Нет, не было и не будет

      После окончания просмотра обсудили с мадам Боунс несколько организационных моментов, один из которых вогнал меня в крайний ступор, и решили заглянуть к мистеру Уизли, чтобы отчитаться, что все в порядке. А то он нас так успокаивал, что кто бы его успокоил.       Убила меня глава ДМП новостью, что у меня нет опекуна, поэтому с моим участием в суде могут возникнуть проблемы.       Это как? Чего мне гоблины тогда мозги полоскали? Почему какой-нибудь орган опеки не назначил? Есть у магов вообще органы опеки? Так… Спокойней…       Мог ли тот гоблин соврать? Сомневаюсь. Все-таки это его работа была, и оплату он получил. Смысл-то какой? И будь у меня доступ к сейфу, с меня больше денег можно было стрясти. Значит, снова есть что-то, чего я не знаю. Ладно, пока Блэка не вытащим — один фиг бесполезно.       — Здравствуйте, мистер Перкинс. А где отец? — вывел меня из рассуждений голос Рона.       — О, Рон! Здравствуй-здравствуй! — отозвался сутулый старенький волшебник. — Проходите. Места у нас, правда, не очень много… мда… Артур только что убежал. Работа, знаете ли. Это на час, не меньше. Как все прошло? Что ему передать?       — Доброе утро. Меня зовут Ремус Люпин. Мы с Артуром давно знакомы. Мы просто зашли сказать, что с детьми все в порядке.       — Можно у вас тут минут десять посидеть? — влез я и скромно улыбнулся. — Тяжело с целой главой ДМП общаться…       — Конечно! — старичок вскочил и галантно поклонился Гермионе. — Присаживайтесь, юная леди.       Девушка немного поотнекивалась, но все же села. Я уселся на корточки, привалившись спиной к стене. Рон плюхнулся за второй стол, видимо, отцовский.       — Так что же случилось?       Так. Что известно директору? А то я думал только, как мимо него в ДМП проскочить, а что дальше говорить — опять упустил из виду.       — Простите, мистер Перкинс, — ответил Рем, — нам запретили рассказывать подробности. Гарри, а о каких наклонностях говорил тот аврор?       Подготовка к Турниру. Чемпионат мира. Марш пьяных пожирателей. Моя стычка с аврорами. Черная метка. Я, блин, эту цепочку уже раз сто составлял.       — Пошутил он.       Рон начинает с упоением рассказывать о наших приключениях на Чемпионате Мира. Фиг с ним. Об этом все равно каждая собака знает.       Мое помешательство. Гермиона сказала, что когда речь зашла о вызове директора, я чуть в окно не выпрыгнул, так что меня он не видел. Но даже если он об этом знает… Ошибка при оглушающем. Вполне логично, в принципе. Там с дуру голову отбить может — мало не покажется. И мой залет в больницу объясняет, и общее истощение.       Пожиратель смерти под оборотным. В жизни не поверю, что ушастый мастодонт не заметил. Но ему Крауч-младший тоже нужен живым.       Изменение отношения к Малфою. Вместо кровного врага он стал досадной мухой. Противостояние Грюму. Побег за розой. Теперь вызов в ДМП.       Вывод? Мальчик вырос? Переоценил приоритеты. Взялся за ум и начал тренироваться. Это хорошо.       Но все так же срётся с Малфоем. Это тоже хорошо. Не озлобился и не начал мстить давним врагам, но и на какой он стороне, не забыл.       А вот с Грюмом — косяк. По-хорошему, я должен был вцепиться в прославленного аврора-преподавателя всеми конечностями и вытрясать из него все, что можно. Хорошо, что я тогда про Снейпа вспомнил. И продолжаю на него гнать.       Теперь — линия поведения. Гнобим Малфоя, не доверяем Грюму, подозрительно похожему на Снейпа, бесим самого Снейпа. И не особо-то доверяем Дамблдору. Мальчик обиделся за то, что старый мудрый дедушка не помог его крестному. Но если дедушка пойдет на контакт, то можно и простить. Только прыгать вокруг меня дедушке придется долго. А у него времени нет. Турнир-с. Не будет же он со мной каждый день разговоры разговаривать. А потом ему вообще запрещено будет.       