В субботу школа как будто мёртвая. Антону не на что было отвлечься по пути от одного кабинета до другого, хотя обычно можно немножко повыпендриваться на первоклашек, что несутся, как раненные в одно пикантное место и не видят куда врезаются лбами; сегодня даже буфет не работает, так что мотивации оставаться в школе не было. Ну, почти.
Почти, потому что внутри классного коллектива, всё-таки, Антону находиться интереснее день за днём: обсуждение предстоящей тусовки кипело, все хотели и ждали того заветного дня, чтобы бахнуть по бутылке пивчанского и размазано подрыгаться под музло.
— Я наверное «Гараж»* буду пить, — кто что вообще будет пить обсуждалось в коллективе больше всего. — Кость, запиши, что я его буду, две бутылки.
— Арс, ты рофлишь? — Костя скорчился аж, — с таким успехом я могу тебе просто в рот нассать. Сэкономим! И вкус тот же!
Шутка получилась правда забавная, но Антон был не согласен — сам бы лимонный опрокинул без всяких вопросов.
— У меня к тебе вопрос, — Антона одёрнула Ника, что долгое время была увлеченна чем-то в телефоне и в выборе алкоголя не участвовала. Хотя, это не потому что занята или не хотела пить, а потому что Костя и без того знает — Веронике только «Бад».
— Какой?
— Что бы ты хотел успеть сделать до того как закончишь школу?
Шастун пододвинулся к однокласснице и задумчиво наклонил голову, всматриваясь в какую-то неопределённую точку на поверхности стола.
— Философский вопрос какой-то, честно.
— Так ты ответишь?
— Я хочу всего самого обычного, — Антон надул нижнюю губу и из-за этого его слова звучали очень беззаботно и просто. — Ну, знаешь, здесь влюбиться, здесь побыть в отношениях, здесь расстаться, здесь покурить, попить, накосячить... я в Воронеже не успел.
— А потом?
Шастун как-то не сильно смотрел в «потом», только в безоблачных мечтах бродил, представляя себя президентом, устанавливающим в законе всем на завтрак есть конфеты, а вместо школы ходить на батуты из сахарной ваты. Такое «потом» как минимум обширнее. Максимум, конечно, абсолютно нереальное, но побаловать сознание можно.
— Потом уже осознанней стать, отключить раздолбайство, типа... Зачем ты спросила?
Нике кто-то позвонил, и она второпях выбежала из кабинета, но самое странное, что Антон понял — она не собиралась отвечать на вопрос.
Антона вообще напрягало, что в последнее время всё заканчивалось тем, что кто-то куда-то выходит, кого-то перебивает, что-то прерывает. Чаще всего это звонок на урок — он случился и сейчас.
Нина Николаевна забежала в кабинет на миниатюрных ножках и, прижимая телефон к плечу, очень быстро тараторила что-то умное — «сдать журналы», «ведомости оставить в учительской», «дидактические материалы подготовить к сдаче» и всякое такое, что вообще было слушать не так уже и интересно. В этот же момент в класс Ника вернулась и, увидев, что в руках у классной руководительницы большая стопка учебников, которая мешала ей держать телефон, она ловко подставила свои руки и перехватила груз на себя, в последствие так же скоро перекладывая учебники на учительский стол.
Нина Николаевна шёпотом произнесла «спасибо», а затем вдруг остановила Нику на месте, взяв за запястье, и неоднозначным кивком, кажется, попросила ученицу дождаться, пока закончится телефонный разговор.
— ...да, на педсовете разберём эту проблему, сейчас ничего не могу сказать, — кивнула и закончила звонок. — Здравствуй, Никуш, — Нина Николаевна мягко улыбнулась, погладив ученицу по плечу, — подойди сейчас в учительскую, там сидит Анна Григорьевна, у неё там что-то по поводу лагеря твоего, информация какая-то.
Вероника буквально поскакала прочь, улыбаясь немного и Антону ничего не осталось, кроме как с немым интересом проводить подругу взглядом. Она снова ушла.
— Ребята, садитесь по местам шустрее.
