Per aspera. Часть первая: О звёздах

— Имя? — Виктор Ба́ртош. Девушка за стойкой подняла на него глаза. — Новый сотрудник? Виктор кивнул. Она сверилась со своим компьютером и объявила: — Комната двести два, второй этаж. Инструктаж пройден? — Дважды, — честно ответил Виктор. Второй раз его проводил лично директор Линдберг. Мог бы и не трудиться. — Ваша смена начинается через пятнадцать минут. Хорошего дня. Хорошего дня? Хорошего дня? Бедная, да она понятия не имеет о том, что это и так лучший день в его жизни! Без четверти десять утра холл Центра Исследования Внематериальной Реальности был полон людей и гудел вовсю. Белые стены, здоровенные окна, высокие потолки — это место как будто вышло из-под пера фантаста, который после всего, что творится в мире, ещё умудрялся верить в светлое будущее. Плохие воспоминания попытались было поднять голову, но Виктор отбросил их, не глядя. Десять лет! Он мечтал попасть сюда чёртовых десять лет, и вот он здесь, счастливый, как тот школьник, впервые пришедший в Центр на экскурсию с классом. И на сей раз он здесь не затем, чтобы, открыв рот, глазеть по сторонам и путаться у всех под ногами. В огромном здании ничего не стоило заплутать на неделю, но Виктор не зря вдоль и поперёк изучил его план. Он нашёл комнату двести два так быстро, что, открыв дверь в отгороженный стеклянной стеной предбанник, не увидел никого, кроме какой-то банально-симпатичной брюнетки, включающей компьютер. — Привет, — сказал он. — Ты наш оператор? Девушка улыбнулась ему через плечо. — Не совсем. Ну, в каком-то смысле. Временно. На самом деле, у нас тут финальные тесты новой модели мониторов, я здесь, чтобы снимать показания. А ты, значит, новенький из двести два-бэ? — Выходит, так. Виктор прошёл через прозрачную дверь, по пути снимая рюкзак. Ого! А он-то думал, это Институт оборудован что надо! Пока он разглядывал совершенно футуристические монитор-кресла, в предбаннике послышались голоса. — Привет, Вэн. — Доброе утро, дорогая. Боже, какие серёжки! Тебе очень идут! — О-ооо! Так это он?! Не успел Виктор опомниться, как к нему подлетела большая — надо же, ростом почти с него! — темнокожая девушка. Она тряхнула его руку с такой силой, что импульс дошёл до самого мозга. — Я Кари, — радостно сообщила она. — Круто, что тебя к нам поставили! Несколько ошарашенный, Виктор ответил на её рукопожатие. — Доброе утро, — у следующего нового коллеги, невысокого щуплого паренька, кожа была посветлее, как кофе с молоком, а причёска радовала глаз бледным фиолетовым оттенком. В каталогах краски для волос и прочей чуши такой наверняка называется каким-нибудь «лавандовым». — Я Ханну. Виктор не сразу понял, что за ассоциацию вызвали у него эти интонации и звук его голоса. Точно! Да он же точь-в-точь чей-нибудь друг-гей из дешёвого ситкома с закадровым смехом! — Это вообще мужское имя? — не успев подумать, ляпнул Виктор. — Абсолютно, — без тени смущения отозвался Ханну, пожимая его руку своей маленькой девчачьей ладошкой. Ногти у него тоже были фиолетовые, под цвет волос. — Почти то же самое, что «Йоханнес». Так здорово, теперь в нашей группе целых два человека, которым идёт ёжик! Виктор машинально провёл ладонью по выбритой под ноль три макушке, растерянно оглянулся и встретился взглядом со вторым из этих двух. Вернее, второй. — Привет, — девчуля в красной майке без рукавов была ростом ему по плечо, но, несмотря на коротенький светлый пушок, едва прикрывающий голову, казалась здесь самой адекватной. Всем здесь, как и Виктору, было лет двадцать-двадцать пять, но она единственная реально выглядела хоть сколько-то взрослой. Виктору сразу понравились эти спокойные, весёлые зелёные глаза, а её рукопожатие было уверенным и крепким. — Я Дита. Не обращай внимания, у нас всегда так. Добро пожаловать в двести два-бэ. Остальные наконец сделали шаг назад, давая Виктору возможность выдохнуть. Кари счастливо улыбалась, Ханну хлопал неправдоподобно длинными ресницами — боже, да на этой хорошенькой, хоть сейчас в дурацкий глянцевый журнал, физиономии косметики больше, чем на десятке старшеклассниц в выпускном альбоме!.. Трое; он четвёртый. Группы же по пять, нет? Виктор посмотрел поверх их голов: в дверях, скрестив руки на груди, стоял ещё один. Высокий, худощавый, но широкоплечий; тёмная водолазка с высоким горлом, длинный нос, волосы, обстриженные до подбородка, выкрашены в серый. Серьёзно? Виктор ещё мог понять, простигосподи, лаванду, но какая радость притворяться седым? Впрочем, не твоё собачье дело. В конце концов, живём в свободной стране. Виктор сделал шаг