С точки зрения взрослого человека, целый Дамблдор, прыгающий вокруг какого-то ученика — бред. А с точки зрения ученика, которого добрый дедушка всегда оберегал, а потом внезапно кинул, воротить нос — вполне правильно и предсказуемо.       А еще, наводить тень на плетень по поводу дела Блэка больше смысла нет. В письме открыто было написано, зачем нас дернули. Значит, осталось не распространяться, чья это инициатива. Мадам Боунс просила о том же. Она, конечно, наведет шороху моими письмами в Банке, но делать шорох этот будет в узких кругах. Чтобы выглядело, что это они сами ошибку нашли. Да и хрен с ними. Главное, чтобы крестного оправдали.       Вроде явных несостыковок не видать.       Ну, или директор меня давно раскусил и просто подыгрывает. Вообще, складывается впечатление, что он такой же возвращенец, как я. Шибко гладко у него все получалось до определенного момента.       Потрепались с напарником мистера Уизли и засобирались обратно в школу. Первую пару трансфигурации мы уже благополучно прогуляли, так хоть на вторую успеем. Старичок клятвенно пообещал передать коллеге, что с нами все хорошо и никого в Азкабан пока не сажают.       Уже в кабинете директора Дамблдор попросил меня задержаться.       — Итак, Гарри, что же хотели от вас в Департаменте Магического Правопорядка?       — Спрашивали о ночи, когда Сириуса чуть не скормили дементорам. Мадам Боунс… Это глава ДМП… В общем, она решила организовать пересмотр дела Сириуса.       — Это весьма радостные известия, мальчик мой. Но есть кое-что очень важное, что я должен рассказать тебе. — Дамблдор ненадолго замолчал. — Мне известно, что твои отношения с родственниками весьма натянуты…       — Вы выбрали невероятно мягкую формулировку, директор, — я фыркнул и тут же смутился, сообразив, что перебил целого великого светлого волшебника. — Извините…       — Ничего, я все понимаю, — директор добродушно улыбнулся и тут же вновь стал серьезен. — И также я понимаю, что ты с удовольствием бы съехал от них и жил бы с Сириусом…       — Разумеется! Как только его оправдают, я!..       — Боюсь, это невозможно.       — Что? Почему??? — я даже со стула вскочил.       — Видишь ли, в чем дело… Ты же помнишь, как я рассказывал тебе, что любовь твоей мамы оставила на тебе след?       — В конце первого курса?       — Именно. Я имел в виду буквально то, что сказал. Она оставила тебе защиту, Гарри. И пока ты называешь своим домом тот, где обитают кровные родственники твоей матери, Волдеморт не причинит тебе вреда — он не может даже пальцем тебя тронуть. Он пролил ее кровь, но она по-прежнему живет в тебе и в ее сестре. Ее кровь стала твоей хранительницей. Пускай ты возвращаешься туда только раз в году, но покуда ты еще можешь называть это место домом, покуда ты принадлежишь ему, Волдеморт ничего тебе не сделает.       — И поэтому я должен жить с Дурслями?       — К сожалению, это так, мальчик мой.       — И поэтому вы оставили Сириуса без помощи?       Я угрюмо надулся, глядя в пол, а директор замолчал.       — Мне очень жаль, Гарри, — произнес он через некоторое время, — что у тебя сложилось такое мнение. К сожалению, я действительно не смог отговорить Корнелиуса в тот вечер. После этого подготовка к Турниру Трех Волшебников отняла почти все мое время. Пойми, Гарри, я не всесилен… А потом время было уже упущено.       — Мадам Боунс так не считает.       — И это замечательно. Я могу пообещать, что со своей стороны приложу все усилия для того, чтобы Сириуса оправдали. Но я хочу, чтобы ты подумал о том, что я тебе сказал. Разумеется, никто не запрещает тебе видеться с крестным или ходить к нему в гости. Но домом твоим должен быть дом твоей тети.       — Хорошо, профессор, я подумаю об этом. Я могу идти?       — Конечно, мальчик мой. Думаю, профессор МакГонагалл тебя уже заждалась.       Когда я сунулся в класс трансфигурации с извинениями за опоздание, декан только сказала поторопиться и занять свое место. Похоже, знала, что дедушка меня так просто не отпустит.       И вот я уже минут двадцать сижу и честно пытаюсь вспомнить, как вообще работает несвободная трансфигурация. Схема на доске вроде понятна, но она несколько урезана. Движение палочкой, произнесение заклинания — все понятно. Но при попытке сделать — вступают в силу старые привычки, пытаются подняться ментальные щиты, и в голову лезут полные схемы свободного изменения.       Директор, конечно, как всегда в своем репертуаре. Столько всего наговорил и нифига не сказал. Особенно мне понравилась формулировка «я могу пообещать». Могу, но не пообещаю. «Пойми, Гарри, я не всесилен». Ага. А у меня две ноздри, тоже интересный факт. И как это связано с Блэком? Того, что он не мог помочь Сириусу, директор ни разу не сказал. Не смог отговорить Министра — да. И этому я верю. Но был ли это единственный способ? Время у него, блин, было упущено. Какое время? Куда упущено? О чем речь вообще?       Опустим пока этот момент. В конце концов, я сам так же постоянно делаю.       Знал ли Дамблдор, кто хранитель тайны?       Кто накладывал Фиделиус? Как он накладывается вообще? Мне такие тонкие манипуляции так и не дались. Дуболом я.       Если предположить, что директор изначально знал, что предатель — не Блэк, то зачем ему все это? Чтобы сплавить меня Дурслям ради защиты? Как-то слишком круто получается — отправить человека в Азкабан ради цели, добиться которой можно было проще. Мешал сам Блэк? На это я ответ не придумаю.       Попробуем с другой стороны. Хотел вытащить, но не смог. Влияния не хватило? Главой Визенгамота он еще не был. Рядовой маг. Ну, не рядовой, конечно, но не нынешняя величина.       Но Снейпа же он отмазал. Отмазал, потому что точно знал, что зельевар на «светлой» стороне. А про Блэка, выходит, не знал? Получается так. Или был выбор, кого вытаскивать, и Дамблдор вытащил того, кто ему полезнее.       Если не знал, кто предатель, а о невиновности Блэка узнал только в прошлом году, то почему не помог сразу? Не смог? Ладно, допустим, сразу — не смог. А потом? Рем правильно сказал: что помешало нашему слоненку собрать те же доказательства, что и я?       Блин. Нихрена я не знаю. А отсутствие информации не является доказательством. Не воспринимает он меня всерьез. Мне четырнадцать, толку со мной на равных разговаривать?       Рассказать ему все? Опять же, непонятны его цели. Отсутствие информации не является доказательством в обе стороны. А рисковать я не могу.       Ни до чего не додумался. Значит, делаем, как делали.       После урока, дождавшись, пока все выйдут из класса, подошел к преподавательскому столу.       — Простите, профессор, можно задать вопрос?       — Разумеется, мистер Поттер.       — Э-э-э… Дело в том, что я не совсем уверен и не знаю, как сформулировать. Просто я подумал, что если бы в мире существовало всего два предмета, то для превращений прямого и обратного нужно было бы два заклинания. — МакГонагалл внезапно улыбнулась одними губами. — А если бы предметов было бы три, заклинаний нужно уже шесть. А если десять, то девяносто. Но предметов же много-много больше! И… э-э-э… тогда получается, что… ну… Какой смысл в том, что мы делаем?       — Честно говоря, мистер Поттер, я удивлена, что именно вы первым из своих одноклассников подошли ко мне с этим вопросом. То, что вы описали — это так называемая несвободная трансфигурация. Дальше идет свободная трансфигурация. Она не накладывает никаких ограничений, но намного сложнее, потому что приходится самостоятельно контролировать то, что должно быть вложено в заклинание. И поэтому намного опасней и изучается только после сдачи СОВ. А смысл того, что вы делаете сейчас, это тренировка. Чтобы овладеть свободными изменениями необходимо очень точно контролировать процесс, любая ошибка может стать фатальной. Многие останавливаются на этом уровне и предпочитают не рисковать. Поэтому, помимо тренировки, вы изучаете те заклинания, которые могут пригодится вам в повседневной жизни. Я ответила на ваш вопрос, мистер Поттер?       — Да, профессор МакГонагалл. Благодарю. А можно рассказать об этом кому-нибудь? Или это что-то, до чего обязательно нужно дойти самому?       — Как я уже сказала, мистер Поттер, это очень опасное направление. Если все студенты начнут практиковаться в нем, то нам понадобится очень много новых студентов на замену. Но… хм… если вы расскажете кому-нибудь, чье здравомыслие не вызывает сомнений…       — Оу… Я понял, профессор, — заговорщицки лыблюсь. — Спасибо, что уделили время.       На выходе меня поймали Рон с Гермионой. Постояли, смущенно потоптались, не зная, как начать. Наконец подруга выдала явно не то, что хотела:       — Что от тебя хотел директор?       — Интересовался, за каким таким лядом нас в ДМП потащили. Вроде как согласился помочь в деле очищения репутации Блэка.       — «Вроде как»?       Я на это только усмехнулся.       — Он сказал, что может пообещать помощь.       — Да черт возьми, дружище! — взорвался Рыжий. — Я знал, что твои Дурсли — те еще уроды! Но почему ты не рассказывал, что настолько?!       — И что бы ты сделал, Рон? Опять похитил бы меня на летающей машине? На самом деле, не все так плохо. Это был частный случай. Я просто погрозил мадам Боунс очередным скандалом. Представляешь, что будет, если эта информация всплывет? «Издевательства над Мальчиком-Который-Выжил!» «Оскорбление памяти победителей Того-Кого-Нельзя-Называть!» Журналисты всех причастных съедят. А потом за непричастных возьмутся.       — То есть ты ее обманул? — нахмурилась Гермиона.       — Почему обманул? — поднял я брови. — Воспоминания настоящие, тетку я действительно раздул — я рассказывал, и я действительно не знал, кто мои родители. Теперь она Бродягу с удвоенной силой выковыривать будет, чтобы меня из моего летнего дурдома убрать. Во избежание. И вообще, дай сюда сумку!       — Может, хватит? — закатила глаза девушка.       — Хватит-хватит. Хватит таскать сумки тяжелее себя. Дай сюда, говорю.       — Ты понимаешь, как это выглядит? — Гермиона порозовела.       — Хм… Возможно, не до конца. Ну-ка, Рон, как это выглядит?       — После истории про триста тридцать три розы? — расплылся в улыбке Рыжий. — Как будто ты ухаживаешь за Гермионой, приятель.       — Значит, все правильно.       Пожал плечами, отобрал у оторопевшей девушки сумку, закинул на плечо и отправился на чары.       — Что, Поттер? Говорят, тебя вызывали в Министерство? Допрыгался? Отправляешься к своим любимым дементорам?       — Только после вас, мистер Малфой.       Отсутствие реакции и незаинтересованный тон бесит пацана больше, чем если бы я огрызался. Но появление профессора Флитвика останавливает перебранку.       На занятии мы повторяли прошлогодний материал. За лето у всех все из голов повыветрилось. А у меня — не только за лето. И, блин, устал я уже. Наверное, поэтому, размышляя, как вскипятить воду, не используя банальные Инсендио или Инфламаре, я сотворил глупость, которую человек моего опыта делать, конечно же, не имеет права. Что ж за день такой?       