Пока Нина Николаевна что-то разбирала на своём рабочем столе, все ученики очень лениво рассаживались по местам: кому-то пришлось поставить видео на паузу, прервать интересный диалог или отвлечься от книжки — Антона очень удивило, кстати, что Костя предпочёл чтение какому-нибудь массовому «ржекичу» на перемене.
Классная руководительница, само собой , перед тем, как начать вещать о «правых» и «левых», сообщила перечень последних известий, самым лучшим из которых была новость о том, что понедельник — последний учебный день.
— В этом году заканчиваем рано, потому что школе нужно подготовить классы к ЕГЭ, — с недовольством говорила Нина Николаевна, морщась от солнца, что светило ей в лицо из окна справа.
Класс облегчённо выдохнул от услышанного, кто-то даже ободрился, а кто-то посмеялся, и только Антон ничего не понял. Для него будто совсем ничего и не начиналось.
— Но! Я хочу, чтобы мы с вами хорошенечко расстались перед началом каникул, — потерев ладошки друг о друга, классная руководительница улыбнулась, лукаво присматриваясь к кому-то на третьем ряду — Шастун не мог разглядеть. — Я предлагаю нам с вами в пятницу утром прогуляться в галлерею «Виктория». Как раз там проходит выставка революционного искусства.
— Во сколько это всё? Просто мне в больницу нужно.
— Во время учебного процесса, Настя, — пробурчала Нина Николаевна. — Никому никакие планы не строить, вы ведь должны ещё учиться в этот день!
Антон лениво записал «экскурсия» в колонку на пятницу в дневнике, хотя уже знает, что ни за что он не откроет, не посмотрит и не запомнит, если никто не заикнётся об этом в классной беседе, например.
Энтузиазма особого не было, и это противоречило желанию Антона провести с классом как можно больше времени перед каникулами. Может, обстановка и место встречи как-то отторгали Что ж, идти всё равно придётся.
• • • •
— ...и вот здесь уже, записываем, что в ноябре тысяча девятьсот тридцать шестого года был заключен Антикоминтерновский пакт, — Нина Николаевна терпеливо повторила название пакта по буквам для тех, кто сбился, а затем добавила:
— Кто знает, между какими странами?
«Италия и Германия», — ответил про себя Шастун, дописывая это к определению в тетради. Сказать вслух было волнительно: это даже не стеснение, а словно нет никакой мотивации это делать. Сильно расстроился, наверное, не понятно из-за чего.
Вообще, как только Ника отходила от него, он сразу переставал быть увлечённым в любой процесс, потому что, например, банально не с кем на скорость поднимать руку и отвечать на любимой истории, а это очень бодрило Шаста — одноклассница ещё говорила ему, что у него прикольно уши краснели от такого накала и азарта. И это было чем-то милым.
— Италия и Германия?
— Молодец, Арсений, — Попов вроде вообще не разбирался в истории, оттого учительница посмотрела на него широко открытыми глазами и удивилась, сжав губы.
Арсений. Шастун помнит, что тот позвал его к себе в гости, и если пару дней назад перспективы и желания не было из-за страха банального, мол, человека как-то плохо знает, да и неловко заваливаться вот так в дом, то теперь поход к однокласснику хоть как-нибудь сможет спасти эту «музейную» пятницу — наверняка скучную.
— Нина Николаевна, можно?
В дверях показалась Ника, неожиданная улыбка которой слепила так, что ослепнуть хотелось добровольно и надолго.
— Ну что, приняли?
Отряхнув руки от мела, классная руководительница подошла к Веронике, провожая ту на место. Она заботливо приобняла ученицу и, видно прям, ждала ответа.
— Да-да, в «Кипарисный»!
Ещё немного и Ника начнёт плясать на месте. Антон непроизвольно заулыбался, когда и подруга, и Нина Николаевна зарадовались на пару.
— Что там, Ник? — Дима Позов ткнул одноклассницу ручкой в плечо, — попала в «Артек» чтоль?
— Да!
— Поздравляю, Ник.
— Большое спасибо, — Вероника развернулась к ребятам, дала пять Косте и Пете, а затем вернулась к учебному процессу. Она пыталась сдерживать свою радость, но, всё-таки, даже открывая тетрадь подскакивала порой на месте. Антона Вероника будто и не заметила.
— На сколько ты уезжаешь?