навстречу и протянул руку. — Виктор Бартош, — сказал он. — А ты, должно быть, Гест Лэнгрин. Командир группы двести два-бэ одарил его холодным взглядом прищуренных серых глаз. — Сначала докажи, что хоть чего-то стоишь, — не меняя позы, процедил он. — Иначе не задержишься здесь надолго. Он отвернулся и негромко скомандовал: — Без пяти десять. Все по местам. Вот, значит, как, да? Остальные разошлись по негласно забитым за каждым из них монитор-креслам, и Виктор занял то, которое ему осталось. Он ненавидел трусливое «благоразумие», к которому всех то и дело призывают, всей душой, но сейчас не оставалось ничего другого, кроме как стиснуть зубы и проявить именно его. Сцепиться с командиром в первый же день испытательного срока? Честное слово, он ждал столько лет не затем, чтобы вылететь с этой работы, не успев начать… У этих кресел в подлокотниках были съёмные монитор-браслеты — круто, не придётся, как с моделями постарше, сидеть прикованным к стулу. Виктор глянул на остальных и быстро понял, что к чему: вот этот крепится на запястье, чтобы мерить пульс, вот этот — повыше локтя, значит, давление… Сами кресла, по идее, должны были считать частоту дыхания, если облокотиться на спинку, и что-то там ещё — Виктор особо не заморачивался, это работа операторов, вот они пусть и следят. Он откинулся назад и постарался найти удобное положение. Кари напротив него возлежала в кресле, как в шезлонге, закинув ногу на ногу — оу, а вот это плохая привычка, препятствие для кровообращения, она же потом не встанет… Ханну забрался в своё чуть ли не целиком и свернулся клубком, как котик с мимимишной фотки в интернете. Виктор вздохнул про себя. Да уж. В этой двести два-бэ будет весело. Часы на дисплее браслета, который он надел на запястье, показывали 09:58. Он закрыл глаза и позволил телу расслабиться, а дыханию — стать медленным и неглубоким. Момент выхода, совсем как момент засыпания, никогда не удавалось засечь точно. Вот ты здесь, а вот ты там — никакого ощутимого перехода. Раньше это занимало больше времени, но после Института Виктор научился переключаться почти мгновенно. Ощущение тела осталось, но как бы на фоне — ровно таким, чтобы разум не запаниковал, повиснув в пустоте, но не был вынужден на него отвлекался. Виктор не имел претензий к своей телесной оболочке, она служила ему верой и правдой и обычно не причиняла боли, и всё-таки выйти из неё каждый раз было… хорошо. Будто сбросить тяжёлую, отсыревшую зимнюю куртку. — Вау, — произнёс уже знакомый голос, и Виктор невольно приготовился услышать смех за кадром. — Для пяти минут знакомства мой мозг построил неплохую модель тебя! Ханну и сам был вполне узнаваем. Никаких лишних деталей, тот же бесцветно-серый спектр, в котором Виктор видел всё вокруг, но его подсознание успело запечатлеть рост нового коллеги, черты лица и даже манеру двигаться. Речь вообще воспроизводилась как по записи — видимо, в душу запала. Подумать только: чтобы всё это зафиксировать, хватило короткой первой встречи. Прикольная всё-таки функция мозга. Не говоря уже о том, что для них — необходимая. Нужно же как-то различать друг друга здесь, где у них нет до боли привычной физической части. Вне материальной реальности. — Добро пожаловать в астрал, — сказала Кари, и Виктор ясно различил на её нечётко прорисованном лице улыбку. — … «теперь ты для него не гость, а защитник»? — хмыкнул он. — О! — теперь Кари положительно засияла. Эмоции астральные тела передавали вполне сносно — как-никак, важная часть человеческого взаимодействия. — Ты тоже читал «Звёздный патруль»?! Как будто в этом городе вообще есть кто-то, кто не читал. Любимая серия комиксов всех мальчишек и девчонок от десяти до четырнадцати, без гендерных и иных различий. Виктор тоже в своё время переболел, причём в особо тяжёлой форме. — Хватит болтать, — как ни печально, Гест здесь тоже был совсем как настоящий. — Работаем. Все в разные стороны. Сбиться в уютное стадо успеете после смены. Ди, присмотришь за новеньким? В том, как он произнёс это последнее слово, было что-то такое, что Виктору захотелось ему вломить. Остановило только знание, что в астрале всё равно не бывает больно. «Все в разные стороны»! Серьёзно? Внятная команда, прям сил нет. Но, впрочем, ладно уж — что ещё этот парень мог сказать? Здесь не существовало не то что направлений, но и, по сути, пространства как такового — только самообман человеческого мозга, который привык к тому, что в мире есть верх и низ, а предметы находятся друг от друга далеко или близко. Если бы не этот факт, нескольких групп из пяти человек