеричное: «Тёмочка!» Разворачиваюсь, и на меня тут же заскакивает в прямом смысле слова (с ногами!) клыкастый! Моего шока хватило ему на то, чтобы чмокнуть меня в губы и протянуть: «Я соску-у-у-чился!» Еле избавился от него, наорал, ударил. Но опять в железо, он опять готов! Парни сначала тоже были в шоке, потом в ржаке. Ублюдок! Потом каждый день он здоровался со мной, изображая страсти розового кролика. На четвёртый день, увидев его раньше, чем он меня (я уже озирался!), я побежал, трусливо смылся. Та же история со столовой! Подкрадывается сзади, и похуй ему, с кем я обедаю, и ручонками закрывает глаза, типа «отгадай, кто?» Отгадывал я сразу! А он ещё мне морковный салат стал покупать: «Морковка моему зайке!» Так он мурлыкал после сеанса отгадывания. На третий раз пытки морковный салат полетел в клыкастого. — Какой ты страстный, какой нетерпеливый! — закусывая губу и стряхивая с себя морковь, жеманничал Миля. Хоть в столовую не ходи! Парни ржут. Дескать, пусть он бифштекс тебе, что ли, купит. Штук пять! Во вторник я получил от него тридцать девять пошлых смсок. «Киска моя, обожаю!» «Целую везде. И там тоже». «Ты мне снился сегодня». «Хочу тебя». «У меня стоит от твоей попки». «Думаю о тебе, о твоих сладких губках». «Мечтаю вылизать тебя всего». «Отсосёшь сегодня?» «Ты мой! На Кубу не зарься, я ревную». «Прости, я вчера был неосторожен!» «Нужно обновить засос, а то уже не видно». «Расстегни ворот у рубашки, для меня!» «Я купил смазку с запахом клубники!»… Короче, ни разу не повторился. Мне даже интересно было, что он ещё придумает! Ещё были записки, которые мне девочки-первокурсницы приносили. Типа: пустой листочек и внизу подписано: «Здесь мой поцелуй!» Ну не идиот? Это, конечно, может, и смешно, но все же видят, я бешусь! В четверг на мониторе при входе в академию (там обычно крутят всякие объявления, поздравления, рекламу) вижу свой портрет, и надпись: «Чудо, как хорош!» Врываюсь в маленькую комнатку за гардеробной, где комп для монитора стоит, там растерянный Костик: — Блин! Я стараюсь, Ар. Уже три раза перезагружал! Какая-то хрень! Каспер визжит, твоя картинка висит… — Вырубай вообще, мать твою! — ору я. — Так чинить-то всё равно надо! Чё за фигня?.. — Сейчас припру тебе мастера! Я в гневе отправился искать Милана. Его ещё и не было на первой паре! Когда я зашёл к ним в аудиторию на второй паре, Миля уже спал на своём месте. Я схватил сонное тело за шкирку. — Ооо! Милый! Приветик! — засюсюкало было хитрожопое позвоночное. — За мной! — рявкнул я. — Но у меня нет с собой презиков! — включил долбоеба Миля. Его одногруппники выпали в осадок. Он ещё что-то по дороге на первый этаж сочинял про новую технику минета, про «соскучился», про «голубые глаза моего Ара», про «джинсы на попке классно сидят». Моё терпение на последнем лопнуло, и я кинулся на него с кулаками. Ударить вертлявого гуманоида не смог, но повалить на спину удалось. Навалился на него, давлю на грудь и руки, а он мне серьёзно: — Если хочешь меня завалить, то могу прийти в гости, не в академии же этим заниматься. Конечно, я отскочил от него. Потом он в пять минут решил проблему Костика. Кто бы сомневался! Автор глюка тут же стал кумиром сисопа. Я понял, что вместо пар Милан отправился в информационный центр с Костиком, что-то увлечённо обсуждая, не забыв мне послать воздушный поцелуй. В пятницу перед общагой на уже подмороженном асфальте криво-косо баллончиком было написано: «Люблю Тёму Беляева!» Я застонал от отчаяния. Поскорее бы снег выпал! Потом я его заметил (да, он и не скрывался особо) на балконе в спортзале на физкультуре, вернее, на тренировках, так как секция шла в зачёт вместо физры. Милашка сидел с фотоаппаратом и нагло щёлкал меня. Где-то через полчаса этого издевательства, ощутив на себе насмешки пацанов, я впилил на балкон с намерением скинуть суку вниз, желательно с летальным исходом. Но Миля чудесным образом испарился. Эти фотки появились у меня вконтакте и сразу на аве. Ладно, хоть не раздел меня в этот раз. Но