Утро в Тель-Авиве наступало слишком рано, и это не могло не раздражать. Особенно если ты Алессандро Мамуд, привыкший просыпаться не раньше полудня, ведь в противном случае окружающим придётся всё время видеть угрюмое лицо, всем своим видом умоляющее отправится обратно в кровать и выспаться.
Мамуд не знал, когда у него выработалась привычка поздно засыпать и поздно просыпатся, но ничего поделать с ней он не мог. А Евровидение тем и пугало, что каждого участника ожидал чертовски загруженный график и, кажется, эта безумная карусель начиналась уже сегодня.
Едва он успел сходить в душ, как в номер завалился кто-то из делегации со словами «Выезжаем через пятнадцать минут, не опаздывай» и скрылся за дверью, не позволив Мамуду ничего уточнить. Разглядеть, кто это был, ему тоже не удалось, так как веки, будучи будто свинцовыми, всё время норовили опуститься на глаза и отправить его обратно в сонное царство.
Завтрак он, скорее всего, уже пропустил, хотя перед длительной поездкой стоило бы чего-то поесть.
Вскоре уже одетый и вовсю делающий вид, что не хочет спать, Мамуд спустился вниз, где его уже ждала делегация и команда по съёмке.
По обе стороны от входа в отель стояли автобусы, а участники суетились и что-то активно обсуждали на родных языках. Неподалёку был отчётливо слышен французский. Не то, чтобы Алессандро имел хоть какие-то знания в языке картавости, но распознать нецензурные выражения было несложно.
Билал Хассани и ещё много людей, которые его окружали, были явно чем-то недовольны, хотя нет, они выглядели до ужаса злыми. В их диалоге, что время от времени переходил на английский через участие в нем кого-то ответственного за поездки участников, Алессандро уловил довольно мало, но это многое объясняло. Например, то, что автобус для французов потерпел какую-то серьезную поломку по дороге к отелю и теперь не сможет довезти их до места съёмки посткарда.
Неделю назад, когда они с организацией ещё только обсуждали, кто где будет снимать, Мамуд не без помощи Гугл карт узнал, что локации стран большой пятерки находятся совсем близко, но тогда он и подумать не мог, что именно сейчас этот факт сыграет столь важную роль. То ли от недосыпа было сложно соображать, то ли в нём и правда проснулась внезапная доброта, но Мамуд тут же взялся считать количество людей в команде Франции, которых оказалось в два раза меньше, чем у его родной страны. После этого Алессандро подошёл к главе своей делегации с вопросом, который определённо заставил её удивиться:
– У нас же есть ещё несколько мест, может, подвезём заодно французов, раз у них такие непредвиденные обстоятельства?
Женщина посмотрела на него немного непонимающим взглядом, но возражать не стала, ведь у них правда нашлось бы место для такого небольшого количества человек.
Счастливый человек – это, конечно, прекрасное зрелище, но не тогда, когда он бросается тебе на шею и обнимает, на эмоциях путая английское, французское и итальянское «спасибо». Именно это и сделал Билал, как только Мамуд неуверенно подошёл и предложил им помощь. Через несколько минут делегации и светящийся от счастья Хассани зашли в автобус, пытаясь в нём поместиться. Алессандро мысленно проклинал свои знания математики, ведь по его расчётам мест должно было хватить на всех, но в реальности картина выглядела немного иначе, так как, скорее всего, Билалу и ещё двум из французской делегации пришлось бы стоять всю поездку, если б итальянская глава не сказала, указывая на одиночное место, занятое итальянцем специально, чтобы никто его не тревожил:
– Пусть кто-то худенький рядом с Мамудом сядет, поместяться же.
Под «худеньким» она имела ввиду Билала, и как только тот уместился возле Алессандро, итальянец понял, что план поспать, склонившись головой к окну, будет провален.