уж точно не хватило бы, чтобы патрулировать весь город с его семью миллионами жителей. Ничего — мозг Виктора уже достаточно прочно связал четырёх странных ребят, ставших его напарниками, с определённым заданием; пока они в патруле, он наверняка сможет отслеживать их достаточно хорошо, чтобы не сталкиваться с ними без надобности и охватить приличную территорию. Кроме друг друга, ориентироваться здесь всё равно было не на что. Виктор привычно огляделся вокруг. Нереальный серый мир, как всегда, казался наполовину растворённым в мутной воде. У него имелся свой ландшафт из ям, колонн, стен и холмов, но то, что казалось твёрдыми формами, было не плотнее тумана, и Виктор знал, что назавтра всё вокруг уже станет совсем другим. Астрал всегда менялся — скорее всего, хаотично, хоть учёные и бились над тем, чтобы найти хоть какую-то закономерность. Время года и суток, количество людей, вышедших в одно и то же время… Тщетно — тем более что это место нельзя было поделить на области и соотнести с сеткой районов на городской карте. Место. Да это же никакое не место, если вдуматься. И уж точно не волшебный мир снов из детских сказок, где ты можешь изменять что угодно силой желания. Даже не красочная виртуальная реальность, которую так любят живописать фантасты. Непонятно вообще, что всех так сюда тянет. Но тянет же. И тебя, между прочим, тоже. Виктор прислушался. Какой-нибудь поэт наверняка сравнил бы тот звук с щебетанием птиц или рокотом моря. Виктор вырос далеко от солнечных берегов, и для него он звучал как далёкий шум машин на оживлённой трассе. Голоса. По статистике, количество людей, способных выходить в астрал, в конкретном населённом пункте прыгало от сотых долей до полутора процентов от числа населения. В Этом Городе, по последним данным, их было что-то около процента — десятой больше, десятой меньше. К счастью, само собой, они все не торчали здесь одновременно. Пиковая активность приходилась на выходные и вечера, когда работающие пятидневку по восемь часов в сутки как раз приезжали домой, но и в десять утра тут уже отнюдь не было пусто. В конце концов, астрал как минимум предлагал бесплатную альтернативу телефонному трёпу и давал больше эффекта присутствия, чем интернет — никакая видеосвязь не даст потрогать собеседника. Тут прикосновения тоже были всего лишь смешным суррогатом, но так всё-таки лучше, чем ничего… — О, призрак, — вслух сказал Виктор, краем глаза поймав мелькнувшую по правую руку от него тёмную форму. — Вау, ты их видишь? — хмыкнула Дита. — Прикольно. Внематериальные зрительные явления невыясненного генеза, в простонародье призраков, видела где-то половина из выходящих. На редкость бесполезная суперспособность: взаимодействие с этими штуками, если они вообще не были багами мозга смотрящего, всё равно не представлялось возможным. Просто бессмысленные тени; максимум — топливо для страшилок и городских легенд. — Помнишь, что мы ищем? — спросила Дита. Ещё одна, блин. Виктор честно сдал все свои экзамены и столько раз повторил основные задачи патруля, что теперь мог бы выдать их ночью, не просыпаясь. — Признаки паники, крики, просьбы о помощи, — оттарабанил он. — Если встречаем совсем нечётких, спрашиваем, сколько они уже здесь и не пора ли сделать перерыв. Если кто-то мерцает, действуем по инструкции на случай потери гражданским контроля над материальным телом. Они шагали по воображаемой земле среди серого тумана, минуя размытые силуэты незнакомцев. Виктор не вслушивался в их беседы: общий тон звучал весело или спокойно — и ладненько. В астрале было не принято вторгаться в чужое пространство и получалось куда проще ограждать своё: в реальности, когда у тебя болтают над ухом, взять и отключиться от шума куда сложнее. Дита улыбнулась. — Ты говоришь это таким тоном, будто тебя уже достали дурацкими вопросами, и всё-таки забываешь самое главное. — Самое очевидное, ты хотела сказать? — весело фыркнул Виктор. — Ну да, есть ещё… Тогда-то впереди и закричали. — … НПФ, — машинально закончил он, и они с Дитой, не сговариваясь, рванули на звук. Люди вокруг в недоумении поворачивали им вслед безликие головы. Будь у астрального тела Виктора настоящее сердце, оно бы заходилось от предвкушения. А он-то уже начал бояться, что его первый патруль будет скучной рутиной!.. Виктор пронёсся сквозь стену тумана и затормозил перед открывшимся ему зрелищем. Так и есть. Внематериальная сущность. Неведомая Потусторонняя Фигня. Легка на помине. Формы эта штука была вполне гуманоидной, но скорее походила то ли на персонажа какой-нибудь крипоты, то ли на