раз на аве! Он взломал меня! Он ломал меня, брал на измор, устраивая частые вылазки. Парни мне сочувствовали. Сочувствовали по-разному. Пашка с Дэном порывались набить змею морду. И не только пытались, видимо, били. У Милана рассечена губа, а у Дэна с носа к глазам спустились фиолетово-коричневые синяки. Пашка внешне цел, но в голосе что-то изменилось: — Белый, эта сука делает что-то странное. Он так прыгает! — Это какая-то борьба… не карате! — добавляет Дэн. — Белый, и ни черта он не весёленький, он опасен… — из уст отморозка Пашки это звучит даже страшно. Куба дроздовал со мной каждый вечер, мне кажется, что он страховал меня: вдруг я накинусь на Милю и убью или, наоборот, уеду с ним… Милан до льда ездил на велике. Однажды, как обычно, лихо заскочив на байсик, рванул и грохнулся. Резина поползла по замёрзшей луже, Миля погребён под своим же великом. Я понял, что Куба вцепился в меня и удерживает: я хотел бежать поднимать его?! Миля же встал, с гримасой боли стал растирать руку. Потом в сердцах в темноту бросил загадочную фразу: — Блядь, зима, что ли, уже? Чёрт, ничего не успеваю! Затащил велик назад, стоял на крыльце, потирая руку. Потом достал телефон и набрал номер. Ёб! У меня весело запел звонок, он звонит мне! Я чуть с брусьев не рухнул, судорожно хлопая себя по карманам в поисках телефона. Нажал «ответить»… и смотрю на Милю. А он удивлён! Смотрит на нас сквозь деревья с заметно поредевшей листвой. Потом говорит мне в трубку: — Всё-таки следишь? А я: — Больно? А он: — Терпимо! А я: — Такси ждёшь? А он: — Тебя жду! И я молчу, и Куба молчит, и Миля молчит… Нажимаю «отбой». Приехала тачка, и Миля, садясь в машину, помахал нам ручкой и крикнул: — Чао, мальчики! *** Сегодня Куба с Розкой отправились в какой-то клубешник, на брусьях я один. Сижу, мёрзну без шапки. Курить без Кубы неохота. Жду, когда Миля вырулит, буду ему «Прощание славянки» исполнять. Потом подумал, что, пожалуй, если он увидит, что я один тут дроздую без Макса, прилепится… А он увидит, так как листьев уже нет, выпал первый снег, и я обнаружу себя, даже маскируясь под дрозда. Решил спрятаться. У крыльца тумба стоит, за неё и зашёл. Подпираю холодную стенку общаги, сидя на корточках. Кто-то выходит на крыльцо. Миля? Нет, спускается Вадик Туманов — наш мажор, приезжал к своей пассии — Наташке. Идёт к машине. Меня увидел — махнул. Начал что-то в машине копать. Дверь общаги вновь бухает. — Такси «Сигнал»? — о, милашка вышел, по телефону разговаривает. — Будьте добры машинку к общежитию по ул. Баумана, дом 10… Сколько ждать?.. так быстро?.. отлично… жду! Стоит беззвучно ждёт, я сижу беззвучно жду, Туманов беззвучно уже клад, наверное, в багажнике выкопал. Лишь бы этот Туманов, у которого я как на ладони, не решил со мной по душам поговорить или вякнуть типа «чё сидишь? зад не отморозил?» Хотя зад-то как раз уже в полной заморозке. Минут десять эта диспозиция сохранялась. Шум мотора, приехало такси. Слышу звук открываемой дверцы и милашкин голос: — На Андреевский проспект, 30а! Машина уносит его, бухтя какой-то шансонной музычкой. А что на меня нашло, я и объяснить не могу. Погнал к Туманову: — Вадя, выручай, будь другом! Домчи в одно место! Прямо сейчас! Вадик почесал тыкву и сказал: — Погоня? Романтика? Стрельба намечается? — Вадя! Не тупи! — Ну, погнали, куда хоть? — Андреевский 30а, буду должен! Заскакиваю в тёплую машину, Туманов срывает её вслед за милашкой. Вадик — парень без башки вообще, никогда не пристёгивается, гонит как псих, его папашка замучился ему уже права вызволять, так как сыночек и в подпитии может прокатиться. Это я всё к тому, что уже к первому перекрёстку мы такси с Милей догнали, а ко второму были далеко впереди. Таксист-шансонье никуда не торопился. Подъезжаем к дому на Андреевском, район здесь криминальный, дом, правда новенький, сияет белой плиткой в темноте. Спасибки Вадику, выбираюсь и бегу на детскую площадку — там маленький деревянный домик для малышей поставлен — прячусь, говном пахнет