***
Лука был чертовски внимательным парнем. За короткое знакомство он заметил, что Эстер очень идут розовые тени, Мамуд почти всегда носит цепь на штанах и считает это фишкой своего стиля, а Дункан, когда о чём-то рассказывает, имеет привычку повторять «вы знаете, что я имею ввиду» и при этом смешно смущается. Не то чтобы Лука подался в сталкеры, просто так получилось, что он заметил интересную деталь в каждом, с кем смог сегодня пообщаться. Участники первого полуфинала отправились на съёмки посткардов, так что толком увидеться с ними не удалось, но зато отель остался полностью в распоряжении вторых полуфиналистов. Не осталось ни следа от вчерашней «вечеринки», наверное, убирать любой бардак с молниеносной скоростью включалось в список суперспособностей местных гувернанток. Сам же отель для такого количества людей оказался тесноват, но их быстро заверили, что на долговременное проживание на время репетиций, полуфиналов и финала им предоставят другой. Лука чувствовал себя, как в детском лагере, где собирались и должны были выживать вместе самые разные по характерам дети. Ханни всем приветливо улыбался, крутил головой в разные стороны, пытаясь рассмотреть обстановку и каждого, кто его окружал. Он был рад вырваться из, казалось бы, вечной репетиционной рутины, в которой жил последние два месяца. – Мистер Ханни, прошу пройти за мной, – держа в руках ключи от его номера, сказала только что подошедшая к нему работница отеля. Лука едва успел сделать шаг, как ниоткуда появилась Мишель и буквально вырвала с рук девушки ключи. – Спасибо, сами дойдём. – сказала она, хватая Луку за руку. – Ты чего? – возразил парень, когда они уже были на пути в номер. – Думаешь, я не видела, как ты на неё смотрел? – нахмурила брови Мишель, и Лука понял, к чему она клонит. Он её правда любил, но эта её черезмерная ревность иногда откровенно выводила из себя. Лука не считал ревность признаком любви, но у его девушки Мишель были совсем противоположные представления о ней. И спорить смысла не было, ведь кому, как не ему, знать, сколь непредсказуемой может быть Мишель в их словесных перепалках.***
Из-за встречи с Мики Элиот потерял полчаса, отведённых на съёмку, но зато теперь он точно мог полностью сконцентрироваться. Эта поездка было одной из немногих, когда хотелось просто смотреть в окно автобуса и восхищаться местными пейзажами. Конечно, для съёмки посткардов им были выделены самые красивые локации, которые покажут Израиль в самом лучшем свете. Но Элиоту казалось, что можно было остановить автобус и снимать где угодно, потому что захватывающий вид на природу окружал их со всех сторон. Тут и прекрасная голубизна моря, и густые кроны деревьев вперемешку с экзотическими растениями, названия которых, скорее всего, знали только местные, ведь не многим приехавшим из крупных европейских городов раньше удавалось увидеть что-то, кроме высоток, многополосных дорог и вывесок магазинов и торговых центров, от которых рябит в глазах. В воздухе слышался запах лета, хоть на дворе была только середина весны.***
Тем временем в национальном парке уже кипела съёмка. Маттиас и Клеменс уже с первого дубля показали идеально отточенные движения, чем сильно удивили всю съёмочную группу. Даже главного оператора, который всё время смотрел на них с неким презрением, а как только они прибыли на локацию, предупредил «не выкидывать непредвиденных фокусов». Ребята поняли, что он наслышан про их политическую позицию, но возражать не стали. Больше всего им сейчас хотелось закончить начатое и вернуться назад в отель, а если повезёт, сходить на пляж неподалёку. Они уже снимали предпоследние кадры, где Клеменс и Маттиас сталкиваются лбами, но внезапно оператор заорал: – Какого чёрта вы творите?! Глаза всех присутствующих теперь были сосредоточены на нём, ведь, по всей видимости, его одного не устраивал данный кадр. – Это прописано в сценарии, – спокойно сказал Эйнар, собираясь вручить оператору небольшой листок, исписанный поэтапными действиями, что их предстояло исполнять участникам. Они продумали всё до малейших деталей, а этот мужчина просто берёт и возмущается непонятно чему. – Мы не будем снимать эту... – он запнулся, то ли подбирая слова, то ли чтобы набрать воздуха и выпалить следующее. – Пропаганду инцеста и гомосексуализма! Астрос уже не могла сдерживаться и откровенно засмеялась. Остальные тоже нашли возникшую ситуацию смешной, кроме главного её затейщика. – Вы ещё и смеётесь? Побойтесь Бога! Я не буду снимать, пока вы не замените эту сцену другой. Клеменс кивнул, тем самым вызвав непонимание брата. Потом они с Маттиасом отошли и несколько минут о чём-то шептались. Оператор всё это время не сводил с них глаз, но и не мог понять, что они затевают. Вернувшись, Клеменс заявил, что они готовы заменить сцену. – Отлично, – проворчал израильтянин, направляя на них объектив камеры, – Три, два, один! Маттиас притягивает Клеменса к себе, тот обхватывает его плечи руками, а в следующий миг губы блондина целуют его в щеку, нежно и почти неощутимо трогая кожу. Оператор удивился, как он мог поверить, что они так просто согласятся с его требованиями. Но стоило признать, эти исландцы и правда умели красиво нарушать правила.