чёртов бэд трип. Чтобы разглядеть её как следует, Виктору пришлось запрокинуть голову. Длинная и белёсая, с гладким тощим телом и круглой башкой, на которой вместо лица виднелись только намёки на чёрные дыры глаз, она мучительно медленно, словно под водой, ползла на четвереньках на непропорциональных палкообразных конечностях. Ступни и ладони, если они существовали, расплывались в дымке. Да уж, когда вот такая вот хрень впервые попёрла на Виктора из глубин сонного паралича, он перебудил криком весь район. Самое смешное, что вообще-то они были не опасны. Ну, то есть как сказать — на самом-то деле оказываться от НПФ слишком близко и уж тем более пытаться погладить всё-таки было, э-ээ, небезопасно для здоровья. Если пересечься с одной из этих штук своим астральным телом, то почти со стопроцентной гарантией утратишь контроль над телом материальным, что не слишком-то весело. Проще говоря, вернуться из астрала сам уже не сможешь. Таких потерявших — про них ещё обычно говорили, что их «отрезало», — конечно, спасали, но ход во внематериальную реальность отныне был для них закрыт. Другое дело, что и случаев агрессии за НПФ зафиксировано не было. Первыми они не лезли. Если уж на то пошло, они людей вообще не замечали: то ли честно не видели, то ли игнорили, но в любом случае для того, чтобы реально получить от такой по роже, нужно было прямо-таки прыгнуть ей под ноги. Банальная техника безопасности: не суй руки в станок, и тебе не отрежет пальцы… Никто не знал, разумны ли они; в контакт в любом случае войти ещё не удавалось. НПФ внезапно появлялись, чтобы немного побродить вокруг, и так же внезапно убирались обратно туда, откуда пришли — где бы это ни было. Их редко наблюдалось больше, чем одна-две-три штуки за раз, и обычно работа патруля, заметившего такую, сводилась к тому, чтобы отгонять зевак из гражданских. На сей раз патруль, кажется, недоглядел. Прямо у передних ног — рук? лап? — НПФ торчали двое. Остальные очевидцы событий толпились вокруг на почтительном расстоянии — ну слава богу, хоть у кого-то здесь есть мозги. На обязательном обучении всем способным выходить в астрал первым делом вдалбливают, что близко подходить к НПФ нельзя! А те двое… Чёрт, да одна из фигур уже вовсю мерцала, как перегорающий фонарик. Класс, отрезанный в первом же патруле. Интересно, это на счастье или как? Дита остановилась рядом с Виктором, на внутреннем краю толпы. — Патрульная Раута! — крикнула она тем двоим. Для Виктора у них пока не было не то что лиц, но и пола — просто нейтральные человеческие фигурки из серого дыма. С незнакомыми всегда так, поэтому у патруля есть инструкция представляться сразу — чтобы мозг тех, с кем ты общаешься, мог связать тебя с фотографиями на сайте Центра и не тратить лишние ресурсы, гадая, как тебя представлять. — Немедленно отойдите от внематериальной сущности! Ни один из двоих к ней даже не повернулся. Тот, что мерцал, размахивал руками и, похоже, смеялся; второй тупо стоял прямо на пути у невозмутимо шагающей по своему прежнему курсу НПФ — обходить его она явно не собиралась. Человек сжался в комок и закрыл голову руками, парализованный ужасом — как будто на него стремительно нёсся поезд, а не со скоростью неумолимого ленивца пёрла призрачная жуть, от которой можно спастись, сделав три шага в сторну. Да что это такое, в конце концов?! Они обдолбанные, что ли? Нет, дома пусть принимают что хотят, но лезть под кайфом в астрал?! Пошли бы лучше в таком виде полазали по крышам, чтобы уж наверняка! Не дожидаясь указаний от Диты, Виктор бросился твари наперерез. В обход? Не успеть! Ей до новой, чтоб её, жертвы меньше шага. Вон, уже заносит лапу — теперь если поставит, то аккурат на голову этому идиоту. Виктор, не задумываясь, поднырнул под призрачную конечность, избегая прикосновения добро если на сантиметр. Выскочил у НПФ прямо перед носом, загораживая гражданского собой; вскинул руку. Пиу. Пиу. Пиу. Пожалуй, именно это в Институте было самым сложным. Учиться «стрелять» из сложенных пистолетиком пальцев и верить, что попадёшь. Как будто играешь во дворе с пацанами в войнушку, вот только поколение Виктора уже предпочитало рубиться в приставки, а не использовать воображение. Для того, чтобы переломить себя, понадобилось бесконечное число часов в настоящем тире. Его рука, в которой ничего не было, помнила вес пистолета. Положение пальцев. Отдачу. И сам пистолет уже становился не нужен. В астрал нельзя взять с собой ничего материального. Единственное оружие, которое у тебя есть — это ты сам. Виктор целился НПФ в глаз — так было