***

             Филиус Флитвик внимательно оглядывал собравшихся в аудитории учеников. Гриффиндор и Слизерин соперничали уже традиционно, поэтому маленький профессор очень не любил, когда представители этих двух факультетов оказывались на его уроке одновременно. Сложнее всего было поддерживать дисциплину.       Также Флитвику, как и любому профессионалу-преподавателю, было бесконечно обидно из-за того, что большинство детей воспринимали его крайне интересную и полезную науку скорее как повинность. Не все, конечно, но большинство.       Но дети есть дети, и к этому профессор давно привык.       И это несмотря на то, что он пытался подавать материал максимально интересно. Видя, что аудитория устала от монотонной лекции, профессор всегда прерывался и рассказывал какой-нибудь забавный случай из своей практики или просто из своей жизни, стараясь, чтобы эта история была еще и поучительной. А если у ученика что-то откровенно не получалось, Флитвик всегда старался подтолкнуть ребенка на правильный путь. Не выдавая ему готовое решение, но позволяя дойти до него самостоятельно. На Рейвенкло это работало прекрасно. На Хаффлпаффе, ученики которого всегда были очень старательными — чуть хуже, но тоже неплохо.       А с некоторой частью Львят и Змеят — работало из рук вон плохо.       Именно поэтому профессору Флитвику пришлось подойти к Лаванде Браун и досконально объяснить ей принцип охлаждающих чар. И именно это было одной из двух причин, почему маленький профессор не успел вмешаться и допустил ЧП.       Второй же причиной было то, что Гарри Поттер пусть и не был очень старательным учеником и не обладал выдающимся талантом к чарам, но все же, во многом благодаря своей подруге, занимал позицию уверенного середнячка.       И именно поэтому Флитвик потратил целую лишнюю секунду, когда заметил движение волшебной палочки Гарри Поттера.       А потом стало поздно…       С оглушительным хлопком Гарри Поттер скрылся под партой, которую заволокло сизым туманом. Бросившийся на помощь профессор, разогнав туман взмахом палочки, увидел ученика одновременно с его закашлявшимся соседом — Рональдом Уизли. Увидел и… попытался скрыть улыбку. Рональд Уизли подобным не заморачивался.       — Мистер Поттер, ваша палочка все же является волшебным инструментом, как бы вы к ней ни привыкли. А чесать голову волшебным инструментом — не самая лучшая идея.       Гарри Поттер выбрался из-под стола, и теперь уже весь класс грянул смехом. И без того вечно растрепанная шевелюра юноши стояла дыбом, но не это было самым необычным. Цвет обычно черных волос сменился на безумную вырвиглазную мешанину. Складывалось впечатление, что на него упал стеллаж с красками.       Но вот Гарри Поттер огляделся и добил всех своим высказыванием.       — АСЬ?! — гаркнул он прямо на Флитвика. — ПРОСТИТЕ ПРОФЕССОР! В УШАХ ЗВЕНИТ! НЕ СЛЫШУ НИФИГА!       И зачем-то показал на свои уши, словно это окружающие оглохли.       Этого даже маленький добродушный профессор выдержать не смог и тихонько рассмеялся.       Парвати Патил, сидящая неподалеку, хихикая, протянула однокласснику зеркало.       — О! ПРИКОЛЬНО! — с улыбкой заявил парень, оглядев себя. — НЕ СРАСТЕТСЯ С РАБОТОЙ — ПОЙДУ СТИЛИСТОМ! БЫСТРО, ДЕШЕВО, СЕРДИТО!       — Мистер Уизли, будьте добры, сопроводите мистера Поттера в больничное крыло.       — Конечно, профессор, — отозвался посмеивающийся юноша.       — АСЬ?!       