умопомрачительно. Вот не дурак ли я? Сначала делаю, потом думаю. Во-первых, я почти раздет, во-вторых, нет денег на обратную дорогу (я же типа курить вышел, а не путешествовать), в-третьих, кто вообще сказал, что Миля сюда едет на работу? В-четвёртых, и в-главных, мне это надо? Стою в говне и проклинаю себя. Во дворе появились какие-то пацаны в штанах с вытянутыми колешками, сели на корточки, закурили. Один сорвался, пробегая мимо моего ароматного домика, крикнул: — Я три бомбы возьму! Во двор выруливает белое такси с Миланом. Он выходит из машины и направляется к подъезду мимо курящих парней. Вдруг хлоп, падает. Это ему подножку поставили или чё? Милан соскакивает и оскаливается на парней: — Не перепадало давно? Те вальяжно и нарочито спокойно поднялись, разминая ноги. — Не от тебя ли, хуесос, нам должно перепасть? — Смотри-ка, Мамонт, у этого сучонка зубки, как у вампирчика! — Так мы повытаскиваем, а то не отсосёт по-нормальному… — и Мамонт пытается ударить Милю. Тот делает уже знакомый мне финт, прогнувшись назад, и кулак пролетает мимо. Мамонта от этого, видимо, только втырило (я его где-то даже понимаю). — Ах ты, блядь зубастая! — заорал он на весь двор. И началась драка. Я сначала хотел бежать Миле на помощь, но потом понял, что это будет лишнее. Милан, бросив рюкзак в кусты, кинув туда же свою шапку-чулок, встал в низкую стойку, широко расставив ноги. И по мере выпадов соперников начал… танцевать? Нагибался, делал что-то типа волны, крутил бёдрами, он не поставил ни одного блока! Он вспрыгивал почти с места и ударял дебилов ногами в корпус, в голову. Удары были неслабые: нападавшие отскакивали от него, падали. Руками он практически не бил, пару раз, даже не увидел — услышал шлепки ладонью, по лицу? Милан крутился и шипел, как кошак. Когда уроды подскакивали, он почти падал на руки и крутился, как брейкер на танцполе, сваливая дебилов подсечкой снова. Те рычали, матерились на весь двор, обещали Миле скорую смерть. Милан не останавливался ни на секунду, двигался, пританцовывая, даже когда уроды медленно вставали. Одну из атак мамонта клыкастый пресёк каким-то странным переворотом — на руках. И совершенно меня доконало, когда он отправил в аут немамонта, подпрыгнув и оттолкнувшись ногами от груди этого бедолаги, совершив назад кувырок — как сальто! Акробатика какая-то! Хулиганьё не сдавалось, падали и поднимались, хотя матерки становились тише и реже… Вдруг слышу рядом с моим укрытием шаги. Из-за говнистого домика появляется бомбист, он идёт в полуприседе, медленно, подбираясь… в руке нож. Вижу чётко. Блядь! Конечно, я срываюсь… И так весь в говне сижу, как в партере! Бью ногой бомбиста в откляченный зад, того уносит вперёд, подскакиваю и пинаю по руке с ножом. Недоносок орёт, нож теряет, вскакивает, начинает прыгать на меня, махать руками и ногами. Хватаю, выкручиваю, бью о колено, бросаю на землю, бью в живот, тот ползёт за ножом, как уж скользит по земле. Не успевает, на его вытянутую к ножу руку припечатывается нога, ублюдок воет! — Какого хрена ты здесь, Белый! — орёт владелец ноги. — Вали отсюда, долбоёб! — это он уже отпускает бомбиста. Трое собравшихся мирно попить пиво чуть ли не на карачках убегают, пыхтя… — Что за детство! Что ты здесь делаешь? Да ещё и сражается он, герой! — орёт Милан на меня, сверкая клыками. — А что, мне нужно было сидеть смирно, когда этот ублюдок на тебя с ножом пошёл? — так же заорал я на него. — Да, сидеть смирно. Он мог порезать тебя! — И тебя мог порезать! — Меня не мог! Я бы без помощи обошёлся! — А я что, пупс беспомощный? Я дрался всегда как чёрт! Я не Белоснежка, как ты считаешь. И потом, кем бы я был, если бы просидел в окопе, пока бьют друга?! — Я тебе не друг, — вдруг почти спокойно сказал Милан. И это было как удар под дых, я задохнулся… — А кто? Милан вдруг обнял меня, широко распахнув руки, и сказал мне в замороженное ухо: — Ну ты, Белый, и дурак!.. Пойдём, буду тебя греть. И добавил, отрываясь от меня: — Но учти, ты сам пришёл. Теперь не уйдёшь!