проще. Физического урона в нефизическом мире было не нанести, но тварь застыла, замотала головой, как кошка, в которую брызнули из опрыскивателя для цветов, и подалась назад. Не нравится, да?! Ну и что, что вместо пуль здесь всего лишь концентрированное послание «пошла прочь». Проверено — действует ничуть не хуже. НПФ постояла с поднятой лапой, потом ме-едленно, нехотя развернулась и двинулась в обратную сторону, с каждым шагом теряя иллюзорную плотность. Совсем скоро она исчезла вовсе. Ха! Получи! В другой раз не будешь связываться с патрулём! — Патрульный Лэнгрин, — раздалось у Виктора за спиной. — Ваше имя? Победный запал Виктора разом остыл. Ну вот и где Гест был, пока НПФ тут вовсю отреза́ла гражданских?! А стоило с ней разобраться — он тут как тут, строит из себя босса! — М-маргарита Гауф, — с трудом сдерживая новые приступы смеха, выдала мерцающая. Стоило ей назвать своё имя, как мозг Виктора тут же внёс в её образ необходимые поправки: голос стал усреднённо-женским, фигура приняла не слишком точные, но узнаваемые черты в соответствии с его представлениями о поле. Лицо тоже пыталось определиться, но не могло — всё-таки Виктор не был знаком с ней в реальности. Он отвёл взгляд, нарочно стараясь не смотреть на эту Маргариту иначе как краем глаза. Если пялиться в упор, мозг будет судорожно пытаться достроить недостающие детали; такое обычно кончалось мерзкой головной болью. — Госпожа Гауф, у вас наблюдаются внешние признаки потери контроля над материальным телом, — скучным официальным тоном сообщил Гест. — Вы будете направлены обратно в материальную реальность нашими сотрудниками. По возвращении свяжитесь с Центром Исследования Внематериальной Реальности сами или дождитесь звонка. — Я что, пропустила всё самое интересное?! — подоспевшая Кари выглянула у Виктора из-за плеча, пока означенная госпожа Гауф диктовала Гесту свой телефон и адрес. Записать их, конечно, было не на чем, но о мощной кратковременной памяти патрульных ходили легенды. — Боже мой! Все живы? — это был Ханну. Стоп, а он-то здесь как? Виктор же ясно видел, что он только что был отсюда дальше всех! Расстояние тут, конечно, условность, но человеческий мозг слишком привык к нему с рождения и так просто не отказывается от своих принципов, так что даже вне материальной реальности всё-таки никуда не деться от необходимости перебирать ногами. Или в астрале тоже случаются аберрации? — Ты-то откуда взялся? — прямо спросил Виктор. — ВМ-телепорт! — объявила Кари. — Круто, правда? Серьёзно? Способность к внематериальной телепортации, читерским мгновенным скачкам из одной точки в другую, была настолько редким явлением, что Виктор честно не помнил, существует ли она вообще за пределами «Звёздного патруля». — Я занимался осознанными сновидениями, — сказал Ханну, как будто это всё объясняло. Час от часу не легче. Виктор хотел было высказать, что думает о всей этой шизотерической ерунде — его отец как раз обожал смотреть про такое по телику, — но их работа ещё не была закончена. — Я держу, Гест, — спокойно сказала Дита, действительно придерживая злополучную дамочку за плечо. Вообще-то, «держать» отрезанных можно было и без рук, но многим было проще понимать это выражение буквально. — Отлично, — тот едва посмотрел в её сторону. — Кармен, направь. Эй, ну как так! Это же Виктор прогнал ту штуку! Почему ему не дали поучаствовать в возвращении жертвы обратно в реал?! Убедившись, что девчонки делают что сказано, Гест обернулся к Виктору. — Что, чёрт возьми, это было, Бартош? — негромко и очень ровно спросил он. — Как что?! — мгновенно вспыхнул Виктор. — Нападение НПФ на гражданское лицо! Я… — Ты бросился под неё, как кот под машину! — припечатал Гест. — Сколько в этом было бы смысла, получи мы двух отрезанных вместо одного?! Такими темпами ты угробишь себя раньше, чем закончится твой испытательный срок! Как человек я даже не против, но я ваш командир. Если кто-то из вас пострадает, спросят с меня! Так что учти, выкинешь что-нибудь ещё, и после меня директор Линдберг узнает об этом первым! Он вздохнул и сжал пальцами переносицу. — Боже. Я уже скучаю по Меган. Маргарита Гауф мигнула в последний раз и исчезла. Значит, благополучно — ну, более или менее — вернулась в своё тело. Остаток смены Виктор с остальными разгоняли любпытных с места событий и следили, не появится ли ещё где-нибудь незваных гостей, пока возникшая из ниоткуда серая фигура не окликнула: — Патрульный Экман. Вы кто? — Патрульный Осберкан, двести два-бэ, — отозвался Ханну. — Привет, Крис. Что, пора? Как, уже? Виктор никак не сказал