В автобусе было шумно и жарко, а Билал постоянно вертелся, активно ведя диалог с окружающими, из-за чего его волосы раз за разом хлестали Мамуду по лицу. Первый раз он не обратил внимания, после четвёртого это начало его немного раздражать. Получив волосами по лицу в шестой раз, Мамуд был готов выразить своё недовольство, но в тот же миг встретился взглядом с Билалом и почему-то решил, что это не так уж и мешает. Всё равно они были уже близко к месту прибытия.
Когда автобус остановился, француз склонился, чтобы завязать шнурки на кроссовках, задаваясь вопросом, как они умудрились развязаться, пока он сидел. Волосы, обрамляющие лицо, в данном случае явно мешали ему что-либо видеть, и Мамуд чисто механически протянул руку и заправил одну прядку парню за ухо. Француз одарил его благодарной улыбкой, из-за чего тот почти незаметно залился румянцем, соображая, что он только что сделал.
***
Дункан щурился под ярким солнцем, что как раз пребывало в зените и немилосердно бросало свои лучи на святую землю. Вокруг суетилась съёмочная группа, оператор настраивал камеру, массовка искренне веселилась, пока постановщик давал им последние указания.
Дункан бесцельно достал телефон и разблокировал его. Почему-то именно в этот момент его посетила мысль зайти на свой второй аккаунт, не тот, на котором возле никнейма гордо стоит галочка, а другой, где количество подписчиков можно было посчитать на пальцах. Он создал его уже много лет назад и закрыл от посторонних, одобряя подписку лишь самых близких. Раньше там было всё, что творилось у него на душе: от радости по мелочам и важным поводам до грусти и апатии. Он описывал то, что чувствовал, иногда получались тексты прозой, иногда строчки рифмовались, создавая что-то похожее на стихи. Ещё там были фотографии. Не те, постановочные, сделанные на профессиональную камеру. Это были снимки из жизни, такой, какой её каждый день видел Дункан. Был восход и закат солнца, был вид на город, были уютные фотографии еды в ресторане, книги на коленях и цветов в руках, была смешная сонная мордашка Дункана, усыпанная веснушками ещё гуще, чем обычно. Там всё было настоящее.
Он не привык видеть запросы на этом аккаунте, ведь изолировал его так, что даже имея сильное желание и талант в поисках было бы сложно распознать, кому он принадлежит, ведь кроме аватарки и нескольких слов в биографии простым смертным не можно было увидеть ничего.
Но случившееся его удивило.
«Лука Ханни отправляет вам запрос на подписку.»
Дункан перечитал оповещение трижды, каждый раз не понимая, как так получилось.
А потом он начал злится. Вчера они с Лукой поздоровались и перекинулись буквально несколькими словами, а сегодня он уже хочет подписаться на его личный аккаунт, к которому имеют доступ лишь несколько близких Лоуренсу людей.
Да кем он вообще себя возомнил?!
Дункан не раздумывая нажимает
«отклонить запрос».
***
– Ребята, мы же не прощаемся! Увидимся совсем скоро на вечеринке в Амстердаме. – пыталась разрядить прощальную обстановку Тулия.
И правда, пре-пати начинались буквально через неделю, но участники первого полуфинала прощались так, будто не увидятся ещё ближайшие несколько лет. Оставалось только удивляться и искренне радоваться, как за два дня им удалось так хорошо сдружится.
– Однажды мы с вами обязательно запишем фит, – сказал Маттиас, пока Клеменс по очереди обнимал каждую из участниц квартета с Польши.
– Фолк-БДСМ перформанс? – захохотали они.
– Антикапиталистический фолк-БДСМ перформанс. – поспешил исправить Маттиас.
Да, они определённо сдружились, несмотря на то, сколь разными были. Даже идея с фитом теперь казалась не такой уж безумной.
Тем вечером им предстояло разъехаться по родным краям, чтобы потом встретится. Соскучится, чтобы ещё больше радоваться воссоединению. И каждому хоть немножко разобраться в произошедшем за эти дни, потому что чувствовалось, дальше – больше.