Шастун легко дёрнулся плечом, намеренно задевая плечо подруги. Она ответила-то не сразу, и Антон не допёр — он что, обидел Нику или это пелена личной победы затмила ей всё?
Ему не хотелось быть требовательным в плане внимания к себе или что-то типа этого, однако в груди как-то першило тоскливо, просто от того, что она так часто уходит, так часто занята своей «соцдеятельностью»... Что уезжает на два месяца лета.
— Я уеду сначала на волонтёрскую подготовку в июне, а потом в июле уже в «Артек»! Так здорово, — Ника тихо тараторила, чтобы классная руководительница не ругала за шум, а Антон слушал-слушал и стал понимать, что ему с каждой секундой всё неприятнее и неприятнее, ведь он очень хотел провести лето с подругой, его небольшую часть хотя бы. Успеть обрести её доверие, чтобы быть друзьями.
Так тупо ощущать вот эту тягучую боль в груди, когда ты злишься на обстоятельства по-настоящему, ты не согласен и вообще в гневе диком, но ничего не можешь сказать, потому что как себе позволить сказать правду, когда она заденет счастье того, на кого тебе не всё равно? Никак, нужно быть хорошим другом.
— Я очень рад за тебя, Ник, — Шастун немного развернулся влево, чтобы одноклассница не видела, как скудно и жалостливо он улыбнулся. Ну, потому что не хотел, но должен был.
⠀
• • • •
Вечером этого дня позвонил Серёжа. Рассказал, что и у них в школе сегодня тухляк, вообще ничего интересного.
— Хотя вот...Мы завтра с Юлькой гулять пойдём, да, — задумчиво сказал в трубку Серёжа.
— Ну нихрена ничего интересного, — Антон в момент оживился. — Наконец-то, дождались. Ты хоть сам позвал?
— Да это так, само произошло.
Шастун цокнул как-то разочаровано.
— Просто я перестал с тобой шастать постоянно, да девчонок отпугивать, вот они и стали клеиться.
Потом Серёга сказал, что вмазал бы за такое. А потом, «конечно же», что слова Антона — чистая правда. Но вмазать не лишнее.
— А у тебя там с Никой что?
— Сука, Серёж, — Антон как можно тише ругался себе под нос, чтобы мама, не дай Боже, не услышала. — Мы с ней дружим.
— Я про это и спросил, истеричка.
Шастун знал, что не про это, но выкарабкался друг хорошо, «поддерживающе». Он вспомнил, что чувствовал сегодня на протяжении всего дня рядом с Вероникой и снова накатил на себя настроение ненужности, как будто его обделили.
Антон рассказал всё так, как оно было — ну, может чуть привирая в плане «мне не сильно обидно», — а Серёжа, вслушиваясь в каждое слово друга, понимал, что чувствует по отношению к нему то же самое. Точнее, не к нему, а к вынужденному переезду.
Серёже нечего было ответить, по правде сказать.
Парни ещё пообсуждали предстоящую прогулку Серёжи с Юлей, поспорили о том, какая же шоколадка вкуснее: «Марс» или «Сникерс»; Матвиенко в десятый раз попросил Антона удалить ТикТок и разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи.
Только Антон развернулся, чтобы пройти к кровати — его отвлек звук сообщения в ВК.
Константин Лапенко, 21:36
Привет
Ты в майн не играешь случаем?
Антон Шастун, 21:37
ахаха, по мне видно
я только мемы сохраняю
а вообще хочу порубиться, но не умею качать :(
Константин Лапенко, 21:37
А я могу тебе скинуть
Надеюсь это не навязчиво
Просто думал играешь
Антон Шастун, 21:38
о! скинь, пожалуйста
я установлю :)
Спать больше не хотелось.
Антону хватило часа, чтобы скачать игру. Допивая из кружки чай, что стоял на столе недопитым с самого утра, он наблюдал за муторным скольжением полоски загрузки на экране рабочего стола, но она, что странно, не напрягала, не усыпляла своей «скукотой».
Константин Лапенко, 23:15
Заходи на карту
Ссылку кинул
Помогу разобраться
Если что
Антон Шастун, 23:16
спасибо! мне правда непонятно вот тут...