бы, что прошло целых три часа, но приходилось верить — вон, ребята пришли их сменять. Известный факт: внутреннее чувство времени здесь, в астрале, то и дело даёт сбои. Возвращаться было как вылезать из воды — снова вспоминать забытый было вес тела. Сердце неприятно кольнуло: как-никак, три часа в астрале — это немало, ну так потому и платят патрульным вполне себе. Виктор машинально протёр глаза; удивился, что смог — ах да, точно, новые мониторы, браслеты не приделаны к подлокотникам. В этот с дисплеем, что на запястье, похоже, встроен ещё и диктофон — записывать отчёты, как в каком-нибудь шпионском фильме. Вон, некоторые уже начали. — … и тогда он такой пыщ-пыщ-пыщ! И она такая Н-Н-Е-ЕЕЕТ-Т!.. — Кари, дорогая, у меня смутное чувство, что руководство ждёт от нашей отчётности чего-то другого. — Да? Правда? Окей, попробую ещё раз… Да уж, артистизма ей не занимать. А Ханну даже смеётся как девчонка. Гест в соседнем кресле сел прямо, вдохнул, выдохнул, явно неосознанным и давно привычным движением потёр затёкшую шею. Щёлкнул кнопкой диктофона, вполголоса произнёс: — Патрульный Лэнгрин, двадцать второе октября, девять пятьдесят восемь — тринадцать ноль три. Зарегистрирована одна внематериальная сущность, один случай потери контроля: Маргарита Гауф, Хай Лэйн четырнадцать. В остальном без происшествий. После этого он отстегнул с руки браслеты, вернул их в подлокотник кресла, молча встал и вышел. Ни здрасьте, ни до свидания. Даже своим. Надо же. — Ну как ты? — Дита без приглашения плюхнулась на подлокотник кресла Виктора и дружески ткнула его локтем в бок. Ай! У этой девчонки что, каменные кости?! — Гляди-ка ты, столько веселья в первый же день. Неплохое начало. Хочешь пойти с нами обедать? — С нами — это с кем? — оживилась Кари, поправляя густые чёрные волосы, собранные на затылке в пучок. — Гест, я смотрю, снова сбежал? — У него доппатруль, — пояснила Дита. — Доппатруль между сменами? — ужаснулся Ханну. — Ему плохо не будет? — Он взрослый самостоятельный человек, способный о себе позаботиться, — Дита соскочила с кресла. — Идём! Никому из вас не нужен болевой синдром в понедельник. А, ну да. Первое правило профилактики БС — нормальное питание. — В любой непонятной ситуации иди похавать? — закрывая за собой дверь комнаты 202, усмехнуся Виктор. — Ну или хотя бы вспомни, когда ты делал это в последний раз, — невозмутимо кивнула Дита. — Ты удивишься, у скольких завсегдатаев астрала с этим бывают проблемы. — И когда пил тоже, — вставил Ханну. — Обезвоживание — противная штука. — Вредно для кожи лица? — не сдержавшись, хмыкнул Виктор. Ханну, кажется, не заметил подкола. — Ну да, и для неё тоже! Они вчетвером шли по просторным и светлым коридорам Центра. Виктор во все глаза смотрел вокруг, остальные то и дело кивали и махали знакомым. По ощущениям, сотрудников здесь было на маленький городок: патрульные, операторы, исследователи, занимающиеся прямо здесь научной работой… Те, кто не в белых лабораторных халатах, одеты, как им удобно. Одна из прекрасных особенностей Центра: здесь главное делать дело, а не выглядеть по дресс-коду… — На третьем этаже у нас лаборатории и медпункт, — сказала Дита. — Надеюсь, он тебе особо не понадобится. На четвёртом учебные аудитории, тренажёрка и спортзал. Вообще-то, у нас ещё есть площадки на крыше, но осенью их обычно закрывают. На нулевом этаже библиотека и архив. — Самое важное: столовая на первом, — весело подытожила Кари. Они как раз подошли к лестнице. Виктор успел спуститься до середины пролёта, когда Дита обогнала его по перилам. — Пол — это лава! — весело заявила она в ответ на его удивлённый взгляд, проносясь мимо. Там, где лестница меняла направление, Дита вполне изящно соскользнула на пол, легко заскочила на новые перила и поехала дальше, чтобы предельно грациозно приземлиться в конце. — Раута! — с непередаваемой вселенской грустью произнёс уже знакомый Виктору голос. — Я так надеялся хотя бы на ваше благоразумие! У подножия лестницы стоял директор Линдберг собственной персоной. На его лице было ясно написно что-то среднее между «за что мне всё это?» и «как работать в такой обстановке?». Дита бодро выпрямилась перед ним во весь свой воробьиный рост — разве что каблуками странных, с отдельным большим пальцем, кроссовок не щёлкнула. — Просто показываем новенькому Центр, сэр! Директор вздохнул, неодобрительно покачал головой в ответ на лукавый блеск в её глазах и вдруг глянул прямо на Виктора. Тот едва не вздрогнул от неожиданности. — Жду от вас подробный отчёт об утренней смене, Раута, — сказал Линдберг, не