***

             Отстоять новый стиль не удалось, и на занятие я вернулся со скучными стандартными черными волосами. Ну, и без звона в ушах. Слух мадам Помфри восстановила первым, потом выкатила очередные наставления на тему здоровья и техники безопасности, а потом был эпичный спор за возможность сохранить новую прическу. Не вышло. Медико-ведьма была неумолима, а выпрыгивать от нее в окно я постеснялся. А было бы забавно припереться с таким шухером на голове на следующее зельеварение. Просто понаблюдать, как будет плеваться Снейп от игнорирования его подколок. По-детски, конечно, но очень уж он меня раздражает. Если все пойдет, как задумывается, то он еще может пригодиться, а значит, трогать его пока нельзя. А вот отказать себе в удовольствии побесить его я не могу. Тем более, если он и сам будет вестись на эту хрень.       Мда… Чесать голову волшебной палочкой — это сильно. Стоит чуть-чуть расслабиться после напряжения, и мозги растекаются. И откуда вылезло-то вообще? Никогда так не делал, и вот те раз. Зато кипятящее заклинание вспомнил!       После фееричных чар урок зельеварения прошел до ужаса скучно. Хоть какие-то положительные эмоции вызвало лицо Снейпа, когда я никак не отреагировал на его остроты. А чего на него, дурака, реагировать? Зельевар он, конечно, замечательный, но как человек — дерьмо. И это не говоря о том, что он — Пожиратель Смерти. Ладно, может, у меня еще нифига и не получится, и можно будет его со спокойной совестью убить. Привычно схлопотал отработку, когда Невилл расплавил какой-то там по счету котел. За то, что не проследил. Если бы проследил — зуб даю, схлопотал бы за то, что вмешался.       После отработки на пару с Невиллом и ужина я направился в Библиотеку вслед за Гермионой, которая к моему приходу в Большой Зал уже убежала.       Стоило мне войти, как на меня накатил очередной приступ ностальгии. Огромное помещение, беспорядочно заставленное книжными стеллажами. Если кто и пытался навести здесь порядок, то было это так давно, что результаты его трудов давно стерло время, и все это превратилось в настоящий лабиринт. Тысячи и тысячи разнообразных книг, само количество которых делает их почти бесполезными, если не знаешь, что где искать. И тот самый запах. Ни с чем несравнимый. Библиотечный. Я, конечно, не был здесь завсегдатаем, как в Больничном Крыле, но сколько часов мы здесь провели! Теплых, веселых, уютных. А иногда и невообразимо скучных. Но эти скучные часы тоже придавали собственного шарма воспоминаниям.       Тихо поздоровавшись с мадам Пинс, я скользнул между шкафами в скрытый уютный уголок, где и обнаружил искомую девушку. Гермиона что-то быстро писала на пергаменте, задумывалась и тут же зачеркивала написанное. Нарочно громко потопав, чтобы привлечь внимание, я сел на стул рядом.       — Чем занимаешься?       — Это по поводу моей организации. Не могу придумать название.       Пробежав взглядом по пергаменту и выхватив несколько вариантов, я хмыкнул.       — Прости, но я повторюсь. Аббревиатуры — не твое.       — Ты что-то хотел, Гарри? — недовольно глянула на меня подруга.       — Помнишь, я говорил, что найду учителя?       На мой заговорщицкий вид девушка отреагировала удивлением.       — Уже? Мы, наверное, не сможем заниматься часто? Я имею в виду, что в Хогсмид отпускают редко… У нас, конечно, есть возможность покидать школу, но это может привлечь внимание…       — Погоди-погоди. Все гораздо проще. Прогуляемся?       Подруга наградила меня подозрительным взглядом:       — Если честно, Гарри, я уже побаиваюсь твоих идей. Хотя бы эта твоя легенда с розой, которую ты продолжаешь поддерживать…       Если бы не сидел — упал бы.       — Так. Идем. Обещаю, что ничего такого делать не буду.       Поднялись на восьмой этаж. Найдя нужную весьма своеобразную картину (при виде которой не смог удержаться от глупого смешка), я начал ходить вдоль стены напротив, изо всех сил пытаясь себя убедить, что «мне очень надо». Гермиона наблюдает за мной с некоторым скепсисом.       — Прошу, — шутовски раскланиваюсь, открывая перед девушкой появившуюся Дверь.       