сводя с него глаз. — Лэнгрин лаконичен, как всегда. Бартош, надеюсь, вы получаете удовльствие от первого рабочего дня. И, развернувшись, он пошёл дальше. К тому моменту, как они наконец добрались до столовой, Дита нравилась Виктору ещё больше. — Никакого трепета перед начальством, да? — одобрительно хмыкнул он. — Да ладно, он хороший дядька, — Дита пожала плечами. — До него никто так не заботился о безопасности сотрудников и не выбивал столько грантов на всякие штуки. Хотя вообще есть подозрение, что он — андроид новейшего поколения. Работает круглые сутки и помнит всех по именам. Вон, даже тебя, а ты здесь первый день! Столовая оказалась большой и оживлённой, прямо как в Институте. Виктор пристроился за Кари в очередь к столу самообслуживания и спросил: — Кто такая эта Меган? — А, это девчонка, которая была у нас до тебя, — Кари потянулась положить себе на тарелку жареной картошки. — Ушла в декрет. Беременность — строгое противопоказание для работы в патруле, сам знаешь. Ну да, ну да. Он-то, конечно, знает. — Ну, мне это в ближайшие годы не грозит, — глубокомысленно заметил Виктор. Кари расхохоталась, так свободно и громко, как будто вокруг не было толпы народу. Еда в Центре явно готовилась с учётом принципов диеты для профилактики БС, предполагавшей, что питание должно быть регулярным, полноценным и, плюс ко всему, вкусным — не только калории, но и эндорфины, все дела. Кари тоже оценила здешнюю кухню по достоинству: она взяла себе огромную тарелку картошки, овощей и мяса, хлеб и пару пончиков с поллитровой, не меньше, чашкой кофе. Виктор едва заставил себя оторваться от завораживающего зрелища того, как она уписывала всё это с угрожающей скоростью и бесконечным аппетитом. Сидящий рядом с Кари Ханну вытащил из золотистого блестящего рюкзачка пластиковый контейнер с варёной брокколи без всего. Ради всего святого, он что, ещё и на диете? Дита на стуле, перевёрнутом спинкой вперёд, жевала сэндвичи, фото которых было бы вполне уместно на сайте какого-нибудь модного ресторана. — Можно к вам? Над их столом стоял крупный мускулистый парень с взъерошенными рыжими волосами и россыпью веснушек на лице, которое нельзя было описать иначе, кроме как «открытое и честное». Нет, правда, этот истёртый штамп пришёлся здесь более чем кстати — оно самое и ничто иное, по-другому и не скажешь. — Уилл! — счастливо вскрикнул Ханну. Он вскочил, чуть не опрокинув стул, и здоровяк, едва успевший поставить свой поднос, заключил его в объятия, с лёгкостью оторвав от пола. — Прекрасно выглядишь сегодня, — глядя на него снизу вверх блестящими карими глазами, сообщил Ханну, снова оказавшись на твёрдой земле. — Как и всегда. Боже, обожаю твои веснушки! — Я надеваю их каждый день только для тебя, — улыбнулся Уилл. — Привет, принцесса. «Принцессой» была уже Кари. Уилл обнялся и с ней тоже, легонько стукнул по протянутому кулаку Диты, и его взгляд остановился на Викторе. — Мы, кажется, не знакомы? Я Уилл. — Виктор, — рукопожатие Уилла было осторожным, как будто он прекрасно сознавал свою силу и боялся ненароком кого-нибудь сломать. Кари подвинулась, освобождая для него место, и Уилл поставил к столу ещё один стул. — Так ты теперь вместо Меган? Здорово. А я из исследовательского отдела. Сейчас изучаю аномально раннее проявление способности к ВМ-восприятию. — Типа, в шестнадцать лет вместо обычных семнадцати, — хихикнула Дита. — В четырнадцать вместо обычных пятнадцати-двадцати, — невозмутимо поправил Уилл. — Нет, ну, конечно, таких интересных случаев, как те двое двенадцатилеток, у нас давно уже не было. Но что делать? Работаем с тем, что есть. — О, я помню эту историю! — оживилась Кари. — Как бишь там их?.. — Винсент К. и Джереми Л., — подсказал Уилл. — Двенадцать и одиннадцать лет. Но имена, само собой, изменены. — Вы до сих пор их изучаете? — хмыкнул Виктор. — Десять лет прошло. Уилл кивнул. — Из того случая, конечно, давно уже выжали всё, что только можно. То есть почти ничего, на самом-то деле. У ребят не было обнаружено ни физиологических, ни гормональных особенностй. Официальное объяснение — аберрация, а аберрации, как известно, не воспроизводятся… Остаток двухчасового перерыва Виктор потратил на то, чтобы исследовать Центр самостоятельно. В вечернюю смену с двести два-бэ и вокруг неё не произошло ничего интересного: просто три часа неспешной прогулки по астралу и светских бесед с его обитателями в духе «здрасьте добрый вечер у вас всё хорошо?». Не совсем то, за чем Виктор пришёл на эту работу, но, справедливости ради, наверное, даже в комиксах нельзя получать