Внутри оказалась небольшая уютная комнатушка. Камин, в котором без дров потрескивал огонь. Большой рабочий стол в углу. Маленький чайный столик в центре и два удобных на вид кресла рядом с ним. Неплохо.       — Что это за место? — спросила мисс «Хочу-Все-Знать», стоило нам с комфортом разместиться в креслах.       — Выручай-комната. Комната-по-требованию. Комната-так-и-сяк. Называй, как хочешь. Появляется, только если очень нужна или что-то в этом роде. Принимает нужный вид. Можно даже из библиотеки книги таскать. И главное — пока мы здесь, отследить нас нереально.       — Книги?! — тут же вскинулась девушка.       — Не торопись ты так. Никто у тебя комнату не отбирает — успеешь потестировать.       — Хорошо, Гарри. Ты говорил про учителя окклюменции.       — Говорил. Но об этом чуть позже. Я так понимаю, ты решила, что я продолжаю тобой прикрываться, чтобы иметь возможность свалить из школы за новой партией роз, и это бы не привлекало внимания?       — На самом деле, я не против помочь, — порозовела она. — Это даже очень хорошая идея… Просто слухи… ну и все такое…       — Так, Гермиона. А тебе не приходило в голову, что это только часть плана? Я действительно подарил тебе тот цветок именно тем образом, чтобы отмазаться от внимания. Которое ты же ко мне и привлекла, если помнишь. Но что бы я, по-твоему, с тем цветком делал, если бы меня никто не заметил?       — Ну… Ты вроде на Чжоу поглядывал…       — А кто это?       Гермиона уставилась на меня так, как будто у меня вторая голова выросла.       — Ты хочешь сказать, что не знаешь, кто такая Чжоу Чанг?       — Я такого не говорил, — вздыхаю. — Чжоу Чанг, пятый курс Рейвенкло, ловец сборной своего факультета. И неплохо играет, кстати. Но это не повод дарить ей цветы. Или таскать за ней сумку…       Девушка вспыхнула смущением и опустила глаза.       — А Джинни?       — А кто это?       — Ты издеваешься? Ты ей нравишься, вообще-то.       — Я в курсе. Буду игнорировать, она сама поймет, что ничего не светит. — Тем более, что мы уже пробовали. Нифига не вышло. — Ну, раз этот вопрос прояснили, вернемся к окклюменции. Кстати, о Джинни. Ты с ней говорила уже?       — Да. Сказала, что профессор Дамблдор и профессор Снейп умеют читать мысли и воспоминания, — Гермиона с трудом пытается настроиться на деловой лад. — И что мало ли, что можно прочитать в воспоминаниях девушек. Скоро об этом будут знать все.       Я злорадно усмехнулся.       — А кому не расскажут девочки, до тех донесут парни. Подпортим ребяткам жизнь малость. Я близнецам тоже рассказал. Они долго офигевали, как же их с таким козырем не каждый раз ловили. И долго плевались, когда поняли, как их ловил Снейп.       — Профессор Снейп, Гарри.       — Максимум, на что я согласен — мистер Снейп. И то, только при нем.       — Ладно, — закатила она глаза. — Что там с учителем?       Радостно улыбаюсь, раскидывая руки и презентуя скромного себя.       — Могла бы и догадаться, — вздохнула Гермиона. — Почему только сейчас?       — Я магическое истощение словил же. А это все-таки магия. Но есть несколько скользких моментов. Во-первых, мои навыки легиллименции несколько специфичны. Если наш слоненок может поверхностно скользнуть по сознанию, то я влупливаюсь в лоб, как бронепоезд. Ощущения — такие себе, предупреждаю сразу. — Банально не умею по-другому. Я все-таки с ориентацией на допрос эту науку изучал, а не на шпионаж. — Но это и хорошо, с другой стороны. Именно так и учат основам окклюменции.       — Я не нашла об основах ни одного упоминания. Есть две книги, но ощущение, что написаны они на иностранном языке!       Невозможность добраться до знаний, которые вот-вот лежат под носом, сильно задела девушку.       — А в том-то и фокус. Ты должна научиться выкидывать вторженца из своей головы. Объяснить, как это делается — невозможно. Я буду нападать, а ты искать нужное… нужный… рычаг давления, что ли. Фиг знает, как описать. Как учить рисовать слепо-глухо-немого с детства человека, находящегося в коме. Ты ему даже что такое цвета не объяснишь. А вот когда ты поймешь принцип, можно и по книгам наворачивать защиту.       — И поэтому хорошо, что твое вмешательство заметно, так? А «во-вторых»?       — Да, хорошо. Только если ты прочитала способ в книге, его может прочитать кто угодно. И подобрать ключик. А во-вторых… кхм… я буду просматривать твою память. И ты правильно сказала, мало ли, что я могу там увидеть. — Гермиона посмотрела в сторону и задумалась. — Я могу попытаться не лезть в совсем уж личные моменты, но и это не гарантирует, что я ничего не увижу. А ещë это сильно увеличит время обучения. Вышвыривать меня из воспоминаний, как ты принимаешь душ или переодеваешься, ты будешь гораздо активней.       — Я согласна. Если ты не будешь лезть, я имею в виду. Просто придется тренироваться больше.       — Больше — не выйдет. Не ты устанешь, так я. Для меня это тоже нагрузка, — а прошлые свои кондиции я ещё не восстановил.       — Хорошо. Что мне делать?       — Для начала, сядь поудобнее. Нужно полностью очистить сознание. Ни на что не отвлекайся. Так проще уловить момент самого вторжения. — И что мешало мудаку Снейпу мне это все хоть приблизительно объяснить, кроме того, что он мудак? Две минуты времени, мать его. — Когда поймаешь этот момент, нужно… Блин, я правда не знаю, как описать. Давай начнем, а там посмотрим.       Достав палочку, я на несколько секунд прикрыл глаза, расслабляя разум. Поймал взгляд Гермионы и, отправив сознание вперёд как таран, приказал:       — Легиллименс!       …       — Эмм… Гарри? — обратилась подруга через несколько секунд. — Уже всë? Я совсем ничего не почувствовала.       — Я тоже, — растерянно потер затылок. — Еще раз. Легиллименс! Легиллименс! Легиллименс! Да Легиллименс, твою мать!              Девочка лет семи-восьми пытается собрать рассыпавшиеся книги в порванную сумку. Ее выделяют растрепанные каштановые волосы и чуть выпирающие верхние резцы. А ещё — с трудом сдерживаемые слезы.       — Чё, бобриха? — спрашивает один из стоящих неподалеку смеющихся мальчишек того же возраста. — Допрыгалась? Сложно было дать списать?       — Учиться нужно самостоятельно, — упрямо произносит девочка.       — Чё ты там вякнула?! — мальчишка начинает угрожающе приближаться. — Думаешь, раз ко всем учителям подлизалась — теперь все можно? А ну-ка дай сюда!       Мальчишка наугад подхватывает какую-то книжку. Очевидно, что подобными вещами он не дорожит. Тем более что он эту книжку подбрасывает и пинком отравляет в лужу. Книга от удара разрывается пополам. От такого девочка все же расплакалась, а остальные мальчишки заржали ещё больше.       — Ты дурак, Рикки! — кричит плачущая девочка. — Я все расскажу учителям!              Почувствовав в окружающем меня сознании явные болевые признаки, я шарахнулся назад.       — Рикки, значит?       Бледная Гермиона таращит глаза куда-то в пространство.       — Что это было?       — Жесткая легиллименция. Очень плохо?       — Нет. Немного. Голова болит.       — Передохни. Почувствовала что-нибудь?       — Ещё как! Как будто ты меня в лоб стукнул. А потом в голову сверло вкрутил. Ох…       Девушка держится за голову, а я тяжело вздыхаю. Не хочется ее через это проводить. Но она с меня не слезет, чтобы всё узнать.       — Это обычные ощущения при жестком вмешательстве. У меня то же самое. С учетом того, что я тебя своим лбом стукнул и сам тем сверлом был. А чужое сознание для меня ощущается, как мешок с битым стеклом.       — То есть тебе так же плохо?       — Ну… после укуса василиска — не особо. — Если уж и есть в моем четырнадцатилетнем теле плюсы, так это завышенный болевой порог. — А если этот Рикки будет к тебе на каникулах приставать — пугай мной.       — И что ты сделаешь? Коленки ему в другую сторону выгнешь?       — Если ты скажешь, то да, — пожимаю плечами. — Себе-то я не особо в подобных суждениях доверяю.       — Вот это я и имела в виду, когда говорила, что побаиваюсь твоих идей. Ты бы действительно сломал тогда ноги Малфою, если бы я сказала? Нет. Не отвечай.       Снова пожимаю плечами и не отвечаю. Ответ и так очевиден.       — Продолжим?