приключения на завтрак, обед и ужин. К концу патруля, ближе к вечеру, народу ощутимо прибавилось: кто-то вернулся с работы, кто-то доделал уроки, а может, просто на них забил — каждый имеет право расслабиться после трудового дня, правда? Собственный трудовой день Виктора закончился в шесть. Он перещёлкнул себя обратно в реальность и сел. Вау. Нет, всё-таки две трёхчасовых смены — это прикольно. Не сразу вспоминаешь, где ты вообще находишься. По правилам Института тамошняя практика длилась максимум три часа в сутки. Придётся привыкать… Ну и ладненько. Привыкнем. Чей-то телефон пиликнул, оповещая о новом сообщении. Гест выудил его из кармана, взглянул на экран и хмыкнул. — Эта Маргарита Гауф была под илоксаном, — сообщил он. — Её дружок, очевидно, под чем-то ещё, но его пока не нашли. — Ха! — Дита покачала головой. — Ну тогда понятно! Илоксан же напрочь отшибает страх смерти. И инстинкт самосохранения заодно. — Что это вообще такое? — спросил Виктор. — «Мгновенный антидепрессант», — она изобразила пальцами кавычки. — Стимулирует, снижает чувство экзистенциального одиночества, осознания конечности жизни и вот этого всего. Действует действительно быстро, типа, в течение часа или что-то вроде того, зато по мозгам бьёт будь здоров. А если ещё и выйти в астрал, то раз в шесть повышает риск неточного входа и примерно вдвое — вероятность спонтанной потери контроля. Виктор понимающе хмыкнул. Выходить в астрал под чем бы то ни было вообще было плохой идеей. Всегда находились любители поспорить, что так ощущения ярче или что они всё равно себя контролируют, но Виктор насмотрелся на статистику смертности и астральных несчастных случаев под веществами, спасибо большое. Банальное алкогольное опьянение и то давало шанс успешно сдохнуть. — Я только не понимаю, откуда он у неё, — хмуря безупречные чёрные брови, сказал Ханну. — Неужели и это уже продают? Я могу понять люцидин, у него до сих пор всплеск, но илоксан… — За люцидин срок в разы больше, — спокойно возразил Гест. — За продажу, хранение и употребление, между прочим. Илоксан по уровню вреда с ним рядом не стоял, он по официальной версии даже привыкания не вызывает. Госпожа Гауф наверняка будет кричать, что его ей назначил врач, только, вот незадача, рецепт собака съела. — Ага, врач, — фыркнула Дита. — Эту штуку по-хорошему назначают в самых крайних случаях! Обычно вообще в зонах стихийных бедствий и прочих катастроф, когда пасть духом вполне может значить погибнуть… — Да этот город сам по себе сплошное чёртово стихийное бедствие! — добродушно заявила Кари. Они вышли на крыльцо все вместе. Виктор с некоторым удивлением вспомнил, что в реале на дворе конец мокрого октября, и по вечерам уже темно. — Увидимся сегодня на йоге? — спросил Ханну у Кари. — Нет, — отозвалась та, — я сегодня ужинаю с главным мужчиной всей моей жизни. Ты сейчас на метро? — Подожду Уилла. Он обещал подвезти. — А ты на автобус? — Дита легонько пихнула Геста локтем. — Я слышала, на полпути до тебя открылась симпатичная чайная. Не хочешь пройтись? — Не хочу, — Гест поднял воротник. — Поеду домой. Он был в просторном, длинном, невыносимо пафосном чёрном пальто с запа́хом, и Виктор в жизни не видел более раздражающего предмета одежды. Как будто балахон вампира в театре! Байронический — надо же, ну и словечко со школы всплыло, — чтоб его, герой… Дита проводила взглядом удаляющееся пальто, полы которого картинно развевал холодный ветер, и повернулась к остальным. — Ладно, — она весело помахала им, — всем пока! И, не успел Виктор опомниться, как она перелетела через перила и сиганула с крыльца. Мягко приземлилась на полусогнутых ногах, как кошка, без паузы перешла на бег и легко понеслась к забору, огораживающему здоровенный закрытый двор Центра. Забор был выше неё даже с вытянутыми руками, но к нему примыкала какая-то хозяйственная постройка; Дита в мгновение ока оказалась у неё на крыше, перемахнула на верх забора и скрылась за ним. Виктор смотрел ей вслед с открытым ртом. — Не удивляйся, — сказала Кари. — Ди просто не любит ходить в обход. Она завязала кушак приталенного красного пальто и тряхнула головой. — Вот так вот мы здесь и работаем. Гоняем НПФ, спасаем наркоманов, которые «сами виноваты». Но здесь неплохо. Кари улыбнулась ему. — Ты круто смотрелся сегодня. Даже немного завидую. В первый же день стать чьим-то героем… Ну да. Даже если через пару часов они протрезвеют и тебя не вспомнят. Какая разница? Он-то знает. — До завтра? — сказала Кари. Переполненный своим первым днём, Виктор не смог не улыбнуться ей в ответ. — До завтра.